Глава 18

Я слышала, как шуршит гравий садовой дорожки под его ногами за забором. Внутри боролись лед и пламя: одна часть меня ликовала, подпрыгивала до небес от радости, а вторая бубнила, как недовольная старуха.

Внутренний голос словно раздвоился, как язык у змеи. Я слышала, как стучится надежда в мое сердце, как трепещет от предвкушения встречи каждая клеточка, как в голове возникают возможные варианты его объяснений. Но были и другие звуки, другие голоса. Так звучит обида, предательство и недоверие. И, к моему сожалению, они были громче голосов надежды.

Калитка скрипнула проржавевшими петлями, и мое сердце сжалось от тревоги. Я так и стояла с телефоном в руке, таращась на Егора, как на что-то инопланетное.

Ни слова не говоря, он схватил меня в охапку и крепко прижал к себе. От него пахло кофе и корицей, сандалом и древесиной – терпкий и будоражащий сознание аромат.

Я уткнулась носом во впадинку между шеей и плечом и вдохнула этот запах, прикрыв от удовольствия глаза.

Почему он вдруг объявился? Кто была та блондинка, с которой они мило смеялись? Где он пропадал столько дней? Все это вдруг стало неважно. Существовали только мы, прижавшиеся друг к другу так сильно, как будто пережили много томительных лет в разлуке.

Он коснулся губами моей макушки, и приятная волна наслаждения прокатилась по моей коже. Я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Глаза не могут лгать. Он может говорить все что угодно, плести какие угодно интриги, сочинять небылицы или выдавать за действительность плоды своей буйной фантазии, но его глаза не солгут.

В его бездонных голубых глазах отражалась нежность. Прозрачные, как воды высокогорных озер, они смотрели на меня с любовью и словно просили прощения. Я увидела в его зрачках свое отражение – испуганная юная девчонка, которая так радуется своей первой влюбленности, что не смеет сказать и слова.

– Где ты… – прошептала я, но он не дал мне договорить.

Егор обрушился на меня с поцелуями, как цунами обрушивается на спящий город: не давая возможности опомниться, собраться, оказать сопротивление. Остается только покориться стихии, полностью отдать себя в ее власть, плыть по течению, помогая буйным водам нести тебя. И дышать. Не забывать делать вдох и выдох, чтобы продолжать жить.

Он выпивал меня до донышка, вытягивал из меня жизненные соки, ласкал, играл с моими губами, как с виноградной гроздью – покусывая, облизывая, а затем поедая сочные ягоды.

Я не сопротивлялась. Просто позволила ему вознести меня на вершину, за краешек небес, туда, где, расправив крылья, парят горделивые птицы, где собираются грозовые облака и рождается радуга.

Я перестала чувствовать свое тело. Оно растворилось в его объятиях. Мне казалось, что мы вальсируем, кружимся под звуки рояля и скрипок, и вовсе не касаемся земли ногами.

Егор больше не был объектом моей страсти, но он стал по-настоящему мне дорог. Безграничная нежность к нему накрыла меня с головой и вознесла до самого горизонта. Наверное, это следующая за страстью стадия любви. И я назвала ее знакомством душ.

Мы начали с того, что познакомили друг с другом наши тела. Насытились друг другом, использовали друг друга, выпотрошили друг друга и выбросили вон. Теперь пришла пора познакомиться по-настоящему.

В прикосновениях Егора появилась теплота, забота, какая-то уверенность и определенность. Он точно говорил мне: «ты моя». И я верила ему.

Я потеряла счет минутам. Не знаю, сколько времени прошло, пока мы целовались возле его калитки, не замечая ничего и никого вокруг.

Он мягко отстранился от меня и нежно коснулся губами моего лба. Я улыбнулась, едва не начав мурчать, как мои коты.

– Идем в дом, – он взял меня за руку и потянул за собой.

Я поплелась за ним, как пленница, которой даровали свободу, но она все равно предпочла остаться со своим господином.

В душе все еще слышались отголоски его предательства, но они стали тише.

Мы вошли в знакомую мне гостиную, в которой с моего последнего визита произошли значительные изменения. Исчез домашний кинотеатр, вместо мягкого уголка, отделанного кожей, стоял обитый велюром диван-книжка из каталога «Распродажа мебели», со стены пропала картина одного из местных художников, стоимостью порядка десяти тысяч долларов.

Я недоуменно повела бровями и нахмурилась. Пока мы не виделись, в жизни Егора произошли изменения. И, судя по всему, совсем не в лучшую сторону.

– Что случилось? – Я посмотрела на него. – Где техника, диван? Ты все продал?

В его взгляде я прочла такую безысходность, такую тоску, что сердце невольно сжалось от жалости.

– Да, я продал все, что можно было продать и без чего я могу обойтись. К сожалению, этого оказалось недостаточно. Этот особняк также выставлен на продажу. Скоро его не будет.

– Но в чем дело? – Я не верила своим ушам. Как может человек всего за пару недель всего лишиться?

– Пока я пытался избавиться от Марины здесь, в Ярославле шайка рейдеров захватила мой бизнес. Та девушка, которую ты видела, устроив слежку за мной, – он сделал паузу, и мне вдруг стало стыдно. Действительно, это была самая настоящая слежка. Как в лучших мыльных операх, – это моя родная сестра, Наташа. Я оставил все на нее, когда бежал сюда от Марины. Мои конкуренты пронюхали, что я отошел от дел, и решили долго не церемониться с девушкой. – Егор сжал кулаки, а в его глазах мелькнули молнии, – без лишних церемоний ворвались в офис и описали все имущество. А в качестве подмоги прихватили с собой ОМОН.

