Глава 14
Граф фон Юрбаркас покачивался в седле и на ходу диктовал письмо к герцогу Скорсезе и дону Хорхе с просьбой о подкреплении. Новый оруженосец, дополнительно исполняющий обязанности секретаря, дисциплинированно записывал, втайне надеясь, что именно его отправят гонцом в столицу. В столице хорошо. Там безопасно и спокойно, а здесь каждый день пропадают дозоры, тонут в ручьях отправившиеся за водой гвардейцы, прилетают точные стрелы, а жёсткая конина уже не лезет в глотку. Здесь убивают…
Нынешним утром четверых похоронили – обычный придорожный валун взорвался с оглушительным грохотом и посёк острыми осколками два десятка человек. Закопали самых невезучих, а сколько ещё умрёт от воспалившихся ран? Магическая медицина почему-то даёт сбой и отказывается излечивать. Люди ропщут и поговаривают о гневе Небесных Богов.
Сэр Артур старается удержать армию в повиновении с помощью мелких послаблений и частых остановок на привалы. Уже нет смысла догонять беглецов – есть только умысел протянуть время и дождаться подмоги.
Барон Ванцетти, имевший такие же взгляды на происходящее, указал графу на прекрасное место:
– Не стоит ли дать людям отдых, сэр Артур? Тем более у нас есть два десятка погибших лошадей, и если мы не поторопимся, то мясо окончательно протухнет. Уже немного начинает пованивать, но пока ещё съедобно.
– Доверюсь вашему опыту, барон, – согласился фон Юрбаркас. – Командуйте привал.
Уставшие гвардейцы встретили приказ об отдыхе с молчаливым безразличием, а студенческая молодёжь, старавшаяся выглядеть бывалыми воинами, оживилась и бросилась выбирать лучшие места.
Хлопок… ещё хлопок… и вон там ещё один… Неразлучная троица с факультета бытовой магии. Была троица… двое катаются по траве и воют, цепляясь за окровавленные ноги, а третий несчастливо упал спиной на проклятую ловушку. Он лежит спокойно и молчит. И закрашенная ярко-алым небрежно заточенная деревяшка торчит из груди.
– Что происходит? – граф фон Юрбаркас резко осадил коня. – Вытащите их оттуда немедленно! Я приказываю!
Мечтающий о роли гонца оруженосец бросил поводья и спрыгнул с седла. Пять шагов до хлопка. Он успел сделать всего лишь пять шагов.
Сэр Артур побледнел и стиснул зубы:
– Проклятие… седьмой оруженосец за две недели. Я начинаю приносить несчастье.
Барон Ванцетти, как человек опытный, первым придумал способ борьбы с коварными ловушками:
– Бросайте на землю щиты и по ним добирайтесь до раненых!
Способ оказался очень действенным – деревянные колышки бессильно стукались в щиты, и скоро всё поле удалось обезопасить ценой всего лишь пятнадцати человек. Если что и проглядели, то нарвавшегося на неприятности бедолагу можно только пожалеть. Сам виноват…
С подходами к воде поступили проще – к ручьям погнали лошадей, и к двум десяткам туш прибавилось ещё восемь. Всё равно на шесть с лишним тысяч человек мяса было мало и пришлось бы забивать. А едят солдаты много и охотно. Если есть чего.
В роще сюрпризов не оказалось, и скоро запылали костры, дающие тепло и надежду на сытость.
«Мерзкая зима, – подумалось вдруг графу фон Юрбаркасу. – От засеянных полей селяне никуда бы не ушли. А на дальнем севере, говорят, бывает снег. Холодный и колючий. Небесные Боги любят империю, но ненавидят ректоров».
Мысли путались, лез в ноздри сладковатый дым личного костра, и сэр Артур уснул, так и не дождавшись порции жареной конины.
* * *
– Когда-то и за меньшее отправляли на виселицу! – герцог Скорсезе с отвращением отбросил письмо и стукнул кулаком по столу. – Хорхе, вы читали, что нам пишет этот мерзавец?
– Разумеется, – бывший главный целитель и фактический соправитель империи сделал глоток вина и улыбнулся. – А вы ждали другого результата, сэр Мартин?
– Я ждал неудачи, но не настолько быстрой и сокрушительной.
– Не преувеличивайте масштабы, сэр Мартин.
