Глава 68. Боевая работа

Пару дней всё было тихо и мирно, а потом вся авиагруппа разом взлетела и ушла на восток. Мы могли только проводить их взглядами — на каждой машине под крыльями была подвешена пара соток.

Со второго авианосца, очень похожего на наш, взлетали тоже бипланы. Они поджимали нижние крылья к верхним и уже в виде монопланов с верхнерасположенным крылом уходили вслед за бомбардировщиками — явно выполняя функцию прикрытия.

Во все стороны, сколько ни напрягай взора, расстилалось море. Свинцовые волны, свинцовое небо, но корабль не качает — он достаточно велик, чтобы не испытывать трудностей при таком волнении.

Вернулись только восемь самолётов — все они благополучно сели, несмотря на то, что некоторые привезли пробоины. Командир авиагруппы выбросился с парашютом ещё над сушей — его судьба оставалась неизвестной, потому что приземлился он на территории, занятой немцами. А вот старший лейтенант Коновалов разбился вместе с машиной после попадания в неё зенитного снаряда. В лётной столовой в память о нём были подняты фронтовые сто граммов, которые и мы с Мусенькой выпили, вопреки нашему семейному обычаю.

Роднулю сразу развезло, потому что с непривычки, да и меня несколько закачало, но, к счастью, длилось это недолго. Видимо, сыграла свою роль большая масса тела. А потом меня позвали к командиру корабля, где находились также и начальник штаба авиагруппы, и штурман корабля.

— Товарищ майор. Как старший по званию предлагаю вам принять на себя командование авиагруппой нашего авианосца, — не стал тянуть резину этот пожилой кавторанг.

— Товарищ капитан, принимаю ваше предложение и прошу ввести меня в курс дела, — ответил я… не уверен, что по уставу, но со всей возможной учтивостью. Ну не знаю я всех тонкостей морских обычаев или отличий в уставах армейских и флотских. Надеюсь, меня извинили. По крайней мере, замечания никто не сделал. Ну и мою лётную книжку явно изучили придирчиво.

— Советско-норвежские части в настоящий момент имеют задачу ударом с севера взять населённый пункт Фёрде, — начштаба показал пометку на берегу одного из глубоко вдающихся в берег фьордов. — В этом месте фашисты приготовили долговременные укрепления, до которых наша фронтовая авиация просто не достаёт — в здешней гористой местности взлётно-посадочные полосы не так-то просто построить, а те, что удалось захватить, были испорчены немцами в период отступления. Пока длится их ремонт, теряется время, нужное противнику для маневра резервами.

На стол легла более подробная карта, на которой имелись старательно сделанные пометки с обозначениями ДОТов и несколько фотографий, на которых нужные объекты были старательно помечены крестиками. Расположение зенитных батарей тоже было выполнено старательно.

Имелись и фото, сделанные с земли — вид на ДОТы так, как их видят разведчики или атакующие солдаты. Я долго рассматривал эти «картинки» с лупой в руках.

— Сотками их не пронять, — наконец высказал своё мнение. — Нужно подгонять Ар-2 с пятисотками и бить с пикирования. Обязательно потребуются и сигнальные ракеты — выпускать одновременно две белые так, чтобы их траектории пересеклись над целью. Ведь наши части где-то поблизости, на позициях для штурма.

Начштаба кивнул, делая пометки в своём блокноте.

— Мы подвесим под фюзеляжи двухсотпятидесятикилограммовки и отработаем по зенитным батареям, а потом будем утюжить их, пока бомбят Аркашки. Насколько я понял, складные истребители смогли отогнать Мессеров?

— Да, прикрытие с воздуха сработало нормально — мешали только зенитки.

Я достал листочки со своими расчётами и прикинул, что наши машины выдержат ещё и по паре РС-82 под каждым крылом.

— Объявляйте аврал — нужно поставить на все самолёты бомбодержатели, обводящие бомбу вокруг винта — бомбить придется с пикирования, а иначе нам цели не накрыть. Ещё потребуется точное время появления пикировщиков над целью, — добавил я в завершение разговора. — А мне нужно посидеть над картами и спланировать операцию.

