Когда тебя атакует гораздо более сильный противник, например, здоровенный бугай с пудовыми кулаками, лучше не стоять на пути, а чуть отойти в сторону, попустить мимо себя. А затем, когда уже проскочит, врезать сбоку, в скулу. С размаху, чтобы мотнул головой от неожиданного удара и взревел от боли. А потом еще добавить пинка под зад – для ускорения.

Когда же тот развернется, чтобы размазать тебя по стене, надо сразу ударить в нос, пустить кровавую нюшку. Пусть утрется! А затем еще врезать кулаком в солнечное сплетение, чтобы сложился пополам, – для добавки. Вот так и следует драться!

Эти нехитрые приемы Костя Чуев усвоил еще в детстве, когда ему приходилось схлестываться с местной шпаной. Что делать, защитить-то было некому – ни отца, ни матери, ни старших братьев. Одна лишь сестра. Пока не обзавелся друзьями в новой школе, не раз приходилось отстаивать свою честь. Поэтому основные приемы драки он запомнил на всю жизнь. Что называется, вбили намертво…

То же самое следовало сделать и теперь – по отношению к гитлеровцам, прущим на него со страшной силой. Ситуация была практически аналогичная, только в драку рвался не наглый дворовый бугай, а целый танковый батальон. Точнее – целая лавина панцеров. А он – практически один, не считая, конечно, трех БА-6…

Значит, надо уходить, маневрировать, носиться по полю зайцем, скакать, уклоняться от прямого столкновения. В общем, делать все, чтобы тебя не зажали в углу и не отмутузили по полной пудовыми кулаками.

Немецкие панцеры – хорошие машины, но все же по скорости и маневренности уступают легкой, скоростной «бэтушке». И еще гитлеровцы привыкли к строгому порядку, дисциплине – ни шагу в сторону, ни влево, ни вправо. Держаться всем вместе, сохранять строй! А его ничто не ограничивает, можно драться как угодно, как привычней…

Перед Костей стояла задача предупредить товарищей, подать знак – противник близко! И проще всего это было сделать, затеяв бой. Конечно, выиграть его он не мог, соотношение сил не то, но главное – начать сражение, дать возможность нашим танкам подготовиться к схватке, развернуться в боевой строй. Не сделает он этого – и полк уничтожат прямо на марше…

Костя высунулся из башни и махнул флажками – «делай, как я». Командиры БА поняли и скрылись в машинах. Чуев крикнул заряжающему Борису Локтеву: «Давай!» Тот закатил в казенник орудия первый бронебойный снарад.

Чуев припал к прицелу, ловя в паутинку линий головную немецкую машину. Вот она, с черным крестом на покатом лбу, совсем уже близко. Чуть поправил горизонтальную наводку, чтобы снаряд точнее лег под башню, и нажал ногой на педаль внизу.

«Бэтушка» вздрогнула, качнулась, присела на гусеницах, бронебойная чушка понеслась навстречу панцеру. Попадание! Танк встал как мертвый, орудие резко опустилось вниз. Экипаж полез вон – спасаться, пока не рвануло.

Вслед за Костей открыли стрельбу и три БА-6, забили из 45-мм орудий, выплевывая одну болванку за другой. Чуев слегка толкнул мехвода Лесового в спину – полный вперед! Двигатель взревел, «бэтушка» резво понеслась по полю. За ней пошли и броневики. Выскочили во фланг, на секунду притормозили («Короткая!») – и еще выстрел. К первой горящей машине прибавилась еще одна. Отлично, можно продолжить в том же духе…

Но гитлеровцы быстро опомнились и, не ломая строя, повернули в сторону Кости и его броневиков. Секунда – и накроют огнем. Теперь самое время уносить ноги! Снова рывок, но уже влево, и резкими зигзагами – прочь от стальной лавины. Костя знал, что его услышали, что наши готовятся к бою…

И точно – танки развернулись и ждали сигнала к атаке. Майор Дымов выдвинулся на «Климе Ворошилове» вперед – встретить первым и, если надо, прикрыть Чуева. Атаку пока не начинали – подпускали немцев поближе. Пусть сами подставятся под удар!