– Нисколько не преувеличиваю. Учёному мерзавцу дали гвардейские полки, доверили легионы Шестиугольной Башни, усилили студентами из благороднейших семейств, с колыбели не расстающимися с оружием, и что от всего этого осталось? Где армия, я спрашиваю?
– Убитыми граф фон Юрбаркас потерял всего триста двенадцать человек. Ранеными немного больше, и часть из них можно будет вновь поставить в строй. А вот среди полутора тысяч дезертиров – тысяча двести восемьдесят ваших легионеров. Так что реальные потери не так уж велики, и сэр Артур принял правильное решение покинуть обезлюдевшие из-за нелепых слухов земли и дождаться подкреплений в богатом Линцбурге. Заодно нервы и желудки подлечат на тамошних кислых водах. Вам тоже рекомендую, сэр Мартин. В медицинском смысле не хуже любой магии.
– К нечистому кислые воды!
– Вам, может быть, и необязательно, но армия графа страдает от неизвестной болезни.
– Обгадились с головы до ног, а не заболели! Мои источники докладывают, что даже сам сэр Артур страдает от жесточайшего… хм… послабления кишечника и боится ехать верхом. Может не успеть соскочить с седла, так сказать.
– И всё же это болезнь, – пожал плечами дон Хорхе. – Так что там с подмогой графу фон Юрбаркасу?
– Я вызвал армию маршала фон Бруска от границ с Латакией, отменил экспедицию к Оркнейским островам и заплатил подгорному недомерку за участие шести малых хирдов в походе на Галлиполиду.
– Его Подгорное Величество Беньямин Восьмой Блюминг так быстро оправился от страшного поражения в Груманте, что желает ввязаться в новую авантюру?
– Нет, не оправился. Но он очень любит золотые марки.
– Но всё равно…
Герцог поморщился:
– Пришлось пообещать старому ублюдку половину Галлиполиды в личную собственность и независимость от империи. Коротышки всегда мечтали о своей территории.
– Но он же прекрасно понимает, что обещать и дать – это немного разные вещи. Не ожидал от гнома такой первобытной эльфийской наивности.
– Да всё он понимает, – отмахнулся сэр Мартин. – Под Блюмингом шатается трон, и если немедленно не укрепить его хоть какими-то успехами, то у коротышек появится новая династия.
– Нам это выгодно?
– Нам это безразлично, дорогой дон Хорхе. Но со старым мерзавцем привычнее и удобнее работать.
– Хорошо, тогда гномов тоже плюсуем. Шесть малых хирдов по три тысячи в каждом, тридцать пять тысяч у маршала, четырнадцать в экспедиционном корпусе, ещё двадцать наберём из гарнизонов городов… Итого получается девяносто две тысячи. Очень неплохо.
– Откуда ещё пять? Какая-то странная у вас система подсчёта, дон Хорхе.
– Я надеюсь, что эти пять тысяч сохранит для нас любезный граф фон Юрбаркас в городе Линцбурге.
– Вот уж на кого бы не стал надеяться.
– Как на командующего? Несомненно! А вот в качестве командира добровольческого студенческого полка, усиленного выпускниками факультета боевой магии…
– С ума сошли? Собираетесь открыть величайшую тайну империи? Секрет боевой магии считается утерянным, и мне бы не хотелось поднимать ажиотаж до накопления достаточного количества боевиков. Представляете, что будет, если учёные маги других стран начнут работать в этом направлении и у них что-нибудь получится? У империи нет ни друзей, ни союзников, зато в недоброжелатели можно записывать каждого первого.
– А кто и о чём узнает? Коротышки магией не интересуются, особенно если та не относится к обработке камня или металла, да и боевики будут воевать на своей территории. Мы ведь до сих пор считаем Галлиполиду частью своей территории, не так ли?
– Всё так, но у гномов маги есть.
– Не смешите, сэр Мартин. Это не маги, а сплошное недоразумение.
– Вы забыли про грумантских студентов и поддерживающих их северных варваров, дон Хорхе. Если они узнают…
– Покойники не отличаются болтливостью, сэр Мартин. Причём наша совесть будет чиста, и мы со спокойной душой сообщим грумантскому королю Джеронимо – его подданные по собственной воле отправились в мятежную провинцию с бандой дикарей, где и сложили головы в случайной стычке с бунтовщиками. Шестиугольная Башня в силах обеспечить правдоподобную случайность?
– Это как раз не проблема, – кивнул герцог. – Просто очень не хочется отдавать ценный ресурс в бездарные и кривые руки графа фон Юрбаркаса.
