Шаг…

Фраза…

Шаг…

Фраза…

Дмитрий открывал одно «зеркало» за другим. Он мог бы избрать более короткий путь. В конце концов, Стефан, подаривший ему часть своего «Я», не стал бы так делать. Но Дреер не хотел иначе. Стоило хоть немного оттянуть время, чтобы подумать.

– Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги.

Было странно – Сумрак путешествовал в глубь собственного «Я». В реальность между слоями, куда не проникал ранее. Впрочем, и человек не осознает того, что творится, скажем, в подкорке его головного мозга.

Никто не встречался им на пути. Будто никто не хотел их видеть.

Пустыня «человека в черном» приняла их длинный караван. Дреер оглянулся: Рыцари здесь ехали верхом, каждый на коне своей масти, черный достался Гневу, белоснежный – Страху, рыжий – Радости. Свита растянулась, бредя пешком. Зимнего старика сопровождали не снежные эльфы, как можно было ожидать, а какие-то белесые призраки. В свиту женщины входили несколько дриад и парочка козлоногих сатиров с дудками. За Гневом следовали те, кого Дмитрий назвал про себя «блуждающими огоньками», почти невидимые при дневном свете.

– Дело было так. «Если через три дня королю не станет лучше, можно всего ожидать…»

Безлюдные королевские покои. Видимо, монарха в эту минуту хоронили.

Рыцари снова были пешими. А свита превратилась в людей, вся без исключения. Только бабочки остались как были, разве что крылья обрели черный цвет.

Дмитрий думал об Александре, о Стригале.

– В сентябре тысяча девятьсот двадцатого года заведующий губнаробразом вызвал меня к себе…

Еще теплая осенняя улица Полтавы. Людей нет. Сопровождающие Дреера, все как один, вдруг сменили одежду. Косоворотка Летнего, простое платье и косынка Весенней, шинель Зимнего. Даже круглые очки нацепил, позер.

– Есть ветхие опушки у старых провинциальных городов. Туда люди приходят жить прямо из природы.

Словесник подумал и об Осеннем. Конечно, он не умер так, как Инквизиторы. Но даже Сумраку, видимо, нужно время, чтобы найти новый прототип.

– Жечь было наслаждением.

Тянуло гарью и керосином. Огонь был далеко. Еще одна тихая улица с двухэтажными домами, перед каждым – непременные качели. И звездно-полосатый флаг. Дом горел в конце улицы. Летний оживился. Он даже поменял костюм на брезентовый, а картуз – на пожарный шлем с цифрой «451».

Книжная магия начинала действовать и на них.

– Вселенная – некоторые называют ее Библиотекой…

Процессия стояла в шестигранной галерее. К тому моменту, как упало последнее из двенадцати «зеркал», Дреер уже представлял себе, что собирается делать. Было даже странно, что такая идея не пришла в голову раньше… Но раньше он и не мог увидеть мертвого Александра, только что убившего одну из ипостасей Сумрака.

– За мной, читатели. – Дмитрий смело пошел к выходу из галереи. Ее теснота должна помочь.

Он не оглядывался. Сзади слышались шорохи, бормотание и хруст снега – так звучали шаги Рыцаря-Зимы, где бы тот ни ступал. Словесник прошел галерею, шагнул в сторону и съехал вниз по металлической лестнице.

– Не отставать! – крикнул он, а сам бегом припустил к ближайшему вентиляционному колодцу. И прыгнул.

Лететь было невысоко, один пролет. Дальше Дреер ухватился механической рукой – пожалуй, впервые в жизни она по-настоящему пригодилась. Живая, да еще вспотевшая, обязательно сорвалась бы со скользких перил. Но руку все же обожгло болью в том месте, где металл соединялся с культей. Дреер, цепляясь изо всех сил левой и помогая себе ногами, выбрался из шахты и свалился на пол. Хорошо, что этот трюк не видели интернатовцы. Авторитет младшего надзирателя был бы потерян в два счета.

Впереди за такой же шестигранной галереей уже шли «обычные» коридоры.

Когда словесник почти пробежал галерею, из вентиляционной шахты вылетел файербол полуметрового диаметра. Раздумывать было некогда. У книжных дозорных это заклинание называлось «буквоед». Большой том вырвался из ряда себе подобных и полетел файерболу наперехват.

В середине галереи они встретились. Полыхнуло, зашипело, полетели в стороны горящие страницы. Том рухнул на пол, как сбитый истребитель. От файербола не осталось ничего.

– Жечь было наслаждением, – повторил Дреер уже единожды сказанное сегодня. А потом добавил к цитате от себя: – Я тебе припомню, пожарный.

