Ехать пришлось долго. Навигатор показывал, что до Москвы еще часов восемь. В ближайшем придорожном магазинчике затарились целым пакетом шоколада – чтобы восстановить уровень гликогена после стычки.

Александр велел Дрееру передать подробный мыслеобраз всего, что случилось до его появления.

– У тебя есть версия, кто были эти… ряженые? – спросил Инквизитор, внимательно следя за дорогой.

– Кое-что есть. Насколько понимаю, просить информацию взамен бессмысленно?

– Правильно думаешь.

– Ну, хорошо. Иные теряют ауру, лишь уходя навсегда в Сумрак. Уж я-то знаю…

– Да, Сумрак ты, пожалуй, изучил как никто, – сказал Александр, не оборачиваясь.

– Только один слой на самом-то деле. Но кое-что стал понимать. Скорее всего, мы имеем дело с Иными, которые когда-то были развоплощены. А этот малыш, когда сделал Темных Светлыми, потряс ткань Сумрака сверху донизу. Можно сказать, разворошил муравейник. Вот они и стали за ним охотиться, думая, что только он способен их ревоплотить.

– Красиво, – признал Александр. – Но зачем им мальчишка, если они и так прекрасно разгуливают в реальности?

– Слабое место всей теории, – высказался Дреер, глядя в окно. – Может, правда, они могут тут быть ненадолго. Или нестабильно. Недаром сразу пропадают, стоит только собрать всю Силу из Сумрака.

– Все это белыми нитками шито, – заметил Александр. – Как они связаны с мальчиком – вопрос номер один. Что они с ним будут делать – вопрос номер два. Он же непредсказуем. Насколько я понял, его нельзя заставить. Кстати, его пытались брать под контроль? Доминантой хотя бы?

– Не действует, – сообщил Дреер, прочитавший об этом в отчетах, еще когда сидел в кабинете у Стригаля. – Он орать начинает.

– Как же с ним управлялись?

– В том-то и дело. С ним можно только по-человечески.

Дмитрий снова обернулся. Маугли вел себя смирно и механически вертел в руках какую-то игрушку. Та наверняка появилась из сумочки Ани – сам наставник Дреер никаких игрушек с собой в машину не брал, не догадался. Девушка наблюдала за малышом.

– Тогда почему бы просто не отдать его этим? Если они не люди, то и с ним не справятся!

– Слишком уж они уверены, – помолчав, ответил Дреер. – Не можем же мы им рисковать!

– Ты самое главное упускаешь. Мы не знаем, кто этот мальчик. А они, похоже, знают. Взять бы хоть одного и как следует разговорить…

Дмитрию послышались мечтательные нотки в голосе Великого Александра. Если быть совсем точным, то Александра Великого. Такого вот простого Александра Великого, который выглядел как обычный парень лет двадцати семи, носил фирменные джинсы и кроссовки и замечательно владел русскими идиомами.

Интересно, как он поступит, когда все закончится? Ведь уговора между ними больше никакого нет. Прикажет, как раньше, принять печать «Карающего Огня»? Или просто ликвидирует? Впрочем, ликвидировать за эти годы у него была масса возможностей. Дмитрий привык, что Инквизиция строит лишь далекоидущие планы. По-другому, видимо, уже разучилась.

– Великий, а ты не застал Каспара Хаузера? – спросил Дмитрий.

– Слышал про него, – подумав, сказал Александр. – Но он не был Иным.

– А кто это? – раздался сзади голос Анны.

– Неужели вам не рассказывали? – искренне удивился Дреер. – Один из самых любопытных случаев в дефектологии.

– Нет… – В тоне девушки появился оттенок смущения.

– Не знает молодежь старых легенд! – вставил Александр.

– Это юноша, который тоже, как наш мальчик, возник из ниоткуда, только в центре европейского города… – Дмитрий сбился.

– Нюрнберга, – подсказал Александр.

– Да, Нюрнберга. Он ничего не знал об окружающем мире, очень плохо говорил, даже толком не умел ходить. Правда, чуть-чуть писал и нацарапал имя «Каспар Хаузер». Когда его немного выходили и развили, он сумел рассказать, что всю жизнь просидел в каком-то тесном помещении. Кормил и ухаживал за ним некий человек. В один прекрасный день его вытащили из темницы, кое-как научили ходить и отправили в город. Постепенно он цивилизовался, стал знаменит, но через несколько лет кто-то его убил. Заколол ножом. Кто это сделал и откуда взялся мальчик, так и осталось тайной. Некоторые считали его с детства заключенным в тюрьму наследником королевского рода, вроде Железной Маски у Дюма. Другие – что это один из детей-маугли. Но ведь его воспитывали не звери…

– Они не так далеко ушли от зверей, если сделали с ребенком такое, – произнесла Анна.

Дреер рассказывал вполоборота и мог рассмотреть только часть ее лица в салонном зеркале.

– Звери как раз делают для детенышей все, что от них зависит, – не согласился с девушкой словесник.

– Ага, если не пожирают потомство, – высказался Александр. – Мы ведь говорим о хищниках.

– Вся эта история может дать нам одну гипотезу. – Дмитрий опять покосился на Маугли.

– Хочешь сказать, убийство имело отношение к секрету происхождения? Я был однажды в Нюрнберге. Видел стелу в парке на том месте: «Здесь неизвестный убил неизвестного».

– Не совсем. Хаузер стал таким, потому что его долго держали взаперти. Вдали от внешнего мира. А потом выпустили. А потом устранили. Может быть, это были одни и те же люди. Может быть, нет.

– Ты намекаешь, нашего мальчика тоже где-то держали?… – спросил Александр.

– Вот именно. Вдали от нашего мира.

– В Сумраке… Интересно. И ему там явно не нравилось, раз он так бурно реагирует.

– А разве в Сумраке можно долго прожить и не умереть? – послышался голос Анны.

– Что скажешь, Великий? – присоединился Дреер, зная правильный ответ.

– Можно. С посторонней помощью, – сказал Инквизитор.

– К нему могли время от времени применять «фриз», – добавил словесник. – Потому он его и не терпит.

– Он хочет в туалет, – вдруг сказала Анна.

– Как ты поняла? – подобрался Александр.

– У нее опыт, – пояснил Дреер. – С маленькими детьми – больше твоего, Великий.

– Это уж точно. – Александр вырулил к обочине и затормозил. – Памперсы купить забыли. Давай его куда-нибудь на воздух! Только так, чтобы мы вас видели.

Уже ощутимо стемнело. Анна вышла из машины, отстегнула малыша, вытащила из кресла. Не забыла и свою сумочку, там у нее, видимо, было припасены салфетки или еще что. Дмитрий тоже вылез – размять ноги. Но сначала открыл бардачок и вытянул оттуда светодиодный фонарь.

Дорога была пустынна в обе стороны. От обочин убегали луга, на луга вторгались участки леса.

Девушка с Маугли на руках спустилась с дорожной насыпи.

Вдали показались фары, мимо промчался автобус. Александр проводил его взглядом. Потом достал и сунул в рот электронную сигарету.

– Честно, до сих пор не могу поверить, – сказал Дмитрий.

– Во что?

– В то, что ты – это ты, Великий.

– Тебе и не нужно верить. Не положено.

Анна с Маугли поднимались обратно. Дмитрий подошел ближе, протянул руку, помогая девушке. Глядя на них, Александр убрал сигарету обратно за пазуху.

– Сейчас вернусь… – сказал он, когда спутники приблизились к машине, и сделал шаг к обочине, явно намереваясь последовать примеру маленького пассажира.