– А куда деваться? Он единственный, кому мы можем доверять как самим себе. Сэр Артур способен ошибаться, но не сможет предать.
– Только это и утешает. Но общее командование ему лучше не отдавать.
– Разумеется, – согласился дон Хорхе. – Считаю кандидатуру маршала фон Брукса наиболее подходящей.
– Не буду возражать.
* * *
А через неделю Галлиполидский тракт заволокло пылью, поднятой десятками тысяч ног. Жители Лунгдума с тревогой провожали войска, справедливо опасаясь возобновления временно поутихшей резни между семьями покойного Иоахима фон Зальца и ныне здравствующего дона Хорхе Эухенио ди Эспиноза и Фелицитат.
Но кое-кто просто вздохнул и вернулся к своим обыденным занятиям. К разведению почтовых голубей, например. И одновременно с армией имперскую столицу покинули десятки быстрокрылых птиц, направивших полёт в сторону королевства Грумант. Из Лютеции совсем другие голуби донесли весточку до Галлиполиды, где её прочитал командующий добровольческим корпусом граф Фридрих Форбарра. И уж совсем неведомыми путями информация о приближении имперских карателей достигла ушей нашего старинного знакомца, бывшего статс-секретаря ректора Лунгдумского Университета мэтра Джованни Моргана.
– Нас всех повесят. А кого не повесят, того четвертуют или просто отрубят голову, – сам с собой разговаривал вышеозначенный господин. – Это неправильная провинция, и мятеж в ней неправильный.
Кое в чём Джованни был прав. Дворянские восстания в мятежелюбивой Галлиполиде возникали с похвальной регулярностью и примерно по одному и тому же сценарию: убийство сборщиков налогов и наиболее нечистых на руку императорских чиновников, несколько мелких стычек с правительственными войсками, обычно с ничейным результатом, а дальше шло замирение с подтверждением старых привилегий и повешением выдаваемых за организаторов бунта случайных бродяг и неслучайных мародёров. Все довольны и счастливы! Благородное сословие развлеклось, чернь слегка поправила финансовое положение грабежом кого попало, империя же получила возможность доказать силу и решительность. И что бы так не бунтовать?
В этот раз всё иначе. То ли время года повлияло на противоборствующие стороны, то ли ещё какая уважительная причина, но режутся с необычайным ожесточением, не гнушаясь добивать раненых и травить колодцы на чужой территории. Запертые в мелких городках имперские гарнизоны не отсиживаются в ожидании помощи из столицы, а используют любой удобный случай для вылазок и рейдов. Эти гарнизоны разбросаны во всей провинции и сражаются в окружении, но и восставшие не могут собрать силы в единый кулак из-за опасения получить удар в спину.
– Нужно бежать, пока маршал фон Брукс не развесил всех по деревьям, – рассуждал Джованни. – Человек моего ума и способностей не должен служить пищей для ворон.
Странной прихотью судьбы Морган стал важной персоной среди руководства восстания, и, хотя не водил в бой отряды, его врождённая хитрость и приобретённая пронырливость неоднократно приносили пользу будущей независимости Галлиполиды. Если бы всё шло своим чередом, то после традиционного замирения имелся шанс заполучить солидную должность при новом наместнике. Но оказалось, что империя решила устроить мятежникам показательную порку. Новые правила игры бывшего статс-секретаря категорически не устраивали.
– Бежать к маршалу? – продолжил он свои рассуждения. – Даже не смешно! Старый мясник с удовольствием вешает даже невиновных, а уж если дать малейшее подозрение, то прикажет четвертовать. К маршалу точно нельзя. А если попробовать вернуться к сэру Артуру фон Юрбаркасу?
Мысль понравилась. Не такая уж глупая мысль, как кажется на первый взгляд. Сэр Артур всегда ценил статс-секретаря и сейчас наверняка испытывает неудобства из-за отсутствия рядом чуткого и внимательного человека, готового выполнить любое пожелание задолго до появления такового. Графом можно манипулировать при помощи нехитрой лести и освобождения от большинства повседневных забот. Стоит только вытерпеть неизбежный гнев при появлении с повинной головой, а потом… потом всё будет хорошо! Вообще всё замечательно будет!
