Утром, забыв о своем намерении ни во что не вмешиваться, Даймонд позвонил Джекману в университет:

– Я вспомнил кое-что, что может иметь отношение к делу. Говорю вам, потому что надеюсь, что это способно пролить свет на правду, но не хочу, чтобы вы упоминали мое имя адвокатам или кому бы то ни было другому. Это ясно?

– Слушаю вас.

– Обещаете, что не впутаете меня?

– Обещаю.

– Речь идет о машине миссис Дидриксон.

– Продолжайте.

– Вы сказали, экспертиза установила, что труп вашей жены перевозили в багажнике «Мерседеса». Вывод такой: к озеру мертвую доставила именно миссис Дидриксон. Когда я раньше допрашивал ее, она сообщила, что после каждой поездки должна была указывать пробег.

– Пробег? – Джекман машинально повторил слово, еще не понимая его значения.

– Машина принадлежит компании. И миссис Дидриксон обязали указывать в журнале пробега показания счетчика каждый раз, даже если она ездила по своим делам. Если взглянуть на эти показания, можно выяснить, как использовался автомобиль одиннадцатого сентября и в последующие дни. Если кто-нибудь другой взял «Мерседес», чтобы отвезти тело из Видкомба к озеру в долине Чу-Вэлли, это оборот в тридцать миль, и он должен отразиться в цифрах.

– Боже мой! Вы правы! А если не отразился?

– Должен. Поездку на такое расстояние можно скрыть, изменив запись, придумав маршрут в другое место, либо приплюсовав к другой, длинной поездке.

– Верно.

– Если Дана сама сфальсифицировала запись, это нетрудно проверить. Вы меня понимаете?

– Да. – Настроение профессора упало.

– Вам все ясно?

– Да. Спасибо. Буду на связи.

– Нет необходимости.

Есть люди, которые страшатся правды, подумал Даймонд. Он положил трубку и стал размышлять, чем бы заняться. Оказывается, непросто заполнить столько свободного времени.

Прошла почти неделя, прежде чем Джекман позвонил ему в паб. В тот вечер стойку яростно осаждали посетители диско-клуба.

– Кто говорит?

– Грег Джекман. Я пробил это дело.

– Что? Ничего не слышу.

– Журнал пробега. Вывернулся наизнанку ради Даны.

– Сейчас не время. У меня тут очередь.

– Тогда я сам приду к вам. – Голос выдавал сильное волнение профессора.

– Нет, слишком много народу. – Даймонд закрыл рукой микрофон и заверил двух парней с прическами панков, что немедленно обслужит их. Придется крутиться до самого закрытия, – сказал он Джекману.

– Тогда приходите ко мне.

– Сегодня вечером?

– Спасибо. Буду ждать.

Профессор неправильно понял Даймонда: тот возражал, а не соглашался. Но вокруг творилось такое, что яснее Питер выразиться не сумел.

Когда выпроводили последних посетителей и закрыли двери, он подумал, не перезвонить ли Джекману, но прогнал эту мысль. От него все равно не отвязаться. Та отчаянная решимость, которая звучала в голосе профессора, не признает вообще никаких преград, а уж тем более права другого человека на сон.

Даймонд приехал в Джон-Брайдон-Хаус после полуночи. Джекман встретил его на крыльце и дотронулся до руки, словно испуганный человек, вызвавший врача к своему тяжело заболевшему родственнику:

– Спасибо, что откликнулись!

Даймонд настолько за вечер вымотался, что остался глух к сердечности в его голосе. Только ворчливо бросил:

– Сам не знаю, зачем приехал. Я вам все уже сказал.

Они вошли в дом. Внутри было холодно. Видимо, отключилось отопление, а Джекман по рассеянности даже не заметил.

– Прошу прощения за беспорядок. Ваши люди… О, извините, оговорился. Полицейские перевернули все вверх дном, я не успел убраться.

– Видимо, искали письма Джейн Остен.

– Зря старались. Я облазил весь дом от подвала до крыши и ничего не нашел. Теперь придется потратить месяцы, чтобы снова навести порядок в папках.

