За окном холодный дождь и порывистый ветер, а в лицо – морозный взгляд Степана Даниловича. Тамара в смятении поежилась.

– Роза не претендует на наследство. Если она что-то и получит, то совсем чуть-чуть. Ты это хотела услышать?

– Кто вам такое сказал? – простонала Тамара.

– Это я вам говорю. Ларисе и тебе.

– Может, это она хочет знать? Я даже не думала. У меня и в мыслях не было.

– Рано вы меня хороните. Я еще поживу.

– Папа, ну что вы такое говорите! Мы только рады будем!

– Не надо меня хоронить. Завтра ко мне не приходи.

– Почему? – Тамара едва не ахнула.

Она почувствовала себя благочестивым монахом, которого вдруг по недоразумению отлучили от церкви.

– Потому что меня сегодня выписывают, – сказал Степан Данилович и улыбнулся.

– Так я вас домой отвезу! – Тамара просияла.

– Не надо. Роза меня заберет.

– Роза?

– Ты против? – с благодушным подозрением спросил тесть.

– Я против?! Нет!..

– Вот и хорошо. Глупых вопросов больше не задавай.

– Так я и не задавала. Кто вам такое сказал?

– Завтра домой ко мне подъезжайте. Внуков привози.

– Конечно!

Степан Данилович махнул рукой, показывая на порог. Когда она открыла дверь, он попросил не держать на него обиду.

– Какие обиды, папа! – Тамара повернула назад, снова поцеловала его на прощание в морщинистую щеку и только тогда ушла.

В машине она набрала знакомый номер. Лариса не тянула с ответом.

– Ты что отцу наговорила? – зло спросила Тамара.

– Извини. – Лариса протяжно вздохнула.

– Что – извини? Ты меня подставила!..

– Мне тоже, между прочим, досталось.

– Разговор за меня!

– А досталось мне! Это все Роза. Я с ней говорила. Спросила, что да как. А она как глянет на меня! Я сразу поняла, что к отцу побежит. Вот и приплела тебя. За компанию. Сказала, что мы обе переживаем.

– Знаешь, кто ты после этого?

– Но ты же хотела, чтобы я насчет Розы выяснила. – Голос Ларисы затвердел.

– Больше я тебя ни о чем не попрошу!

– Все равно я тебя люблю!

В трубке послышались короткие гудки. Что ни говори, а Лариса умела посылать вежливо. Ну не сучка ли!..

Тяжесть в голове, слабость в теле – верный признак высокого давления. Это с утра. Но Алексей Антонович знал, как бороться с этим. Он позавтракал, невзирая на легкую тошноту, проглотил таблетку, а потом решил принять душ. Холодная вода сняла недомогание. Более того, его озарила гениальная мысль.

Он вдруг понял, что нужно делать. Ведерников мертвой хваткой вцепился в его долю, в одиночку ему зубы не разжать. Но есть Демьянов. Он заинтересован в активах компании «Программ-Строй». Нужно предложить ему свои акции! Демьянов сможет выкупить его долю, запертую на замок. Тем самым этот бизнесмен убьет сразу двух зайцев.

– Эврика! – воскликнул Шуринов, снимая с крючка полотенце.

Действительно, вода – часть информационной системы вселенского масштаба. Сам Архимед мог бы это подтвердить.

Но одной идеи мало. Нужно воплощать ее в жизнь. Надо будет прямо сейчас назначить встречу с Демьяновым. Затем быстро, решительно продать свой бизнес и получить деньги, на которые можно будет открыть новое дело. Или просто отдать их в рост, обеспечить семье безбедное существование. И плевать на Ведерникова с его аферами.

Работы у Игната не было, но деньги имелись. Ведерников, конечно, козел, но дал ему полный расчет вместе с премией за весь год. Еще сын всегда мог попросить у отца. Да, тот потерял контроль над своими активами, но регулярные выплаты по ним позволяли ему жить безбедно. В общем, не все шло плохо. Но расходы нужно было сокращать.

В том числе и на Агату. Не так давно Игнату пришлось оплатить мебель, которую она приобрела, и это влетело ему в копеечку. За короткий срок она умудрилась обставить всю квартиру, надо сказать, сделала это со вкусом. Хоть какой-то позитив.

– Неплохо, – осматривая спальню, не очень весело проговорил он.

