Искусник, полностью доверив управление стадом помощнику, занял место возницы. Со стороны, конечно, это выглядело странно: респектабельный пожилой господин правит лошадьми, а позади него развалился слуга нахального вида и жует соломинку. Поймав несколько удивленных взглядов встречных путешественников, Толлеус твердо решил одень сорванца поприличнее. Пусть люди думают, что это внук или племянник, а не деревенский сорванец, ворующих по ночам фрукты из чужих садов.

Монотонное движение под стук копыт давало много времени для занятий, не требующих работы руками или полной концентрации внимания. Так, старик укомплектовал свою повозку лапами. На этот раз он не снимал колеса, делая очередного Паука – просто приладил с каждого борта по одной ноге из деревянных жердей, и все. Конструкция получилась простая и работала всего на одном крохотном амулете. Телега, как и прежде, стояла на земле на колесах – лапы просто приводили ее в движение. По хорошей дороге результат был совсем не плох. На испытаниях выяснилась одна интересная особенность – гораздо лучше телега шла задним ходом – можно было дополнительно не контролировать передние поворотные колеса – они сами занимали нужное положение, достаточно было просто поработать «ногой» с противоположной развороту стороны побольше. Впрочем, это было несущественно.

Толлеус, полюбовавшись на результат, покачал головой, вспомнив, как корячился на болотах, когда только-только сбежал из Маркина. Именно тогда он изобрел своего первого Паука – жалкую колченогую каракатицу, при этом намаявшись со сборкой и управлением. Всего-то требовалось лишь немного подумать, и проблема решилась бы гораздо проще: телега у него тогда была, нужно было лишь приделать две толкающие ноги. Он-то пытался Искусством заставить вращаться колеса. Тоже, кстати, не пустая идея, хоть и не доведена до ума.

Поэкспериментировав вволю, старик новую приспособу почти не использовал. Ни к чему привлекать лишнее внимание, да и лошади в хозяйстве все равно есть – вот и пусть отрабатывают свой корм. Лапы пригодились только дважды: первый раз, чтобы перебраться через бойкий ручеек, когда колеса увязли в иле, а другой раз – при подъеме на глиняный холм сразу после дождя.

Оболиус заикнулся было, что хочет воссоздать своего маленького голема, которого старик продал химерщику в Широтоне. Старик покивал, соглашаясь, что дело нужное, и даже пообещал помочь, но денег на части хотя бы из дерева не дал, трясясь над каждой медной монетой. «Потом этим займемся», – пообещал он: «Сейчас некогда».

В самом деле, свободное время уходило на обучение. Строить голема, конечно, тоже тренировка, но старик выбирал другие темы для изучения, которые ученик иногда извращал до неузнаваемости. Надо сказать, что прогресс был: Оболиус делал серьезные успехи. Буквально в первый же день, когда путешественники покинули Вельну, Толлеус получил возможность убедиться в этом лично. Проснувшись с восходом солнца на берегу у потухшего костра, он не увидел своей трости. На ней была установлена искусная метка – старик не так давно как раз показывал Оболиусу возможности поиска предмета на ее примере. Но нынче быстро найти свою палку не получилось. Привычно послав во все стороны волну, которая должна была «засветить» метку, он неожиданно получил множественный результат: отраженный сигнал приходил сразу со всех сторон из двух десятков точек. На лицо было явное вредительство со стороны верного помощника, который не забыл обиду с башмаками. Искусник подавил первое желание устроить мальчугану хорошую трепку: пацан бросил ему вызов! Ну что же, это хороший способ потренироваться в Искусстве для обоих: Оболиус не ленится, а старику тоже не мешает лишний раз попрактиковаться с амулетом.

Толлеус не объяснял парню, как можно добиться такого результата – до этого он дошел сам. Ну что же, сейчас все старания зарвавшегося юнца пойдут прахом! – Старик даже хихикнул, осматриваясь в истинном зрении. Идея простая: чтобы получить такой эффект – десятки ложных меток – надо сформировать специальное дестабилизирующее плетение, которое отражает сигнал под немыслимыми углами. Тогда наблюдателю кажется, будто меток много, причем в разных местах. Поскольку искусник сейчас видит метки не в одной стороне, а вокруг себя, то это значит, что он стоит практически в центре плетения. Не понятно, где Оболиус взял его и как смог покрыть им большую площадь, но это ни коим образом не помещает обнаружить вязь и развеять ее.

Толлеус с досадой поскреб лысину – обнаружить плетение ему не удалось. Самого Оболиуса тоже не было видно: похоже, он где-то спрятался от возможного наказания. Даже может статься, что трость у него, и достаточно найти парня, чтобы вещь обнаружилась тоже. Впрочем, ученик нашелся быстро по шумному сопению. Он даже не прятался, а попросту еще не проснулся: дрых, завернувшись в плащ, с другой стороны от телеги. Напакостил он с вечера, когда старик задремал, и теперь пропускал урок по поиску «спрятанной» метки.

