ТАРКИН РАСХАЖИВАЛ по мостику «Исполнительницы». В сотне тысяч километров от висящего на орбите звездного разрушителя пылал Салиент-2. Планета внизу медленно поворачивалась, и с каждым ее оборотом открывались все новые зоны разрушений, расцветающие в верхних слоях атмосферы взрывы, посеревший и почерневший от клубящегося дыма горизонт.

   — Большая часть инфраструктуры уничтожена, — доложил стоявший рядом адъютант Таркина. — Плотины разрушены, плавильные комплексы догорают, водоемы отравлены, города разгромлены и в огне.

   — Удивлен, что они не попытались растопить полярные шапки.

   — Еще могут. Многие, прежде чем сбежать, даже расколотили все имущество в собственных домах, следуя призыву правительства к «полному уничтожению всего и вся».

   — Надеюсь, домашних животных они забрали, — буркнул Таркин, продолжая расхаживать по мостику.

   — Судя по всему — да, так же как и скот.

   — В самом деле? — остановившись, рассмеялся Таркин. — Великолепный миф на многие поколения. Времена, когда на Салиент прибыл Таркин!

   — Легенда о вас ширится, сэр.

   — И куда же направляются все эти пережившие апокалипсис толпы? — усмехнулся Таркин.

   — Вглубь сектора. Дальше от имперских систем. Их бегству легко будет помешать.

Таркин подошел к передним иллюминаторам, глядя на летящие прочь конвои из древних транспортников, яхт и едва способного летать железа всех разновидностей.

   — Пусть летят, — помолчав, сказал он. — Чем меньше населения, тем меньше нам понадобится войск, чтобы обеспечить оккупацию. — Он снова развернулся к адъютанту. — А что на Эпифани?

   — Ситуация продолжает ухудшаться, сэр.

Адъютант вывел голографическое изображение спутника, поверхность которого испещряли кратеры от бомбардировок, а многие купола жизнеобеспечения были расколоты словно яичная скорлупа. От огня имперских кораблей и истребителей обрушились здания, в окружающем пространстве парили облака обломков.

   — Подрывникам ополченцев удалось проникнуть в комплекс «Зерпена» и взорвать его, — добавил адъютант. — Корпорация заявляет, что намерена судиться с Империей.

«Какова цена славы?» — подумал Таркин.

   — Уберите это, — сказал он, показывая на голограмму. — Что еще?

   — Хорошая новость — началась атака на Салиент-один.

   — Мне ни к чему, чтобы войска Юту впустую тратили время, — бросил Таркин. — Прикажите коммандерам начать наземную операцию, прежде чем местные тоже станут крушить все подряд.

   — Есть, сэр.

Таркин снова начал расхаживать по мостику.

   — К ополченцам до сих пор поступает подкрепление?

   — Контрабандистов поддерживают группы хайшиан, тиннан, кобоков и других рас этого сектора, — кивнул адъютант.

Таркин приподнял бровь и задумчиво взялся за подбородок.

   — Несмотря на то, что те проигрывают?

   — Похоже на то.

   — Что ж, пусть получают, что хотят. У нас есть разведданные, где они пополняют запасы?

Сверившись с инфопланшетом, адъютант вывел голограмму широкой долины с отвесными стенами, усеянной маленькими озерами и рощицами. На сделанном имперскими разведывательными кораблями видео были запечатлены два корабля контрабандистов, исчезавших за массивным каменным выступом.

   — Значит, они нашли укрытие под горной стеной? — проговорил Таркин.

Адъютант снова сверился с инфопланшетом.

   — У нас есть несколько эскадрилий истребителей в том районе, — сказал он. — Можем направить туда одну.

   — А есть ли «Венаторы» в пределах досягаемости? — спросил Таркин после секундного раздумья.

   — Ближайший в том полушарии — корабль адмирала Юту.

   — Тогда зачем тратить время на воздушные налеты? Передайте ей мой приказ — пусть обрушит своими турболазерами весь утес им на головы. — Таркин едва заметно улыбнулся. — Хотя мы всегда можем сказать, что контрабандисты обвалили его на себя сами.