В данный момент сэр Артур пребывает в безопасном и сытом Линцбурге, где ожидает обещанное подкрепление. Не самое плохое место во всей империи – склады этого города просто ломятся от запасов зерна, в долинах невысоких гор нагуливают жирок бесчисленные стада овец, сами склоны засажены виноградниками, и мучимого жаждой путника ждут прохладные подвалы с молодым вином и доступными красотками. Нет, красотки не в подвалах, но вино и женщины есть настолько неразрывно связанные между собой понятия, что одно совершенно не воспринимается без второго.
– Да, нечего раздумывать, еду в Линцбург на кислые воды! – Джованни принял окончательное решение. – Собираюсь немедленно!
Настоящий служитель пера и чернильницы является существом предусмотрительным, и внезапное бегство из Лунгдума не заставило Моргана потерять инстинкт самосохранения – в его кожаной сумке на всякий непредвиденный случай хранились чистые листы с печатью Университета и подписью ректора. И то и другое настоящее – мэтр не опускается до подделок! Теперь остаётся написать на бумаге правильные слова, и готово. Что может быть естественнее служащего столичного храма науки, ездившего по приказу ректора по военной надобности и теперь возвращающегося к высокому начальству? Ни один патруль на дороге не придерётся. Даже помощь обязаны оказать.
А для патрулей мятежников есть другой документ, тоже настоящий, без малейших следов подделки. И он гласит, что некто Джованни Морган направляется с наисекретнейшей разведывательной миссией в город Линцбург, где заодно проведёт тайные переговоры с иностранными шпионами по поводу закупок военного снаряжения. Именно так, открытым текстом, и написано. Жители Галлиполиды храбры, но слегка глуповаты, с ними намёками объясняться нельзя.
Так что на следующее утро бывший статс-секретарь покинул гостеприимный кров галлиполидских мятежников и отправился навстречу сытой жизни и обеспеченной старости. На последнее позволяла надеяться крепкая кожаная сумка, навьюченная на одного из запасных коней. Её содержимое не звенело, но грело душу. Если монет много и они упакованы рачительным хозяином, то с какой стати им звенеть, привлекая ненужное внимание?
Правда, злая судьба решила посмеяться над далеко идущими планами и приготовила встречу со старыми знакомыми. Но Джованни об этом пока не знал и пребывал в самом радужном настроении. Все три дня пребывал! А на четвёртый не успел вовремя убраться с дороги и нос к носу столкнулся с… с огромной неприятностью!
* * *
– Вова, ты испортил мне рыбалку! – Джонни Оклендхайм отбросил в траву самодельную удочку. – В кои-то веки выбрались посидеть на берегу в тесной компании, сварить уху, употребить её правильно под достаточное количество аквавиты, и тут… эх…
– Да всё равно не клюёт, – норвайский рикс плюнул в воду, стараясь попасть в стайку голавлей, но промахнулся. – Здесь рыбы нет. Крупной рыбы, я имею в виду.
– Наплевать!
– Я так и сделал. – Вова плюнул в голавлей ещё раз.
– Нет, я про рыбу. Тут важен сам процесс, а не результаты. Уху мы из курицы сварим, а вот когда ещё вот так посидеть придётся? Представляешь, кругом война, где-то мечи звенят и кровь льётся, у нас же скатерть белая расстелена, хлеб ржаной толстыми ломтями порезан, сало копчёное, картошечка отваренная дымится…
– Кстати, Америки в этом мире нет, а картошка и подсолнухи есть. Разве так бывает?
– Магия.
– Вряд ли, – не согласился норваец. – Кроме магии в мире должно быть что-то вечное и прекрасное. Картошка с селёдкой, политая подсолнечным маслом и с колечками лука, считается прекрасным?
– Несомненно.
– Вот я про это и говорю!
– Но рыбалку ты мне всё равно испортил.
– Так давай я этого статс-секретаря прикопаю где-нибудь подальше, и дружно сделаем вид, будто никого не встречали.
– Надо было сразу прикапывать! Зачем его сюда тащить?
– А вдруг тебе будет интересно поговорить?
Джонни вяло отмахнулся. Хорошо начавшийся день безнадёжно испорчен излишней инициативой норвайского рикса, да ещё предстоит объясняться с любимой супругой, настроившейся на романтичный пикник. Вряд ли она согласится заменить его пошлым допросом пленника. А куда деваться?
