ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ РАЗВЕДКА на Олпинне подошла к концу.

Лире и Нари потребовалось почти двенадцать стандартных недель, чтобы обнаружить жилу, залегавшую в узком туннеле на глубине более трехсот метров. После того как они спустились с помощью реактивных ранцев на дно шахты, им пришлось, зажав в зубах загубники дыхательных масок, ползти на четвереньках по уходящему вниз коридору в свете налобных фонарей, отбрасывающих странные тени на неровные стены. Лира расчистила участок жилы небольшим резаком, и в конце концов полевой анализатор, который дал ей Гален, подтвердил ее подозрения.

— Это рейнит, а не кайберит, — сказала она Нари, когда они вернулись на поверхность и Лира завершила анализ. — Они родственны друг другу, но рейнит плотнее и жестче. А настоящие кайберы можно найти только в жилах чистого кайберита.

Несмотря на разочарование, они не собирались сдаваться. Используя результаты проведенных столетия назад разведок, они попросили Хаса доставить их в зоны тектонической активности в другой точке основного континента. Но хотя некоторые участки и выглядели многообещающе, тамошние разломы не были вызваны боковыми сдвигами, а присутствие других жил рейнита свидетельствовало, что кайберит там найти не удастся, поскольку вместе они никогда не сосуществовали.

К тому времени лагерь стал для Лиры, Нари и Хаса родным домом, и члены археологической экспедиции устроили прощальную вечеринку, щедро одарив Джин небольшими сувенирами и намекнув, что им будет страшно не хватать кулинарных творений Хаса.

Лира ничего не стала рассказывать археологам про ложные кайберы, поскольку те формально не являлись целью их с Нари экспедиции, и подарила им карты, где было обозначено местоположение древних городов, возможно не замеченных ранее. Джин не догадывалась, что, несмотря на возникшие у нее с учеными близкие отношения, вряд ли ей было суждено когда-либо увидеть их снова.

Пока Хас проводил предстартовую подготовку в просторной кабине грузовика, Лира поделилась тем, что уже несколько дней было у нее на уме:

   — Жаль, что мы не могли солгать про ложные кайберы. Или, по крайней мере, сказать Креннику, что нам нужно больше времени на исследования.

Сидевшие в противоперегрузочных креслах Нари и Хас вопросительно посмотрели на нее.

   — Наш долг перед Силой — защищать подобные планеты от горных разработок, — продолжала она. — Так же, как часто поступали джедаи. В их отсутствие нам следовало бы взять ответственность на себя.

   — Увы, это не наша задача, — печально улыбнулась Нари.

Кивнув, Лира сдавленно вздохнула, с трудом сдерживая слезы, а потом вдруг рассмеялась.

   — Если честно, мне не хочется улетать.

   — Тогда попрощайся с Корусантом раз и навсегда, — сказала Нари. — Убеди Галена не продлевать контракт и возвращайся к своему любимому занятию.

   — Единственный контракт, который у него есть, — с самим собой, — усмехнулась Лира. — К тому же он занят важной работой. И даже если бы было иначе, вряд ли Империя спокойно бы к этому отнеслась, учитывая, сколько она вложила в этот комплекс.

   — И что может сделать Империя? Засудить вас?

   — Кто знает, на что они способны. — Лира в последний раз бросила взгляд на Олпинн. — Планете следовало бы предоставить статус Заповедной.

   — Это ничего не значит, — пробормотал Хас. — Заповедный статус ее не защитит, — добавил он, когда Лира и Нари развернулись к нему.

   — С каких это пор? — поинтересовалась Нари.

Он продолжал возиться с приборами, словно избегая взгляда женщин.

   — С тех пор, как появилась Империя.

   — Считается, что Заповедный статус не может быть нарушен, — возразила Нари.

   — Да, — задумчиво кивнула Лира, — но такой же статус защищал и резервацию б’анкоров.

Хас наконец посмотрел на нее и Нари:

   — Скоро увидите, на что способна Империя.

   — Это не может быть Самовар, — проговорила Нари, когда Хас вывел корабль из гиперпространства и перед ними возникла планета. Она бросила взгляд на сидевшую с Джин на коленях Лиру, и обе уставились на опустошенную планету. — Когда я была здесь в последний раз, северный континент полностью покрывали леса. Теперь же он похож на пустыню.

