Эпилог

Семенова взяли живым. Он спрятался в административном корпусе, вернее – под ним, в подвале, укрывшись под старыми тряпками, швабрами, ржавыми оцинкованными ведрами. На что он рассчитывал – неизвестно. Видимо – отсидеться, а потом незаметно покинуть тюрьму и уйти на волю. Это было глупо, но понятно – что еще-то делать? Надеяться на чудо, и только.

Чуда не произошло. Настя не снимала с него кожу и не посадила на кол. Милосердная пуля прошла через его непутевую голову, отправив на новый круг реинкарнации, чтобы возродить больной чумной крысой – так, как ему и положено. Как положено всем негодяям, всем подонкам на всем белом свете.

Галаз не выжил во время штурма. Как и полагается настоящему командиру, он возглавил отражение штурма и погиб от пули Зимина, прицельным огнем расстреливавшего неприятеля со стены тюрьмы.

Маг, который помогал Галазу, исчез – что совсем немудрено, так как маги умели на время обретать невидимость – для себя самого.

Впрочем, его участь теперь была незавидна – во все концы Империи отправились гонцы с именем и описанием внешности беглого колдуна. Теперь ему до конца жизни скитаться, не зная покоя, опасаясь каждого шороха. Ну, или сбежать в соседнее государство, что тоже не принесет радости – агентов Величайшего хватает и за заграничными столбами, так что живи и оглядывайся, как бы не быть убитым уличным грабителем или не помереть от отравления совершенно безобидной, свежей едой.

Из десантников в живых остались трое – сам предводитель и двое его помощников.

Властитель выполнил обещание и наградил всех, кто участвовал в штурме. Десантники получили свободу и обещанную награду, Зимин – стал дворянином, главой Малого Дома, с перспективой стать главой Великого Дома. Ему были дарованы земли, рабы, несколько деревень со стабильным годовым доходом, достаточным, чтобы безбедно жить – и ему, его потомкам – если таковые когда-нибудь появятся.

Настя и Лариса все-таки договорились, к вящему удовольствию Конкина, получившего дом, деньги и двух жен в придачу. А также должность советника Главы Малого Дома Николая Зимина.

Слюсарь выразил желание стать помощником Уонга, работать в имперской страже. Властитель не возражал, Уонг тем более. Опытный, тертый опер всегда найдет себе место в структурах стражи, где всегда есть место человеку с головой, умеющему расследовать преступления и соображающему, когда надо брать взятки, а когда нет.

Берут все, да не все работают! Это знали и Уонг, и Властитель, и Слюсарь. Потому его приняли старшим следователем в имперскую стражу, с подчинением непосредственно самому Уонгу. Что-то вроде следователя по особо важным делам и оперативника одновременно.

Заключенных, которых осталось в живых чуть больше сотни, обучили местному языку, вложили в голову знания о боевых искусствах и немедленно начали тренировки, решив использовать «Белых демонов» для устрашения и подавления бунтов, коих в Империи случалось немало и совсем не редко.

Дом Синуа был уничтожен полностью, как и два других Великих Дома, поддержавших бунт. Они были вырезаны до последнего человека – кроме рабов и солдат, тут же перешедших на службу Властителя.

Солдату все равно, кто ему платит и кого убивать, – главное, чтобы вовремя было выплачено жалованье да телега с продуктами не растворилась по дороге к полевой кухне. На то он и солдат, читай – наемник.

Земли, богатства – все, чем владели мятежные Дома, ушли в казну, а из казны частично верным приближенным Властителя (вот как Зимин получил свои земли и деревни).

Сокровища мятежников вывозили огромными возами, и поток этих возов не ослабевал неделю. Большое, очень большое богатство накопили мятежные Дома.

Арсенал из тюрьмы был вывезен и закрыт за стальными дверьми дворца Властителя. Все, до последнего патрона. То место, где находилась эта дверь, знал ограниченный круг людей, близких к Властителю, – Уонг, Хелеана и, как ни странно, Зимин, который теперь числился советником Величайшего по чужеземному вооружению и тактике боя с подобным оружием.

Жизнь вошла в свою колею – отгремели показательные казни-представления, на которых казнили бунтовщиков, в их поместьях жили теперь новые люди, а крепость, в которой прибыли в этот мир чужеземцы, называлась теперь Белой Крепостью.

В Империи снова воцарились мир и благополучие.

Стражник, который охранял ранее загон с белокожими пришельцами, с трудом поднялся на ноги, держась за горло, пошатнулся и вдруг со всего размаху свалился под ноги вошедшему в караулку командиру. В глотке его что-то забулькало, он захрипел, и на ботинок дюженнику выплеснулся фонтан темной крови вперемешку с содержимым желудка.

Дюженник отшатнулся, хотел выбежать, но пересилил себя и, нагнувшись к затихшему солдату, осмотрел его шею, на которой виднелся фиолетово-черный фурункул, сочившийся гноем.

Дюженник отпрянул и, с грохотом попирая деревянный пол коваными сапогами, выбежал наружу, направляясь к полковому лекарю.

Он стал вторым, умершим от Черной Лихорадки, которая выкосила семьдесят процентов населения мира, распространяясь со скоростью ветра.

Туберкулез, который принес в этот мир один из белокожих пришельцев, с удовольствием обосновался в новом мире, у которого не было никаких антител против этой страшной болезни. И если человек Земли мог годами болеть, с трудом поддаваясь болезни и даже выздоравливая (если это не был штамм, устойчивый к антибиотикам), то здесь туберкулез превратился в настоящую чуму, выкашивая поселения с безжалостностью самой смерти. Болезнь, прошедшая инкубационный период в теле аборигена, приобрела такую силу, что спасти от нее могли только маги, но магов не хватало на всех, да и времени на лечение было совсем не много – около десяти часов, от появления внешних признаков болезни до смерти.

Эти годы потом были названы Годами Тьмы. Но никто почему-то не связал их с появлением пришельцев из другого мира. Кроме самих пришельцев. Но те благоразумно помалкивали…