Любой детектив знает, что в современной полиции загадка убийства редко решается блестящим применением дедукции на основе улик, которые ставят в тупик менее талантливые умы. Если только личность преступника не очевидна и расследование не завершается в первые часы, предстоит трудоемкий процесс, требующий многочасовой работы сотрудников полиции, экспертов и офисных служащих. Ответственность лежит на многих индивидуумах, и если случаются промахи, их могут вызвать административные проволочки, неверные заключения и даже роковые ошибки. В наши дни детективное расследование – отнюдь не трамплин для искателей славы.

После бесплодного допроса миссис Пиэтри Даймонд вернулся в передвижной штаб и снова, грохоча, начал вышагивать по полу. Вновь потребовал список пропавших в Эйвоне, Сомерсете и соседних районах. Заметив, что список не обновлялся с тех пор, как он держал его в руках в последний раз, выплеснул раздражение на сотрудницу. Обвинил в погрешностях в списке, которые были явно не ее виной, довел девушку до слез и почувствовал, как накаляется атмосфера.

Ее могло разрядить появление Уигфула. Луч света их сыскной команды, как называл его Даймонд, Уигфул находил для каждого слова поддержки и знал по именам не только полицейских, но и всех штатских. Всегда был готов подставить плечо. Много улыбался, но даже когда не улыбался, казалось, светился улыбкой – такое впечатление возникало из-за закручивающихся кончиков его пышных усов. От одного вида инспектора, который, поигрывая ключами, поднимался по ступеням, Даймонд разразился новой тирадой:

– А ты, я смотрю, не спешил!

– Прошу прощения, сэр, – произнес Уигфул. – Миссис Труп немного не в себе. Ей требовался совет.

– Джон, – если у тебя есть желание вступить в ряды консультантов по вопросам брака и успокаивать рыдающих жен, флаг тебе в руки! Я же занимаюсь расследованиями преступлений. Если у тебя нет склонности к данному ремеслу, скажи прямо сейчас, чтобы я попросил прислать человека, на которого бы мог положиться.

– Ее избил муж, сэр, – заметил инспектор. – Я уговаривал потерпевшую на сей раз написать заявление.

– Занимаешься социальной помощью? – Это было сказано таким тоном, словно Даймонд говорил о болезни, подхваченной из-за несоблюдения правил гигиены. – Ты обязан заниматься расследованием. Почему я должен торчать здесь один как пень и ждать у моря погоды?

– Есть какие-нибудь сдвиги?

Даймонд треснул кулаком по коробке со скрепками для бумаг:

– Какие могут быть сдвиги, если ты сидишь в Чутон-Мендип, распиваешь кофе и слушаешь стенания дамочки? Три дня, а результат один – моя сгоревшая на солнце плешь. Мы останемся в заднице до тех пор, пока как-нибудь не наречем труп.

– Давайте взглянем еще раз на список пропавших? – неудачно предложил инспектор.

У всех присутствующих в штабе застыли от напряжения плечи, но, как оказалось, напрасно. Даймонд решил, что уже поднял свое кровяное давление до опасного уровня и перешел в средний голосовой регистр, который, как он знал, не менее эффективен, чем вопли.

– Этим я и пытаюсь заниматься!

– Только по данному региону?

– И по Уилтширу. – Даймонд прихлопнул ладонью пачку тонких листов. – Проклятый список каждую неделю удлиняется на семьдесят с лишним позиций.

Уигфул кашлянул:

– Нам сможет помочь НПКЦ.

Даймонд задумался. Его мозг плохо расшифровывал аббревиатуры. А у человека, лучше его знающего, хватило бы такта не предлагать в помощники Национальный полицейский компьютерный центр.

– Да уж! – презрительно бросил он. – Выдав двадцать тысяч фамилий.

– Количество можно ограничить, если ввести имеющиеся у нас данные, – объяснил инспектор. – В нашем случае: женщины, до тридцати лет, рыжеволосые.

Вообще-то Даймонд понимал, чем занимается компьютерный центр, иначе не удержался бы в управлении уголовных расследований. Протестовал он против того, чтобы считать электронику панацеей от всех бед.

– Сейчас мы работаем со списками графств, – заявил он. – Прошу обновить все, что я пометил. Звони в региональные полицейские участки. Получай описания, реальные описания, а не чертовы данные, как ты привык говорить. Я хочу знать, что собой представляли эти люди. Результат должен появиться к половине четвертого. На это время я назначаю совещание.

– Отлично, сэр.