   — Уверяю тебя, это Самовар, — сказал Хас. — Когда нужно, Империя действует весьма быстро.

Прыжок с Олпинна вышел непростым, но Лира в конце концов оказалась на Западных рубежах. Хас удерживал корабль поодаль от Самовара, но сканеры показывали присутствие сотен массивных грузовиков на орбите и еще большее количество кораблей поменьше, доставлявших на них то, что извлекалось с поверхности. Вдали от грузовиков турболазеры звездного разрушителя оголяли целый континент. Океаны и атмосфера Северного полушария стали бурыми от загрязнений.

   — У нескольких конгломератов имелись концессии на разработку ограниченного количества руды, — сказал Хас, — но теперь Империя забирает все, что можно, и на нее трудятся бывшие сепаратисты со всего сектора.

   — В качестве кого? Наемных работников или рабов? — спросила Лира.

   — Невелика разница. Они прилетают работать, но в конце концов влезают в долги и не могут вернуться домой. — Он посмотрел ей в глаза. — То же самое и на Вади-Раффе. Уничтоженные леса, бесконтрольная разработка месторождений, оголенная почва...

    Но зачем? — вслух подумала Лира. — Когда есть столько других планет?

   — Более тяжелые звездные разрушители? — предположила Нари. — Крупные военные базы?

Лира перевела взгляд с Нари на Хаса, вдруг показавшегося ей далеко не столь простодушным, как можно было подумать.

   — Почему ты решил привезти нас сюда, Хас? Самовар и Вади-Раффа — в числе тех планет, где тобой воспользовался Орсон?

   — Вы не единственные, кому не хотелось покидать Олпинн, — с непроницаемым выражением лица ответил Хас. — Похоже, я просто пытаюсь придумать новый план.

На небритое, осунувшееся лицо Галена падали отблески стоявших в компьютерном зале экранов и голопроекторов. Вокруг него кружились данные — расчеты, результаты недавних экспериментов с дифракцией электронов, увеличенные изображения пустот внутри кайбер-кристалла, почерпнутые из архивных материалов джедаев тексты.

Он подписал все акты о неразглашении, на которых настоял Орсон, и теперь для него являлись преступлением любые обсуждения проекта мечты с кем угодно, даже с Лирой, ради безопасности, как ее, так и его собственной. Все это, однако, ничего не значило, если ему не удастся найти способ придать новый импульс исследованиям, которые он вел уже больше стандартного года, но которые завораживали его полжизни. Если он сумеет извлечь больше энергии из кайберов, сможет ли команда Орсона обуздать ее и направить по назначению? Не говоря уж о его личных интересах, как он мог допустить, чтобы анархия и насилие обрекли проект на неудачу еще до того, как тот обретет практическое применение?

Мысли его невольно вернулись к Лире и Джин, будущее которых он должен был обеспечить. Как он мог позволить им улететь с Корусанта? Как мог Орсон допустить подобное, зная о нарастающих мятежах и совершаемых наугад нападениях на невинные планеты? Сможет ли он когда-либо простить себя или Орсона, если с ними случится нечто невообразимое?

Валлт, Грейндж, Локори, теперь Малпаз и многие другие планеты...

Он просто обязан был что-то изменить.

Гален потянулся к кайберу размером с палец, который всегда носил с собой. Каждый из кристаллов был столь же уникален, как снежинка или радужка человеческого глаза. Кристалл потеплел, когда Гален взял его в ладонь, но, как показывали предыдущие исследования, температура кристалла не менялась. Он также знал, что кристалл не в состоянии согреть футляр, полотенце и любой другой неодушевленный предмет. Кристалл реагировал только на жизнь, даже растительную, отчего тот факт, что джедаи использовали их для питания световых мечей, выглядел еще более загадочным и ироничным.

Гален поднес кристалл к свету экранов, любуясь его меняющейся прозрачностью — свойство, которое древние джедаи называли «водой кайбера».

В энергетическом потенциале кристаллов можно было не сомневаться — его команда уже доказала это во время ранних экспериментов с пьезоэлектричеством. Но высокотемпературный комплекс являлся не просто огромным световым мечом, который, как считалось, включал в себя, помимо кристалла, матрицу излучателя, регулирующий контур, плазму и сверхпроводник, направлявший энергию обратно в отрицательный полюс рукояти меча. Никто не мог поверить, что световые мечи способны прорезать дюрасталь толщиной в метр, но это действительно было так, и оставалось лишь полагать, что на них воздействует сама Сила.

