В полицейском участке на Мэнверс-стрит Питер Даймонд подал Дане Дидриксон кружку кофе и сказал, что только что получил сообщение о ее сыне. Патрульные препроводили юного Мэтью в школьное общежитие и оставили смотреть с товарищами шоу Бенни Хилла.

– Успокойтесь. – Суперинтендант слегка улыбнулся, это означало, что он понимает нелепость своих слов, пусть даже сказанных от всей души.

Дана молча обвела взглядом допросную: стены со звуконепроницаемой обивкой, испачканной кофе, прожженной сигаретами, засаленной грязными волосами и измазанной еще неизвестно чем. В прошедший час она производила благоприятное впечатление идущего на сотрудничество с полицией свидетеля – вспоминала в откровенной, достойной манере, как познакомилась с супругами Джекманами, словно не было ее побега, и она с самого начала намеревалась откровенно поделиться всем с полицейскими. Глядя на ее узкую детскую кисть левой руки, спокойно, без напряжения лежавшую на деревянном столе, Даймонд приходил к мысли, что в душе этой женщины царит гармония и согласие с собой. Но можно ли надеяться, что она решила признаться в убийстве и так же невозмутимо объяснит, как и почему совершила преступление?

– Продолжим? – Ему не терпелось достигнуть кульминации допроса.

На магнитофон поставили новую бобину, и Джон Уигфул, как положено, присвоил ей номер и обозначил дату и время записи.

– Поговорим о том, что произошло в книжном магазине «Уотерстоун», – предложил суперинтендант. – Вас неприятно поразило то, что там случилось?

– Страшно оскорбило.

Вспоминая событие, Дана покачала головой. Потом рассказала, как, набравшись смелости, в тот же день позвонила домой Джекману. Его не застала – ей ответила Джеральдин, говорила приветливо и пригласила вечером на барбекю. Дана решила, что это хорошая возможность объясниться с профессором, и ей вовсе необязательно там долго оставаться. Получилось еще лучше: когда она подъехала к дому, профессор стоял на улице и предложил съездить в паб, выпить и уладить недоразумение.

– То есть с глазу на глаз вы прекрасно поладили? – уточнил Уигфул.

Дана не ответила. По мнению Даймонда, выступление помощника было не удачнее, чем крикнуть трижды «ура» на похоронах. Неподходящий момент интересоваться ее отношениями с Джекманом. Она только что снова втянулась в линию рассказа, и перебивать ее не следовало. Выдержав паузу и оставив вопрос инспектора без внимания, Дана продолжила:

– Профессор объяснил, что готовит посвященную Джейн Остен выставку и с какими проблемами столкнулся, подбирая экспонаты. Разговор каким-то образом коснулся тети писательницы, которую в Бате обвинили в магазинной краже. Грег рассказал об этом случае в комичной манере и разбудил во мне кое-какие воспоминания, но тогда я ему ничего не сказала. Он великодушно пообещал снова встретиться с Мэтом и сводить его в университетский бассейн.

На сей раз Дану прервал сам суперинтендант:

– Расскажите нам о тетушке Джейн Остен.

– Об эпизоде с кражей в магазине?

– Нет. Почему упоминание о ней пробудило что-то в вашей памяти?

Дана сделала глоток кофе, и Даймонд опять отметил, что ее рука не дрожит.

– Вы, наверное, знаете, что ее фамилия Ли-Перро. Я упоминала вам о задании Мэта, как водила его в библиотеку искать знаменитых обитателей Гей-стрит.

– Тетя Джейн Остен тоже жила на этой улице?