Он побежал вдвое быстрее. Каждая секунда теперь была дорога. Хорошо, благодаря Стефану Дмитрий прекрасно ориентировался в топографии Библиотеки. А эти их высочества пусть поплутают. Жалко, тут нет каких-нибудь книжных болот…

Над головой пронеслась фигура, затем вторая, и вложенное Обменом Судьбы чутье подсказало – свои. Перед Дмитрием спустились на ховербуках Питер и Стефан.

– Соберите всех, быстро! – скомандовал Дреер.

– Ты их привел! – сказал Питер, словно не верил.

– Да, – кивнул Дреер. – Привел. Хватит прятаться.

Все ждали его там же, где и первый раз. Среди дозорных были Анна и Маугли. Малыш сидел и болтал ногами на книжной полке – достаточно высокой, но не настолько, чтобы девушка не могла до него дотянуться.

Все так же вращался глобус Земли со всеми слоями Сумрака, все так же облетал его глобус Луны.

– Я привел к вам Страх, Гнев и Радость, – сказал Дреер. – Только эта Радость ничем не лучше двух других. Правда, я не привел Горе. Но это уже не моя заслуга, это Александр. Его больше нет…

Дмитрий увидел, как прикусила губу Анна. Дозорные приняли известие о смерти их недавнего гостя спокойно. Как дети.

– Задержите их, насколько сможете, – продолжил Дмитрий. – У меня есть план. Мне нужны Стефан и Зак. Аня, и ты с Маугли.

– Ты не должен был их приводить! – тряхнула косичками Хильда.

– От нооплазмы не спрячешься, – посмотрел на нее Дреер. – Рано или поздно, так или по-другому, они бы явились. В конце концов, сейчас мы у них в доме… Или даже в организме.

– Правда, – неожиданно заговорил Мик. – Правда.

– Почему мы должны драться с Сумраком? – напустился на него Джонни. – Он нам дал все это!

– Потому что в каждой вашей книжке здесь написано, – сказал Дреер, – что нельзя есть детей. Своих, чужих – не важно. Если и не прямо, то подразумевается. А где написано, что можно, то придумали ведьмы. И вы такие книги… изымаете на хранение.

Джонни вроде бы что-то собрался еще сказать, может, хотел согласиться, а может, возразить. Но не успел.

Сначала в зал ворвалась рыцарская свита: влетели и зависли вокруг глобуса полупрозрачные призраки. В отдалении от них замерли, полыхая, «блуждающие огни». Приплясывая, стуча копытами и наигрывая на дудках, ввалились сатиры, за ними мягко вошли дриады. Дмитрий увидел, что последние сразу привлекли внимание мальчиков-дозорных.

Но еще больше их внимание привлекла Рыцарь-Весна. По пути та возвратила себе прежний облик, затянула все раны и отрастила выдранные Хеной волосы. Конечно, это могло быть искусно наведенной иллюзией. Только вряд ли кто-то захотел бы проверить.

Следом за женщиной вышли Рыцари Зимы и Лета.

Две Силы впервые встретились открыто. Даже напротив бабочек Весенней реяли библиотечные фэйри. А книжные дозорные приобретали сумеречный облик. В отличие от обычных Иных, он был не ангельским и не демоническим.

Стефан внешне изменился мало, просто стал ковбоем с лихо заломленной шляпой. И, конечно, с двумя кольтами. Еще один рыжеватый мальчик-дозорный, имени которого Дреер не запомнил, превратился в лучника – этот явно любил читать книги о Робин Гуде. Джонни резко повзрослел, обзавелся темным костюмом по викторианской моде, тростью со сверкающим набалдашником и шляпой-цилиндром. Питер не изменился – он был и оставался вечным мальчишкой Пэном.

Разительнее всего поменялись Хильда и Зак. От девочки с косичками можно было ожидать, что она станет кем-то вроде Пеппи Длинныйчулок. Но Дмитрий, несмотря на опыт, все же знал детей недостаточно хорошо, тем более таких… хм… специфических. Хильда, скорее всего, ассоциировала себя с героиней «Песни о Нибелунгах». Имя она тоже могла подобрать себе неспроста. Девочка превратилась в скандинавскую воительницу с мечом и белокурыми волосами до пояса, выглядевшую никак не моложе Анны, а ростом еще и выше. Дрееру было непонятно, почему здешние мальчики так отреагировали на появление Весенней, когда в их команде присутствовала такая красавица. Неужели не видели свою Кримхильду в сумеречном облике? Скорее всего, за столько лет уже привыкли…

А Зак обернулся… котом в сапогах. Здоровенным, прямоходящим, рыжим, размером не уступающим самому себе в человеческом образе. И весьма упитанным, кстати. Кот помимо сапог носил мушкетерский костюм, плащ и широкополую шляпу. А шпага у него была настоящая, боевая, и для уколов, и для рубки. Такую ребенок не удержит.