Воздействует через кайберы?

Если ответы и таились где-то в бывших архивах Храма, их еще предстояло обнаружить, вероятность чего была крайне мала, поскольку многие секреты конструкции световых мечей передавались из уст в уста. Возможно, ответы содержались в одном из джедайских голокронов, но у Галена не было к ним доступа.

Некоторые из доставленных в комплекс кайберов явно были разрезаны и огранены, вероятно, чтобы исключить непроходимость и усилить отдачу энергии. Возможно, самые крупные образцы подвергались огранке точно так же, как и драгоценные камни, с целью усилить до максимума отражение света. На данный момент команде ученых не удалось выполнить лазерную накачку кристаллов, не ослабив их кристаллическую решетку, — что было почти аналогично воздействию радиации на живые клетки. Более серьезная проблема заключалась в том, чтобы научиться управлять присущим кристаллам стремлением предательски и случайным образом рассеивать энергию.

Гален уставился на кристалл.

Неужели тот ему сопротивлялся?

На какие жертвы требовалось пойти, чтобы раскрыть его секреты?

И снова мысли Галена вернулись к Лире. Как долго он сможет вынести необходимость лгать ради великой цели? Неужели его увлеченность исследованиями настолько ослепляла, а кристаллы в некотором роде держали его в плену?

Твердые, неизменные, непостижимые... Возможно, в соответствии с суевериями, он мог разгадать тайны кайбера, лишь глядя в определенную сторону на рассвете или наблюдая, как поднимается туман на некоей далекой планете. Один из толкователей-джедаев называл кайбер дремлющим камнем, который следовало пробудить, чтобы он исполнил свою цель. Но тот же толкователь предупреждал, что кристалл столь же легко оскорбить, и от джедая требуется крайняя осторожность.

Гален понимал, что никогда не сможет взаимодействовать с кайбером так, как это делали джедаи посредством Силы, но, как он говорил Лире, на его стороне была наука и могущественные машины, способные обратиться к кристаллу на атомном уровне и заставить его исполнить требуемое.

В самом начале их отношений, когда Лира еще занималась геологоразведкой, они с Галеном порой не виделись месяцами. Встречаясь после долгой разлуки, они всегда ощущали некоторую неловкость, и для того, чтобы все вернулось на круги своя, каждый раз требовалось несколько дней. Постепенно они привыкли и перестали придавать этому особое значение. А после того, как Лира решила на время отказаться от карьеры, чтобы завести семью, периоды временного отсутствия на их отношения больше не влияли — чего, впрочем, нельзя было сказать об их вынужденной разлуке на Валлте.

Вернувшись почти четыре стандартных месяца спустя вместе с Джин, Хасом и Нари, Лира не знала точно, чего ждать, особенно в свете увиденного на Самоваре и Вади-Раффе. Всеобъемлющее опустошение, которому она стала свидетелем, вызвало у нее определенные сомнения по поводу того, что заявлял Император в публичных выступлениях и что на самом деле происходило вдали от Ядра. Лире очень хотелось немедленно сообщить Галену о том, что она узнала, но она решила подождать, пока между всеми троими восстановится прежняя близость, — хотя бы затем, чтобы рассказать обо всем спокойно и без лишних эмоций.

Почти с того самого мгновения, когда они приземлились на Корусанте, Лира чувствовала, что что-то не так. Между ними вновь возникла знакомая трещина — причем не только между ней и Галеном, но и между Галеном и Джин. Ей хотелось приписать его чрезмерную занятость требованиям, которые предъявляла к нему работа, но чем дольше она за ним наблюдала, тем больше у нее появлялось поводов для беспокойства. Раньше Гален никогда не объяснял нежелание обсуждать суть своих исследований тем, что для понимания Лиры та чересчур сложна, — напротив, он сыпал техническими терминами, прекрасно зная, что Лира не поймет и половины, а потом, как обычно, начинал упрощать, пока ей не становилась понятна хотя бы самая малость. Подобное давно стало частью их жизни, и именно потому он доверил ей переписывать свои личные заметки.