Горы книг на полу в гостиной и снятые со стен картины не удивили Даймонда. Ему приходилось видеть, что бывает в доме после обыска. Он сам не раз отдавал приказы на обыски. Переставив с кресла на пол лошадку – копию статуэтки времен династии Тан, Даймонд, не снимая плаща, грузно опустился на сиденье.

– Я ненадолго, – произнес он.

– Хотите кофе?

– Давайте сразу перейдем к делу. Речь идет о журнале пробега машины?

Джекман кивнул:

– Он исчез.

– Журнал должен находиться в «Мерседесе».

– Но его там нет. Полицейские материалы о нем не упоминают. Я поинтересовался у адвоката Даны. Он сказал, что копию журнала непременно бы включили в дело, которое направили в службу уголовного преследования, и предоставили для изучения защите.

– Справедливо.

– Но никаких ссылок на журнал не обнаружено. Адвокат Сиддонс переговорил с Даной. Она утверждает, что постоянно держала журнал в машине.

– Он там был, когда она управляла автомобилем в последний раз?

– В день, когда вы забрали ее на допрос? – В словах Джекмана не чувствовалось упрека полиции в неправомерных действиях. Больше заботило то, что совершил он сам. – Я был настолько взволнован, что, узнав о пропаже журнала, совершил глупость. Но в то время не понял, какой причинил вред. Отправился в полицейский участок и попросил старшего инспектора Уигфула принять меня. Спросил у него, располагает ли полиция журналом.

– Неразумно с вашей стороны, – поморщился Даймонд.

– Я не собирался обвинять его в том, что он препятствует отправлению правосудия или в чем-либо подобном. Вел себя корректно. Проинформировал, что Дана настаивает, что журнал в машине. Он ответил, что его не нашли.

– Джон Уигфул не стал бы вас обманывать. – Даймонд не лукавил. Его бывший помощник, был слишком вышколен в полицейском колледже, чтобы портить карьеру ложными утверждениями.

Грегори Джекману от его слов легче не стало. Он тяжело, судорожно вздохнул, что предвещало новые признания. Он стоял у разоренного белого книжного шкафа, как осужденный, которого привели к фотографу сделать снимок.

– Я привлек его внимание к журналу, совершив тем самым роковую ошибку – отдал козыри в руки обвинения. Сиддонс был вне себя. Объяснил, что они могли не обратить внимания. А теперь будут настаивать, что Дана сама уничтожила журнал.

Питер Даймонд осознал опасность случившегося. Исчезновением журнала регистрации пробега почти наверняка воспользуются, чтобы обвинить саму миссис Дидриксон. Он спросил, что точно сказала Дана адвокату.

– Утверждает, что не выносила журнал из автомобиля, кроме последнего дня каждого месяца, когда отдавала его на проверку в администрацию компании. Но на следующий день обязательно возвращала на место. Я не сомневаюсь: она говорит правду.

– Она не помнит каких-нибудь необъяснимых пробелов?

Джекман покачал головой:

– Говорит, все было заполнено до конца. Последняя запись относится к тому дню, когда вы ее арестовали.

– Пригласил на допрос, – поправил Даймонд. – Все записи были сделаны ее почерком?

– Да.

– Она уверена?

– Абсолютно.

– Значит, следует ждать, что миссис Дидриксон заявит то же на суде. – Он стиснул ручки кресла. – Неудивительно, что этот ваш Сиддонс наорал на вас.

Джекман оглянулся, словно собирался пройтись по комнате – непростое дело среди разбросанных книг и вещей. А Даймонд тем временем размышлял: «Ответственность частично и на мне. Я заварил эту кашу». Прикинув, чем все может обернуться, решил, что для Даны Дидриксон было бы лучше, если бы о журнале пробега вовсе не упоминали. Обвинитель задаст ей о нем вопрос. И чем упорнее она будет настаивать, что вела его должным образом, тем сильнее будет подозрение, что она сама уничтожила его.

К угрызениям совести прибавилось чувство вины.

– Я бы все-таки выпил кофе, если вас не затруднит, – произнес Питер.

Пока Джекман возился в кухне, он сидел в кресле. Вероятность велика, что убийца – миссис Дидриксон, но признать ее априори виновной значит пойти по легкому пути и отказаться от серьезного расследования. Его вмешательство лишь усугубило ее положение. Если можно придумать нечто такое, что восстановило бы баланс, его моральный долг дать об этом знать.