Костина «бэтушка» вылетела на холм, внизу – уже свои друзья-товарищи. У самой вершины – грозный «Клим Ворошилов», чтобы в лоб ударить по немецкой лавине…

Майор Дымов подождал, пока «бэтушка» Чуева и броневики не перевалятся через гребень, а затем крикнул Губину: «Давай!» Танк взревел, дернулся корпусом и тяжело, медленно пошел навстречу гитлеровцам, грозно поводя толстым «хоботом» орудия – кого накрыть первым?

Сверху открывался прекрасный вид: поле боя всё как на ладони. Просматривается (и простреливается) на два километра вперед… Это даже больше, чем надо: до противника – всего шестьсот-семьсот метров, промахов не будет…

Панцеры, сохраняя строй, шли по полю. Командир батальона Вильгельм фон Тругер понял, что его уже ждут, но не придал этому значения. Подумаешь, несколько советских машин! Не опасно, у нас же значительный перевес, расправимся за десять минут!

Гитлеровцы шли двумя волнами: впереди «двоечки» и «троечки», между ними – «чехи», а дальше уже «тройки». А позади всех – Pz.IV самого майора фон Тругера.

Дымов посмотрел на панцеры и коротко бросил Мише Стрелкову: «Бронебойный!» Тот ловко, со звоном, закатил в казенник тяжелую болванку. Выстрел – и 50-килограммовая чушка полетела навстречу ближайшей «троечке». Удар, скрежет металла – и лобастую квадратную башню своротило в сторону. Над машиной поплыли клубы черного дыма, воздух наполнился удушливо-масляной гарью…

К ней вскоре добавился тошнотворный запах тлеющей человеческой плоти: немецкие танкисты катались по земле, пытаясь сбить с горящих комбинезонов желтые языки пламени.

Для мощной 76,2-мм пушки Ф-32 шестьсот-семьсот метров – вообще не расстояние. Поймал в перекрестье прицела очередную цель, нажал на спуск – и попадание гарантировано.

Тяжелые болванки сносили лобастые башни, дырявили корпуса, ломали броню, калечили экипажи. Гитлеровцы, разумеется, стреляли в ответ: через каждые тридцать-сорок метров останавливались и давали по «Климу Ворошилову» очередной залп. Но толку от этого…

Их снаряды не могли пробить броню «КВ», лишь чиркали по поверхности, оставляя борозды и иногда еще – вмятины. Надо подойти совсем близко или бить из крупного калибра… Но у панцеров (даже у «троечек») были лишь 37-мм орудия, недостаточные для борьбы с тяжелым советским «КВ». У «четверки» майора Тругера стояла 75-мм KwK.37, однако… Слишком она была короткая, всего 24 калибра. Этого оказалось тоже мало, чтобы пробить советскую сталь.

Звонкое бабаханье Ф-32 победно раздавалось над полем, панцеры горели, сталкивались; вскоре стало ясно, что драться с «КВ» – чистое самоубийство. Скривившись, фон Тругер приказал поворачивать назад.

Была у него, правда, идея обойти русского монстра по дуге и, зайдя с тыла, поразить в корму. Ну не может «Клим Ворошилов» быть везде таким неуязвимым, хоть одно слабое место – да должно иметься! Но потом майор чуть подумал и понял, что, пока доберется до цели, от него самого ничего не останется. Против русского гиганта даже его Pz.IV – что канонерка против крейсера. А рисковать собственной шкурой не хотелось…

Немецкие машины, прочертив широкий полукруг, пошли назад. И тут из-за холма вылетели легкие скоростные «бэтушки», в том числе и Костина. Хоть и мало их было, но зато так и рвались в бой. Пошли весело, напористо – догонять и добивать противника. Во главе же «бэтушек», подминая уже загоревшиеся колосья, плыл, как гигантский флагман, «Клим Ворошилов».

Майор фон Тругер приказал прибавить скорости – надо поскорее отойти. Пока всех их не уничтожили… Немецкие машины пошли в отрыв.