– Отлично или нет, это мы увидим. Тебе может показаться, будто я придираюсь к мелочам, мистер Уигфул. Но где-то за стенами фургона бродит убийца. Мы же почти никуда не продвинулись в своем расследовании. Черт возьми, даже не выяснили, каким способом совершено преступление.

– У меня такое впечатление, что компьютерный центр нам все же потребуется, – не отступал инспектор.

Даймонд отвернулся, пробормотав, что надо тщательнее проверять сообщения, поступающие в ответ на напечатанную в газетах просьбу о помощи в опознании трупа. Рисунок неизвестной опубликовали в понедельник в «Бат ивнинг кроникл» и «Бристоль ивнинг пост».

– А мы получаем бред о Кэндис Милнер, – продолжил он. – Свидетельство о современных ценностях в обществе, когда люди не способны отделить реальность от паршивой мыльной оперы. – Потребовался бы прорыв космического масштаба, чтобы унять его раздражение.

Не желая слышать постоянного треньканья телефонов, Даймонд собрал совещание в припаркованном рядом с фургоном микроавтобусе. В половине четвертого в салоне в неловкой близости друг от друга собрались четверо главных сотрудников группы и по очереди доложили, что удалось обнаружить.

Общение Уигфула с телефоном принесло кое-какие результаты: он получил более детальное описание трех пропавших женщин, чья внешность в общих чертах совпадала с той, что обнаружили в озере.

– Дженет Хеппл, разведенная, тридцати трех лет, подрабатывающая моделью у художников. Волосы рыжие, рост пять футов семь дюймов. Покинула квартиру семь недель назад, не заплатив арендную плату, и с тех пор ее не видели. Такое на нее не похоже. Все отзываются о ней как о честной женщине, на которую можно положиться.

На Даймонда информация не произвела впечатления.

– А другая?

– Сэлли Шептон-Хоу из Манчестера. Пропала 21 мая – поругалась с мужем и убежала из дома. Продавец косметики в городском универмаге. Волосы описывают как золотисто-каштановые, глаза зеленые, тридцати двух лет, миловидная. Женщину соответствующей наружности в тот вечер видели в районе Кнутсфорд, на шоссе. Голосовала, ловя машину, следующую в южном направлении.

– Уточни. Что еще?

– Странный случай. Писательница из Западного Лондона, из Хоунслоу. Сочиняет романы. Как называются книги, которые постоянно покупают женщины?

– Исторические мелодрамы, – предположил кто-то.

– Нет, по названию издательства.

– Спросите кого-нибудь другого. Я читаю только научную фантастику.

– Так вот, она сочиняет эти самые книги. А зовут ее Мэг Зуммер.

– Зуммер? Это псевдоним?

– Настоящая фамилия по третьему мужу.

– Третьему? – удивился Даймонд. – Сколько же лет дамочке?

– Тридцать четыре. Ведет себя так, словно сама персонаж из своих романов. Темно-зеленая накидка, длинные волосы. Они у нее цвета конского каштана. Ездит на спортивном «Эм-Джи», ищет сюжеты для своих книжонок.

– Слушай, Джон, может, тебя разводят? – предположил Кит Холлиуэл, инспектор, курирующий опрос местных жителей.

– Никому бы не посоветовал, – мрачно буркнул Даймонд. – Мы ищем убийцу, а не на вечерней гулянке в пабе. Что еще по ней? Когда миссис Зуммер видели в последний раз?

– Девятнадцатого мая на вечеринке в Ричмонде. Она ушла вскоре после полуночи с мужчиной, судя по всему незваным гостем. Все решили, будто он явился с кем-то еще. Темноволосый, примерно тридцати лет, крепкого телосложения, говорил с французским акцентом.

– Прямо герой из ее романа, – прокомментировал Холлиуэл. – А он на чем ездит? На «Порше» или на четверке лошадей?

– Замолчи! – крикнул Даймонд. Он считал Холлиуэла сущим наказанием и поэтому поручил ему опрос жителей. – Кто был информатором?

– Соседка, сэр. Она каждый день забирала ее молоко, пока у нее не переполнился холодильник.

– Ей уже показывали рисунок?

– Сейчас делается. А Скотленд-Ярд запрашивает у дантиста ее карту.

– Модель, продавщица и писатель, – усмехнулся суперинтендант.

– Все пропавшие – рыжеволосые женщины, примерно соответствующие нашему описанию, сэр.

– Я надеялся, вы выясните больше!

– При всем уважении к вам, – парировал Уигфул, – больше бы выяснил компьютерный центр.