На следующее утро Даймонд решил искупить свою вину. Когда в приемной «Реалбрю эйлз» секретарь спросила, назначено ли ему, он ответил, что нет. О таких визитах не предупреждают заранее. И попросил просто сообщить директору – это ведь мистер Бакл? – что к нему пришли.

– Узнаю, свободен ли он, – промолвила секретарь. – Как вас представить, сэр?

– Даймонд.

– По какому вопросу хотите с ним встретиться?

– Налогообложение.

Маневр удался. Девушка охнула и нажала клавишу на коммутаторе внутренней связи. Она закрыла рот ладонью и смотрела на Даймонда так, будто он держал ее на мушке пистолета.

Пока Даймонд ждал, чтобы его провели наверх, в его воображении возникала картина той паники, которая сейчас творилась в кабинете директора. Из того, что он слышал о Стэнли Бакли, можно было заключить, что у него неважно складывались отношения с налоговыми властями.

– Простите. – Это были первые слова директора, когда Даймонд вошел в его кабинет. – Через двадцать минут мне нужно быть на совещании в Бристоле. А вы знаете наши пробки.

Он вышел из-за стола и пожал гостю руку, явно намереваясь насколько возможно справиться с угрозой. Рука оказалась теплой и влажной. Бакл был ниже ростом, чем представлял Даймонд. С мелкими чертами лица и прилизанными темными редеющими волосами. Он светился доброжелательной улыбкой, и в углу его рта блестело золото. Одежда соответствовала тому, что должен носить финансовый махинатор с интересами в различных сферах бизнеса – желтовато-коричневый костюм, коричневая рубашка и бледно-желтый галстук, который в доме моделей, откуда он явился на свет, вероятно, назвали цвета шампанского. В петлице лацкана красовался бутон розы.

– Я вас надолго не задержу, – пообещал Даймонд.

– Налоговые дела?

– Не без них.

– Надеюсь, ничего личного. – Губы Бакла растянулись в улыбке.

Даймонд покачал головой. Он тоже умел казаться дружелюбным.

– Чистейший бизнес. Как я понимаю, у вас есть деловые интересы в Юго-Западной Англии, мистер Бакл?

– Слишком сильно сказано, – ответил тот. – Торгую помаленьку. А в основном моя работа здесь.

– Чем торгуете?

– Всякой мелочевкой, дешевыми игрушками. Снабжаю детские магазины товарами с Дальнего Востока.

– Из Японии?

– Главным образом, из Гонконга и Тайваня.

– Привозите и реализуете товары?

– В основном в Бристоле и Бате. Налог на добавленную стоимость я плачу. Все проходит через бухгалтерию.

– Ну и как идут дела?

– Кручусь.

– Слышал, у вас в Клифтоне большой дом?

– Это не противозаконно.

Чтобы усилить впечатление инспекторской проверки, Даймонд вытащил из портфеля папку из буйволовой кожи и извлек из нее справочник по налогу на добавленную стоимость, который утром позаимствовал в налоговой службе.

– Вы это изучали, мистер Бакл?

Тот ответил дерзкой улыбкой:

– Мое любимое чтение после Чарльза Диккенса. Присаживайтесь.

Стулья, кроме просторного кресла управленца пивоваренной компании, были выполнены в виде пивных бочек. Даймонд опустился на один из них и счел очень неудобным.

– Вы сами составляете налоговые декларации?

– У меня есть бухгалтер. Вызвать?

– Пока нет необходимости. Ведь сами-то вы следите за цифрами?

– В каком смысле?

– Входящий налог. Пробег автомобилей, которыми пользуется компания.

Бакл, посерьезнев, поправил узел галстука, стараясь этим жестом показать, насколько он уверен в себе.

– Надеюсь, вы найдете все наши документы в порядке.

– Вы ведете учет, сэр?

– Естественно. – Бакл открыл нижний ящик стола и достал красную бухгалтерскую книгу. – Все здесь. Внесен каждый автомобиль.