Дана покачала головой:

– Мы начали с исторического отдела в цокольном этаже городской библиотеки. На полках, как и следовало ожидать, стояли книги о Бате, Бристоле и окрестных городах. Но вдруг мне на глаза попалась одна, которая, как я решила, по ошибке попала из зоологического отдела. На обложке было написано: «В поисках…» – а дальше я почему-то прочитала «пород леопардов», хотя там значилось другое – «Перро». Книгу написал житель Бата, изучавший историю своей семьи. На Гей-стрит он не жил и в наших исторических изысканиях помочь нам ничем не мог. Но после того как Грег рассказал мне о тетушке Джейн Остен, я захотела одна сходить в библиотеку и полистать книгу. Подумала, вдруг найду для него что-нибудь интересное? Вот было бы здорово, если бы я сумела сообщить ему нечто такое, чего он не знает и что может использовать на выставке. Это было бы моей благодарностью за спасение Мэта.

– Но профессору Джекману вы тогда об этом не сказали?

– Нет. У меня не было уверенности, что в книге упоминается миссис Ли-Перро. – Вспоминая момент, Дана Дидриксон свела ладони и крепко сцепила пальцы, давая волю чувствам. – Но она там упоминалась! В середине книги я наткнулась на абзац, где автор сетовал, что большинство Перро не записаны в архивах. Жаль, – писал он, – что они были такими законопослушными, иначе о них бы где-нибудь сказали, как о той миссис Ли-Перро, которую в 1800 году судили в Тонтоне за кражу в магазине. – Глаза Даны округлились, как у девочки. – Я вспомнила фамилию. Это же тетя Джейн! И что еще волнительнее – автор добавлял, что в уилтширском архиве сохранилось много документов, включая отчет о судебном заседании и письмо, подписанное одним из Ли-Перро.

– Насколько я знаю, уилтширский архив находится в Троубридже, – вставил Уигфул, как решил Даймонд, чтобы продемонстрировать эрудицию, но в результате мог бы сбить Дану с мысли.

К счастью, миссис Дидриксон была так взволнована воспоминаниями об этих событиях, что даже не обратила на него внимания. Рассказала, как при первой возможности отправилась в Троубридж и заказала документы.

– И была разочарована, когда они легли передо мной. Письмо подписал некий Джон Ли-Перро. И когда я наконец расшифровала почерк, не нашла в тексте ничего интересного. Отчет о суде тоже был скучным. На всякий случай я переговорила с работником архива, нет ли у них чего-нибудь о тетушке Джейн. Он справился в картотеке, посмотрел в компьютере и ничего не нашел. Я была готова бросить занятие, но в это время появилась сотрудница из старшего персонала, как я решила, архивистка, и спросила, кто мне нужен. Я ответила. Архивистка сообщила, что ими занимался один из ее коллег. Короче, она ему позвонила, и он подтвердил, что в шестидесятые годы архиву предложили приобрести много писем семейства Перро, но был куплен лишь один образец. Тот, кто совершал сделку, не знал о связи Ли-Перро с Джейн Остен. Но у них имеется фамилия человека, предлагавшего письма. Это капитан Крейдли-Джонс из Девайзеса.

– И вы бросились к нему?

– Разумеется. Дело потребовало больше времени, чем я рассчитывала. Капитана Крейдли-Джонса в телефонном справочнике не оказалось.

– А профессор Джекман в это время понятия не имел, что вы напали на след писем?

Дана покачала головой:

– Мое предприятие могло закончиться ничем.

– Затем вам удалось связаться с этим человеком в Девайзесе?

– С его зятем. Сам капитан умер, а исполнитель завещания, зять, проживает на острове Уайт. Я написала ему, но больше двух недель не получала ответа. Подумала, что след простыл, а до открытия выставки оставалось всего несколько дней. Но вот однажды вечером в первой неделе сентября он позвонил мне. Сказал, что посмотрел бумаги полковника и обнаружил расписку в получении денег за коллекцию писем семейства Перро из шестидесяти трех штук. Шестидесяти трех! Ее в 1979 году приобрел за сто пятьдесят фунтов некий Мидлмис из Кревкерна. Я поехала туда на следующий день, и на сей раз мне повезло больше, чем я ожидала. Мистер Мидлмис жил по тому же адресу и сохранил большинство писем Перро. Он приобрел коллекцию из-за старых марок на письмах. Их он продал с большой выгодой. Остальные сложил в ящик и больше к ним не прикасался. Он принес его мне и разрешил изучать содержимое. – Миссис Дидриксон на мгновение зажмурилась. – Нельзя было показать волнения, которое я испытывала, перебирая старые, пыльные письма. Они побывали во многих руках и, на мой взгляд, охватывали период в восемьдесят лет. Там, где были почтовые марки, зияли прямоугольные отверстия. Но, к счастью, те, какие интересовали меня, были написаны до их изобретения.