— Майора Субботину к вылету привлекать?

— Да. Утром за два часа до рассвета общая побудка, лёгкий завтрак и проработка задания на вылет.

Над картами мне помогали корпеть и корабельный штурман, и штурман нашей эскадрильи — они очень хорошо знали район, как со стороны моря, так и с суши, кроме того в этих узких ложбинах, именуемых фьордами, очень много особенностей движения воздушных потоков в зависимости от направления ветра. Вечер был наполнен многими открытиями и откровениями.

Утро принесло небольшое усиление ветра, но не настолько значительное, чтобы нарушить наши планы. Наоборот, он сыграло нам на руку — командир корабля разогнал «Москву» до тридцати трёх узлов, катапульты сработали нормально, поэтому взлетели все без приключений. Да так и пошли низенько над самой водой, вытянувшись по одному в том же порядке, в котором поднимались в воздух. Меня, а шёл я ведущим, постепенно нагнали, но дистанцию держали метров в триста — то есть каждый пилотировал сам по себе.

Как только чуть забрезжило, я погасил огни, а вслед за мной это же проделали и все остальные — мы оказались в видимости берега, где и нырнули в широкий фьорд, ведущий нас практически, прямиком к цели. Летели мы медленно, в режиме бипланов, держа моторы на «полусредней» мощности. Истребители сопровождения, по расчёту, только что стартовали и двигались к цели прямиком — была надежда, что это отвлечёт внимание от нас. Их носитель «Харьков» находился севернее, поэтому и маршрут следования у них пролегал над соседним фьордом, врезающимся в сушу севернее.

Мы летели над самой дымкой, устилавшей поверхность воды в этот ранний час, иногда слегка погружаясь в неё, словно ныряя в пар, но ненадолго — тут недалеко и до поверхности, да и скалы местами встречаются, и выступы берега. К тому же относительно именно этого маршрута надёжных разведданных о наличии немецких частей на берегах у нас нет.

Наконец, убедившись, что берега стали заметно ниже, взяли чуть влево и пролетели над сушей, покрытой сплошным лесом, и буквально через пять минут вышли на цель — под нами промелькнули улочки крошечного городка, после чего, каждый самолёт отвернул к своей зенитной батарее — они уже работали, но не по нам, а по ИС-ам, пришедшим чуть раньше с ожидаемого направления. Но истребители благоразумно отвернули и теперь разлетались, кто куда, выполняя противозенитный маневр, а мы прекрасно видели и ахт-ахты, и флаки. Высоты мы к этому моменту уже набрали достаточно — а дальше — только индивидуальное мастерство бомбометания. От Мусенькиного гостинца одна из тяжелых пушек просто взлетела на воздух. Я же начал с РС-ов — удачно вышел, но оказался низковато. Потом, набрав высоту, и бомбу свою положил, и тоже неплохо — в варианте биплана с наших машин удобно бомбить с пикирования.

Потом мы некоторое время кружили над всё теми же позициями, поливая их из пушек. А в это время чуть северо-западнее работали Ар-2. Там то и дело прочерчивали дымные следы сигнальные ракеты, а потом взмётывались мощные взрывы. Да, зенитчиков держали в тонусе мы, ИС-ы отогнали Мессеров, а бомбардировщики отработали, словно на полигоне.

— Разгильдяи! — это позывной моей группы на данный вылет. — Убрали крылышки и повернулись на курс двести шестьдесят. Высота — тысяча сто.

Мои подчинённые дружно направились курсом двести восемьдесят на высоте две тысячи девятьсот — постепенно сближаясь, мы довольно быстро собрались в неплотную группу, вытянувшись длинной колбасой — примерно через семьдесят километров нас ждал авианосец, перешедший немного севернее за то время, пока мы работали над Фёрде.

Перед тем, как впереди раскрылся океанский простор, я разглядел, что под нами на берег высаживается группа моряков — одеты они были в чёрное и добирались до берега на резиновых лодках. А курсом на запад уходила подводная лодка — она быстро, буквально на глазах, погрузилась. Наши это были, или немцы — разве разглядишь! А, если наши, то и по радио докладывать нельзя — вдруг, это тайная операция!