Маугли засмеялся, протянул руку и потрогал Александра.

Казалось, Сумрак взорвался. Дреер не входил в свою тень и не смотрел через нее, но то, что творилось с чувствами, не поддавалось описанию. Вслед за взрывом его как будто начали сжимать. Словесник инстинктивно отшатнулся от Анны, все еще державшей Маугли на руках.

Александр упал на колени, потом завалился на бок, сжался в клубок.

Дмитрий выругался про себя – только потому, что вслух не было сил, а вовсе не из-за присутствия девушки с ребенком, – а затем пустил в ход проверенное лечебное заклинание «Авиценна». Внутри несколько отпустило.

На самочувствие Анны, судя по всему, сотворенное Маугли никак не повлияло. Для инициированных Иных глубокое возмущение Сумрака – все равно что резкий перепад давления для метеозависимых. Но только для инициированных.

Дмитрий шагнул к скорчившемуся Александру. Тот внезапно разогнулся, перевалился на спину, выгнулся, будто мышцы сводило. У Дмитрия перед глазами вдруг проплыли кадры и картины, изображавшие Александра Великого, уже пораженного смертельной болезнью. Чтобы отогнать наваждение, он включил фонарь, поднял тень и посмотрел через нее на Инквизитора.

С аурой происходило что-то непонятное – но этого и следовало ожидать. Дмитрий сначала испугался, что мальчишка и Александру поменял сторону. При всех своих недостатках тот все же был инициирован как Светлый. Однако нет, в ауре продолжали пульсировать сполохи Света. И только сейчас Дреер понял главное, что поменялось, – исчезла серость. Аура вновь сияла, не прикрытая никакой инквизиторской мантией, можно было рассмотреть все сплетения, все токи, все переливы. В этих переливах пряталось новое и удивительное. Аура была молодой. Во всех смыслах. В ней чувствовалась некая сила, но потенциальная. Как в девочке-подростке может угадываться будущая прекрасная женщина. Как в молодом побеге видно будущее дерево. Аура была очень глубокой, насыщенной, что говорило о реально мощном волшебнике с объемным «резервуаром Силы», как любил выражаться Стригаль. Дреер с годами тоже научился приблизительно определять этот потенциал в учениках. И в то же время он сейчас отчетливо видел, что уровень лежащего на обочине Иного ниже его собственного.

Как такое могло случиться?

А еще… Дмитрий умел различить и признаки возрастной консервации. Эдакие силовые узелки, по толщине которых можно даже в общих чертах определить, как часто Иной прибегал к задержке естественного увядания. В ауре Александра такие узелки имелись, но они были… слишком маленькими. Хотя и побольше, чем, скажем, у Майлгуна Люэллина. Примерно как у воспитателя Надежды Храмцовой в дрееровском интернате, родившейся при тезке Инквизитора, царе Александре III.

Никаких тысяч лет не было и в помине.

Но яснее всего в ауре пульсировала боль. Дмитрий поспешно наклонился, приложил руки к вискам Александра и, как умел, занялся целительством. Потом спохватился, сбросил пиджак, свернул, подложил Инквизитору под голову, а сам полез в машину – в аптечке помимо стандартного набора хранилась и пара лечебных амулетов, замаскированных под упаковки с таблетками.

Анна тоже не теряла время даром. Она спокойно усадила Маугли обратно в кресло, пристегнула, дала игрушку и вернулась к распростертому на земле Александру. Тот уже обмяк после Дрееровых манипуляций и задышал ровно.

– Держи ему голову! – Дмитрий рылся в багажном отсеке, подсвечивая фонарем и страстно желая, чтобы сейчас на дороге не появился какой-нибудь автомобилизированный доброхот и не бросился им на помощь. Силы у самого ощутимо упали, и прочищать-промывать мозги одному или нескольким ни в чем не повинным людям было бы перебором.

О том, что могут прискакать «ряженые», как называл их Александр, словесник и думать себе не позволял.

Темнота навалилась на округу незаметно и быстро, а небо усеяли звезды, словно Светлые с изнанки мира наделали дырок в своде, чтобы помочь товарищам на другой стороне.

Наконец Дмитрий нашел.

– Свети! – передал он фонарь девушке, а сам надел кулон на шею Инквизитору, активировал. В луче фонаря Дреер увидел, что и лицо Александра изменилось. Творившееся в ауре было похоже на то, что происходит с водой, когда в нее бросают кристаллики марганцовки.

– Что это было? – лишь теперь позволила себе задать вопрос Анна.

– Нужно выяснить. – Дреер забрал у девушки фонарь. – А сейчас грузим его в машину и двигаем отсюда как можно быстрее. Старик Державин, он же Сумрак, нас наверняка заметил. А значит, скоро мы услышим стук копыт.

Словесник понимал, что, по уму, следовало бы уложить Александра на заднее сиденье, но куда девать Маугли в его креслице? Поэтому они с Анной запихнули Инквизитора на переднее – то, что еще недавно занимал сам Дреер. Спинку пришлось опустить насколько можно. Маугли, который расположился позади, никак на это не отреагировал, занятый игрушкой.

Дмитрий пристегнул Инквизитора и занял место водителя. Анна теперь оказалась у него за спиной.

– Куда мы поедем? – спросила девушка.

– Все туда же, – сказал Дреер. – Хотя…

Сколько Александр пробудет без сознания? Каков был его план переправки Маугли в Европу – и в Европу ли? Сделать это без применения магии вряд ли возможно: документы мальчика так и остались в интернате, и есть ли у Анны загранпаспорт – тоже не ясно. Решить все это человеческими средствами, конечно, можно, но время, время…

Дреер вытащил телефон. Сеть, по счастью, тут ловилась.

Он уже готовился соединиться с Прагой и запросить Стригаля, когда его правое, железное запястье мгновенно и очень сильно перехватила мускулистая рука Александра.

– Óхи, – сказал Инквизитор.

Все произошло настолько неожиданно, что Дмитрий не сразу осознал, на каком языке было сказано. Однако, еще не вполне переключившись с сумеречного восприятия на простое чувственное, словесник очень хорошо понял смысл – «нет». И лишь затем сообразил, что язык – греческий. Новогреческий, если быть совсем педантом.

– Хорошо. – Дмитрий сказал это по-русски. Демонстративно вытащил левой рукой телефон из правой, схваченной Инквизитором, и погасил экран.

Александр разжал пальцы. Слабым голосом, но внятно приказал, тоже на русском:

– Поехали.

Дмитрий не задавал вопросов. Время от времени он косился на Александра. Тот уже не полулежал, а сидел, напружинившись, и внимательно смотрел перед собой. Вряд ли он следил за дорогой. Лишь когда навигатор приятным женским голосом сообщил: «Через сто метров поверните направо», – Александр снова заговорил:

– Сейчас нельзя… в Москву.

– А куда? – спросил Дреер.

– Проложи новый маршрут. В Иваново.

В Иваново они прибыли уже далеко за полночь. Дмитрий смутно помнил этот город, он как-то сопровождал интернатовскую экскурсию по Золотому кольцу, которая заезжала и сюда.

Маугли уснул в своем кресле, не выпуская из рук игрушки. «Сделал свое черное дело и на боковую», – невесело подумал Дреер, увидев сопящего малыша в зеркале. Александр почти не говорил, только иногда выдавал короткие реплики. Было видно без всякого волшебства, что ему плохо.

– Где здесь офис Инквизиции?

