Глава 19. Началось

— Так ты говоришь, малец, что прибыл в наше время из будущего, — командир с тремя ромбами в петлицах смотрит на меня с недоверием.

— Так точно, товарищ комкор! — отвечаю.

— А я тебе не верю.

— Вот доказательство, — протягиваю сложенный вдвое лист бумаги. Слежу за выражением лица и жду реакции.

— Ерунда! Так не бывает, — откликается так и не представившийся мне мужчина.

— А, если будет — поверите, что я действительно из грядущего?

— Ладно. Договорились, — бумажка с моим предсказанием перекочевывает в карман красного командира. А сам он поворачивается в сторону лётного поля — как раз садится та самая машина, на испытания которой он и прибыл. Не просто так прибыл — чтобы его направили сюда, товарищу Конареву пришлось провести серьёзную подготовку.

А мне остаётся только ждать. Ждать давно известного результата.

— Никогда бы не поверил, что можно допустить подобный идиотизм! — меня доставили пред ясные очи начальства, как только завершилось заседание комиссии. Испытания закончились полным успехом, но комкора, а это далеко не младший из генералов, больше беспокоит моя правота. — Действительно, прошло решение о том, что у самолёта САМ-10 шасси следует сделать неубираемым. Что же касается заключения относительно мотора, то я лично прослежу, чтобы в главке его не зарубили. Так… э… ты знал об этом заранее.

Некоторое время мы играем в гляделки.

— Как мне обращаться к тебе, малец?

— Шуриком зовите.

— То есть ты что, знаешь моё будущее?

— Я даже имени вашего не знаю — что уж говорить о будущем?

— Ну да, меня об этом строго-настрого предупредили. Ты не знаешь меня, я не знаю тебя — и все счастливы. А ещё на какие вопросы ты не имеешь права отвечать?

— На все отвечу. А потом даже кое о чём попрошу.

— Сначала попроси. А я ещё подумаю, о чем тебя спрашивать.

— В конструкторском бюро, испытания чьей машины мы с вами только что наблюдали, есть ещё одна модель. Строят её в единичных экземплярах для перелётов рекордной дальности. Хотя, на самом деле — это нормальная рабочая лошадка с отработанным массовым двигателем. Применительно к области ваших интересов, она способна поднять воздух и доставить на расстояние до пятисот километров шестерых десантников.

— Мало. Знаешь, сколько народу поднимает ТБ-3?

— Кучу. Но по характеру будущей войны значительно более актуальной будет выброска диверсионно-разведывательных групп и их эвакуация после выполнения задачи. Обе этих работы САМ-5 выполняет наилучшим образом. Группе, выбросившейся на парашютах, после выполнения задачи нужно только найти ровную площадку и обозначить её кострами.

— Пятьсот километров? — проговорил про себя мой собеседник.

— Это в одну сторону, — пояснил я. — Не дальность, а радиус действия. То есть — ещё и вернуться сможет. Машина недорогая, простая в обслуживании и весьма долговечная. А главное — за её производством присмотрят сами разработчики. Второй момент связан с тем, что руководителю вашей степени занятости приходиться часто ездить по делам. Как правило, не в одиночку. Ординарец там, офицер связи, охрана…

— Нет уж, — отмахнулся комкор. — Для этого я лучше САМ-10 закажу. Он летит в полтора с половиной раза быстрее. И тоже годится для десантирования малых групп. Но ты мне скажи, Шурик, то есть что? Война всё-таки будет?

— Так точно, будет. С фашистской Германией. Начнётся 22-го июня 1941-го года и продлится три года и десять месяцев. Потери окажутся огромными — население страны уменьшится на пятую часть.

— И…? Э…? Ты мне так просто об этом говоришь? А если…?

— Люди, которые устроили нашу встречу, выбрали того, кто заслуживает доверия. Вы же не станете рассказывать об этом кому бы то ни было!

— Никому не буду — а то попаду под расстрел за паникёрство. И что? Ничего нельзя поделать? Предотвратить? Подготовиться? Упредить, в конце концов?

— Так, товарищ комкор! — на мужика было больно смотреть. — Вы успокойтесь, отдышитесь. Я от вас никуда не сбегу. Подготовьтесь, сформулируйте вопросы, а завтра мы снова встретимся и потолкуем. Стенографистка запишет, отпечатает, и один экземпляр вам передадут.

— Инструктировать будешь? — прохрипел мой собеседник.

— Скорее, информировать. Я ведь в воздушно-десантном деле не знаток. На большинство вопросов честно отвечу, что не знаю. Моя компетенция тяготеет к авиационной тематике.

Встречу с неизвестным мне комкором провели в одном из кабинетов Воронежского авиазавода. Кроме меня и стенографистки — всё той же Наденьки — никого на ней не было. Я честно доложил, что за время войны ни о каких значительных операциях воздушно-десантных войск ничего не слышал. Имеется в виду — на наших фронтах. А союзники куда-то какой-то десант на парашютах высаживали. И немцы забрасывали парашютистов к нам в тыл. И еще они использовали планеры, которые до нужного места дотягивали на буксире.

Из проблем упомянул нехватку самолётов, приспособленных для доставки и выброски парашютистов, и отвратительную организацию посадки десантников в них — что-то об этом слышал краем уха, но когда и где — не припомнил. Собственно, у самого меня в отношении именно этого рода войск никаких идей не было — я добивался изменения отношения к самолётам здешнего конструктора — Александра Москалёва. Они должны были строиться в заметных количествах. Одновременно с явным успехом его новой машины САМ-10 — довольно скоростного низкоплана на пять пассажиров и одного пилота, требовалась постановка на производство моторов ММ-1, разработанных Бессоновым. Это шестицилиндровая однорядка с воздушным охлаждением, прекрасно показавшая себя на этих же самых испытаниях.

Но в реальной истории этот мотор не приняли на производство потому, что здесь же в Воронеже осваивали их французские аналоги фирмы «Рено». И, кстати, так и не освоили. То есть — толком не освоили, хотя, какие-то образцы как-то работали и куда-то их ставили — нет у меня точных данных, и, надеюсь, ни у кого не будет, потому что вместо них примут ММ-1. Ну, я надеюсь. Надеюсь на пробивную силу комкора и на поддержку со стороны безопасников. Они, как мне представляется, в это время пользуются заметным влиянием в самых разных областях.

А этот командир долго расспрашивал меня о причинах поражений Красной Армии на протяжении первых полутора лет войны. И что я мог ответить? Что не умели воевать? Что учились в ходе боевых действий? Так это суждения не моего уровня. Про авиацию рассказал много, особенно напирая на необходимость работы диверсионно-разведывательных групп по наведению бомбардировщиков на аэродромы противника. И вообще по наведению на самые разные цели.

Конечно, надежда на успех у меня достаточно мутная, но ведь с Поликарповым «специальные товарищи» дело обтяпали — комар носа не подточит! Хотя, тут процесс обратный. Там прятали, а здесь нужно выпятить. Тем не менее, на душе тревожно. И теперь от меня почти ничего не зависит.