Идея организовать рыбалку тоже принадлежала рыжей ведьме. Граф Форбарра рекомендовал Оклендхайму-младшему не принимать участие в боевых действиях на стороне мятежников и вообще советовал дождаться результатов генерального сражения между ополчением Галлиполиды и армией маршала фон Брукса, так что образовалось свободное время. Джонни в бой не рвался, цинично понимая, что чем меньше останется в живых бунтующих галлиполидских дворян, тем легче будет подобрать ничейную власть. Ведь одно дело, когда корону хапает точно такой же соратник по борьбе, да ещё и чужеземец, и совсем другое, когда из-за гибели достойнейших на трон садится сильнейший. Пятидесятитысячный добровольческий корпус Груманта позволял делать прогнозы на будущее с точностью до ста процентов.
Ну и отправились порыбачить, чтобы не ошиваться без дела в лагере. Джонни даже червей накопал ради такого случая. А норваец всё испортил – вернулся за позабытой солью, и по дороге поймал беглого статс-секретаря Джованни Моргана, сбросив того с коня ударом в левое ухо. А потом не придумал ничего лучшего, как пригласить старого знакомого на рыбалку. Связанного по рукам и ногам, но с приглашением. Умник, мать их норвайскую…
– Ладно, пойдём потрошить нашего гостя. Может быть, что-то интересное знает, хотя маловероятно. А если Ирка начнёт предъявлять претензии за испорченный отдых, то свалю всё на тебя.
Вова втихомолку посмеивался. Жена виконту Оклендхайму досталась на редкость удачная, и скорее небо упадёт на землю и реки потекут вспять, чем ведьма устроит семейный скандал. Она руководствуется нехитрыми принципами – муж должен любить, обеспечивать семью и не гулять налево. Всё остальное от лукавого! У мужчин должны быть мелкие недостатки вроде увлечения футболом, написания фантастических книжек или разбрасывания носков где попало. Так что зря Ванька на супругу бочку катит.
– Не накручивай себя, твоё будущее величество. Иди и займись государственными делами.
– Не зуди, иду уже.
Вопреки ожиданиям Оклендхайма-младшего, Ирка не испытывала огорчения по поводу испорченной появлением посторонних лиц рыбалки. Она встретила мужа лучезарной улыбкой:
– Ванечка, посмотри, какую прелесть сберёг для нас господин Морган.
Упомянутый господин радостно закивал и попытался поклониться, что, лёжа на траве в связанном положении, было несколько затруднительно. Во рту у статс-секретаря торчал кляп, а лицо украсилось ещё одним фингалом. Для симметрии, что ли?
– Ну и что именно он нам сохранил?
– Да вот же оно! – Ирка указала рукой. – Неужели не видишь?
Рассыпанные монеты с профилем императора толстым слоем покрывали чуть ли не половину ковра, а у самых ног ведьмы скромно примостилась вместительная миска из-под солёных огурцов, до краёв наполненная крупным жемчугом и блестящими разноцветными камешками. Огромное состояние, даже по меркам не самого бедного человека на свете. Но это же не повод выкидывать закуску?
– Мои огурцы…
– Не переживай, я их переложила в твой шлем. Всё равно никогда не носишь.
Виконт действительно не использовал ни шлем, ни латы, хотя был вынужден постоянно возить их с собой на запасной лошади. Во-первых, они нужны для парадных выездов и прочих торжественных случаев, а во-вторых, дворянин на войне без доспехов выглядит оборванцем и нищим. Неприлично без доспехов, пусть даже если их и не носишь.
– Варварство… В следующий раз возьмёшь мой меч колбасу порезать?
– Не делай из мухи слона, Ванечка! Я тут тебе такие шикарные изумруды на корону приглядела. Согласись, изумруды идеально подходят под цвет моих глаз. А господин Джованни утверждает, что это спасённые лично им сокровища древних королей Галлиполиды, чудом уцелевшие после столетий имперской оккупации. А Серёжа говорит, будто господин Джованни нагло врёт, и предлагает приступить к экстренному полевому потрошению. Нет, ты не подумай, я крови не боюсь, и вид наматывания кишок любезного статс-секретаря на раскалённую кочергу меня не смутит… Но ведь мы ещё не поели! Давайте сначала перекусим, а уже потом примемся за вивисекцию? И полковник Гржимек обидится, если мы не позволим ему отрезать пленнику хотя бы ногу.
– Левую? – Джонни решил, что на бедолагу Моргана произведено достаточное психологическое давление, но поддержал игру супруги. – Правая нам самим нужна.