Сгорбившийся на диване в их квартире внутри комплекса, Гален поднял взгляд от блокнота, только теперь осознав, что в одном помещении с ним находится Джин — это после возобновившейся напряженности между ним и Лирой случалось нечасто. Держа на коленях планшет для рисования, она сосредоточенно трудилась над какой-то картинкой, крутя ручки и водя пальцем по экрану, одновременно негромко, но оживленно бормоча себе под нос.

Гален работал над уравнением, с которым сражался уже несколько недель. Теперь, когда он нашел способ изменять внутреннюю структуру кристаллов, кайберы, казалось, точно так же нашли способ изменять его самого. Несмотря на то что от Орсона не было никаких известий, его одолевала потребность поспешить, словно кто-то или что-то шептало ему: «Скорее, скорее...»

С тех пор как он передал данные по огранке Орсону и его команде, он чувствовал себя словно в лихорадке — некая часть сознания как будто вела собственные расчеты, независимо от разума. Он не сомневался, что расчеты эти имеют отношение к кайберам, но сама суть проблемы все еще оставалась недоступна. И тем не менее он документировал в блокноте даже собственные сновидения. Он уже давно составил карту своего подсознания и обычно мог интерпретировать, что подсказывали ему сны, но, похоже, недавние сновидения оказались за пределами карты, в неведомых областях его разума. Дневник сновидений тянулся на несколько страниц — многие записи были сделаны посреди ночи или сразу же после пробуждения, и время от времени прерывались набросками расчетов, посторонними мыслями и микроскопическими заметками, которые он сам с трудом мог разобрать.

Откинув волосы со лба, он отвлекся от блокнота и посмотрел на Джин, которая столь была поглощена своим занятием, как будто пребывала в собственном мире. Когда она наконец сделала паузу и откинулась назад, оценивая рисунок, Гален встал и подошел к ней.

   — Можно взглянуть, над чем ты трудишься, Звездочка?

Девочка удивленно взглянула на него и кивнула:

   — Это тебе.

   — Мне? — показал на себя Гален.

   — На картинке Брин пытается добраться домой, — снова кивнула Джин.

Брином звали героя ее любимого головидео, «Лестница Октавы». На экране виднелось изображение лестницы, уходящей по спирали через восемь уровней в котловину, на дне которой Брин обрел магические способности, которые помогли ему вернуться домой.

Гален слышал эту историю столько раз, что мог процитировать ее на память.

«Когда они наконец подошли к замку, они шагнули через большие ворота внутрь. Перед собой они увидели лестницу, уходящую в землю, — ту самую легендарную лестницу Октавы, которую искали Брин и его друзья.

Ступив на верхнюю ступень, они взглянули вниз.

„Восемь уровней, — сказал Брин. — И на каждом нам нужно найти свою часть магической силы".

Глубоко внизу у подножия лестницы виднелся Золотой котел. Любой, сумевший добраться до Золотого котла, мог взлететь прямо ввысь на все восемь уровней лестницы, сквозь потолок замка в небо и дальше — до самого дома».

Вокруг рисунка лестницы края прямоугольного экрана украшали странные значки и фигуры, в которых Гален тотчас же опознал версии математических символов и загадочных набросков, которые столь часто оставлял он сам.

   — Брин немножко похож на меня, — сказал он.

Прищурившись, Джин взглянула на рисунок.

   — Если хочешь — можешь быть Брином.

Глядя на дочь, Гален ощутил внезапное тепло в груди и ни с чем не сравнимую радость. Он вспомнил, как первый раз взглянул в ее глаза в спальне Лиры и как похожие на звезды глаза Джин стояли перед ним вплоть до дня его освобождения из тюрьмы Тамболора. Он подумал о том, как Лира и Джин давали ему силы выжить в холодной одинокой камере, о данных самому себе бесчисленных обещаниях обеспечить им прекрасную и чудесную жизнь. Его любимая дочь... Как он мог позволить себе настолько замкнуться в своих исследованиях, что Джин в последнее время его почти не знала? Как он умудрился поставить кайберы на первое место? Считалось, что он трудится ради них, но теперь казалось, что он работает исключительно ради себя самого — ради того восторга, который несет новое открытие.

Джин едва не сомлела от счастья, когда он привлек ее к себе.

   — Я люблю тебя, Звездочка, — прошептал он, утирая слезы с глаз. — Прости, что я был настолько занят, что забыл рассказать тебе, как много ты для меня значишь.