– Нет никакого офиса. Давай в Ночной. – Александр назвал адрес. – Возьмешь ключи от служебной квартиры. Пункт восемь параграфа тридцать три…

Дмитрий помнил это уложение: всемерная помощь сотрудникам Инквизиции в чрезвычайных обстоятельствах.

Дозоры в городах с населением меньше миллиона, как правило, очень невелики по составу, а в районах и вовсе могут состоять из одного человека на несколько населенных пунктов. Офис нашли без труда в самом центре, вызвали дежурного, уладили все за десять минут. А вот квартира оказалась у леса, где-то даже за городской чертой, в местечке под названием Кохма. Зато большая, новая, с евроремонтом и на последнем этаже футуристической высотки.

Александр заявил, что ему нужно выспаться. Анна еле уложила в отдельной комнате Маугли, которого вынуждены были разбудить, извлечь из машины и поднять на лифте. Сама она прилегла там же и, видимо, провалилась в сон.

Дреер еще при входе сразу же проверил защитные чары – к удивлению, их не оказалось, даже от воров. Он не стал ничего трогать, чтобы лишний раз не касаться Сумрака. Просто как следует запер дверь и улегся, не раздеваясь, на диване в большой-большой гостиной, где даже имелась барная стойка с окном, ведущим на кухню.

Сон навалился сразу.

Утром Дреера разбудили возня и звон за раскрытым кухонным окошком. Он торопливо откинул плед, сунул руку под подушку, вытянул короткий эбонитовый жезл.

Но звуки раздавались явно бытового свойства. А еще Дмитрий услышал голос Анны.

Словесник прошел на кухню и застал идиллическую картину: девушка кормила малыша. Тот чинно сидел за столом на взрослом табурете и поглощал овсяную кашу. На шее у Маугли была даже повязана салфетка, но ел тот вполне аккуратно. Разве что периодически отвлекался, и девушка мягко и терпеливо обращала его внимание на тарелку.

Она была в каком-то плюшевом халате, волосы мокрые. Осеннее солнце через большое кухонное окно придавало их рыжеватому цвету особенный оттенок.

– Доброе утро! – улыбнулась девушка, и эта ее улыбка вдруг ослепила еще не вполне отошедшего от сна Дреера.

– Доброе… – Дмитрий плюхнулся на табурет напротив Анны и поджал босые ноги.

– Овсянки? Чаю? Молока? Тут полный холодильник свежих продуктов. Даже варенье есть домашнее.

Дмитрий мысленно похвалил запасливых ночных дозорных. Наверное, тут было заведено держать все в порядке для возможных гостей. Или оракул подсказал их скорое прибытие.

Дмитрий осушил кружку воды, налив из кулера, увенчанного перевернутой бутылью. Затем придвинул к себе хлебницу, вазочку с вареньем, положил овсянки.

– Приятного нам аппетита. – Он покосился на Маугли.

Малыш не посмотрел в его сторону.

Дреер успел отправить в рот несколько ложек, когда из глубины квартиры послышался грохот мебели и ругательство на незнакомом языке.

– Герой, но зачем стулья-то ломать? – Дмитрий посмотрел на Анну.

– Когда-то я уже это слышала, – улыбнулась девушка.

– Согласен, второй раз шутка – уже не шутка, – признал словесник.

Зашумела вода в ванной. Очевидно, проснувшийся Александр таки сориентировался на местности.

Скоро он возник в дверях кухни: с брызгами на лице, всклокоченными волосами и явной щетиной. Дмитрий инстинктивно потрогал и свой подбородок, затем успокоился: если дозорные наполнили холодильник, то парочка безопасных бритв у них в квартире точно найдется.

– Хайре! – Александр спохватился, наверное, осознал, на каком языке разговаривает.

Никакого серого балахона на Инквизиторе сейчас не было. Черная футболка, выгодно демонстрирующая мускулатуру – на зависть Колину Фарреллу в образе македонского царя, – джинсы и такие же босые ступни, как у Дмитрия.

– Доброе утро! – улыбнулась Анна.

Маугли не удостоил вниманием и этого посетителя.

– Разрешите вторгнуться на ваш семейный завтрак? – Александр перешел на русский.

– Присаживайтесь, Великий, – предложил Дреер. – Как спалось? Читали во сне древнегреческий разговорник?

– А не превратить ли мне тебя в зубочистку? – задумчиво произнес Инквизитор, присаживаясь рядом с Дреером, – стол был приставлен одним торцом к стене, и расположиться вокруг никак не вышло бы.

– Острая получится, – вдруг сказала Анна.

Дреер с Александром посмотрели на нее, переглянулись, и все трое расхохотались. Маугли удивленно завертел головой.

– Кофе есть в этой богадельне? – спросил Александр.

– Есть. Вон там в шкафчике. Растворимый, – показала Анна.

– С хозяйкой нам определенно повезло. – Инквизитор поднялся.

Молча доели овсянку. Маугли занялся печеньем, ломая его на мелкие части и кроша перед собой на столе. Дреер не задавал Александру больше никаких вопросов, но все-таки ждал ответов.

– У меня для вас, господа, пренеприятное известие, – наконец сказал Александр.

– Как ты хорошо знаешь русскую классику, Великий, – не мог не заметить Дреер.

Его совершенно не удивляло, что, несмотря на все сумеречные метаморфозы, Александр продолжал говорить по-русски на уровне носителя. При желании он наверняка мог бы аутентично воспроизвести окающий нижегородский говор или одесский суржик. Но вот общее понимание разных культурных кодов и элементарную начитанность нельзя было восполнить никакими специфическими заклятиями.

– По-твоему, я не читал «Ревизора»?

– Верю, – согласился Дмитрий.

А сам подумал: в конце концов, Александр мог прочесть ради цитаты про самого себя, уже помянутой сегодня наставником Дреером. Тоже ничего удивительного. Помнится, достопочтенный фехтмейстер дон Хуан де Тенорио признавался в особенном хобби – смотреть все театральные постановки о своих похождениях в бурной молодости.

– Так в чем же известие? – спросила Анна.

– Вы, наверное, продолжаете считать меня Александром Великим? Во-первых, я больше не Великий…

Он прервался, видимо, ожидая какой-либо реакции.

– Я в курсе, Ве… Старший, – сказал Дреер. – Вчера мне пришлось сканировать ауру, пока вы… пока ты был без сознания.

– Уровень какой определил?

– Шестой-пятый. Но потенциал огромный. На первый как минимум. Если не на вне категорий.

– Тогда ты и «во-вторых» должен знать. – Александр спокойно отхлебнул еще кофе из большой кружки с буквами «НД».

– Во-вторых, ты еще и не Александр. Тебе никак не тысячи лет. От силы сто пятьдесят.

– Двести или около того. Не помню год рождения. Я много чего не помню.

– А имя? – спросила Анна.

– Никос… кажется.

– А почему вы ничего не вспомнили тогда, в башне? – спохватилась Анна. – Ведь на вас подействовала эта книга…

– Потому что это было не то. Ты создала книгу «Фуаран», которая действовала наоборот.

– «Анти-Фуаран», – вставил Дреер.

– Я не создавала, – возразила Анна. – Я же не умею! И не умела…

– Ты ее пожелала, внучка старика Хоттабыча.

– А ты ее к этому подтолкнул, господин Инквизитор, – вставил Дреер.