– Да ему любую. Полковник ещё любит глаза выкалывать и языки вырывать ржавыми клещами.
– Ну а кто виноват, что Карл решил остаться в лагере? Что-нибудь да оставим.
– Язык оставим, – со знанием дела заявил риттер фон Тетюш. – Допрашиваемый до последнего момента должен иметь возможность рассказать правду. Начнём с ушей.
Джованни замычал, в ужасе захлопал глазами и провалился в спасительное беспамятство. Долго прятаться в блаженном небытии у него не получилось – холодная вода быстро привела бедолагу в чувство, и с испуга Моргану показалось, что его решили утопить без допроса. Как же так? А жить? Статс-секретарей нельзя топить!
Морган невероятным усилием выплюнул кляп и заверещал:
– Я всё расскажу! Спрашивайте, благородные господа, и я буду предельно честен!
Оклендхайм-младший вызвал в сознании невидимый магический компьютер:
«Эй, железяка, у нас с тобой есть что-нибудь похожее на детектор лжи?»
«Обижаешь, шеф, – откликнулся обрадованный вызовом комп. – Лучший в мире детектор «СМЕРШ-44/90».
«Какие странные названия у твоих программ. Что-то они мне напоминают».
«Ничего удивительного, шеф. Я же в твоей голове, так что и названия берутся оттуда. Кстати, если не нравится СМЕРШ-44/90», то могу заменить на «МС».
«Мери Сью?»
«Нет, «Малюта Скуратов». Есть ещё прога «Князь Ромодановский». Тебя какой вариант больше устроит?»
«Включай любую».
Магия не подвела, и Джованни Морган откровенно поведал историю своей нелёгкой жизни, начиная чуть ли не с детства и до сегодняшнего дня. Детектор не только реагировал на прямую ложь, но и указывал на умолчания и несостыковки с прошлыми правдивыми ответами на аналогичные вопросы. Так что с пальцев виконта Оклендхайма часто срывалась ветвистая молния, бьющая лгунишку в мягкие части тела. Джонни и без этого бы обошелся, но электрические разряды являлись дополнением к правдоискательной программе, и отключать полезную функцию комп отказался.
«Душ Шарко тоже не слишком приятен, зато польза для организма существенная. Не подохнет твой подопечный, не беспокойся, – пояснил невидимый помощник. – В комплект к «Малюте» и «Ромодановскому» вообще дыба идёт».
Впрочем, допрос продолжался недолго, и скоро Джонни вынес вердикт:
– Перед нами сволочь, подлец, взяточник, подхалим, приспособленец, клептоман. Был одержим навязчивой идеей убить нас в Университете, в чём всецело поддерживался ректором и деканами, но сейчас не имеет желания отправить наши души к Небесным Богам. Золото с драгоценностями спёр у мятежников. Точнее, не спёр, а чуточку смухлевал при оприходовании казны покойного наместника. В общем, жертва случайных обстоятельств, если говорить применительно к нынешней ситуации.
– Категорически протестую! – возмутился норвайский рикс. – Собиравшийся меня убить человек если и станет жертвой обстоятельств, то никак не случайных. Я его прямо сейчас и грохну.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Оклендхайм-младший. – Там более ректор мутил, желая выслужиться перед императором, а статс-секретарь всего лишь добросовестно выполнял служебные обязанности. Золото и камушки заберём в качестве компенсации морального ущерба, а вот убивать мы его не будем.
– Вот просто так и отпустим?
– Ну, можешь пинка на прощание отвесить. Или напои его до полусмерти, а утром опохмеляться не давай.
– Поить ещё гниду…
– Вы о чём спорите? – вмешалась рыжая. – Нужно подарить мистера Моргана графу Форбарра, и после нехитрого ритуала подчинения у Груманта появится собственный шпион в канцелярии Лунгдумского Университета. Особой пользы не будет, но и вреда не вижу.
– А он согласится? – усомнился Вова.
– Кто, граф? С чего бы ему отказываться?
– Нет, я про статс-секретаря. Вроде бы клятва подчинения должна быть добровольной, не так ли? Иначе бы тут зомби толпами бегали.
– Вова, ты так рассуждаешь, будто у господина Моргана есть выбор. То есть он есть, но варианты…
– Действительно, – смирил кровожадность норваец. – Кому хотите, тому и дарите. А я вот у него в поклаже пару бутылок вина нашёл!
– И молчал?
– Так говорю же. А штопор у кого-нибудь есть?