Виктор Михайлович же, наоборот, высунувшись из башни, подал сигнал – всем назад, не зарываться! Машин в полку и так мало, терять последние в «кавалерийском» наскоке – крайне глупо. У нас другие задачи…

Командиры, заметив сигнал, неохотно пошли назад. Эх, только разогнались, почувствовали победу! Но раз надо… Возвращались, осторожно огибая горящие гитлеровские панцеры – длинные красно-желтые языки пламени так и норовили перекинуться на советские машины. Лучше уж держаться от этих пылающих коробок подальше…

Костя Чуев вылез из «бэтушки» и с трудом отдышался. Да, наглотался он пороховых газов… Лицо – черное от копоти, волосы – потные, слипшиеся, на лбу и щеках – кровавые ссадины. Это от мелких сколов, которые отлетали от брони и резали кожу. Слава богу, немецкие болванки лишь пару раз чиркнули по башне и ушли в сторону. Но при каждом ударе в башне раздавался тяжелый гул, а в лицо летели крошечные кусочки стали. И больно резали незащищенную кожу…

Вылез из люка и заряжающий Борис Локтев, тоже жадно глотнул воздух. Ух, жарко! Вентиляция в танке – ни к черту, после двух-трех выстрелов дышать совершенно нечем. Мехводу Ивану Лесовому было полегче – приоткрыл люк на пол-ладони, чтобы видеть дорогу, а заодно и воздухом подышал. Правда, есть вероятность словить случайную пулю или осколок, но это уж как повезет!

К Костиной «бэтушке» подошел майор Дымов. Посмотрел и махнул рукой – ко мне! Костя подбежал, вскинул ладонь, доложил, как положено:

– Командир первой роты лейтенант Чуев!

– Молодец, – похвалил его Виктор Михайлович, – грамотно дрался. И немцев вовремя заметил, и нас предупредил. Действовать так и дальше, товарищ лейтенант!

– Служу трудовому народу! – радостно ответил Костя.

Что ни говори, а благодарность от командира полка – очень приятно.

– Вы вдоль реки ходили, так? – уточнил Виктор Михайлович. – Смотрели переправу? Ну и как, нашли?

Костя достал из планшета карту, показал:

– Здесь, я думаю, можно… Иква уходит в сторону, остается только небольшая протока, метров шесть-семь в ширину. Правда, берега очень болотистые, топкие. Осока в полный рост, и грязь чавкает, сапог почти весь уходит…

– Да, не самое удобное место, – согласился майор Дымов, – но ладно, попробуем. Все равно другого нет… Спасибо за службу!

Костя козырнул и побежал к своей «бэтушке». А Виктор Михайлович забрался в «КВ» и дал сигнал – за мной! Машины пошли к реке. Дымов спустился к воде, посмотрел. Да, почва под ногами очень мягкая, топкая, мотоцикл и тот сядет, не говоря уже о «бэтушке» или тяжелом «КВ».

«Клим Ворошилов» вообще уйдет по самую башню. Совсем как бегемот – в болото… Значит, надо строить лежневку, класть бревна. Этим и занялись: отправили саперов в лес за стройматериалом. Подгонять никого не требовалось, все понимали – чем быстрее переберемся на тот берег, тем скорее дойдем до Дубно. Спилили сосны, очистили их от самых толстых веток, подтащили к Икве. Аккуратно, по бревнышку, положили на корму Костиной «бэтушки», и та, осторожно пятясь, стала спускаться к реке. Бойцы скидывали бревна в грязь, гусеницы впечатывали их в топкую землю. Просто и дешево – вот тебе и надежный настил.

А саперы перекинули самые длинные и толстые стволы через протоку, связали стальными тросами – мост готов!

Первыми по шаткой, ненадежной конструкции перебрались пехотинцы, затем – артиллерия, ну, потом вся техника: полуторки, броневики, тягачи с прицепами, «бэтушки»… «Клим Ворошилов» прикрывал переправу – на тот случай, если появятся гитлеровцы.