Мебель не самая дорогая, но и не из дешевых. Тот самый оптимальный вариант, на который он подбил Агату. Но тогда у него была высокооплачиваемая работа. А на нем еще и выплаты по ипотеке.

– Ты чем-то расстроен? – спросила она.

– Квартира маленькая. – Игнат натужно улыбнулся. – Надо бы побольше.

– Да что ты такое говоришь! Для нас и это роскошь.

– Ничего, может быть, потом.

Он думал сейчас не столько об Агате и Антоне, сколько о себе, о своем будущем с Марьяной, которое терялось в тумане неопределенности. Игнат не знал, что будет завтра, но принуждал себя надеяться на лучшее. Глядишь, и вынесет их нелегкая.

– Жаль, не могу тебя накормить. – Агата виновато улыбнулась. – Мы еще здесь не живем. Завтра приходи. Антон постоянно спрашивает о тебе.

– Это хорошо.

– Ты какой-то озадаченный. – Она с беспокойством посмотрела на него. – Если ты вдруг думаешь, что погорячился со мной, так ты скажи. Я съеду с квартиры.

– Вот только не надо! – Игнат поморщился.

– Может, ты думаешь, что Антон не твой сын?

– Не думаю я ничего.

– Значит, думаешь. Можно провести экспертизу.

– Какую еще экспертизу? – не понял он.

– Генетическую. Возьмем кровь Антона и твою, сравним.

– Делать мне нечего.

– Ну да, в больницу идти надо. Но можно и по-другому. Не только кровь… – Агата вдруг подалась к нему, обвила руками его шею и жадно поцеловала в губы.

Они только что пришли с улицы. От нее пахло свежим ветром и сухой осенью, пропитанной дымком. Губы у нее вкусные, сочные, а каждый поцелуй – будто глоток горячего глинтвейна.

Еще Игнат понял, чего хотела от него Агата. Похоже, она всерьез собралась добыть образец семенной жидкости для экспертизы. От одной только этой мысли его возбуждение враз сошло на нет.

А как же Марьяна? Муж требует от нее верности, а сам целуется со своей бывшей. Разве это честно? Как он сможет верить ей, если сам опустится до измены?

– Не надо ничего. – Игнат мягко отстранился от Агаты.

– Почему не надо? – Она улыбнулась, пытаясь скрыть обиду, разжала ладонь и показала ему его же волос. – Это с твоей головы. Как раз то, что нужно. А ты о чем подумал?

Ему нужно было время, чтобы прийти в себя.

– Подумал, что ты очень красивая, – сказал он чуть погодя. – Я ни о чем не жалею.

Ему не стоило корить себя за участие в судьбе Агаты и Антона. Он всего лишь хотел помочь матери своего ребенка, и Марьяна не должна его за это ругать. Она же работает в связке с Ведерниковым, который спит и видит ее в своих объятиях. Игнат верил ей. Жена должна была отвечать ему тем же. Он же не спал с Агатой, хотя и стоял у ее постели, в которую она его толкала.

– Но мне нужно идти. – Игнат резко повернулся к ней спиной и стремительно вышел из комнаты.

– Завтра приходи, – донеслось вслед.

– Не знаю. Не звони мне, я сам решу.

Пожалуй, ему не стоило больше сюда приходить. Мебель он оплатил, ипотеку будет тянуть и дальше. Пусть Агата живет себе потихоньку. Без него.

Рубашка с иголочки, воротник наглажен, на костюме ни единой складочки. Зато лицо мятое, припухлости под глазами. Видно, что неплохо вчера повеселился Евгений Романович. Впрочем, Марьяне было все равно. Лишь бы не с ней пьянствовал, не приставал.

– Что-то не так? – спросил он, поймав ее взгляд.

– Нет, все хорошо, – опустив голову, тихо сказала она.

– Хорошо было вчера. А сегодня просто неплохо. Как Алексей Антонович поживает?

– Невесело.

– А муж?

В ответ Марьяна выразительно вздохнула.

– Обижаешься на меня? Правильно делаешь. Я бы тоже обиделся. Но не мог я по-другому. Мне на местах нужны свои люди. Исключение только для тебя. Ты знаешь, почему я так поступил.

Марьяна на миг опустила глаза, потом прямо посмотрела на Ведерникова. Да, она знала причину, но пусть этот тип не рассчитывает на ее благодарность.

– Не обольщайся, – с усмешкой сказал он. – Ты мне уже неинтересна.