– Сейчас это уже не важно, господин Инквизитор, – ответил Александр. – Ее подтолкнул не совсем я. Это как раз был тот самый Александр Великий, которого ты якобы разоблачил. Даже телефоном махал с фото скульптуры Лисиппа. Только эта ваша «Анти-Фуаран» всего лишь отнимала способности.

– Отматывала по времени назад, до момента инициации. Я тоже на себе пробовал, – напомнил Дреер.

– Вот именно. Если же какие-то чары были наложены до инициации, заклинание их не трогало. Вот в чем секрет. А наш малыш легким движением руки убрал и это. Как будто без штанов оставил, маленький паразит…

Анна посмотрела на Александра с явным осуждением, но ничего не сказала.

Мальчик продолжал ломать печенье.

– Тебе не приходило в голову, что настоящий Александр Македонский после всего, что вы сделали, стер бы вас обоих в сумеречный порошок? Может, не прямо в той башне, но уж потом – точно?

– Приходило, если честно, – ответил Дреер. – Он был воспитан в другую эпоху. Моральные нормы тысячи лет назад очень отличались от современных.

– Зато в политике отличий как не было, так и нет, – сказал Инквизитор. – Оправдать интересами дела можно что угодно. Только он и оправдывать бы не стал, просто сделал. Человек действия, не отнимешь. Обрати внимание, даже чертовски крутой наставник сильно его характер не исправил. Так что роль воспитания сильно преувеличена… Инквизиция это как никто понимает.

– Что тогда тебя… его удержало?

– Не что, а кто. Мы вот тут с тобой про Каспара Хаузера толковали по дороге. Дело в том, что я и есть Каспар Хаузер.

Александр посмотрел на собравшихся на кухне. Взрослые напряглись. Самый юный, как всегда, не слушал.

– То Македонский, то Хаузер… – нарушил молчание Дмитрий. – Я, конечно, ничему не удивлюсь. Мне и с Мерлином приходилось общаться, и с Гамельнским Крысоловом… – Он перехватил еще более заинтересованный взгляд Анны. – Потом как-нибудь расскажу.

Он мог бы добавить, что и сам является в некотором роде Дон Жуаном. Впрочем, генетическая экспертиза много лет назад подтвердила, что физически словесник все же Дмитрий Дреер, а не ушедший в Сумрак фехтмейстер.

– Конечно, не тот самый, – сказал Александр. – Но я кто-то вроде. Я за эти сутки кое-что вспомнил благодаря нашему Маугли. У меня вот тут, – он дотронулся до густой шевелюры, – был шрам. Получил ранение в голову. Мне было лет двадцать, я воевал. Тогда была война с турками. За независимость. Меня нашел и выходил один из Великих. Морис де Робино, он потом стал Великим Инквизитором Франции. Светлые, как всегда, имели интерес в той войне, Инквизиция следила. Скорее всего Морис и провел внушение, а только потом инициировал. Сложные раны в голову тогда и Иные не умели толком лечить. Меня убедили в том, что я и есть тот самый Александр, только много веков скрывался и жил как обычный грек.

– …И внедрили глубоко в низы, – продолжил Дмитрий.

– Да, в Российскую империю. А что до вас десять лет назад, то мнения тогда разделились. Кармадон очень хотел получить книгу «Фуаран». А Морис считал, что это будет вредно. Его голос в коллегии весит не меньше, чем голос Дункеля. Потому с молчаливого согласия почти половины Великих Инквизиторов я позволил вам меня обмануть. Как новичка. И потому никому ничего особенно серьезного не было. Ни тебе, ни твоим ребятам.

– А что же Дункель?

– Ты знаешь, что отличает самых Великих Иных? – вместо ответа спросил Александр.

– Нет, – покачал головой Дреер.

– Они хотят жить как обычные люди. Человеческая жизнь – единственное, что им недоступно. Потому маги вне категорий имеют склонность время от времени пропадать на века. Они просто растворяются среди людей. Потому я и сам так легко поверил в то, что был Александром.

– Кто угодно бы поверил… – поддакнул Дмитрий, прислушиваясь к себе.

– Лишь некоторые с каким-либо пунктиком играют в игры Дозоров. По-крупному играют, на уровне стран и народов. А еще кое-кто с другими пунктиками играет в игру «Инквизиция над Дозорами». Кармадон вот из таких. Он невероятно хитер и опытен, но в одном предсказуем. Если что-то можно превратить в стратегическое оружие и убрать в схрон до Судного дня – он постарается это заполучить. А ты дал ему нечто большее, чем еще одну магическую книгу, – Александр кивнул на Анну.

– Да уж… – Словесник мгновенно и во всех подробностях вспомнил, как передавал Совиной Голове пузырек, в который Анна поместила свою джиннову ипостась за неимением традиционного кувшина. Вроде бы этот пузырек был от борного спирта. Или от лака для ногтей.

– С тех пор у вас нет большего защитника, чем Кармадон. Девочку можно превратить обратно в джинна. Ты ее любимый учитель, тот, ради кого она сделает все что угодно.

– Вот это вряд ли! – Словесник посмотрел на Анну.

У Голубевой заалели щеки.

– Не все, так многое! – охотно уточнил Александр. – Ты управляем, она управляема, чего еще желать?

Было в высшей степени странно: сидеть на кухне на последнем этаже высотного дома в провинциальном городе и слушать, как о живых, об Александре Македонском, Великих магах, джиннах и вскрывать заговоры.

А если повернуть голову и взглянуть в окно через плечо Анны, можно увидеть еще теплое осеннее солнце, и мельтешение машин на близком шоссе, и верхушки леса.

– Вот, получается, каким образом тебя опять так быстро подняли до Высшего, – попытался сменить тему Дреер. – Резервуар опустел, но его всего лишь надо наполнить.

– Именно этим мы и займемся, – сказал Александр. – Моим наполнением.

– Как, скажи на милость?

– Отправимся за покупками. Аня, думаю, малышу не помешают обновки? Да и тебе нужно что-нибудь прикупить – неизвестно, сколько нам еще мотаться. Полчаса всем на сборы и макияж!

– Я не пользуюсь почти. – Анна встала и начала собирать тарелки, чтобы сгрузить в посудомоечную машину.

– Умница. – Александр тоже встал. – Кстати, счета оплачивает наставник Дреер. А что, я сюда даже без карточки примчался, – перехватил он возмущение словесника. – Ты же хотел быстрого реагирования?!

– Торговые центры? – не поверил Дреер, когда услышал план впервые.

– Эксперимент Темных в самом начале нулевых. Дело в том, что в свое время Светлые продвинули идею сосредоточить в городе несколько крупных вузов. Им позволили: всех интересовало, как изменится соотношение сил, если, так сказать, увеличить степень образованности.

– И как?

– Никак! Процент тот же, соотношение такое же, колебания в пределах просчитанной статистической погрешности. Но у Темных было право на ответный ход. Они предложили свой проект, мы одобрили. Накопители Силы в местах покупательской активности. От этой Силы периодически заряжаются артефакты. Применение все равно строго по лицензии, здесь ничего не изменилось. Чтобы соблюсти баланс, Светлым тоже позволили разместить свои.

– Где там стоят эти накопители?

– В том-то и дело – везде. Кристаллы встроены по схеме во всем здании при строительстве или при ремонте. Там же почти все из фабрик старых перестраивалось. Они уже не работали.

– Помню эти времена, – сказал Дмитрий. – Только почему не в Москве? Там народу больше, моллов разных полно. И проходимость выше.