Последовало неловкое молчание, а затем Даймонд кивнул:

– Займись.

Инспектор победно посмотрел на Холлиуэла.

– И коль скоро мы решили шире забрасывать сеть, давайте расширим и базу данных.

Присутствующие на совещании, не ожидавшие профессионального оборота от «последнего детектива» оторопели.

– В каком ключе? – невинно поинтересовался Уигфул.

– Введем брюнеток. Люди по-разному понимают, что такое рыжие волосы. Наша женщина – не то, что называют огненно-рыжими. Ее волосы рыжевато-каштановые.

– Больше рыжие, чем каштановые, сэр.

– Кто-то может назвать их каштановыми. Проверьте в компьютерном центре также брюнеток.

Совещание продолжалось еще двадцать минут и разочаровывающе констатировало, что ни опросы жителей, ни обращения в прессе ничего существенного не выявили. Когда участники вылезли из микроавтобуса и разминали ноги и руки, к Даймонду подошел инспектор Кроксли – немногословный амбициозный человек, по собственному мнению, восходящая звезда. Он координировал поиски вокруг озера.

– Я не стал говорить при всех, сэр, но вот что пришло мне в голову. Мы решили, что имеем дело с убийством, поскольку труп голый. Но на нем не обнаружено никаких следов насилия.

– Пока не обнаружено. Заключение патологоанатома еще не поступило.

– Если окажется, что утонувшая – писательница, как вы считаете, сэр, не могло это быть самоубийством?

– Почему?

– Я видел телепередачу, сэр. Не игровую – документальную – об одной известной писательнице. Она, как мне представляется, повредилась рассудком и покончила с собой, войдя в реку. Это случилось в 1940 году. Женщина утонула. Мы знаем, что эта дамочка Зуммер неизвестно что о себе возомнила – и то, как она одевалась и все такое. Предположим, она впала в депрессию и решила расстаться с жизнью. Разве конец в озере не в ее стиле? Театральный жест.

– Уходить из жизни голышом? А та женщина из телепередачи тоже разделась, прежде чем нырнуть в реку?

– Нет, сэр.

– Получается «золочение лилии».

– Не понял, сэр?

– Этот театральный жест – улучшить и без того хорошее.

– Похоже на то. Я лишь предположил.

– В пользу твоей версии, инспектор, свидетельствует вот что: я слышал о нескольких случаях, когда самоубийцы оставляли одежду на берегу. Подобное случается. Например, член парламента от лейбористов… как бишь его…

– Стоунхаус.

– Вот именно. Разница в том, что он имитировал самоубийство. Хотел, чтобы люди, обнаружив его одежду, решили, будто он утонул. Тогда была одежда, но не было трупа, в нашем случае есть труп, однако нет одежды. Найди мне женские тряпки, включая длинную зеленую накидку, и я приму твою версию. – И Даймонд с важным видом двинулся в сторону мобильного штаба.

Во время долгого лета, когда Питер был не слишком загружен расследованием, он покупал на ланч сэндвичи и садился среди туристов на деревянную скамью в церковном дворе аббатства Бата – открытом мощеном пространстве напротив западного фасада. Там Питер проводил двадцать приятных минут, читая «Фабиана Скотленд-Ярдского» – книжонку по мотивам телесериала, которую купил за 10 пенсов в магазине Оксфордского общества помощи голодающим. Хорошее имя – Скотленд-Ярдский. Недаром многие великие детективы от Фреда Черрила до Джека Слиппера воспользовались им в заглавиях своих мемуаров. Даймонд Эйвонский и Сомерсетский совсем не то. Хорошо, что он не рвется на страницы книг.

Во время перерывов на ланч Даймонд поднимал голову от текста и смотрел на огромное окно между двумя башнями, украшенными резьбой шестнадцатого века. Ангелы на ведущих в небо лестницах, на его взгляд, больше возбуждали любопытство, чем служили элементом украшения. Побитые непогодой фигуры располагались на ступенях с математически точными интервалами. Многие считали их символом лестницы Якова. Хотя официальная версия гласила, что это лестница Оливера Кинга, поскольку епископ с данным именем, начавший в 1499 году восстановление храма, утверждал, будто видел во сне тянувшуюся в небеса лестницу. А кто усомнится в искренности слуги Божьего? Одинаковые, если не считать изъянов от ветра, дождя и загрязнения воздуха, эти несчастные ангелы олицетворяли скорее крушение надежд, чем обещание царствия небесного. Питеру Даймонду было знакомо это чувство. Однажды, глядя на западный фронтон, он сам удостоился откровения и увидел на ступенях лестницы себя в роли главного сыщика Эйвона и Сомерсета. С тех пор это видение часто возвращалось к нему.