Марьяна попыталась сохранить невозмутимость, но ее брови приподнялись сами по себе.

– Перегорело. Так иногда бывает. – Ведерников в упор посмотрел на нее.

Он хотел знать, разочарована она его внезапным равнодушием или нет. Ему было угодно, чтобы Марьяна страдала. Она все поняла и решила пойти ему навстречу:

– Не скажу, что это меня радует.

Досада ей далась без особого труда. Все потому, что Марьяна разволновалась на самом деле, даже испугалась. Если Ведерников действительно потерял к ней мужской интерес, то на чем будет держаться ее статус? Ему ничего не стоит собрать совет директоров и получить согласие на ее увольнение. Тогда она ничем не сможет помочь Алексею Антоновичу. А Марьяна очень хотела быть полезной для своей семьи.

– Обидно? – спросил он, напуская на себя насмешку, которая должна была скрыть ликующую улыбку.

– Я бы не сказала. Я знала, что этим все закончится.

– Почему же? Наше сотрудничество продолжается. А если вдруг?.. – Ведерников замолчал, но намек во взгляде остался.

Он готов был снова воспылать. Все зависело от самой Марьяны.

– Сотрудничество продолжается, – повторил Ведерников, набросив на лицо маску беспристрастности. – Я дал слово Алексею Антоновичу и сдержу его.

– Он очень на это надеется.

– Я надеюсь на него и на тебя. – Он хотел сказать что-то еще, но передумал, вяло махнул рукой в ее сторону, поднялся, открыл дверь и показал Марьяне на выход.

Она переступила порог его кабинета и пожала плечами. Зачем этот фрукт ее вызывал? Чтобы заявить о своем к ней безразличии? Но это же смешно. Или хотел обратить ее внимание на силу своего слова, данного Шуринову? Он же обещал ему не приставать к Марьяне. Хорошо, если действительно взялся за ум.

Каменная маска – такой же непременный атрибут солидного бизнесмена, как «Паркер» с золотым пером, директорское кресло и секретарша на каблучках. Именно под таким прикрытием Демьянов прятал свое лицо. Да и взгляд у него был тоже каменный. Но на теплый прием Шуринов и не рассчитывал.

– Аркадий Максимович, у вас есть уникальная возможность одним выстрелом убить сразу двух зайцев, – стараясь держаться столь же хладнокровно, проговорил Алексей Антонович.

Ни одна черточка не дрогнула на лице у Демьянова, но пальцы обжали бриллиант на массивной печатке. Он требовал продолжения, но Алексей Антонович выдержал паузу, чтобы усилить интригу.

– Во-первых, я выйду из игры. Во-вторых, значительно ослабнут позиции Ведерникова.

– Вы сравниваете себя с зайцем? – осведомился Демьянов.

– И себя, и Ведерникова.

– Я должен вас убить?

– В переносном смысле.

– А в прямом?

– Зачем? Или вам не нужны союзники? Мы с вами могли бы заключить соглашение против Ведерникова. Вы оставляете его без моей доли, а я подаю иск в суд и тем самым блокирую работу компании. Ее можно довести до банкротства. Вам же не нужны конкуренты.

– Конкуренция – двигатель прогресса. Вы должны это понимать, но я вижу, что ничего подобного не происходит. Ты потерял нюх, Шуринов! – Демьянов сверкнул взглядом. – А вместе с тем и голову. Честно говоря, я был куда более высокого мнения о тебе. Но Ведерников смог убедить меня в том, что тебя можно облапошить, и оказался прав. Ты остался в дураках, Шуринов. Тебе там самое место.

От сильного волнения кровь хлынула в голову Алексея Антоновича. Перед его глазами расплывались яркие круги, в ушах зашумело. Он потрясенно смотрел на своего оппонента.

– Что-то я не совсем вас понимаю, – выдавил Шуринов.

– Да все ты понимаешь.

– Хотите сказать, что вы были с Ведерниковым заодно?

– В каком-то смысле.

– Вы за это заплатите! – Алексей Антонович попытался придать своему голосу грозную густоту, но вышел какой-то жалкий вскрик.

Демьянов лишь презрительно усмехнулся. Он мог позволить себе такую роскошь – молчание в ответ на угрозу.

Алексей Антонович не помнил, как поднялся, вышел из кабинета, спустился вниз. Очнулся он в своей машине, но в себя пришел не совсем.

Водитель спросил его, куда ехать.