– Чудак! – сказал Александр. – Во-первых, у московского Дневного таких прав не было. Во-вторых, это все равно что атомную станцию строить. Если инферно возникнет, оно же всю Силу к себе перетянет и дополнительно подпитается. А воронка инферно над Москвой уже была в девяносто восьмом, еле погасили. Кто бы разрешил?

– Угу, – согласился Дреер. – Экспериментируем на тех, кого не жалко. Очень по-инквизиторски.

– Если бы этого не было, – спокойно ответил Александр, – мы бы сейчас оказались в еще более глубокой за… – он посмотрел на Маугли с Анной, – …засаде. Свои кристаллы я почти все израсходовал. Оружия у нас мало, да оно и не на крупного зверя. А уровни у нас четвертый, пятый и никакой.

– Плюс еще один непонятный. – Дмитрий кивнул на Маугли, снова бессмысленно и безучастно занятого игрушкой.

– Он может быть даже Абсолютным, – задумчиво сказал Александр. – В этом и проблема. Его нельзя теперь в Москву.

– Почему?

– Потому что единственный в мире Абсолютный маг живет в Москве. Это Светлая девочка, ей сейчас лет пятнадцать. Ты ведь знаешь о Зеркалах, проходил на курсах по крайней мере? А вдруг этот наш малыш и есть очередное Зеркало? У него же чистая аура, он может качнуться куда угодно. Но к Свету он точно не качнется, место занято. Он будет Зеркало Тьмы. Ты только представь себе Абсолютного Темного с разумом аутиста!

– Что ты предлагаешь?

– Ты и я берем в ближайшем накопителе столько Силы, сколько можем унести. Потом я открываю портал…

– В Прагу?

– Нам нельзя в Прагу. Они боятся мальчика. Все боятся, даже Кармадон. Они не понимают, что он такое, потому действуют чужими руками. Твоими, моими. Они могут решить его убить. На всякий случай.

– Убьешь его, как же… – Дмитрий, похоже, сам себе не верил.

– Магией, может, и нет. Но без нее это обычный ребенок, еще и с дефектом. Каспара Хаузера убили простым ножом, ты сам рассказывал.

– С чего ты стал такой щепетильный?

– А если ты сам поймешь, что тебе врали с инициации? Будешь продолжать действовать в интересах того, кто врал?

– Ладно, дальше что? Если не в Прагу, то куда?

– У каждого Великого, – усмехнулся Александр, – есть укромные места, где его никто не найдет. И где не надо пользоваться магией, потому, собственно, и не найдут. Отправимся в один такой схрон, потом сменим местоположение раньше, чем кто-то отследит. Не спрашивай, где это, не скажу – вдруг тебе кто-то в голову залезет.

– Эти… сумеречные… нас точно отследят в магазине.

– Значит, нужно действовать очень быстро.

– А если пацан заупрямится? Его же силой в портал не затащишь! И «фризом» не оглушишь.

– Снотворного дадим. Купим в аптеке и вставим в шоколадку. Или бросим его игрушку сквозь портал, чтобы видел ее на том конце. Сам пройдет с Аней за руку и не заметит. В общем, придумаем что-нибудь по ходу.

…Несмотря на будни, в торговом центре было достаточно многолюдно. Дреер от имени Инквизиции заранее сообщил Дозорам, что будет проводиться проверка накопителей (он едва не ляпнул «счетчиков»). А потому лишнюю публику желательно мягко удалить. Но, видимо, указание еще не начали выполнять.

В месте, где сходились потоки Силы от кристаллов-накопителей, Темные держали ювелирный магазинчик. Весьма и весьма дорогой – его цены отваживали покупателей одними своими размерами, и праведное негодование служило только лишним бонусом. Наверняка временами сюда наведывались и какие-нибудь местные нувориши, для которых цифры, похожие на длинные коды, служили рекламой и элементом престижа. В таком случае пополнялся и бюджет местного Дневного Дозора. В основном же бутик на бойком месте пустовал, сам по себе напоминая холодный кристалл со множеством золотых вкраплений. Артефакты спокойно заряжались на витринах.

Светлые, играя в этой игре вторые роли, держали скромный лоток с бижутерией этажом выше, по соседству с ксерокопированием и каким-то хенд-мэйдом. Вид у представленных украшений был невзрачный, потому у прилавка никто не задерживался. Дежурный изображал безучастного продавца, не поднимающего голову от смартфона.

– Нужно разделиться, – сказал Александр еще до того, как все четверо ступили на эскалатор: Маугли тоже шел сам, держа Анну за руку.

Дреер согласился с тем, что показывать дозорным малыша не стоило. Хотя оставлять девушку вдвоем с Маугли все равно не хотелось. Александр галантно подкатил к юной работнице инфоцентра, мгновенно выяснил, где ближайший «Детский мир», и отправил Аню туда, заставив Дреера отдать ей кредитку.

Затем они нагрянули в Темный ювелирный. Вход в магазинчик располагался со стороны просторного атриума.

Вперед Александр опять выставил Дреера. Свой балахон Инквизитор оставил в машине – смотрелся бы он тут довольно странно, а лишний раз использовать чары, чтобы отвести глаза публике, в планы не входило. Светлая же аура Александра неминуемо вызвала бы вопросы.

– Европейское Бюро Инквизиции! – для солидности представился Дмитрий, входя в ювелирный.

За прилавком стояла молодая колдунья шестого уровня. Скучать в торговой точке, проверяя, как медленно заряжаются амулеты, наверняка служило для дневных дозорных чем-то вроде наряда. Время от времени кто-то посильнее, видимо, являлся для проверки, в остальное же время – тоска.

– Здесь будут проводиться мероприятия Инквизиции, – весомо сказал Дреер. – Вам должны были позвонить. Немедленно покиньте здание и выведите как можно больше людей. Аккуратно, не вызывая паники. Ночной Дозор будет содействовать.

Ровно такую же тираду несколькими минутами ранее он произнес у прилавка точки Светлых.

Колдунья посмотрела на них со смесью недоверия и испуга, затем выпорхнула из магазина, доставая на ходу айфон. Ее коллега из Ночного вела себя более дисциплинированно. Она никуда не стала звонить, а тут же начала выпроваживать посетителей. Оставив Александра внутри, Дреер вышел к атриуму, положил руки на перила и посмотрел наверх. Было видно, как Светлая обходит торговые точки по периметру, и везде люди начинали торопиться к выходу.

Простые заклинания на самом деле. Человека преследует ощущение, что нужно куда-то в другое место, там он что-то забыл сделать или потерял. Центр сегодня здорово проиграет в выручке.

«Магазинчик артефактов» располагался на втором этаже. Дреер посмотрел вниз. В середине атриума было устроено нечто вроде маленькой площади, но сейчас она стремительно пустела. Уходили и посетители кафе, отрезанного от атриума живой стеной из разных деревьев в кадках. Официанты собрались у стойки – персонал не мог покинуть здание легко, но каждый прикидывал, как побыстрее улизнуть.

Дреер набрал Анну:

– Бери, что выбрала, и дуйте сюда. Мы начинаем.

Затем Дмитрий обернулся и встретился глазами с Александром. Они договорились не приступать к операции, пока не соберутся все вместе или по крайней мере пока Маугли не появится в зоне видимости.

Словесник еще раз оценил обстановку. Людей вокруг существенно убавилось, хотя многие все же сопротивлялись довольно мягкому воздействию. Светлая давно скрылась – пошла обрабатывать продуктовый гипермаркет на первом этаже.

Через несколько минут в атриуме показалась Анна с малышом. Девушка несла какой-то фирменный пакет, а на Маугли красовалась новая курточка.