Утром в среду раздался звонок от патологоанатома доктора Мерлина. Даймонд без всяких на то причин начал день в хорошем настроении. Он пересек помещение и поблагодарил девушку, которая протянула ему трубку.

– У нас потрясающая погода. А как дела у вас в Рединге?

– Я все-таки добил ради вас лабораторию. – По голосу было ясно: патологоанатом удивлен добродушию собеседника. – Мне неофициально предоставили кое-какие предварительные результаты.

– И?

– Не обнаружено ничего такого, что бы позволило с определенностью установить причину ее смерти.

– Вы называете это результатом?

– Подтверждением моего предварительного суждения.

– Нисколько в этом не сомневался.

Отсутствие сомнения у Даймонда не закрыло вопрос для патологоанатома.

– Тем не менее существует вероятность, что она утонула.

Суперинтендант вздохнул:

– Джек, это мы уже проходили. Неужели нам никуда не удалось продвинуться, чтобы установить причину ее смерти? Скажем так, – быстро добавил он, не желая, чтобы собеседник бросил трубку: – Могу я что-нибудь исключить? Например, отравление?

– Рано утверждать. Но вы должны иметь в виду, что у утопленников буквально через пару минут – особенно если смерть наступает в пресной воде – из-за осмотической абсорбции через легочные мембраны происходит значительное, иногда до ста процентов, увеличение объема крови. От чего, также до ста процентов, снижается концентрация в крови содержания наркотиков или алкоголя. Посмертный анализ может открыть лишь половину истинной картины того, что происходило с организмом до смерти.

– Джек, предположим, что она не утонула и в озеро ее бросили уже мертвую. Есть ли что-нибудь такое, что могло бы указать на причину ее смерти?

– Она была в сущности здоровой молодой женщиной. Следовательно, можно исключить коронарно-артериальное заболевание, миокардит, диабетическую кому или эпилепсию.

– Господи! – крикнул Даймонд – У меня впечатление, что вы что-то знаете, но держите меня в подвешенном состоянии.

– Я все это рассказываю, потому что иначе мое заключение будет носить в лучшем случае самый предварительный характер. Во время вскрытия я обнаружил точечные кровоизлияния в глазных яблоках, на коже головы и в меньшей степени в мозгу и в легких. Наличие петехиальных кровоизлияний может объясняться различными причинами в зависимости от иных факторов.

– Хорошо, хорошо, я понял: вы не уверены на все сто. Но на что бы вы поставили монету?

По тону суперинтендант понял, что Мерлину не понравилось сравнение его работы с тотализатором.

– Поскольку отсутствуют внешние повреждения, приходится принимать в расчет…

– Ну же, приятель!

– В качестве причины смерти – асфиксию.

– Асфиксию?

– Теперь понимаете трудности? Утопление есть форма асфиксии.

Даймонд застонал:

– Но я только что исключил утопление!

– А я нет. – Мерлин, помолчав, продолжил: – Существует такое явление как сухое утопление.

Даймонду на мгновение пришло в голову, уж не издевается ли над ним патологоанатом.

– Я правильно расслышал: сухое утопление?

– Подобное происходит в одном случае из пяти. С первым глотком воды возникает спазм гортани жертвы, и в легкие попадает совсем немного жидкости. Люди тонут, почти не нахлебавшись воды. Вот вам и сухое утопление.

– А при чем тут найденные вами кровоизлияния?

– Они обнаруживаются при любой форме асфиксии.

– Значит, она все-таки могла утонуть? Это мне мало что дает. – Даймонд снова закипал. – Это не несчастный случай на воде. В озере плавать запрещено. Ее нашли голой, на руке отсутствовало обручальное кольцо.

– Вы меня слушаете? – спросил Мерлин.

– Продолжайте!

– Отвечаю на ваш вопрос: если исключить утопление, наркотики и алкоголь, наиболее вероятная версия такова: до того, как она оказалась в воде, ее задушили мягким предметом, скорее всего подушкой.

– Ну вот, мы к чему-то пришли! – воскликнул Даймонд.

– Я этого не сказал, – возразил патологоанатом. – Просто пытаюсь сопоставить возможности. Убийство удушением подушкой трудно констатировать даже в более благоприятных ситуациях.