– Это дитя пойдет с нами. – Рыцарь-Весна указала на Маугли. – Ему не место здесь.

– А где? – спросил ковбой Стефан.

– Вам тоже здесь не место, – сказала Весенняя. – Вы заняли его обманом. Мы терпели, вы не мешали. Мы согласны терпеть дальше, если вернете дитя.

«Интересно, – подумал Дреер. – Сумрак торгуется».

– Нет, – резко бросила Хильда.

– Ему не причинят вреда, – улыбнувшись, посмотрела на нее женщина.

– А польза? – промурлыкал Зак.

…Первыми начали все-таки Рыцари, отметил Дреер. Конкретнее – Гнев. Может, он и не собирался начинать схватку. Может, ему было просто любопытно, как отреагируют на огненный заряд те, кто незаконно обосновался на чердаке у Сумрака.

Эмоции всегда срываются быстрее, чем мысли. А мысли не всегда могут остановить сами себя, когда сорвались эмоции.

Закружились вихри, поднятые Зимним рыцарем. Полетели файерболы Летнего. Вырвались из пола, вспарывая паркет и заставляя разлетаться щепки, побеги Весенней. Дриады извлекли из-под ниспадающих платьев луки, будто тайно пронесли их сюда мимо охраны. Сатиры побросали дудки, и на их пальцах заплясали голубые и зеленые огоньки заклинаний.

Все они были у себя дома. Кровяные тельца в родной артерии. Их Сила была вокруг.

Но и книжные дозорные тоже были у себя дома.

Взмыли ховербуки. Взлетел и Питер – оказывается, он мог это делать и сам по себе, как его литературный прототип, без помощи летающих книг. По куполу, по книжным корешкам, по старому лаку книжных полок пробежали тени-силуэты. Пробежали и отделились – множество озорных теней Питера, каждая держала в руках шпагу и этой черной шпагой рубила подручных Весенней, зеленые щупальца и вылезающие из пола корни.

Рыцарь Страха времени не терял – пустив веером несколько своих вихрей, он рванулся прямиком к Маугли. На пути у него встала суровая, привычная к холоду дева Кримхильда. Острие меча она направила в лоб Рыцаря, тот замер, вытянув вперед руки. Что за энергии сошлись в этой дуэли, Дмитрий не знал. Он сам метнулся было Зимнему наперерез, девочка его лишь опередила.

– Назад! – бросила Хильда через плечо.

Руки старика мелко дрожали.

Дреер увидел сзади проход между стеллажами и понял, что та имела в виду.

Анна уже сгребла Маугли в охапку.

Хильда в этот момент отлетела в сторону и ударилась о лестницу, которая вела на верхний ярус. А на Рыцаря Страха вдруг начал падать большой шкаф в несколько человеческих ростов. Сначала посыпались книги, и несколько увесистых томов опустились на голову с пышной седой шевелюрой. Затем рухнула и вся конструкция. Сверху на нее прыгнул довольный Зак. Это явно было его лап дело.

– Ты и Стефан, – крикнул ему Дреер. – За мной!

Дозорный-ковбой в этот момент был занят важным делом – перестреливался с Рыцарем Гнева. Вместо пуль из стволов били разряды. От их столкновения с файерболами Летнего получались кристаллы, медленно падающие на пол и тающие.

Стефан палил с двух рук. Дреер читал где-то, что такая стрельба называлась македонской. Александр бы оценил.

– Мы догоним, – мяукнул Зак.

– Туда, где был Обмен, – сказал ему Дреер и потянул за собой Анну.

Краем глаза он успел заметить, как с полок срываются книги, и догадался, что кто-то наконец задействовал «буквоеда». Причем масштабно. Книг, обращенных в летающие пасти и даже вырастивших картонные зубы, в воздух поднялись уже сотни. Креатурам Сумрака будет чем заняться в ближайшие минуты.

– Не отставайте! – Дреер хотел помочь Анне, державшей увесистого Маугли, и вдруг увидел, как девушка отшатнулась.

Она смотрела на правую кисть словесника.

В общей суматохе, после камеры Инквизиции, он и не подумал о том, чтобы наложить иллюзию. А накопители Силы в самой руке были почти пусты, их едва хватало на то, чтобы шевелить пальцами.

– Она давно такая, – сказал Дмитрий. – Это не сейчас… Ты просто не видела. Я не хотел, чтобы…

Их догнали Зак и Стефан. Высоко над стеллажами, словно над ущельем, пронесся Лучник на ховербуке, преследуемый какими-то тварями из рыцарской свиты.