– Но как такое возможно? Разве ты в чем-то нарушил закон?

– На мою компанию состряпали дело, вмешалась прокуратура, следственный отдел. Якобы у меня была серая бухгалтерия, и далее по перечню – зарплата в конвертах, нарушение трудового права, несоблюдение норм общественного питания, обвес, левый алкоголь… – Мне было заметно, как он разволновался, перечисляя все это, но в эту минуту я ничем не могла ему помочь. – В общем, полный список. Достаточный для наложения крупных штрафов и банкротства предприятия.

– И она сказала тебе обо всем так поздно, когда уже ничего нельзя было исправить? Что за беспечность?

– Вовсе нет. Она сразу же поставила меня в известность. Но я был уверен в букве закона, был убежден, что правда откроется и всем станет ясно, что все это, не более чем происки завистников и конкурентов. Но все оказалось гораздо хуже. Меня продал главный бухгалтер – в офис подбросили десятки поддельных документов, и он дал признательные показания. На компанию наложены многомиллионные штрафы. Я банкрот.

– Каков подлец! – У меня отвисла челюсть.

– Наташа сказала, после налета у него появилась новенькая квартира в строящемся доме.

– И ты все спустил на тормозах?

– Я срочно уехал в Ярославль на следующий же день.

– Но я видела, как вы смеялись, прогуливаясь к набережной! – Его объяснения немного не вязались у меня с той сценой, свидетелем которой я стала. Я все еще терзалась сомнениями на его счет.

– Наташа вспомнила наше детство. Один смешной момент, когда я нарядился в ее ночную рубашку и надел косынку, чтобы пробраться к маме в постель. Я не любил засыпать один, но мама считала, что я должен взрослеть, поэтому разрешала приходить к ней только сестренке. Она младше меня на пять лет. – Он сел на диван и мечтательно посмотрел в потолок. – Ты не представляешь себе, насколько комичным было мое разоблачение. Рубашка была мне безнадежно мала и едва доходила до попы. Мама сразу раскусила меня. Правда в ту ночь разрешила спать с ней.

Я улыбнулась. Он впустил меня в свое прошлое. Более того, он приоткрыл дверь в свою семью, в свое сокровенное. Такое мужчина не расскажет каждой встречной. Это слишком интимная, слишком личная информация.

Все мои тревоги улетучились с этой улыбкой. От сердца отлегло. Я шумно выдохнула, радуясь в душе, что причиной его внезапного исчезновения были важные дела, а не лживая покойница.

– Ты веришь мне?

Егор встал с дивана и подошел ко мне. Его руки легли мне на плечи, он крепко сжал их, причиняя мне боль.

– Мне очень хочется тебе верить, – прошептала я, а на глаза навернулись слезы радости.

– Тогда верь!

– Есть еще один вопрос… – я подняла на него влажные глаза, – ты сказал, что мы не должны видеться, пока не разделаемся с Мариной, но сам же нарушил это правило.

– Я думал, что смогу потерпеть, чтобы не подвергать тебя опасности. Но это было выше моих сил. Особенно после того, как я вот так пропал из твоей жизни. Я должен был все тебе объяснить. И я по-прежнему считаю, что она очень опасна.

Последние осколки недоверия рассыпались на мелкие хрусталики и исчезли, как будто их и не было.

Я положила руки ему на бедра и потянулась губами к его губам. Он все понял. Нежное, чувственное прикосновение пробудило во мне спящих бабочек. Я приоткрыла рот и впустила его язык внутрь. Сотни ласковых перышек защекотали мои десна и нёбо, встречаясь с моим языком и обволакивая его, увлекая в свой плен.

Руки Егора скользили по моей спине, оглаживали плечи, играли с распущенными волосами. Я могла бы часами так стоять и просто целовать его. Теперь я точно знала – он мой. Интуиция не подвела меня на мосту. А пройденное испытание лишь добавит нашим отношениям прочности.

Внезапно где-то над нами раздался гомерический хохот. Егор нехотя отпустил мои губы и посмотрел наверх.

– Где ты, сучка? – прошипел он, скорчив гримасу отвращения. – Покажись! Где ты?

– Здесь, милый, – пропел писклявый голосок рядом с моим ухом.

Я вздрогнула, ощутив, как меня обдало жаром, исходящим от Марины. За пару секунд в комнате стало нечем дышать. Капельки пота заструились по вискам и шее. Подмышки взмокли. Я словно два часа в спортзале провела. Егор выглядел не лучше. Его лоб блестел, а ладони стали влажными.

– Мариша, дорогая, – я обернулась и столкнулась с ней глазами. Она стояла позади нас, виляя хвостом и яростно подпиливая закрученные когти, – как я рада, что ты здесь. Нам нужно поговорить.

Она замерла и бросила на меня удивленный взгляд. Затем усмехнулась.

– Поговорили уже, – она бросила пилочку на пол и злобно сверкнула глазами, – чао.

В ту же секунду в носу защипало от странного запаха. Я закашлялась, согнувшись пополам. Егора также начал сотрясать жуткий кашель. Откуда-то из-под плинтуса потянулся едкий дым, который с каждой секундой отвоевывал все больше пространства. Дышать в доме стало невозможно. Захлебываясь кашлем и истекая слезами, мы выскочили на улицу.

Одежда пропиталась странным душком – сера и углекислый газ. Эта гадина обучилась новым приемам и не постеснялась отработать их на нас. Ядовитого дыма в ее арсенале раньше не было.

– Зачем тебе с ней разговаривать? – хрипло спросил Егор после того, как немного отдышался.

– Не поверишь, – из моей груди вырвался сиплый звук, – хочу спасти ее заблудшую душу.