– Вы то же самое говорили об утоплении. Иногда мне кажется, вас будут одолевать сомнения, даже если обнаружите в сердце трупа кинжал. – Даймонд повесил трубку и окинул взглядом подчиненных. – Где, черт возьми, Уигфул?

– На улице, сэр, – ответил сержант. – Приехали журналисты.

Суперинтендант выругался и покинул временный штаб.

– Хорошо бы оказаться снова в городе, – проговорила одна из сотрудниц.

– Почему? – удивился сержант.

– Он меня пугает. Мне неприятно находиться рядом с ним. В этом тесном караване от него никуда не деться. В настоящем штабе хотя бы больше места. И еще Даймонд все ломает. Видели? Картонные стаканчики, карандаши – все, что попадет под руку. Он действует мне на нервы.

Сержант усмехнулся.

– Вот так Даймонд достиг положения, которое занимает теперь, – ломая вещи.

На улице по сигналу суперинтенданта Уигфул свернул пресс-конференцию, и два репортера побрели по берегу мимо сидящих на расстоянии друг от друга рыбаков. Выслушав рассказ начальника о разговоре с Мерлином, инспектор с присущим ему оптимизмом прокомментировал:

– Это большой шаг вперед.

– Вероятно. Но лишь в том случае, если мы узнаем, кто она. – Даймонд помолчал и вдруг признался: – Ничего не зная о ней – как ее зовут, откуда она, – я даже не могу испытывать к ней жалости. Мне следует переживать по поводу того, что приключилось с жертвой, но у меня не возникает подобного чувства. Она просто труп, одного этого недостаточно.

– Кое-что нам все-таки известно, – возразил Уигфул. – Женщина была замужем, следила за собой. Она не бродяга.

– Я постоянно это твержу. Ее должны были хватиться. Прошло более двух недель. У нее должны быть друзья, родственники, коллеги. Куда они подевались?

– Я занялся пропавшими женщинами, о каких мы говорили вчера, и получил длинный список брюнеток, которых стоило бы проверить.

Даймонд в сердцах поддел ногой пихтовую шишку.

Они повернули назад, но прежде чем оказались в огороженном лентой пространстве, где стояли черно-голубые полицейские автомобили, к фургону временного штаба подкатил мотоциклист. Он вошел внутрь, но там ему, очевидно, сообщили, где искать начальство, и он, снова появившись на пороге, направился к Даймонду и протянул коричневый пакет из управления полиции Бристоля.

– Не иначе приказ о моем повышении! – сострил суперинтендант, открывая клапан. Внутри оказалась ксерокопия схемы. – Ошибся. Это стоматологическая карта миссис Зуммер. С сожалением, мистер Уигфул, сообщаю, что твоя эксцентричная писательница имеет два лишних зуба мудрости. На две штуки больше, чем у нашей озерной дамы.

Позднее в тот же день было принято решение свернуть лагерь. Опрос местных жителей и поиски по берегу водоема завершились. Эксперты давно уехали. Настало время перемещаться в Бристоль.

Мошка роилась над водой тучами, когда последняя полицейская машина покинула берег озера и направилась через Бишоп-Саттон к шоссе.

– Знаешь, что меня больше всего удручает в этом месте? – спросил с заднего сиденья Даймонд.

Джон Уигфул покачал головой.

– Чертовы рыбаки. Они видели наш позор.

Когда кортеж миновал Уитчерч, поступил вызов по рации. Говорил дежурный сержант полицейского участка на Мэнверс-стрит в Бате:

– Не знаю, важно это или нет для вашего расследования, сэр. Сюда пришел мужчина и заявил, что у него пропала жена. Ее зовут Джеральдин Сноу.

– Снусер?

– Сноу. Джеральдин Сноу.

Рядом на сиденье Уигфул открыл рот, но суперинтендант предостерегающе поднял руку.

– Ей тридцать три года, и муж утверждает, что у нее золотисто-каштановые волосы, – добавил сержант.

– Когда он видел ее в последний раз?

– Три недели назад.

Даймонд с выражением почти благоговейной благодарности воздел к небесам глаза.

– Он еще у вас?

– Да, сэр.

– Не отпускайте его! Задержите! Как его зовут?

– Профессор Джекман.

– Профессор? Вы говорите, что его фамилия Джекман, он муж пропавшей, но ее, как вы сказали, зовут Сноу.

– Она известна под данным именем. Эта женщина актриса. Звезда. Вы смотрели по телевизору сериал «Милнеры»? Джеральдин Сноу играет роль Кэндис.

Даймонд так сильно ухватился за ручку дверцы, что она не выдержала и сорвалась с креплений.