– Стань опять человеком, – велел Заку Дреер.

– Я не такой быстрый, – недовольно мяукнул кот, но послушался, обернувшись в пухлого мальчишку.

– Мы должны, – сказал им Дмитрий, – еще раз сделать Обмен Судьбой.

– С кем? – удивился Зак.

– Я с Маугли.

Книжные дозорные переглянулись.

– Нет, – первой сказала Анна.

Маугли улыбался, смотрел на Дмитрия искоса. Возражать он и не думал.

– Он не пострадает, – сказал Дреер.

– Он – нет. А ты?

Дмитрий впервые услышал от девушки «ты».

– Они его все равно заберут, – покачал головой словесник.

– Мы отобьемся! – заявил Стефан.

– Не отобьетесь. Нельзя выиграть у дома, в котором живете. Сумрак все равно сильнее. Вы не можете его победить. Только этот малыш. А он не будет.

– Ты станешь аутистом! – почти крикнула Анна.

– Я и так не особо общительный. А может, и не стану. Ковбоем же не стал, – кивнул Дмитрий на Стефана.

– Это риск! Слишком большой! Слишком! – не унималась Анна.

– Вот именно. – Дмитрий надвинулся на нее и говорил через плечо Маугли. – Риск – это шанс. Единственный!

– Он не сможет, как вы! Я же знаю, как это будет. По этим… по летающим книгам.

– Сможет, – уверенно произнес Дреер. – Он же Маугли. Верхолаз. По книгам или по ветвям – он сможет.

Девушка сдалась.

– Нужно его переодеть, – указал Дмитрий на виновника всего. – И быстро!

– Я все принесу. – Зак на ходу возвращал себе кошачий облик и мчался уже на четвереньках, словно гепард. Сапоги он скинул, шляпы лишился давно.

Маугли неожиданно легко позволил себя раздеть и нацепить простыню-«химатион». Он терпеливо сносил и то, как Стефан рисует на нем кисточкой нужные символы.

Над Дмитрием трудился Зак, вынужденный опять избавиться от образа кота. Все делалось наскоро, и Дреер подвязал уголки своего одеяния под мышкой.

Звуки боя приближались. Один раз к ним прорвались «интеллектуальные» блуждающие огни Рыцаря Гнева, перехваченные «буквоедом» и стоившие жизни нескольким книгам. Второй раз над ними развернулась воздушная битва двух полупрозрачных сущностей против одного книжного дозорного, стоящего на ховербуке. Победа осталась за ним. Часто слышался грохот – обрушивался очередной шкаф.

Книги, необходимые для Обмена, никто, по счастью, не трогал: они так и остались на полу, разложенные спиральным лабиринтом. Анна поставила Маугли на одну из них. Малыш не сопротивлялся. Даже не пытался сделать шаг.

Зак начал читать, а тома – подниматься в воздух. Дреер с противоположного края стал забираться на получившуюся пирамиду. Ему теперь было проще – дорога оказалась известна. Анна что-то шептала Маугли. Стефан дежурил, собираясь подхватить малыша, если тот свалится вниз. Это, правда, означало бы конец всего ритуала.

Потом Анна отшагнула назад. Маугли остался стоять. Он с любопытством смотрел на взлетающие книги, а затем… вскарабкался на висящий рядом фолиант, как любой маленький ребенок взбирается на высокий табурет. Высоты он не боялся.

У Дмитрия отлегло от сердца. Он еще увереннее зашагал по книгам-ступенькам, не забывая отслеживать, как продвигается Маугли, и не позволяя себе слишком опережать. Мальчик карабкался вверх с большим увлечением. Один раз он даже просто прыгнул с книги на книгу. Дмитрию показалось, что он слышит, как ахнула Голубева.

До вершины Дреер добрался первым. Но подождал, пока туда заберется Маугли, и позволил ему влезть на самый пик.

Только здесь словесник озадачился тем, как они будут спускаться. Вернее, как заманить Маугли в обратный путь. Но размышлял он всего секунду. А затем просто протянул левую, живую руку. Маугли посмотрел на нее, посмотрел вниз – и схватился ладошкой. Дмитрий почувствовал нечто внутри… Слов для описания он не находил, заниматься же самоанализом не позволяли ни время, ни место. Недолго думая Дмитрий подхватил Маугли на руки, едва не потеряв равновесие – стоять приходилось на двух подвешенных в воздухе фолиантах. Каждый, по счастью, был размером с выпуск хорошей энциклопедии. А затем… пирамида задвигалась сама. Спираль из книг начала вращаться, закручиваться, опуская тех, кто оказался на вершине.