Теперь же он вдруг отказался объяснять, чем занимается. Лира готова была отнестись к этому спокойно, поскольку ей самой нужно было составлять итоговый отчет для Орсона, к тому же ей вовсе незачем было знать все подробности, — если бы Гален не стал уговаривать ее остаться в квартире в Центральном округе, вместо того чтобы вернуться в комплекс. По его словам, ему ничто не мешало ездить туда и обратно, к тому же Джин могла ходить в настоящую подготовительную школу, а не обучаться дома.

Отказавшись оставаться в квартире, Лира вернулась в комплекс и сразу же обнаружила, что атмосфера сильно изменилась, став намного напряженнее. Гален туманно объяснил, что в ее отсутствие комплекс пострадал от проникновения извне и пришлось усилить меры безопасности. В ранее общедоступные зоны комплекса теперь могли попасть только те, кто имел соответствующий допуск. Данные, до этого посылавшиеся в надзорный совет по Голосети, теперь отправлялись через имперский внутрисетевой сервер. Секретность царила повсюду.

В конце концов, однако, Лира поняла, что больше не в состоянии скрывать мучившую ее тревогу. Гален держал ее поодаль от себя, и ей нужно было знать почему.

   — Жалеешь, что уговорил меня согласиться на предложение Орсона? — спросила она, когда они убирали со стола после обеда, а Джин смотрела головидео.

Явно не готовый к ее вопросу, Гален ответил не сразу:

   — Только о том, что приходилось за тебя волноваться.

   — Прости. Мы страшно по тебе скучали, Гален.

Она надеялась услышать от него то же самое, но вместо этого он спросил:

   — А ты сама что, жалеешь? Насколько я понял, Джин получила столько удовольствия, сколько не получала за всю жизнь.

   — Я только рада, но у меня такое чувство, будто мы с тобой так по-настоящему и не воссоединились. — Взглянув ему в глаза, она добавила: — Кажется, будто ты где-то страшно далеко, и мне все еще тебя не хватает.

   — Наша разлука тут вовсе ни при чем, — с неожиданной поспешностью ответил Гален. — Это все из-за работы. На меня давят со всех сторон.

Лира хотела взять его за руку, но он скрестил руки на груди.

   — Вот этого я как раз и не понимаю, — сказала она. — Почему вдруг на тебя стали так давить? Когда я улетала, все было иначе. Из-за попытки шпионажа?

Она запоздало поняла, что сама предложила ему повод для оправдания.

   — Да. Нет. И да и нет. Совет ждет результатов. Есть проблемы с финансированием.

   — Но ведь ты и твоя команда делали успехи, — сказала Лира, стараясь не выглядеть чересчур настойчивой. — Что вдруг изменилось?

Гален помедлил, делая вид, что наблюдает за Джин.

   — Исследования вступили в новую фазу, и я сражаюсь с кучей данных, — наконец ответил он.

   — Наше присутствие тебя слишком отвлекает?

   — Нет, конечно.

Его механические ответы начали утомлять Лиру, что почувствовалось по ее тону.

   — Да хватит тебе, Гален. От тебя чересчур многого требуют? В этом все дело?

Он уставился на нее:

   — С чего ты взяла?

Вздохнув, Лира решила начать сначала. Меньше всего ей хотелось спорить. Возможно, хватило бы теплых объятий и поцелуя, чтобы все проблемы исчезли без следа.

   — Может, вернемся немного назад? Ты спрашивал, жалею ли я о своей поездке. Еще раз — нет. Ноя узнала нечто такое, чем уже несколько недель хочу с тобой поделиться. — Она ринулась головой в омут. — После того как мы улетели с Олпинна, Хас показал нам с Нари пару планет на Западных рубежах, которые безжалостно эксплуатирует Империя. Каждая из них опустошена почти полностью из-за неограниченной добычи ископаемых.

Гален внимательно, почти с удивлением ее выслушал, а затем небрежно махнул рукой:

   — Понимаю, подобное вполне могло оскорбить твое чувство справедливости по отношению к окружающей среде, но Республика виновна в том же самом. Любая экспансия требует ресурсов. Возможно, Империя эксплуатирует некоторые планеты, но лишь для того, чтобы спасти множество других. — Он хмуро посмотрел на Лиру. — Вряд ли стоит тебе напоминать, сколько всего планет в Галактике.

   — Но это не просто планеты. Это Заповедные планеты, которым гарантирована защита действующим уже много поколений законом. Собственно, то же самое случилось и здесь с резервацией.