Дреер выдохнул и кивнул Александру.

Наполнение внутреннего «резервуара» Силы от артефактов-накопителей – процесс не слишком быстрый. Александр занял место продавца за прилавком и начал по-хозяйски вынимать и рассматривать то одно украшение, то другое. Никакого магического смысла в этих движениях не было – он мог бы с таким же успехом сесть на пол в позу лотоса, замереть с отрешенным видом или уткнуться в соцсети. Видимо, Инквизитору просто нужно было занять руки, чтобы лучше сосредоточиться.

Дмитрий встал поближе к двери, чтобы отвадить случайных покупателей. Всплыло воспоминание из ранней, до-Иной молодости, проведенной в наружной рекламе. Тогда он узнал, что зевак, которые приходят просто поглазеть на витрины, продавцы между собой называли «оленями». Дмитрий подумал, что в большом торговом центре в роли «оленя» так или иначе окажешься поневоле: пришел-то ты за чем-нибудь одним, а вокруг столько всего…

Интересно, здесь есть книжный? Наверняка должен быть.

Дмитрий опять глянул на Александра. Было видно, как тот напряжен. Инициировали его как Светлого, а запасенная в украшениях энергия была Темной. Александр сейчас, наверное, едва ли не давился. Но слабенькие артефакты с лотка Светлых он уже в себя разрядил.

Анна с Маугли вошли в прозрачную кабину лифта на краю атриума и поднялись на второй этаж. Скоро они оказались рядом. Малыш опять был занят – на этот раз какой-то новой машинкой.

Девушка протянула Дмитрию карточку:

– Вот, возьмите.

– Оставь пока у себя. Мало ли чего.

Анна обернулась и посмотрела, как за стеклянной перегородкой мучается Александр. Спросила:

– Это долго?

– Не столько долго, сколько тяжело. Хуже горькой редьки.

– Бедный…

– Уже не бедный. Обогащенный. Как уран.

Девушка отвернулась. Маугли возил машинкой по перилам туда-сюда.

– А кто были все-таки те… из интерната? Рыцарь, эта женщина и мальчик?

– Не знаю, если честно, – ответил Дреер. – Это не люди и не Иные. И у тех, и у других бывает аура.

– Женщина… она была какая-то спокойная и радостная. Вы не заметили, наверное, вы же эмоции по ауре считываете.

– А ведь ты права… – сказал Дреер.

– Рыцарь, наоборот, все время печальный. Как будто он даже не хотел делать то, что делал.

– Как ты все замечаешь!

– Я тоже… женщина. – Анна смутилась.

У Дмитрия вдруг забрезжила догадка. Ощущение было такое, что вот он ловил-ловил – и поймал что-то важное, но только лишь за самый краешек.

– А пацан? Клетчатый? Он какой?

– Кажется, ему все было интересно. Он нисколько не боялся. Как будто в компьютерную игрушку играл. А почему вы спрашиваете?

Дмитрий посмотрел вниз. Люди, спеша, проходили атриум и старались не задерживаться. К стойке кофейни подошел респектабельный седовласый джентльмен – не поворачивался язык назвать его просто стариком – и что-то заказал. Скучающие официанты и бариста вяло стали исполнять заказ. Они все еще были под действием заклинания. Джентльмен огляделся в явной озабоченности – чары действовали и на него, – однако все же скрылся за живой изгородью, где располагались столики.

– Я был не прав, – сказал Дреер. – В смысле, когда думал, что кто-то из ушедших охотится за Маугли, чтобы воплотиться. Но Александр хорошо сказал – они и так прекрасно здесь разгуливают.

– Тогда кто это?

– Сумрак, ты должна помнить, впитывает человеческие эмоции. Где-то я читал, что изначальных, аутентичных эмоций на самом деле мало. Все сложные, вроде вины или стыда, называются рэкетными. Аутентичных всего четыре. Может, конечно, и больше, но в той книге было написано именно так. Это страх, радость, горе и гнев. Они присущи и животным. Самый базовый, биологический эмоциональный фон, который у нас есть. Сумрак же не только забирает эмоции, он все время с ними что-то делает. В нем всегда что-то трансформируется, идеальное переходит в материальное – вспомни наших оборотней из интерната, какие они здоровенные, когда перекинутся.

– Да уж!.. – Анна увела глаза в сторону, и Дмитрий был готов поспорить, что сейчас она вспоминала Гошу Буреева и других своих школьных друзей.

Но словесник не позволил ей долго предаваться ностальгии.

– А что, если Сумрак сотворил живое воплощение каждой такой изначальной эмоции? Креатуры. Он мог придать каждой облик ушедшего Иного, самого подходящего по душевному складу. Жил-был, к примеру, Темный в Средние века, заядлый мизантроп – у них такие через одного попадаются. В Сумрак первый раз вошел в приступе меланхолии – вот тебе и образ.

– Я, кажется, поняла, – сказала Анна. – Печальный рыцарь – это Горе…

– Угу. Горе-Злосчастие. Недаром про него еще в старину писали. Может, уже тогда он и приходил.

– Женщина, получается, – Радость.

– Похоже. Не иначе, ведьмой была. Недаром растениями управляет. Близость к природе никуда не денешь.

– Все-таки не сходится… Мальчик тогда должен был быть Гневом или Страхом. А он же другой.

– Не скажи, как раз может сойтись. Даже самое что ни на есть аутентичное чувство имеет оттенки. Бывает острое горе – хм, острое, как заточенные листья, – а бывает и светлая, вдохновенная грусть. «Люблю я пышное природы увяданье…» То же самое с гневом. Убийственная ярость – лишь один полюс. А на другом полюсе, к примеру, любопытство. Вспомни, как ты злилась в школе, когда у тебя что-то не получалось. Я однажды раскритиковал твое стихотворение, а ты только брови свела и губу прикусила. Там ведь не горе было, отнюдь! Наверняка прикидывала, как придешь к себе в комнату, возьмешь краски и нарисуешь меня в виде жабы. Загадаешь желание, как джинн, а я припрыгаю выквакивать прощение.

– Не в жабу, – возразила Анна. – В мышь хотела. В серую.

– А началось вовсе не со злости, а с интереса к стихам. Хорошо все-таки, что ты отходчивая.

– Не отходчивая, – улыбнулась Анна. – Просто побоялась, что краски отберут и бумагу. Я тогда уже мечтала свою Тень отдельную нарисовать…

Дреер вдруг заметил, что рука Анны на перилах приблизилась к его протезу.

– Ч-черт… – прошипел Дмитрий.

Девушка посмотрела на него удивленно.

– Они где-то близко, – словесник понизил голос, будто в наполненном вялым гомоном огромном помещении кто-то мог его расслышать. – Они все время нас вели, только почему-то не напали.

Дреер не входил в Сумрак и даже не смотрел через него. Зато всегда носил с собой вот эту магомеханическую руку, которая подзаряжалась Силой автономно.

Анна привлекла к себе Маугли, а сама пододвинулась к Дмитрию, прижалась к плечу. Протез тот убрал подальше от девушки, а сейчас, почувствовав ее прикосновение, испытал вдруг что-то непонятное.

«Сердце екнуло», – подсказал внутренний словесник.

«Какие это эмоции – аутентичные или рэкетные?» – поинтересовался внутренний психолог-любитель.

«Двадцать четыре года – это не четырнадцать», – констатировал внутренний математик.