Дмитрий прислушивался к себе. Внутри была как будто пустота. Не совсем, конечно, но похоже…

А еще… Что-то вдруг вставало на свои места. Это тоже почти невозможно было передать словами. Выскакивали какие-то мелочи, микродогадки. К примеру, откуда-то выползло отчетливое понимание, зачем нужен синий мох и почему другой флоры на первом слое Сумрака не бывает. Но Дмитрий был уверен на тысячу процентов: то, что стало приходить в его голову сейчас, никогда не приходило и не могло прийти к Маугли. Но и без мальчика этого бы не случилось.

С ребенком на руках Дреер опустился перед тремя участниками ритуала. Мимолетно подумал – секта Свидетелей Маугли в сборе. И выдохнул: он все же остался собой, раз продолжает каламбурить.

Стефан, Зак и Анна смотрели на него в ожидании.

– А ты тяжелый, братец… – сообщил во всеуслышание Дмитрий, опуская Маугли на пол.

– Тяжелый братец, – внятно сказал Маугли. Только «р» не выговорил, получилось «буатец».

– Твою дивизию! – произнес Стефан, будто напоминая: и он позаимствовал кое-что у наставника Дреера в ходе Обмена.

– Говорит… – выдохнул Зак.

– Не совсем, – умерила их энтузиазм Анна. – Эхолалия.

– Зато я еще говорю… – констатировал Дреер.

Он посмотрел на ауру Маугли. Та по-прежнему была неопределенной – но уже другой. Жаль, нельзя было увидеть теперь свою.

– …И самое время сказать все, что я думаю о наших новых читателях, – завершил фразу словесник.

Он пошел к выходу. Анна наклонилась к Маугли и пристально его осматривала. Малыш отвернулся.

– Обычный Иной, – сказал ей Дмитрий. – Неинициированный. Совсем как я в его годы.

Анна, сидевшая на корточках, посмотрела на него снизу какими-то совершенно безумными глазами. Дмитрий не мог понять, что она такое вдруг увидела. Зато осознал, что спокойно читает все ее эмоции. Как книгу. Чрезвычайно увлекательный роман. Только не имеет значения, чем он закончится.

И тут до словесника дошло окончательно.

Чудны дела твои, как говорил когда-то хороший друг Игорь Теплов.

Вот ты кто, товарищ Сумрак, сказал бы Игорь, будь он сейчас на месте Дреера. Кот, сидящий на подоконнике и созерцающий улицу. Безучастный наблюдатель. Разум тебе не нужен, пока дело не касается твоего пропитания или безопасности. Тогда ты делаешься чертовски сообразительным. Просто кот, если хочет добиться чего-то от людей, может демонстрировать внешне разумное поведение. Но как только отпадает необходимость, он становится просто котом.

Тебе не нужен свой разум. Тебе не нужны свои мысли. Даже чувства свои тебе не нужны. Свет и Тьма для тебя абсолютно одинаковы, и ты мог бы их слить, но когда-то усвоил, что разряд, который пробегает между «плюсом» и «минусом», дает тебе больше энергии. А может, тебе так просто интереснее.

Кот не считает себя домашним животным. Правда, и хозяином он себя тоже не считает, что бы там про него ни говорили. Он просто живет рядом и заботится о своих интересах. Жизнь – его цель, начало и конец.

Дмитрий увидел, что все еще замотан в простыню, а на Маугли уменьшенная копия его сомнительного наряда. Не потребовалось ни щелкать пальцами, ни даже двигать ресницами, чтобы на ходу сменить одеяние. Дреер мог бы сейчас нацепить все что угодно, хоть рыцарские доспехи, хоть кевларовый бронежилет. Но остановился на привычном уже сером инквизиторском костюме и полосатом галстуке в тон. К галстуку он тоже привык. Простыню Маугли он мгновенно поменял на ту одежду, что ему купила Анна в магазине.

…Первым он встретил Рыцаря Гнева.

Тот занимался любимым делом – жег. Вокруг догорали книги, разбуженные «буквоедом». Сейчас Летний сражался с Миком. Самый большой любитель фантастики Книжного Дозора в сумеречном облике полностью отвечал своему главному интересу. Одетый в блестящий комбинезон со множеством подвешенных устройств Мик держал в руках маленький пульт, с которого управлял огромным, в два человеческих роста, роботом, составленным из книг. Каждый файербол Рыцаря Гнева наносил роботу ощутимый урон, однако Мик что-то там поворачивал на своем пульте, с полок срывались новые книги и восстанавливали брешь. А сам робот стрелял по Рыцарю лучами из своих книжных рук. Что там за энергию накопил Мик, Дмитрий понял и без своих новых способностей.

Фантазия сотен, если не тысяч читателей, сцену за сценой глотающих описания космических сражений. Никто из них не замечал маленького символа где-то в уголке одной-единственной страницы.