Но те совсем не спешили. Майор фон Труген наблюдал за переправой, но приказа идти в бой не отдавал. А зачем? Пусть уходят, скатертью дорожка! На том берегу – другой моторизованный корпус, другая танковая часть, им и разбираться с русскими, особенно с их «КВ». Это уже не его головная боль…

У него же приказ – идти к Млынову, прикрывать 299-ю пехотную. И он как дисциплинированный офицер не может его не выполнить. Тем более что командир дивизии генерал Фридрих Кюн прямо сказал: за выполнение важного задания полагается награда. Ради этого можно и постараться… Если русские уйдут за Икву, это только на руку: путь свободен… Вот и не надо дергаться.

Через час полк Дымова благополучно перебрался на тот берег. Последним, само собой, шел «Клим Ворошилов». Его постарались максимально облегчить: перенесли на руках боеприпасы, пулеметы, в том числе и зенитный ДШК, вытащили из башни все, что можно. За рычагами остался один лишь Денис Губин. Он медленно, аккуратно повел танк через мост (который, кстати, уже просел). «КВ» подстраховывали два тягача – зацепили стальными тросами. Хоть какая-то, но помощь, на всякий случай.

И помощь оказалась нелишней: на середине пути мост под тяжестью «КВ» окончательно сел, скрылся под водой. Тягачи дружно рванули и выдернули «Клима Ворошилова» фактически из реки. Денис Губин дал газ, и танк, заляпанный грязью по самую башню, выкарабкался на сухое место.

Переправа прошла успешно, ни одного человека, ни одной машины не потеряли. Мост даже не пришлось взрывать – тяжелый «Клим Ворошилов» окончательно разворотил его. Бревна рассыпались сами собой и свободно поплыли по течению.

Немцы остались на левом берегу, можно было вздохнуть свободнее. И идти дальше, на Дубно.

Оставили за спиной Икву, повернули на юго-запад. Шли с немцами параллельным курсом, но по правому берегу. Получилось как бы два потока, разделенных рекой. Советские танкисты видели панцергренадеров, те – их, но никто ни в кого не стрелял. Далеко, да и незачем – у каждого своя задача. Вот так и разошлись, как в море корабли.

40-й танковый полк пошел на Дубно – до него оставалось не так уж и далеко… И никаких препятствий! Слева и справа – жидкие перелески, между ними – поля с поспевающими хлебами. То тут, то там – небольшие хутора с хатами, покрытые прошлогодней желтой соломой.

Крестьяне по-разному встречали советские машины: одни с болью и тревогой («Уходите, а что же с нами теперь будет?»), другие – с нескрываемой злобой и радостью («Наконец-то комиссары уберутся, вот теперь заживем!»).

У одного из хуторов полк обстреляли – бандеровцы засели в старом яблоневом саду и открыли винтовочный огонь. Пришлось дать по ним пару очередей из ДТ, для острастки. Одного положили на месте, остальные сами разбежались. Дальше встретили местных колхозников, перегоняющих стадо свиней. Как оказалось, приказали доставить хрюшек на железнодорожную станцию в Млынов, чтобы отправить дальше в эвакуацию. Но в городе уже хозяйничали гитлеровцы…

Свиньи посерели от пыли и едва держались на ногах (не привыкли к долгим переходам, да еще по такой жаре), того и гляди – сдохнут. Куда же их? Не оставлять же фашистам… Выписали колхозникам документ с печатью – хрюшки конфискованы для нужд Красной Армии. Дали даже денег – из полковой казны.

Колхозники с радостью побежали обратно. В такое время идти по полям, да еще с целым стадом свиней – очень опасно. Тебя убьют, а хрюшек заберут, причем без всяких денег. А тут и дело сделали, и оплату получили.

Свиней же сразу пустили под нож – пока живые. Теперь полк был обеспечен едой на несколько дней вперед. На сытый желудок и воюется лучше, и служится веселее. Это вам любой скажет.