Даймонд взял книгу, но стоило ее открыть, как все его надежды исчезли: пробег машин был указан помесячно. Такие сведения ему ничем помочь не могли. Он для порядка просмотрел страницы и поинтересовался механизмом получения данных. Бакл объяснил, что каждый водитель подает отчет о километраже пробега.

– Когда подобные отчеты поступают в администрацию, с них снимают ксерокопии?

– Нет. Я не верю в канцелярскую работу. – Бакл сложил пальцы, изображая пистолет, и приставил к виску, словно собирался застрелиться. – Только не говорите, что это обязательно.

Даймонд перевернул страницу и прочитал вслух:

– «Мерседес-Бенц», 190Е, мотор 2,6 литра, автоматическая коробка передач, кабриолет.

– Какой из них? В компании два «Мерседеса». Один в моем личном пользовании, другой водит шофер компании.

– Две машины одной марки?

– Куплены в одно время, сделка осуществлена надлежащим образом, свой пробег я регистрирую сам. Если угодно, можете ознакомиться.

– Да, пожалуйста. А другой автомобиль?

– Журнал находится в нем, но он, к сожалению, сейчас не на территории компании. Извините. – Бакл позвонил кому-то по внутренней связи и попросил принести журнал регистрации пробега его «Мерседеса».

– Другая машина, которую водит шофер, – та, что задержала полиция? – спросил Даймонд.

Зрачки Бакла сузились, взгляд стал пронзительным, как игла.

– Вы хорошо информированы.

– Данный факт широко известен. То есть вы советуете ознакомиться с журналом регистрации пробега в полиции?

– Вряд ли это удастся. В полиции мне сообщили, что журнал пропал. Наоборот, интересовались у меня, не завалялся ли он где-нибудь в компании. С какой стати? У нас заведен определенный порядок: журналы находятся в автомобилях, и их проверяют в конце каждого месяца. Сверка занимает не более суток.

– Вашему водителю, как я понимаю, грозят неприятности.

– Выражаясь вашими словами, данный факт широко известен, – усмехнулся Бакл.

– Она виновна?

– Вероятно. Крутила вовсю с мужем убитой. Заметьте, для меня она была только шофером. Я к ней не приставал. Хорошо водила машину.

– Она водила только одну машину?

– Да. Моей никогда не управляла, если в этом заключается ваш вопрос.

– Это не имело бы значения, раз оба автомобиля принадлежат одной компании.

– Справедливо. Но моя машина предназначается только для меня.

– У вас были причины пересаживаться в другой «Мерседес»?

– Нет. Мне достаточно своего. Послушайте, если вы подозреваете, что я в чем-то мухлюю, скажите прямо.

– Меня больше интересует миссис Дидриксон, – признался Даймонд. – Вы сказали, что на нее можно положиться. Она выходила на работу в день убийства?

– Взяла отгул. Но я не понимаю, какое это имеет отношение…

– А на следующий день?

– Опоздала. А когда явилась примерно в половине одиннадцатого, я решил, будто она всю ночь не сомкнула глаз. Я не сделал ей замечание, понимая, что у такого надежного работника, как Дана, должна быть веская причина для опоздания. Но все это я говорил полиции.

Даймонд представил, какие выводы сделал из его слов Джон Уигфул. Для стороны обвинения Стэнли Бакл бесценный свидетель – отзывается о своем водителе наилучшим образом и сообщает такие факты, которые наводят на худшие подозрения.

– Кто вы такой?

От необходимости отвечать Даймонда избавило появление секретарши.

– Журнал регистрации пробега? – Бакл протянул за ним руку. – Спасибо.

Записи были сделаны одним почерком. Информация свежая, по сегодняшний день, все, как утверждал Бакл, аккуратно и педантично. Месячные показания подытожены и занесены в офисный журнал. В роковой день 11 сентября были отмечены две короткие поездки по девять миль. И такие же поездки внесены в графу с датой 12 сентября.

Даймонд поблагодарил Бакла, сказал, что больше не смеет задерживать его, и ушел. По пути он взглянул на директорский «Мерседес». Машина стояла на специально отведенном для нее парковочном месте. Показания одометра соответствовали последним цифрам в журнале.

Утро прошло впустую и ничего ему не принесло. Обвинения против Даны Дидриксон стали еще серьезнее.