Если истребители с «Харькова» взлетали не по разу в день, то на нашу долю боевые задачи выпадали реже — случались даже перерывы в полётах на пару суток. Каждый раз целью оказывался участок обороны, к прорыву которого готовились наши войска. Здесь, в Норвегии, нет широких степных просторов, а лесные массивы скрывают под своим покровом сильно пересечённую каменистую местность — часто это просто горы, где с дорогами дела обстоят неважно. И всё это пересечено глубоко врезающимися в сушу фьордами, нередко имеющими скалистые обрывы прямо в воду. Поэтому наступательные действия здесь имеют ярко выраженный локальный характер — сегодня нужно взять тропу между двумя деревушками, завтра — вымести фрицев из ложбины, прорезающей гребень.

Каждая такая операция тщательно готовится — нам доставляют разведданные и определяют цели, а потом мы с начштаба планируем порядок налёта, требуем поддержки или усиления, а то и делаем вывод о необходимости начинать с артиллерийского налёта, результаты которого нам предстоит подровнять с воздуха.

— Ты, майор, каждый вылет готовишь, словно защиту диссертации, — командир корабля говорит это с видимым удовольствием — ведь впечатление от нашей работы руководство адресует в первую очередь к нему. А работаем мы тщательно — наземные войска довольны.

Надо сказать, создавшаяся в этом районе ситуация удивляет и меня и Мусеньку. Оба помним, что наши североморцы освобождали северную Норвегию, а что было здесь дальше — не знаем. А теперь англичане с американцами высадили десант в районе города Бергена, где проходят нешуточные сражения. Здесь же — несколько севернее — действуют относительно скромные советско-норвежские силы.

Почему они советско-норвежские? Как мне объяснили, после взятия нашими войсками Тронхейма, туда перебралось из Англии семейство короля Норвегии — этот монарх достаточно уважаемая личность, пользующаяся поддержкой значительной части населения. В этот город стали перебираться из Швеции отряды милиции, сформированные из норвежцев, покинувших страну после оккупации её гитлеровцами. Наши подсуетились и предложили усилить формирующиеся силы артиллерией и снабдить оружием и обмундированием. А там и своего генерала предложили на должность командующего. Какого генерала? Петрова Ивана Ефимовича. Я о нём раньше не слыхивал, но Мусенька читала, что этот человек был большим мастером войны в горах. Она и рассказала об этом товарищу Сталину.

Как я сообразил, сообщив вождю имена прославленных военачальников, она спасла одних от репрессий, а другим обеспечила устойчивый рост по службе. А теперь этот рост товарищ Петров получит ещё и в рядах армии соседнего государства.

Смущало меня, что союзники высадились не в Нормандии, а в Норвегии. Нет, разбираться в политике я так и не научился, но поспешная массированная высадка англо-американцев больше похожа на попытку не пустить Красную Армию к столице государства городу Осло. Только, думаю, это теперь особого значения не имеет — король Хокон VII восстановил гражданское управление на территориях, освобождённых Красной Армией. Должностные лица взаимодействуют с военными комендатурами — то есть процесс нормализации жизни уже запущен, а также поговаривают о созыве парламента. Пока речь идёт о довоенном составе, потому что проводить выборы, в которых не сможет участвовать большая часть населения как-то нехорошо. Тем более — освобождённые территории вообще считаются малонаселёнными районами.

Для нас с Мусенькой происходящее — словно лучик надежды на то, что история в этом варианте будет отличаться от предыдущего варианта. Сами посудите — короли Румынский и Норвежский, а так же царь Болгарский, если и не являются нашими друзьями, то и не шарахаются от коммунистической угрозы, как чёрт от ладана. Товарищ Тито, надеюсь, тоже не отшатнётся прочь хотя бы потому, что помощь оружием и боеприпасами ему больше никто не оказывает. То есть определённые признаки будущего мирного сосуществования держав с разными типами политического строя, пусть слабо, но просматривается.