Я, правда, не помню, когда это было.

– В 1840 году, – подсказал, как школьный отличник, Уигфул.

Дана Дидриксон даже не заметила – так ее увлек рассказ.

– Представляете, какое я испытала ликование, отыскав два коротких письма, датированных 1800 годом, адресованных в дом тюремщика в Илчестер-Гоул и подписанных «ваша любящая племянница Джейн». Я наткнулась на золотую жилу.

– Мистер Мидлмис понимал значение данных документов?

– Боюсь, что нет, а я ему не сказала.

– Нехорошо.

Дана приняла упрек серьезно:

– Я бы никогда не осилила цену, которую он запросил бы. А так потребовал тридцать фунтов – решил, будто я занимаюсь историей семьи. Я расплатилась наличными и уехала. Разве это нечестно?

– Сделка честная, – заявил Даймонд. – Первый закон рынка: любая вещь стоит не больше и не меньше того, что готов заплатить за нее покупатель. Вы с ним померились знаниями. Сообразили, что письма чего-то стоят, а он – нет. Было бы глупо с вашей стороны просвещать его. Вам не из-за чего терять сон – разве что мучает мысль, что можно было поторговаться и сбить цену до двадцати пяти фунтов. Торговаться в подобных случаях просто необходимо.

– Я была не в том настроении.

– И как можно быстрее убрались оттуда?

– Ехала домой и представляла момент, когда вручу эти письма Грегу.

– В то время вы с ним общались?

Миссис Дидриксон отклонилась назад, словно почувствовав в вопросе подвох:

– Виделись несколько раз, когда он приглашал моего сына в бассейн.

– А также на крикетный матч на фестиваль воздушных шаров, – напомнил Уигфул с деликатностью парового молота.

Его выступление возымело действие.

– Похоже, вы все уже знаете, – холодно промолвила Дана.

Неловкая пауза, и инспектор попытался исправить оплошность:

– Я хотел сказать, что профессор Джекман по-прежнему старался сделать приятное вашему сыну.

– Да, – кивнула она.

– От этого ваше желание преподнести ему подарок в виде писем Джейн Остен стало только сильнее.

– Когда вы их отдали? В тот же вечер? – спросил Даймонд.

И снова она помолчала, прежде чем ответить. Ее словоохотливость исчезла, и суперинтендант знал, кого в этом винить.

– Нет, через пару дней.

– Насколько мне известно, накануне открытия выставки. Что вам не позволило принести их раньше?

Дана откинула волосы со лба, и в этом движении чувствовалось еще больше скованности.

– Когда я вернулась из Кревкерна, произошла отвратительнгая сцена с Джеральдин. К моему изумлению, я обнаружила ее у себя дома, распивающую кофе в гостиной.

– Она была одна?

– Нет. Произошло вот что: пока Грег с Мэтом плавали в университетском бассейне, Джекману позвонили из Чотона – там есть нечто вроде музея Джейн Остен – и сообщили, что получили разрешение предоставить кое-какие вещи в качестве экспонатов для выставки. Грег, естественно, сразу помчался туда, а отвезти домой Мэта попросил жену на ее машине, что она и сделала. Сын решил, что вежливость обязывает пригласить ее на кофе, и она без колебаний согласилась. Это объясняет, почему Джеральдин оказалась у нас дома. Странно другое: почему, стоило мне переступить порог собственной гостиной, эта женщина набросилась на меня?

Даймонд переглянулся с Уигфулом, чтобы тот не вмешшивался.