Он на какое-то время завис в поисках ответа, потом сказал:

– Домой.

Нужно собрать семейный совет, объяснить ситуацию Игнату и Марьяне, обсудить ее, найти решение. Демьянов и Ведерников заодно!.. Надо же! Может, и Марьяна с ними?

От мысленного перенапряжения закружилась голова. Сильное волнение нарушило ориентацию в пространстве. Алексей Антонович закрыл глаза и куда-то поплыл. Он чувствовал боль, пульсирующую в глубине черепной коробки, тошноту. Сердце билось, как раненая птица в клетке.

С ним уже так было, и ничего. Сейчас все пройдет. Нужно только потерпеть.

Ведерников не смотрел на Марьяну. Все внимание он обращал на карандаш, который крутил в руках. Это было чертовски увлекательное занятие. Но вот вращение остановилось, карандаш на несколько мгновений застыл и вдруг с треском разломился на две половинки.

Куски карандаша полетели в разные стороны, хищный взгляд вонзился в Марьяну.

– Как поживает Алексей Антонович?

– Не скажу, что у него все хорошо…

– Ты говорила, что он смирился со своим положением.

– Я на это надеюсь.

– А он смирился? Может, что-то задумал?

Марьяна недоуменно посмотрела на Ведерникова. Похоже было на то, что он сам решил что-то учинить. Возможно, хотел, чтобы Марьяна шпионила за Алексеем Антоновичем, информировала своего нового босса о его опасных намерениях.

– Алексей Антонович мне ничего не говорит. Не доверяет. Не делится со мной своими планами.

– Но они у него есть!

На какой-то миг Марьяна почувствовала себя застигнутой врасплох.

– Может, он и вынашивает что-то. Но это всего лишь планы.

– Вынашивают ребенка. Он рождается. Растет, крепнет. Потом действует. – Ведерников пристально посмотрел на нее.

– Ребенок может родиться мертвым. – Марьяна ощетинилась в ответ на его экспрессию.

– Так оно и вышло. – Евгений Романович усмехнулся, скрестил руки на груди. – Но роды были. Ты должна поговорить с Шуриновым, предостеречь его от дальнейших попыток. Ты меня понимаешь?

– Нет. О каких попытках идет речь?

– Хочешь сказать, что не знаешь, с кем он сегодня встречался?

– Нет. – Марьяна действительно ничего не знала, поэтому в ее голосе не могло быть фальши.

– Он встречался с Демьяновым, предложил ему свою долю в нашем совместном бизнесе и получил отказ.

– Он мне об этом не говорил. Я ничего не знаю.

Ведерников глядел на нее долго, внимательно, с подозрением. Он высматривал в ней обман, а она в это время лихорадочно соображала.

Откуда Ведерников знает о встрече Шуринова и Демьянова, да и о том, чем она закончилось? Похоже, Демьянов и Ведерников в сговоре.

– А он встречался и предлагал. Ты понимаешь, что у меня теперь развязаны руки?

– Что вы собираетесь делать?

– Пока ничего. Но ты должна держать меня в курсе всех дел, которые касаются Алексея Антоновича.

– Я не могу работать против него! – заявила Марьяна и мотнула головой.

– Значит, ты работаешь против меня.

– Как хотите, так и думайте.

На столе у Марьяны зазвонил телефон. Она глянула на дисплей и увидела фотографию мужа. Неужели Игнат все-таки установил наблюдение за ее кабинетом? Вдруг он сейчас мчится в офис, чтобы набить Ведерникову морду?

– Возьми!.. – распорядился Евгений Романович.

Она откликнулась на звонок и услышала взволнованный голос Игната:

– Отец в больнице! У него инсульт. Все очень серьезно. Приезжай!

– Еду! – Марьяна резко глянула на Ведерникова.

У их разговора вдруг появилось неожиданное продолжение. Или концовка? Что будет, если Алексей Антонович не выживет?

– Что случилось?

– Вы хотели знать о планах Алексея Антоновича? – К ее горлу подкатил горький комок, а на глаза навернулись слезы. – Хорошо, я вам скажу. Алексей Антонович сбежал от вас! У него инсульт. Это все по вашей милости. – Она не стала спрашивать разрешения и чуть ли не бегом покинула кабинет.

А он пусть радуется тому, что победил ударом ниже пояса.

Отца парализовало полностью. Он впал в кому, его дыхание обеспечивала искусственная вентиляция легких. Если отключить систему жизнеобеспечения, то летальный исход неизбежен.