Искусник еще раз почесал макушку и даже покряхтел для стимуляции мозговой активности. Если плетения нет, то значит, Оболиус придумал какой-то другой метод, которого старик не знал. Впрочем, сдаваться он не собирался. Снова «включив» истинное зрение, големщик еще раз пустил волну, но перед этим сжал ее в узкий пучок, так что она пошла не во все стороны, а точно вперед. Придется сделать несколько попыток. Зато когда она «попадет» в метку, сразу станет понятно направление, даже несмотря на многочисленные отраженные сигналы с других сторон.

Первое же испытание принесло удачу: в «невод» попалась метка. Толлеус уже собрался было проследовать к ней, благо, недалеко, всего каких-нибудь двести метров. Но тут его насторожило отсутствие ложных засветок. Для пробы он «пострелял» в разные стороны, и везде ему попадались одна-две метки, причем все они были разные и положения своего не меняли. По всему выходило, что это самые настоящие метки, которые на самом деле заботливо созданы недалеко от места привала. Правда, было непонятно, почему некоторые сигналы приходят со стороны реки. Это было очень интересно, обязательно нужно разобраться!

Големщик выбрал направление до ближайшей отметки и пошел к ней, периодически корректируя свой маршрут. Метку он нашел быстро – она висела на дереве. Это была самая настоящая метка, причем его собственная! Но ведь он ее не делал! Неужели ученик умудрился как-то подделать аурную составляющую? Только это невозможно! «Почти невозможно», – поправил себя искусник, вспомнив Железных братьев из Широтона, но тут совсем другая ситуация.

Оставив эксперименты, старик пошаркал обратно, где сейчас же принялся тормошить Оболиуса. Не успел подросток разлепить бесстыжие зеленые глаза, как попал на допрос с пристрастием. Действительно, чехарда с метками оказалась его проделкой. Только все оказалось немного проще, чем представил себе искусник. Пацан не умел подделывать ауру, но зато он смог подменить аурный опечаток – ключ метки – на слепок с ауры своего наставника. Точнее, даже не так: просто он действовал не напрямую, а через мохнатку подключился к учителю и сформировал нужное плетение через него, не потратив при этом ни капельки личной маны! Толлеусу оставалось лишь диву даваться: он никогда не слышал, что возможно плести вязь через другого человека! Чародеи – да – умеют вселяться в людей и брать над ними контроль. Но даже в войну подвергшиеся внутреннему вторжению искусники не слали убийственные плетения в своих товарищей. Простые воины – да – могли напасть с мечом на бывших сослуживцев. Возможно, секрет был в том, что чародеи не умели создавать плетения и не знали, какой приказ отдать подконтрольному искуснику, а Оболиус умел?

С метками со стороны реки все обстояло еще проще: Рыжик просто повесил их на камни, которые покидал в воду. Этот вопрос старик задал уже на автомате, потому что заготовил его загодя. На самом деле его до глубины души взволновало известие, что собственный ученик может бесцеремонно вторгаться в его тело! Второе сознание уже потешалось в глубинах разума, пока старик пытался взять себя в руки и трезво взглянуть на ситуацию.

– Покажи! – наконец разжал губы големщик. – Сделай это снова!

Помощник честно попытался: старик ощутил чьи-то неуверенные тычки внутри черепа в области затылка. Боги поступают точно также, но только богу он мог сопротивляться считанные секунды, а здесь он уверенно отбрасывал «призрачного» Оболиуса каждый раз, когда тот пытался проникнуть внутрь. После четырех безуспешных попыток ученик, весь красный от натуги, сдался и «отпустил» химеру. Она тотчас же с жалобным блеяньем отбежала подальше: похоже, ей тоже не понравилась процедура. Зато Толлеус немного успокоился: когда он в сознании, можно ни о чем не волноваться. Но как быть во время сна? Может, сразу же прогнать вредного оболтуса, чтобы у него больше не было возможности ставить эксперименты над своим учителем?

Альтер-эго настойчиво предлагало сделать именно так, но все же Толлеус медлил. У него появилась удивительная возможность изучить механизм вселения и, возможно, найти средство противостоять ему. Это было бы здорово: не бояться, что какой-нибудь чародей влезет ему в череп, спокойно ходить мимо храмов без назойливых наваждений… Кстати, интересно: в Оробосе старик не видел ни одного храма. Выходит, нет здесь богов? Или чародеи, которые тоже шарят в чужих головах точно в своей собственной кладовке, не пускают жрецов в свою вотчину? Неужели люди и в самом деле могут противостоять богам?

Толлеус хмурился, тихонько бормоча себе под нос в вечном споре с самим собой. Уставший Оболиус, которому было совсем не интересно вслушаться в невнятные рассуждения на непонятные темы, потихоньку улепетнул, но старик этого даже не заметил. На самом деле искусника больше всего сейчас волновал вопрос, почему за все время его пребывания в стране чародеев, никто не попробовал взять его под контроль? Он ни на секунду не сомневался, что дело тут не в порядочности. Уж чего-чего, а этого у оробосцев за редкими исключениями и близко нет. Хорошо бы прояснить этот вопрос – это может быть важно. Хотя, может быть, дело в том, что он искусник, и враги считают, что он способен противостоять им?