   — Хорошо, папа, — кивнула девочка. — Может, теперь полетим следом за Брином?

Кренник вернулся с Хайпори на орбитальный командный комплекс у Джеонозиса.

С увеличением финансирования, прибытием армии усовершенствованных дроидов-рабочих и поступлением новых сплавов с экспроприированных по всем Западным рубежам горнодобывающих предприятий и плавилен обшивка боевой станции шла полным ходом. Началась работа над реактором гиперматерии и досветовыми двигателями. Возле фокусирующей тарелки в Северном полушарии шло строительство проекторов защитного поля, а экваториальный желоб готовился принять турболазерные батареи и генераторы лучей захвата. Чтобы ускорить работу по внешней отделке, даже приходилось подгонять команды рабов с Джеонозиса.

Успешные испытания оружия дали толчок всему остальному.

Порой Кренник даже почти забывал, что строит исключительное в своем роде оружие. Для него это скорее было сотворением мира, которым он однажды станет править. Своего собственного мира, исполненного мощи, способной бросить вызов Императору и Дарту Вейдеру, самому Имперскому флоту.

Главным вызовом для него теперь был суперлазер. Несмотря на свои размеры, даже орбитальные плавильни у Джеонозиса были не в состоянии произвести коллиматорные шахты длиной в восемь километров. Требовалось найти какую-нибудь подходящую планету подальше, перебросить туда ресурсы, а готовую продукцию втайне переправить на боевую станцию.

И оставался еще вопрос кайберов.

После испытаний Кренник ожидал от Галена большего, и у него возникала мысль — не связано ли молчание ученого каким-то образом с Лирой? Потом он вспомнил, что Гален, вероятно встревоженный подозрениями Лиры, попытался выяснить, куда деваются поставки руды с захваченных планет.

Он также узнал, что Лира пробовала связаться с Ривой Демейн.

Неужели он ошибся, посоветовав ей не совать нос в дела Галена лишний раз? Люди реагировали на угрозы по-разному — многие пугались, но, похоже, не она. Угроза не действует в полной мере, если только ты не готов ее исполнить, а с Лирой имелись сложности — не оттого, что он испытывал к ней нежные чувства, но из-за того, как ее исчезновение могло повлиять на Галена. В итоге его исследования могли пострадать куда больше, чем из-за ее чрезмерной навязчивости.

Неужели Гален стал призом в состязании между ними? Или так оно и было с самого начала?

Мог ли Кренник быть уверен, что Лира ничего не сказала Галену о его неявно высказанных угрозах?

Узнать это можно было лишь единственным способом — шагнуть на арену и действовать. Для разговора с Лирой у него имелось объяснение, — мол, он беспокоился, что ее навязчивое занудство может заставить Галена нарушить подписку о неразглашении и в итоге его арестует КОМПОНОП. Он пытался защитить Галена — как и Лиру, но в то же время не мог раскрыть ей всю правду.

Креннику оставалось лишь свалить вину на нее.

А если Лира ничего не рассказала Галену и Гален, связанный присягой, избегал любого упоминания о лжи про величественный план Императора, которой кормил его Кренник...

Так или иначе, пришло время нанести очередной визит семейству Эрсо — и если потребуется, закрыть вопрос окончательно.

— Я закончила все переписывать, — сказала Лира, едва в их жилище вошел Гален. Встав из-за стола возле пульта связи, она коротко кивнула. — Но вряд ли ты станешь смотреть.

Гален в замешательстве уставился на нее. Он не просил ее переписывать никакие заметки, не вызывалась она и добровольно.

   — Взгляни просто, что ты написал в самом начале. — Лира сунула ему в руки инфопланшет, даже не тот, которым они пользовались обычно.

Наверху экрана шла надпись: «Скажи мне, что с заметками все прекрасно, а потом попроси меня выйти прогуляться».

   — Могу добавить подробностей, когда у тебя появится возможность все проглядеть, — сказала Лира, едва он успел поднять глаза от экрана.

Взгляд ее явно призывал присоединиться к игре, что он и сделал.

   — Что, если я просмотрю заметки попозже? Сейчас, думаю, мне не мешало бы подышать свежим воздухом.