Всем до смерти надоела пустая пшенная каша, хотелось чего-то более вкусного и существенного. А тут – свежая свинина! Мясо пошло и в суп, и на жаркое – в виде шашлыка: большие сочные куски насаживали на штыки и готовили на кострах. И быстро, и вкусно, и сытно. А главное – врагу ничего не оставим, все сами уничтожим. Подчистую…

На ночь решили остановиться в лесу. Удар на Дубно лучше нанести рано утром, пока немцы спят. Внезапно, с первыми лучами солнца. А сейчас – всем отдыхать, завтра тяжелый бой…

Перед бригадным комиссаром Попелем стояла нелегкая задача – как и чем защищать Дубно? Захватить-то его захватили (ну, или почти – не считая небольшого гарнизона в старой крепости), но как удержать? Какими силами? Стали думать.

К сожалению, помочь осажденным генерал Рябышев уже не мог – отступил к Радзивиллову. Значит, надо самим… Николай Кириллович и полковник Иван Васильев, командир 34-й танковой, склонившись над картами, стали распределять имеющиеся силы.

Разбили оборону на три сектора, назначили ответственных. Северный сектор, со стороны Млынова, поручили командиру 67-го танкового полка майору Сытнику, юго-западный, где Подлужье, – начальнику артиллерии дивизии полковнику Семенову, а восточный, в самом городе, – командиру 68-го танкового полка Смирнову. 24-й танковый полк подполковника Волкова пока решили оставить как резерв – перекинем, куда потребуется, если немцы полезут.

В городе нашим бойцам достались хорошие трофеи: еда, горючее, боеприпасы. На окраине нашли даже немецкую ремонтную базу, там стояли, ожидая починки, панцеры. Тридцать штук, целый танковый батальон! Большинство, понятное дело, в весьма плачевном состоянии (пробитые, сгоревшие), но имелись и ничего себе. Им нужен был лишь легкий ремонт.

Комдив Васильев приказал немедленно заняться их восстановлением. Если из трех машин собирать хотя бы одну целую… Будет очень неплохо! Нам танки (пусть даже немецкие) очень нужны. Конечно, это в основном легкие машины, «двоечки» и «чехи», но все равно бронетехника.

Но главный сюрприз ожидал бойцов на северной окраине города – захватили с полсотни немецких орудий разных калибров. Вот это славно! Артиллерия – главное средство борьбы с танками, а тут – трофейные ПТО, да еще с приличным запасом снарядов…

Распределили по секторам, бо́льшую часть, конечно же, перекинули к Подлужью, где ожидался основной удар 16-й панцерной дивизии. Самое танкоопасное направление… Не зря же гитлеровцы гнали сюда свои силы!

Атаковать Дубно действительно было удобнее всего со стороны Подлужья: генерал-майор Ганс Хубе потеснил Рябышева и вплотную подошел к Вербе. А от поселка до города – всего ничего, прямая дорога. Значит, это наш рубеж обороны.

Советские артиллеристы без труда освоили трофейные орудия, разобрались, что к чему. Ну да, принцип, по сути, один и тот же. К счастью, снарядов имелось достаточно, можно было не экономить. Прикрывать новые батареи отправили добровольческий батальон из не успевших уехать в эвакуацию советских и партийных работников. Уж эти-то точно не подведут, не побегут!

Решили применять еще кое-какую военную хитрость – сделали макеты советских танков: обшили досками старые грузовики, вставили в кабины бревна (как орудия!), покрасили в зеленый цвет, нарисовали на бортах красные звезды – вот тебе и танки! Если издалека – разницы почти не видно, разве что не стреляют. Поставили их возле самого шоссе – для отвлечения. Старых грузовиков не жалко, пусть по ним бьют, лишь бы не по нашим настоящим танкам!

Их укрыли под деревьями – чтобы не заметили и не разбомбили. А то над Дубно с утра висела «рама», высматривала что-то… Шугануть бы ее, да нечем: зенитных орудий нет, а из пулеметов не достанешь – слишком высоко. Если только из ДШК… Но к нему мало патронов, надо приберечь для других целей – броневых…

Соорудили ложные артиллерийские позиции, вырыли окопы, траншеи, ходы сообщений, посадили в них соломенные чучела, одетые в старую красноармейскую форму, – тоже для отвода глаз. Пусть немцы бомбят – сколько угодно. Это же солома, не живые люди.