Если бы они знали, как будет использована сила их фантазии, воображали бы вдвое мощнее.

Однако надолго остановить сумеречную тварь не мог бы ни один дозорный. Дреер успел застать последние секунды боя. Выстрел Рыцаря поразил центр конструкции, и робот рассыпался, как очень большая стопка книг.

Чем больше шкаф – тем громче падает, все знают.

Скорее всего, Рыцарь мог бы смести каждого из своих противников одним движением. Но ему нравился процесс игры.

Дреер неспешно поднялся на развалины робота. Кивнул Мику, который что-то лихорадочно нажимал на своем пульте, покачал головой.

Взглянул на Рыцаря Гнева. Тот простер вперед руку, и над ладонью вырос новый язык пламени.

– Огонь познания, во что ты превратился?! – Дмитрий смотрел на формирующийся сгусток.

Подросток-Рыцарь сейчас был для него старым знакомым. Дреер знал о нем все. Кто он, когда родился, под каким именем записан в приходской книге, как инициирован и как упокоился в Сумраке. В общем-то словесник и раньше, до Обмена Судьбой с Маугли, предполагал, что будущего носителя Гнева погубила вспышка ярости. Теперь он знал точно.

Что по-настоящему удивляло – прототип Рыцаря был Светлым.

– Я тоже помню Агнешку, – сказал Дреер Рыцарю. – Ты зря не послушался наставника. Ее рано было посвящать.

– Она болела! – выкрикнул подросток. Пламя над его ладонью дрогнуло.

– Ты не мог ее вылечить. Но тебе было любопытно. В Сумрак ты ее ввел во время приступа, когда она все и всех ненавидела. Она стала Темной. Ты выбрал не тот день и час. Потом ты начал злиться на нее, хотя на самом деле – на себя. А когда она переросла тебя уровнем, ты разозлился еще сильнее и вызвал на дуэль.

Старая история. Не бывает века, чтобы она не произошла с Иными в том или другом варианте. Драматических сюжетов, как известно, всего тридцать шесть.

– Зачем ты это говоришь? – крикнул Рыцарь.

– За тем, чтобы и ты вспомнил, – сказал Дреер. – Она была Темной, но помнила, кому обязана. Она дала тебе шанс, хотя могла бы с тобой справиться. Она надеялась, что ты одумаешься, потому что Светлый. Потому что ты ценишь вашу дружбу с детства. Она все-таки была еще молодой и наивной. Мне продолжить, как ты ее убил?

– Нет… – Пламя на ладони Рыцаря погасло.

– Кажется, Сумрак не зря выбрал именно тебя. – Дмитрий произнес это вполголоса, больше самому себе, чем Летнему. – Гнев ничему не учит и ничему не учится.

Рыцарь становился полупрозрачным. Он уходил. Развоплощал себя заново, как сделал это немедленно после своей первой и последней магической дуэли.

Сколько их было, этих дуэлей в истории. Поединок Игоря и Алисы не стал исключением.

– Опять укусил себя за хвост, – сказал Дмитрий уже пустому месту.

…Следующим оказался Рыцарь Зимы.

Он никуда не ушел с того места, где посланники Сумрака встретились лицом к лицу с книжными дозорными. Но место было почти не узнать. Глобус Луны, полусожженный и полуразбитый, высовывался на полу из-под груды сбитых книг-«буквоедов». Глобус Земли тоже носил следы разных магических и физических воздействий. Дмитрий даже испугался, не повлияет ли это на саму Землю. Но мгновенно отбросил этот страх. Во-первых, пугаться – значит поддаваться Зимнему. А во-вторых, связь глобуса и планеты – это магическое мышление. А Дреер, порождение магии, не собирался думать ни как Сумрак, ни как волшебник.

Потом он увидел Лучника. Тот лежал рядом со своим летающим гримуаром. Лук был переломлен надвое, а у хозяина не просматривалась аура. Волосы Лучника стали белыми. Кожа потрескалась от холода.

Немного далее Дмитрий увидел и еще одно тело.

Да, они все не были детьми. Даже взрослыми, по большому счету, уже не могли считаться в свои сто двадцать. Только это ничего не меняло.

Рыцарь сосредоточенно бился одновременно с Хильдой и Джонни. Девушка сражалась мечом, испускавшим белые разряды при ударе о меч противника. Джонни необыкновенно пластично орудовал тростью, но ни разу не смог попасть ее концом в Рыцаря, тот неизменно уворачивался. Самим же дозорным перепадало. Дмитрий увидел, как шрам на плече девушки моментально превращается в синий рубец.