Дмитрий мысленно заткнул всех троих и заставил себя произнести:

– Сначала всегда появлялся тот из них, кого мы не знаем в лицо. Рыцарь Печального Образа, потом мальчик, затем женщина. Следующим должен быть четвертый. Последняя креатура.

– Страх, – выдохнула Анна.

– Печаль – это Осень. Вот почему их все же четверо. На каждое время года. Мальчик – самый юный. Скорее всего Весна. Буйные порывы, солнце, файерболы… Дама, приятная во всех отношениях, – Лето. Вокруг нее все растет. Она еще молода, почти как ты.

– Нет, скорее всего Весна – это она. А мальчик – Лето.

– Пусть будет по-твоему. Выходит, Зима – это старость. Т-тысяча чертей! Он уже здесь…

Дмитрий отчетливо представил себе пожилого джентльмена, который зашел в кофейню на первом этаже, невзирая ни на какие чары. Он все еще сидел там и не показывался наружу.

«Хьюстон, у нас проблемы», – передал Дреер через Сумрак Александру. Можно было уже не стесняться.

«Я скоро», – пришел ответ.

В этот момент заиграла музыка. Заунывная, похожая на отдаленные стенания волынки.

Седовласый джентльмен вышел из кофейни и открыто, прямо посмотрел снизу вверх на Дреера. Внезапно он переменился – глаз не уловил метаморфозы. Но старик уже стоял не в элегантном костюме и модной куртке, его наряд был древним, как…

Как вечная мерзлота, подумал Дмитрий.

Из-под белого плаща засеребрились доспехи. Волосы удлинились, опали на плечи. Пристально глядя на Дреера, старик поднял ладони.

Резко похолодало. Дмитрий почувствовал плечом, как Анна поежилась.

«Еще ребенка простудит, гад», – подумал словесник о Маугли. Он сотворил простейшее заклинание терморегуляции – его знала даже Голубева, только сейчас не могла применить.

А в атриуме пошел снег. Дмитрий невольно посмотрел вверх. Под самой стеклянной крышей висел шар, обклеенный бутафорскими цветами, – эту композицию явно не успели сменить по окончании лета. Может, ждали Хэллоуин, чтобы вместо нее повесить матерчатую тыкву с прорезями глаз и зубастым ртом. Сейчас на композиции почти мгновенно образовалась белая шапка.

Снежинки летели крупные, похожие на бабочек.

– Здравствуй, Дедушка Мороз, – пробормотал Дреер. Вспомнил того слабоумного Иного, из-за которого разгорелся весь сыр-бор с печатями.

Немногие люди, еще проходившие через атриум, замерли в восхищении. Наверное, они приняли действо за какую-то рекламную акцию. Продавцы вылезли из магазинчиков и тоже смотрели на чудо, подставляли руки. А кто-то перегибался через балконные перила на третьем и четвертом уровне, чтобы поглазеть вниз.

Однако снег так же внезапно закончился, как и начался. А затем стало еще холоднее. Люди обхватили себя за плечи. Изо ртов пошел пар. Но никто не покинул зал, не побежал. А на стеклянных витринах расцвели ледяные узоры, захватывая все больше и больше места.

Дмитрий почувствовал, что его заклинание уже не действует. Анна, дрожа, прижимала к себе Маугли.

Так же неожиданно, как холодом, их вдруг обдало теплой волной. Слева от Дреера встал Александр.

– Явились, – недовольно сказал он.

В облике Инквизитора не изменилось ничего: те же джинсы, та же черная футболка. Но теперь Александр был на взводе, готовый в любой момент сорваться и начать действовать. Слова цедил сквозь зубы. Так бывает с любым Светлым, накачанным Темной силой.

Из-за того, что мага раздирает изнутри противоположное начало, ему трудно даются заклинания своей стороны. К счастью, инквизиторские были универсальны. Для того и придуманы.

Александр применил модификацию «ледяного копья». Выбрал, скорее всего, специально. Подобное подобным. В переговоры он вступать не собирался. Требования другой стороны были отлично известны, а снежную феерию наверняка устроили для демонстрации силы.

В воздухе обрисовались сразу три копья, летящие в старца с разных сторон. Тот, впрочем, был не лыком шит. Крутнулся на месте с изяществом чемпиона по фигурному катанию, и копья осыпались ледяной крошкой. Кто-то вскрикнул: острым ледяным осколком одному мужчине расцарапало щеку.

Дмитрий инстинктивно посмотрел через Сумрак, впервые за сегодняшний день. С перил повсюду спускались длиннейшие бороды синего мха. Морозное заклинание никак не действовало на сумеречную флору, привыкшую к вечному холоду. Синие пряди потянулись, чувствуя кровь.

А Дмитрий увидел, как в них с Александром летят уже несколько десятков прозрачных лезвий.

Правда, он даже не успел испугаться. Лезвия не долетели, сгинули: Александр воздвиг перед всеми Щит мага. Он не был забывчивым наставником Дреером.

Дмитрий почувствовал, как бывший Великий Инквизитор что-то сунул ему в руку. Словесник опустил глаза и увидел в своей ладони серебряную ложку. Очень холодную серебряную ложку, заряженную Темной энергией.

– Займись дедом, – тихо сказал Александр. – На мне портал и защита.

Рыцарь Зимы делал пассы. Через Сумрак было видно, как над ним зарождается холодный вихрь. Не хватало еще урагана из ледяных кинжалов.

А еще через Сумрак были видны ауры застывших на месте людей. Страх в прямом смысле сковал их, забивая все остальные оттенки цветов живой пульсирующей эмоциональной палитры.

Дмитрий понял, что ему делать. Хотя это было жестоко по отношению к людям.

Он почувствовал, как холодная, горьковатая и колючая Темная Сила идет через его тело из серебряной ложки. Соткать из этого задорную светлую «обаяшку» было бы сложно. Зато был инквизиторский аналог. Дмитрий не помнил его латинского названия и про себя называл «парфюмер».

Люди вокруг старика бросились на него. Пришла его очередь испугаться. Нет, никто не сбил его с ног и не начал рвать на части. Продавцы, покупатели и один официант восторженно хлопали его по плечам и лезли с объятиями, как к герою-победителю.

Сумеречный ледяной вихрь немедленно исчез.

Дмитрий ждал, когда перед ними раскроется голубая сверкающая призма портала. Главное, протащить туда Маугли. Остальное не важно. Кстати, как он?…

Малыш, улыбаясь, наблюдал происходящее, будто спектакль в театре юного зрителя. В его глазах даже вроде бы появилось нечто осмысленное. Анна крепко сжимала мальчика за плечи.

Рыцаря Зимы бросились качать. Старик выглядел явно растерянным. Дмитрий подумал: Силы хватит сделать так, чтобы его разок не поймали. Он уже сосредоточился, когда услышал рядом Александра:

– Нет портала.

– Что?

– Сумрак не отвечает. Не знаю, не могу понять. Двигаем отсюда на своих!..

Анна подхватила Маугли на руки, тот что-то недовольно пискнул.

Но сбежать им было не суждено.

На их втором уровне, по мосту-переходу двигалась процессия. Ее можно было бы принять за продолжение костюмированного праздника.

Впереди шагали несколько дудочников в старинных нарядах, обтягивающих штанах и остроносых башмаках. Запоздало Дреер понял, что это их грустную музыку он слышал. Потом шли несколько оборванных воинов, словно, полностью разбитые, возвращались из тяжелого похода. Кто-то нес штандарт с непонятными символами. На всех были маски.