   — Тоже ради большего блага, — сказал Гален.

   — Наверняка в этом тебя убедил Орсон. — Лира не сумела сдержать смешок.

   — Что за планеты? — после долгого молчания спросил Гален.

   — Самовар, — слегка приободрившись, ответила она. — Вади-Раффа.

Она почти слышала, как он мысленно отмечает ее слова в памяти.

   — И какое это имеет отношение к нам?

   — Если Империя тайно грабит планеты, откуда нам знать, что тебе не лгут насчет истинной цели твоих разработок?

   — Никто мне не лжет.

   — Потому что ты доверяешь Орсону и остальным? Или у тебя есть доказательства?

Отойдя на несколько шагов, Гален развернулся к Лире:

   — Я видел доказательства.

Подобного ответа она не ожидала.

   — Когда?

   — Пока тебя не было, я поделился теми же сомнениями с Орсоном, и у нас состоялся долгий разговор. Он согласился лично показать мне, как мои разработки воспроизводятся и находят практическое применение, и мы отправились на Малпаз.

Лира ошеломленно взглянула на него:

   — Вы с Орсоном были на Малпазе, пока мы с Джин были на Олпинне?

   — Всего несколько дней.

   — Пусть даже несколько часов, Гален. Что все это значит? — Она помедлила, собираясь с мыслями и с трудом сдерживая гнев. — Не потому ли Орсон попросил меня отправиться в экспедицию — чтобы иметь возможность беспрепятственно добраться до тебя в мое отсутствие?

   — Хватит обвинять его в каких бы то ни было манипуляциях, — сказал Гален. — Я пошел к нему обсудить мои... наши сомнения. Я потребовал ответа, и он предложил мне посмотреть самому.

   — И вы вдвоем отправились на Малпаз?

Гален отвел было взгляд, но тут же снова посмотрел прямо в глаза Лире:

   — Мне следовало рассказать тебе раньше.

   — Орсон что-нибудь упоминал про Дагио? — после некоторой паузы спросила она.

   — Зачем ему упоминать про Дагио?

   — Потому что Рива говорила, что Дагио работает на Малпазе и что она не может с ним связаться. Он все еще там?

   — Нет, — ответил Гален. Какое-то время он молча расхаживал туда-сюда, качая головой. — Комплекс, где занимались воспроизведением моих результатов, разрушен, и начать поставки энергии в столицу так и не удалось.

У Лиры отвисла челюсть.

   — Кто его разрушил? Сепаратисты?

   — Орсон предпочитает называть их анархистами. Чтобы об этом рассказать, ему пришлось нарушить подписку о неразглашении.

   — Значит, Дагио, возможно, нет в живых?

   — Возможно. — Гален снова покачал головой. — Мне нельзя об этом говорить.

Вполне можно было извиниться и на этом закончить, но Лира решила копнуть глубже.

   — Ты скрывал это от меня, потому что мне не положено было знать?

   — Да, — кивнул он. — Я принес присягу.

   — Значит, есть и другое, о чем тебе нельзя мне рассказывать?

   — Да.

Лира провела пальцами по лбу.

   — Присяга меня не волнует, — сказал Гален. — Но из-за всех тех разрушений мне пришлось удвоить усилия, чтобы найти хоть какой-то способ... — Он посмотрел на нее. — В общем, я хотел тебе об этом рассказать.

Лира внезапно почувствовала себя полностью опустошенной.

   — Как вообще могло дойти до такого, что нам приходится что-то скрывать друг от друга, Гален? — проговорила она, сдерживая слезы.

   — Сейчас наступил решающий момент, — сказал Гален, наконец подойдя к ней. — Нам остается лишь верить, что Империя делает все возможное ради величия Галактики. Есть силы, которые пытаются сеять хаос и держать нас в состоянии постоянной войны. Император полон решимости покончить с этим. Он хочет объединить всех, предотвратив очередной всегалактический конфликт.

Лира вслушивалась в каждое его слово.

   — Непривычно слышать от тебя такое, — сказала она, ощущая тепло от его объятий. — Такое впечатление, будто ты вдруг изменил свои взгляды.

   — Обеспечение планет энергией — единственный путь вперед.

Слова его не слишком убедили Лиру, но ей стало ясно, что сам Гален искренне убежден в своей правоте.