– Не любишь крови, – утвердительно сказал Дреер, приближаясь. – Она у тебя в жилах стынет.

Рыцарь стрельнул взглядом в его сторону, а затем снова переключился на фехтовальщицу.

– Хильда! Джонни! – позвал Дмитрий. – Бой окончен. Подойдите ко мне. Только спиной к нему не поворачивайтесь.

Те послушались. Джонни, правда, еще попытался сделать пару выпадов, когда Хильда стала медленно отступать, не отводя от Рыцаря острия меча. И с каждым шагом назад как будто становилась все более юной. Когда она подошла к Дрееру, то была уже снова девочкой с белокурыми косичками, а не валькирией с телом чемпионки по фитнесу. Меч пропал.

Скоро рядом оказался и мальчик, сменив разрезанный в нескольких местах костюм взрослого на свой обычный, в каком его впервые увидел здесь Дмитрий.

– Страх убил больше народу, чем все остальные эмоции, вместе взятые… – Дреер говорил это, пристально глядя в глаза Рыцарю. Глаза были похожи на два кристаллика сухого льда. – Я все про тебя знаю, бывший Инквизитор Ван ден Берг. Ты мог бы стать новым Тигром. Но для тебя выбрали другое.

Рыцарь ничего не говорил. Страх обычно немногословен. Над ледяным клинком курился пар, но лезвие не собиралось таять. Страх сковывает.

– Ты самый сильный из них, – продолжил Дреер. – Самый древний. Может, ты был уже у каких-нибудь трилобитов. Может, весь Сумрак вырос на тебе, как на первичном бульоне. Вряд ли я сейчас могу с тобой справиться. Но это буду не я…

Словесник напрягся. Он представлял, что будет, но представлять – одно, а самому творить креатуры – иное. Тем более первый раз.

А еще здесь не хватало Силы. Вот так. Хочешь лепить, а глины мало. Но он недаром проходил Обмен дважды.

Перед Рыцарем Страха возник… Стригаль. Таким, каким запомнил его Дмитрий. Инквизитор и держал в руке тот же острый «скальпель», с которым бросился на креатуру Сумрака в подземелье Бюро. Пыточный инструмент, нужно сказать, очень шел к его образу. Не меньше, чем абсолютно седые виски на черной жесткой шевелюре.

– Он умел бояться, – сказал Дреер Зимнему. – Но и презирать страх тоже умел.

Стригаль поднял оружие и шагнул к Рыцарю. Тот немедленно и чрезвычайно проворно всадил меч ему в грудь. Острие вышло из спины. Крови не было.

Инквизитор сделал новый шаг и немного развернул корпус. Лезвие переломилось с треском, с каким ломаются глыбы льда. Рыцарь отступил. Стригаль шел на него. Зимний отбросил сломанный меч, и в руках немедленно появился целый. Рыцарь сделал выпад и воткнул в Стригаля второе лезвие. Инквизитор ударил по мечу свободной рукой. Лезвие рассыпалось на мелкие осколки. Стригаль опять перешел в наступление.

Страх не гибок. Дмитрий ожидал, что тот постарается отрубить противнику голову или раскроить череп. Но Рыцарь только всаживал в наступающего Инквизитора лезвие за лезвием, кинжал за кинжалом, и каждый раз оружие ломалось или оставалось в теле. Тогда Стригаль вытаскивал застрявший кинжал, бросал на пол и с хрустом дробил подошвой.

Вот тогда на бесстрастном лице Рыцаря появилась гримаса того, что подарило ему имя. Рот раскрылся, обнажив белоснежные зубы без намека на старческий пародонтит. Рыцарь налетел спиной на книжные стеллажи, отступать теперь было некуда, и Стригаль схватил его за горло. Оба тут же пропали, будто провалились сквозь полки.

– Он умер? – Хильда повернулась и посмотрела на Дмитрия снизу вверх.

– Он сбежал, девочка, – раздался приятный женский голос. – Твой учитель сотворил то, что изгоняет любой страх.

– Что? – не поняла Хильда.

– Отчаяние, – сказал Дреер.

Весенняя тем временем появилась из прохода-коридора. За руку она держала еще одну девочку, только без косичек, с короткой стрижкой. Дреер не успел с ней толком познакомиться, но опыт Стефана подсказал имя – Грета. Девочка глупо улыбалась и время от времени хихикала.

– Если ты… – угрожающе начал Дреер.

– Она оправится, – спокойно прервала его женщина. – Я не лишаю жизни. Она пробовала наслать на меня черную гадость, но все перешло обратно. Я сделала, что в моих силах.