– Физически?

– Нет. Она не полезла на меня с кулаками, но ее ярость была такой, что словесная атака показалась почти физической. Притом что мы встретились с ней фактически впервые. За несколько недель до того мы разговаривали с ней по телефону. Она пригласила меня на вечеринку и была вполне любезна. Я не могла поверить, что передо мной та же женщина. Джеральдин осыпала меня оскорблениями.

– Какого рода оскорблениями?

– Мне повторить?

– Пожалуйста, все, что вспомните.

Дана Дидриксон снова провела рукой по волосам, опустила голову и тихо произнесла:

– Начала с того, что спросила, кому я хочу задурить голову, разъезжая на «Мерседесе», в то время как сама – велосипед общего пользования.

– Простите, что? – начал Уигфул, но суперинтендант резко оборвал его.

– Ради бога, Джон! Продолжайте, миссис Дидриксон.

– Я больше удивилась, чем обиделась. Спросила, кто она такая. Она ответила, что замужем за мужчиной, с которым я регулярно трахаюсь. Все это происходило в присутствии моего сына, двенадцатилетнего мальчика. – Дана подняла голову. От горького воспоминания ее лицо болезненно морщилось. – Представляете? Я попросила его уйти. Бедный парень был в шоке. Но прежде чем он успел оставить гостиную, она бросила мне нелепое обвинение, и я решила, что ослышалась. Мол, я пользуюсь Мэтом как наживкой, чтобы заполучить ее мужа. Узнав, что у Грега нет детей, поманила мальчиком – ее собственное выражение, ведь ему хочется иметь сына.

– Что вы ей сказали?

– Правду. Она несет несусветную чушь, и я никогда не спала с ее мужем. Джеральдин пыталась подкрепить свои идиотские утверждения, припомнив, сколько раз я приглашала Грега на кофе, когда он привозил из бассейна Мэта. Я возразила, что кофе с печеньем у меня в кухне – не повод для развода. Но в глазах Джеральдин все было частью раскинутой мной сети: бассейн, прогулки, выпивка для Грега, которую я оплатила в «Виадуке», – кто-то нас там, разумеется, засек. Переубедить ее было невозможно. В итоге я перестала сопротивляться и слушала, надеясь, что Джеральдин выговорится и уйдет. Так и случилось. Ее не интересовали мои аргументы. Она вылила на меня поток брани и иссякла.

– Она вам не угрожала? Не выдвигала какой-нибудь ультиматум?

– Нет, лишь оскорбляла.

– Что вы почувствовали после ее ухода? Полагаю, очень злились?

– Скорее была огорошена. Голова шла кругом. Я поговорила с Мэтом – сказала, что женщина явно не в себе. Он извинился за то, что пустил ее в дом, но до того, как я пришла, она была с ним очень мила. Так случается с сумасшедшими: девяносто девять процентов времени они кажутся абсолютно нормальными.

Даймонд кивнул.

– На случай, если сын поверил ее бредовым обвинениям, я поклялась, что все это неправда. Мы поняли, что у Грега с женой серьезные проблемы и Мэту не следует больше ходить с ним в бассейн.

В последних словах Даймонд уловил некий пафос, но он не подал виду.

– Как Мэт это принял?

– Мужественно для мальчика его возраста. Спросил почему, ведь весь июль и август Грег был для него кем-то вроде второго отца. И разрыв с ним был бы для Мэта болезненным. Я объяснила, что после того, что наговорила Джеральдин, Грегу самому придется отказаться от совместных походов в бассейн.

– Мэтью согласился?

– Да.

Размышляя над услышанным, Даймонд проанализировал ситуацию. Инцидент, возможно, не давал прямого повода для убийства, но поведение Джеральдин сильно подействовало на психику Даны. Жена Джекмана не только обвинила ее в аморальности, но и заявила, что она плохая мать. Даже спустя столько времени в глазах и голосе Даны сквозила беспощадная ярость, когда она упоминала Джеральдин.