   — Тебе? — натянуто рассмеялась она. — С каких это пор?

   — Просто немного прогуляться.

   — Я не против.

Медленно повернувшись, Гален направился к турболифту, но тут же остановился:

   — Джин...

   — Она заснула, — ответила Лира. — Понадобилось шесть сказок на ночь, но сейчас с ней Мак-Ви. Я попросила его вызвать нас, если она проснется.

Бросив взгляд в сторону спальни Джин, Гален кивнул. Ведя разговор ни о чем, они спустились на турболифте на первый этаж, вышли из комплекса через боковую дверь и направились по извивавшейся по территории тропинке.

   — В чем дело? — тихо спросил Гален, когда они отошли подальше от главного здания.

   — Не хотела рисковать говорить с тобой внутри, — ответила она.

   — Рисковать?

   — Мне кажется, нас держат под наблюдением, Гален. Возможно, с самого начала.

   — Кто? — с нескрываемым удивлением спросил он.

   — Например, Орсон.

   — Зачем ему за нами шпионить? Нам нечего от него скрывать.

   — Может, это и так, но я уверена, что он многое скрывает от нас. — Она обхватила его руками, уткнувшись в плечо, и понизила голос: — Боюсь, нам грозит опасность.

   — Здесь?

   — Да, именно здесь — в роскошной тюрьме, которую построил для тебя Орсон. — Лира глубоко вздохнула, затем продолжила: — Пару недель назад твой имперский благодетель нанес нам с Джин неожиданный визит на детской площадке в Центральном округе. Он предупредил, чтобы я была осторожнее и не мешала твоей работе.

Гален вскинул голову:

   — Он тебе угрожал?

   — Не на словах. Но он намекал, что, если ты не оправдаешь ожиданий Империи, отвечать придется мне. И вообще, как мне показалось по его словам, Империя держит нас на крючке.

Гален с трудом переварил услышанное.

   — Он не мог иметь в виду такого. После всего, что он для нас сделал...

   — Еще как мог. И ситуация становится все хуже. Похоже, ученые, работающие на проект «Небесная мощь», начали бесследно исчезать. И не без содействия Империи.

Гален едва не споткнулся.

   — Сперва Империя уничтожает экологию, а теперь и это?

   — Дай закончить, — не терпящим возражений тоном бросила Лира. — Помнишь, я говорила тебе, что Рива обещала поддерживать с нами связь с Хайпори? Так вот, ее имя стерто из базы данных персонала, так же как и имя Дагио Белькоза, а Хайпори больше не выходит на связь.

Не могла ли Империя посадить ученых под замок, чтобы исключить возможные утечки?

   — Не может быть. Главная угроза — анархисты.

   — Можешь не верить, но ты сам говорил, что важнейшая проблема — безопасность. Сам подумай, где нам приходится разговаривать, не боясь быть услышанными.

   — Это ты боишься быть услышанной, — возразил он. — Возможно, ты находишь проблемы там, где их просто нет. Может, Хайпори просто исключили из проекта, а Рива ушла из программы?

   — Я пыталась убедить себя в том же самом, но не сумела. Так что я попросила Нари слетать к Малпазу и Хайпори и сообщить, что она там обнаружит.

Гален молчал. Лира ждала, что он заявит, будто она сошла с ума, отчитает за то, что воспользовалась станцией связи комплекса, встанет на защиту Империи, воспоет хвалу Орсону за то, что тот им постоянно помогает. Но он выслушал ее с полнейшим спокойствием, даже с внушающей тревогу холодностью.

   — Как скоро можно ждать от нее известий? — наконец спросил он.

Лира взглянула на него отчасти с облегчением, отчасти с удивлением.

   — Ей нужно как-то оправдать свои путешествия туда. Ты готов хотя бы оценить данные, которые она пришлет? Хотя бы для того, чтобы я больше не волновалась?

   — Нужно добраться до самого дна, — пробормотал он в ответ.

   — До дна? — Остановившись, Лира развернулась к нему. — Гален, после всего, через что нам довелось пройти за последние месяцы, я... я думала, что ты станешь возражать. Что случилось?

Гален слегка прищурился, и в глазах его блеснул отсвет огней далеких зданий.

   — У меня есть свои подозрения.