Это был красивый и дерзкий ход, подумал Дмитрий, – попытаться заразить «мировой скорбью» саму Радость мира. Испортить все настроение. Но Рыцарь-Весна не была Иной. Маленькая сообразительная Грета поймала многократную отдачу. Хорошо, что «скорбь» превратилась в свою противоположность. Как ее назвать, Эйфория?

Женщина тем временем выпустила руку Греты. Девочка, смеясь и разбрасывая цветы, точно безумная Офелия, подбежала к Хильде. Надела ей на голову непонятно откуда взявшийся венок.

Вокруг собирались изрядно потрепанные выжившие дозорные. Сверху спустился Питер. Половина его лица была словно вымазана сажей, от лиственных лохмотьев не осталось почти ничего, так что впору было напомнить о приличиях, зато в свободной от шпаги руке мальчик держал дудку, ранее принадлежавшую одному из сатиров. У немногих девочек-дозорных словесник тоже увидел трофеи – украшения дриад.

Среди всех был и Зак – снова в образе кота, и Стефан – тот направил оба своих кольта на Весеннюю. Дмитрий не видел Анны, но чувствовал, что и она где-то близко, просто не хочет попадаться с Маугли на глаза последней из сумеречных креатур.

– Тебе здесь больше делать нечего, – сказал Дреер женщине. – Все, что было, мальчик отдал мне. А меня ты с собой не заберешь. Ты не в моем вкусе, ведьма, уж извини… Ступай.

Рыцарь Страха был самым сильным из четверых. Но зато бывшая ведьма оказалась самой умной. Ее поединок с Дреером отнял менее секунды и заключался в обмене взглядами. Даже говорить ничего не понадобилось больше. Ни вслух, ни через Сумрак.

Женщина исчезла. Разбросанные Гретой цветы сразу же засохли. С шуршанием упал венок.

Дмитрий обессиленно прислонился к основанию глобуса. Осмотрел недавнее поле боя. Перед ним зависли несколько фэйри. Еще одна обнаружилась у его ног, с опаленными крыльями.

Дреер поднял ее. Нарастить стрекозиные крылья Иной размером с палец было намного проще, чем создать фантом, похожий на Инквизитора Стригаля. Но, похоже, это выпило остаток сил. А взять их было почти неоткуда… Почти. Дмитрий понимал, что связи с Сумраком рвутся одна за другой. Даже не рвутся, а вянут и отпадают. Как цветы Греты.

Он перевернул ближайшую разорванную и частично сгоревшую книгу и прочитал несколько строк. Это оказалось что-то из новейшей Иной истории, про огромную воронку инферно над Москвой. Буквы сначала плыли перед глазами, потом стали неожиданно четкими и даже выпуклыми, словно шрифт для слепых. Дмитрию полегчало. Он только сейчас осознал, что слышит шепот. Не шепот дозорных, нет. Каждая книга, что еще оставалась в этой гигантской библиотеке, шептала ему, и Дреер ничего не мог поделать, чтобы избавиться от шума. К нему можно было только привыкнуть. Человек привыкает ко всему. Первый человек, которого Сумрак впустил в себя. Первый человек, который пустил в себя Сумрак.

Дмитрий прошел несколько шагов и наклонился над мертвым Лучником. Здесь он был бессилен. Лучник ушел, другие погибшие тоже ушли. Дреер знал куда. Там их встретят… наверное.

А еще он знал, что теперь будет делать все оставшееся время.

Рядом откуда-то появился Маугли. Быстро глянул на Лучника, отвел, как всегда, глаза в сторону. У Дреера проснулась безумная надежда, что он сам наврал Весенней, и Маугли отдал ему не все. Он еще что-то умеет такое, чего пока не может Дреер, ведь Дмитрий, к примеру, понятия не имеет, как изменить цвет Иному с Темного на Светлый.

Маугли стоял, ничего не делал и продолжал смотреть в сторону.

– Сумрак за ним больше не явится? – подошла и спросила Хильда.

– Я теперь ваш Сумрак, – ответил ей Дреер. – Точка.

Маугли повернулся к ним и вдруг сказал:

– Боже мой, уже час. Старик, видно, уже не придет…

Раздался общий вздох окруживших мальчика и взрослого дозорных. Дмитрий узнал во фразе сразу двух Чапеков – автора цитаты и его дальнего родственника, мнимого автора «зеркал».

Дмитрий не знал, как помочь Маугли. Но вокруг были тысячи книг, и каждую он мог теперь прочесть, не открывая. А те имели мосты к сотням тысяч других книг. Целители Иных еще не умеют лечить душевные болезни, но… что может книжное знание совокупно с книжным волшебством?

Это предстояло выяснить.

– Дело было так… – произнес Маугли и улыбнулся.

– Словесником вырастет, – посмотрев на него, устало сказал Дреер. – Или педагогом.