– Вы не решили другую проблему: письма Джейн Остен по-прежнему оставались у вас, – произнес Даймонд, решив сменить тему разговора.

– Теперь вы понимаете, почему я не отдала их в тот вечер?

– Но потом все-таки отдали.

– Да. После пары бессонных ночей подумала: почему я должна позволить этой жалкой ревнивице лишить Грега радости обладания бесценными письмами? Мне они ни к чему, а в его руках произведут фурор в литературном мире и гарантируют успех выставке. Он страшно рисковал, спасая моего сына. И вот в пятницу, накануне открытия выставки, я собралась с духом и позвонила к ним домой.

– Вы могли послать письма по почте и таким образом избегнуть встречи с миссис Джекман, – заметил Уигфул.

– Слишком важные документы, чтобы доверить их почте. Кроме того, уже не было времени.

– А еще, осмелюсь предположить, вы хотели увидеть реакцию Грега в момент, когда станете отдавать их, – глубокомысленно заметил суперинтендант.

– Если честно, то да. Сначала я позвонила убедиться, что он дома – сказала, что хочу ему кое-что отдать. Спросила, будет ли удобно, если приеду прямо сейчас. И воспользовалась возможностью поблагодарить по телефону за его доброту к Мэту и ко мне и сообщить о своем решении, что походы в бассейн надо прекратить.

– Он спросил почему?

– По-моему, все уже знал. Джеральдин, безусловно, проговорилась о своих подозрениях. Наверняка бросила ему в лицо обвинение. Во всяком случае, Грег ни на чем не настаивал. Когда я приехала, к моему большому облегчению, дверь открыл он. Я показала письма в гостиной – о, это был важный момент! Я очень радовалась, что пришла. Грег был на седьмом небе от счастья. Заставил в деталях рассказать, как я напала на след писем. А затем явился незнакомый мужчина. Американец.

– Доктор Джанкер?

– Да, так его звали. Кажется, специалист по Джейн Остен. Увидев письма, он обрадовался. Нисколько не сомневался, что они написаны почерком Джейн. Мужчины были настолько увлечены, что, когда появилась Джеральдин, не оказали ей того внимания, какое она, по ее мнению, заслуживала. Она надулась, как обиженный ребенок.

Даймонд слушал уже знакомый эпизод в новой интерпретации, стараясь вникать в факты, а не в суть характеров участников. Изложение Даны совпадало с тем, что сообщили ему Джекман и Джанкер. Она упомянула о вульгарном заигрывании Джеральдин с американцем и об озорном предложении мужу сводить гостью – то есть ее, Дану, – куда-нибудь поесть.

– Только для протокола: вы больше не договаривались навестить их дома?

– Разве я не ясно выразилась? Я собиралась прекратить общение с Джекманами. – Дана откинулась на спинку стула. В карих глазах отобразилась усталость. – Это все. Мне больше нечего вам сказать.

Суперинтендант посмотрел на нее, стараясь понять, чего больше в ее словах: демонстративного неповиновения или вредности. Его охватила досада – он был не готов прерывать допрос на середине.

– Хотите сделать перерыв?

– Нет.

– Миссис Дидриксон, вы не во всем признались нам. Мы уверены – не во всем.

В ее глазах мелькнуло нечто такое, что подтверждало его убежденность. Но она не собиралась ни в чем признаваться.

– Следовательно, я арестована?

– До сего момента не были.

– В таком случае я бы хотела уйти.

– Я буду вынужден вас арестовать, – произнес Даймонд.

– За что?

– В качестве причины подойдет неосторожное вождение.

– Абсурд!

– Извините, мы вас забираем.

– Что это значит?

– Мы имеем право задержать вас на двадцать четыре или тридцать шесть часов.

– Но завтра мне надо на работу! Босс рассчитывает, что я буду возить его.

– Ему придется взять такси. – Даймонд обратился к Уигфулу: – Останови пленку. Скоро нам потребуется новая.