Женщина-врач мягко тронула Игната за плечо, направила к выходу и сказала:

– Вам необязательно здесь находиться. Все равно вы ему не поможете.

Сопротивляться он не стал. Сейчас отцу и в самом деле мог помочь только бог. Наверное, не нужно ему мешать.

Мама еще раньше вышла в холл. Она сидела на кушетке и тупо смотрела куда-то в пустоту. Игнат тихонько пристроился рядом.

– Это все она! – пробормотала мама. – Это все из-за нее!

– Марьяна здесь ни при чем. – Он понял, о ком речь.

– Она с отцом была. Я знаю. Потом перескочила к Ведерникову. Они вместе отца угробили!

– Что ты несешь? – вскинулся Игнат.

– Я несу?! – Мама презрительно глянула на него. – Это ты ничего у себя под носом не видишь. Твою жену таскают по койкам, как последнюю шлюху. Почему ты ее не убил? Почему она не сдохла!

– Замолчи!

Игнат услышал легкое постукивание каблучков. По коридору шла Марьяна. А мама в бешенстве. Нельзя было допустить, чтобы они встретились.

Он вскочил с кушетки, рванул к Марьяне, с ходу, без остановки сгреб ее в объятия и потащил обратно.

– Ты что делаешь?

– Мама в бешенстве.

– Опять я у нее виновата!

– Ты всегда у нее виновата.

– Кто бы сомневался! Мне сказали, что Алексей Антонович в коме.

– Все очень серьезно, – со слезами на глазах сказал Игнат.

Он уже не тянул Марьяну за собой. Она и сама спешила уйти как можно дальше от взбешенной свекрови. Возможно, потому, что боялась услышать правду.

– И что теперь? – спросила Марьяна.

– Не знаю.

– Отец встречался с Демьяновым. Хотел продать свои акции. Демьянов ему отказал и позвонил Ведерникову. Там был сговор. Наверное, Демьянов нарочно надавил на отца, чтобы подключился Ведерников.

Они вышли во двор, там остановились.

Игнат развернул Марьяну лицом к себе и спросил:

– Сговор, значит?

– Между Демьяновым и Ведерниковым. Один молот, другой наковальня. Отец не выдержал.

– Мой отец, – уточнил Игнат.

– А разве я не могу называть его отцом? – с подозрением глядя ему в глаза, возмущенно спросила Марьяна.

– Можешь. Если у вас не было романа.

– Романа?! С твоим отцом?!

– Вот видишь, он уже мой отец, – ехидно проговорил он.

Марьяна прикрыла глаза и втянула в легкие воздух, наполняя душу терпением.

– Я понимаю, ты в шоке, – сказала она. – У тебя сейчас каша в голове. А твоя мама умеет ее солить.

– Не трогай маму! – вспылил Игнат.

Вдруг у отца действительно был роман с Марьяной? Может, потому он и назначил ее своим заместителем? А когда ее карьера попала в зависимость от Ведерникова, она переключилась на него. Марьяна всегда стремилась к большим высотам, уверенно покоряла одну вершину за другой. За счет ума? Вряд ли. Упорства? Это смешно.

– Давай так. Я сейчас уйду, а ты успокоишься. Встретимся дома и поговорим. – Марьяна взяла Игната за руку и тут же отпустила ее.

Она уходила не столько от него, сколько от разговора. Даже сбегала. А то правда глаза колет, слезы из них вышибает.

– Ты не хочешь повидаться с отцом? – язвительно спросил Игнат.

– Он же в коме.

– Ты спешишь к Ведерникову?

Марьяна покачала головой, умоляюще взглянула на Игната и приложила палец к губам. Она просила его прикусить язык, пока не поздно.

– Ты с ним спишь?

Марьяна умела владеть собой. Но всему есть предел. Ее лицо дрогнуло, поплыло, от обиды раздулись ноздри, на глаза нахлынули слезы.

Она уходила, и он должен был ее остановить. Но на Игната нашло затмение. Как будто кто-то стоял у него за спиной и нашептывал на ухо всякие мерзости про нее. А он верил.

Разве Марьяна не могла спать с Ведерниковым? Или она не баба, а он не мужик?

Марьяна исчезла из вида, только тогда Игнат обернулся и увидел маму. Она стояла у него за спиной, в двух-трех метрах, затуманенно улыбалась и что-то шептала.