Как показала практика в случае с учеником, Толлеус может побороться за ясность сознания. Но опять таки это был всего лишь ученик, который делал это едва ли не в первый раз, а в рядах чародеев есть очень сильные… К тому же ночью старик беззащитен…

Вывод всей этой логической цепочки крутился под самым носом, только искусник все никак не мог ухватить его. «Допустим, я подсознательно натренировался сопротивляться вторжению, регулярно подвергаясь Искушению со стороны богов», – рассуждал он. «Только ведь попытки я должен был почувствовать!»

Зайдя с другой стороны, старик задался вопросом: «Когда чародеи реально могли захотеть взять меня под контроль?» И сам себе ответил – после охоты на их конструктов в Палатке. И тут же продолжил свою мысль: «Может быть плетения, которые я создал для защиты шатра, уберегли меня и от этого?»

Идея была недурна, поскольку Толлеус не нашел явных противоречий своим рассуждениям. Требовалось проверить ее практикой. Дело оставалось за малым – найти Оболиуса.

На эксперименты ушел целый день. Колонна неспешно двигалась под раскидистыми ветвями плакучих ив, которые будто нарочно выросли точно вдоль дороги, а старик с учеником в телеге практиковались в Искусстве и чародействе. Дело шло крайне медленно, и тому было несколько причин. Первой из них были химеры. Они будто специально выжидали момент, когда люди отвлекутся, чтобы отстать или свернуть с дороги. Связывать их нитью Толлеус больше не рисковал – ему хватило одного раза. Поимкой бросившихся наутек животных занимался исключительно помощник. По мнению учителя в этом была двойная польза: и практика в чародействе, и тренировка с метками, которые он лично повесил на каждое животное. Да и, сказать по правде, нелегко старику было применять искусный кнут к мохнатке, которую он не видел. Попросту непонятно было, где щелкать.

Второй причиной задержек был сам Оболиус. Он постоянно начинал ныть, что устал и у него уже голова болит. Так что приходилось делать перерывы и даже скармливать пацану жизнегубки из заветного мешка. Искусник подумывал было затащить в повозку одну химеру, чтобы снимать с помощника усталость «забесплатно», но представив картину, как из-под толстого мохнатого тела животного торчат детские ноги, передумал.

Третьей причиной, тормозящей испытания плетений, был сам Толлеус. Дело в том, что он плел вязь с помощью амулета совсем не так ловко, как посохом. Конечно, он потихоньку «набивал руку», привыкая к своему новому инструменту. Но сейчас навряд ли мог претендовать на звание магистра Искусства 3 ступени. На бакалавра – вполне, но бакалавр и магистр – две большие разницы. Может быть, он когда-нибудь вновь поднимется до прежнего уровня. Даже наверняка, потому что мастерство и опыт основополагающие в данном вопросе, и они никуда не делись, но здесь и сейчас бывшему настройщику приходилось нелегко.

Все же идея искусной защиты от вселения чародеев к вечеру блестяще подтвердилась. По иронии судьбы, это плетение оказалось последним, которое старик испытал, причем оно уже было сделано у него в жилете, только не использовалось. Толлеус в первую очередь пробовал те пленения, которые по долгу службы умел делать, но назначения не знал, или же которые несли в себе какие-нибудь защитные функции. На деле же сработало то самое плетение, которое глушило Призрачные Голоса. Големщик только успел в очередной раз поразиться тишине, которая накрыла его с головой, точно ватное одеяло, как сейчас же перестал чувствовать незримое присутствие Оболиуса. Парень наловчился забираться под череп учителя и сидел там смирно, так что это почти не вызывало у старика ужаса, и он не выталкивал «за порог» бесплотного гостя.

Хозяйка постоялого двора, в котором путешественники остановились на ночлег, наотрез отказалась пускать в комнату химеру. Простая женщина из деревни – она никак не могла понять старика, который несколько раз пытался объяснить ей, что это лечебное животное. Она явно думала о чем-то другом, потому что брезгливо поджимала губы и краснела, силясь подавить эмоции. Было видно, что лишь приличная одежда постояльца и его статус хозяина целого стада помогают ей сдержать слова, которые так и вертятся на языке. В конце концов, Толлеус отправился ночевать в конюшню, вообще отказавшись от номера. Перед сном он не забыл включить защиту от чародеев. Мана-маной, но личное спокойствие дороже, тем более что сейчас он мог себе позволить не экономить. Конечно, на будущее хорошо бы придумать способ активировать эту защиту лишь тогда, когда кто-то пытается завладеть его телом. Только пока нет ни одной идеи, как с помощью Искусства можно было бы распознать такое вторжение.

Уже засыпая под тушей Бульки, которая с энтузиазмом взгромоздилась на жилет, старик подивился, почему нынче нет того черного Ничто, в которое он провалился в прошлый раз. Впрочем, это было неважно. Главное – теплая волна, растворяющая усталость, оказалась на месте.