И среди всего этого мрачного карнавала шагал хорошо знакомый Рыцарь-Осень, как его уже окрестил про себя словесник.

– Твою дивизию! Свита… – вырвалось у Дмитрия.

Над головами свиты пронеслось еще несколько быстрых черных силуэтов. Летучие мыши или похожие на них твари. Эти принялись кружить вокруг уже покрытой снегом шаровидной композиции наверху, потом ринулись вниз, нападая на людей.

Продавцы и покупатели бросили качать Рыцаря Страха – похоже, последний раз даже не поймали, как мечталось Дрееру, – и кинулись врассыпную.

Музыканты продолжали играть. Оборванные фигуры в масках тоже рассредоточились. Дмитрий успел заметить, что ауры не было ни у одного из них. Но почему-то сразу было ясно – это второстепенные фигуры. Главных оставалось всего четыре.

Из магазина дамских сумочек на первом этаже появилась знакомая женщина. Теперь ее наряд смотрелся более воинственно и подходил бы какой-нибудь амазонке. Свиту составляли белокрылые бабочки, которые вились над ее головой и плечами, точно нимб.

Задвигался лифт. Прозрачная кабина медленно спускалась с последнего, четвертого уровня и везла одинокого пассажира, еще вчера пострадавшего от разрядов тазера.

Дреер не выдержал. Бить по подростку он все же не стал – пустил в сам лифт «гремлина». Только очень ускоренного и злобного.

Лифт проехал еще немного и остановился между третьим и вторым уровнем.

Рыцарь Гнева, пойманный, как ящерица в террариум, от бешенства замолотил кулаками по стеклу. Остаток Силы в ложке Дмитрий потратил на то, чтобы придать стеклу крепости. За двери лифта можно было не опасаться: «гремлин» наверняка заклинил их в лучшем виде.

Александр не терял времени. Людей внизу уже практически не осталось – пришельцы позволили им разбежаться. Видимо, им не нужны были свидетели. Скорее всего, сигналы уже получили и МЧС, и полиция, и Дозоры. Но эта четверка вместе с приспешниками явно рассчитывала окончить дело быстро – или ничего не боялась. Дмитрий увидел, как странно окружавших их «масочников» раскидало в стороны, музыкантов и вовсе смело с балкона. Со звоном посыпались витрины. Скорее всего, Инквизитор пустил «шумный дух» – сгусток Силы, который перемещался хаотично, как блуждающая пуля. Очень эффективная вещь, чтобы расстроить стройные ряды неприятеля. Сравнимая с ручной гранатой, брошенной в помещение. Главное, самому находиться вне зоны действия.

Но Александр исправно держал Щит мага. О Щит расшибались в клочья летающие твари Рыцаря Печали, бесследно исчезали подлетевшие к нему белые бабочки, гасились вихри Рыцаря Страха.

Стекло посыпалось и с другой стороны: обозленный Рыцарь Гнева разбил свою ловушку файерболом. Затем он спрыгнул вниз на небольшую сцену, устроенную в атриуме. Вокруг сцены вдруг выросли полупрозрачные фигуры, сотканные из сполохов пламени. Это была его свита. Подросток на сцене в своем плаще стал похож на юную поп-звезду, а фигуры – на элементы лазерного шоу.

Неожиданно Александр выругался на незнакомом языке – видимо, на греческом. Что это именно ругательство, а не мощное заклинание, было ясно по интонации.

– Пресс, – выцедил Инквизитор. – Отступаем.

На балконе у них было сейчас всего два пути – налево или направо. Инквизитор, видимо, планировал прорыв влево мимо входа в магазинчик Темных и потом за угол, к эскалатору. Это понял и противник, воздвигнув на пути беглецов стену чистой Силы. Дреер первым рванул вправо, чтобы Анна с Маугли оказались между ним и Александром.

Далеко он не убежал, врезавшись в невидимое и жесткое.

Стену поставили и здесь.

Дреер шагнул в свою тень, и… ничего не случилось. Он остался в реальности.

Их заблокировали и еще не пускали в Сумрак. Четверо сошлись в одном месте, объединили усилия – и вряд ли кто теперь мог им помешать.

Торговый центр изначально был ловушкой, догадался словесник. Рыцари выжидали, хотели выманить на более-менее открытое пространство. Они уже не попадались на единожды использованные приемы.

Александр расставил руки, словно физически пытался раздвинуть границы ловушки. Лицо его покрыла испарина, вьющиеся волосы стали похожи на гнездо из жестких прутиков. Ни он, ни Дмитрий не могли войти в Сумрак, зато могли отлично видеть через него тот «колпак», под которым оказались. Реши они даже броситься с балкона – никто бы не позволил. Словно накрыли прозрачным стаканом.

«Тщетно», – Сумрак принес знакомый безмятежный женский голос.

– Пойманы временами года. – Дреер забыл, что Инквизитор не слышал его гипотезы, стремительно превратившейся в теорию.

– Переживем и это… – прохрипел Александр.

Дреер физически ощущал, находясь рядом, какую мощь тот сейчас удерживал.

«Дитя пойдет с нами», – принес Сумрак.

– Через мой труп! – выдавил бывший Великий.

– Не спасет его твой труп. – Дреер потратил максимум своей Силы на то, чтобы закрыться и не быть услышанным никем, кроме тех, кто находился в шаге от него. – Перестань!

– Что? – Александр продолжал раздвигать руками невидимые барьеры.

– Закрой нас. Как можно лучше, – сказал Дреер.

А сам послал через Сумрак:

«Нам нужно посоветоваться. Дайте время».

«Время совета…» – эхом отозвался голос рыцарственной дамы.

– Ты что… – Александр повернулся к нему.

– Тихо! Подойдите все ко мне. Аня, держи Маугли крепко. Александр, возьми ее за руку.

Александр, глядя на Дмитрия как на сумасшедшего, все же послушался. Возможно, он помнил хитрости наставника Дреера старых времен.

Словесник шагнул к ним. Хотел взять за руки Александра и девушку, но спохватился. Под вдвойне недоуменным взглядом Инквизитора обошел их маленькую и тесную группу, встал спиной к атриуму и к Рыцарям. Правой, искусственной рукой он взял кисть Александра, а левой, живой, – Анны.

Был риск, были сомнения. Что ничего не получится. Что сработает только для него одного. Что он вообще все это придумал. Ведь оно осталось в его памяти как что-то вычитанное. Нереальное.

Но в глубине души он всегда верил книгам. Ничего странного нет, если вдуматься. Почему-то верить телевизору для многих нормально.

Анна тоже верила книгам. Когда-то она умела воплощать в жизнь то, что там написано.

Александр и вовсе, можно сказать, герой исторического романа.

Дреер загнул язык, на нижнюю сторону которого был нанесен символ – его значения словесник не знал. Символ соприкоснулся с другим, нанесенным на нёбо.

Словесник подумал, что знает, откуда книжные дозорные взяли эту идею. Скорее всего, из фантастического романа «Тигр! Тигр!», который он сам читал в детстве. Но там герою достаточно было нажать языком на пульт, вживленный в нёбо. А тут – недостаточно.

Нужно было захотеть. Такая вот своеобразная защита от случайного срабатывания.

Дмитрий не подозревал, что захочет он так быстро. Когда соглашался на условия Книжного Дозора, он думал только о себе.

Никакой сверкающей призмы не открылось ни в воздухе, ни в Сумраке. Перемещение в библиотеку – это не портал.

Но все же Дмитрию показалось, что перед ними распахнулся книжный разворот.