Пока ждали немцев (а 16-я панцерная почему-то шла очень неспешно), решали и иные задачи. Зам по тылу обнаружил на железнодорожной станции вагоны с зерном, тут же организовал пекарню. Местные тетки пекли свежий хлеб, а им за это платили мукой. Бойцы и командиры с большим аппетитом уминали круглые горячие караваи. В общем, жить стало намного лучше!

Наступление танковых частей передового эшелона противника на Минском и Слуцком направлениях остановлено действиями наших войск. Танковые части противника несут большие потери.

На Луцком направлении продолжаются крупные танковые бои, в ходе которых наша авиация нанесла ряд сокрушительных ударов по танкам противника. Результаты боя уточняются.

На Луцком направлении сражение крупных механизированных масс продолжается. Несмотря на ввод противником на этом направлении свежих танковых частей, все его попытки прорваться на Новоград-Волынском и Шепетовском направлениях отбиты; рядом последовательных и непрерывных ударов наших танковых войск и авиации большая часть танковых и моторизованных войск противника разгромлена. По словам пленных, одна танковая дивизия противника в бою под городом Лида полностью уничтожена.

Наша авиация вела успешные воздушные бои с авиацией противника, непрерывно бомбардировала его прорвавшиеся танковые части и моторизованную пехоту и мощным ударом с воздуха способствовала нашим войскам, особенно на Луцком направлении.

Гитлер и его генералы, привыкшие к лёгким победам на протяжении всей второй империалистической войны, сообщают по радио, что за семь дней войны они захватили или уничтожили более 2000 советских танков, 600 орудий, уничтожили более 4000 советских самолётов и взяли в плен более 40 000 красноармейцев; при этом за тот же период немцы потеряли будто бы всего лишь 150 самолётов, а сколько потеряли танков, орудий и пленными – об этом германское радио умалчивает. Нам даже неловко опровергать эту явную ложь и хвастливую брехню.

На самом же деле положение рисуется в совершенно другом свете. Немцы сосредоточили на советской границе более 170 дивизий; из них по крайней мере третья часть представляет танковые и моторизованные. Воспользовавшись тем, что советские войска не были подведены к границам, немцы, не объявляя войны, воровским образом напали на наши пограничные части, и в первый день войны хвалёные немецкие войска воевали против наших пограничников, не имевших ни танков, ни артиллерии. К концу первого дня войны и весь второй день войны только передовые части наших регулярных войск имели возможность принимать участие в боях, и только на третий, а кое-где на четвёртый день войны наши регулярные войска успели войти в соприкосновение с противником. Именно ввиду этого удалось немцам занять Белосток, Гродно, Брест, Вильно, Каунас.

Немцы преследовали цель в несколько дней сорвать развёртывание наших войск и молниеносным ударом в недельный срок занять Киев и Смоленск. Однако, как видно из хода событий, немцам не удалось добиться своей цели: наши войска всё же сумели развернуться, и так называемый молниеносный удар на Киев, Смоленск оказался сорванным.

В результате упорных и ожесточённых боёв за период в семь-восемь дней немцы потеряли не менее 2500 танков, около 1500 самолётов, более 30 000 пленными. За тот же период мы потеряли: 850 самолётов, до 900 танков, до 15 000 пропавшими без вести и пленными. Такова картина действительного положения на фронте, которую мы с полным основанием противопоставляем хвастливым сообщениям германского радио.

Итоги первых восьми дней войны позволяют сделать следующие выводы: молниеносная победа, на которую рассчитывало немецкое командование, провалилась; взаимодействие германских фронтов сорвано; наступательный дух немецкой армии подорван, а советские войска, несмотря на их позднее развёртывание, продолжают защищать советскую землю, нанося врагу жестокие и изнуряющие его удары.