В то же утро в Университете Бата я поймал себя на том, что наблюдаю, как секретарь декана литературного факультета мисс Хантер раскладывает на тарелке шесть шоколадных печений. В соседней комнате заседал управляющий университетский комитет, куда меня пригласили на обсуждение шестого пункта повестки дня. Но прождав двадцать минут, начал тревожиться. Так и не сумел успокоиться после разговора с Букбиндером. Схватил печенье, пытался острить.

– Смешное название – управляющий совет. Управлять, править, рулить… Чем они там рулят? Велосипедами?

Хилари Хантер любила посмеяться. Ее наверняка позабавила картина: пять профессоров давят на педали, кружась все утро по кабинету декана. Но храня верность начальнику, она осталась серьезной, только выключила закипевший во второй раз электрический чайник. Прошла еще минута. На секретарском столе прозвучал сигнал. Хилари разлила кофе и подхватила поднос. Я открыл перед ней дверь и прошептал:

– Обрати внимание на лидера заезда в желтом джерси.

Все равно что пихнул локтем под ребра. Секретарь улыбнулась и переступила порог.

– Дать вам носовой платок, мисс Хантер? – спросил декан.

Она покачала головой.

– Тогда оставьте поднос, мы справимся сами. Джекман, проходите, присоединяйтесь к нам.

Декан показал на обитый английским ситцем диван. Он ценил удобства и носил клетчатые шерстяные рубашки и галстуки ручного плетения. На двери висели его шляпа и мешок с клюшками для гольфа. В этом году была его очередь председательствовать в управляющем комитете. Остальные представляли другие факультеты. Троих я немного знал, а с четвертым, профессором Оливером с искусствоведческого отделения, иногда захаживал в бар.

– Как поживает наша вылупляющаяся из яйца школа английского языка? – поинтересовался декан.

– Чирикает, – ответил я.

– Готова подняться на крыло?

– А какая альтернатива? Путешествие в Штаты?

– Да вы оптимист! – Он усмехнулся и повернулся к соседу слева: – Профессор Оливер, будьте добры, объясните.

– Я? – удивился Том Оливер, рассыпая изо рта крошки печенья.

Ему постоянно требовалось что-нибудь жевать. Заседание, где запрещалось курить, было большим испытанием для постоянно дымившего трубкой человека. Он пригубил кофе и с трудом проглотил.

– Грег, тебе, вероятно, известно, что мы стараемся поддерживать в городишке образ нашего университета.

– Не в городишке, а в городе, – поправил декан.

– В городе. Год или два назад прозвучала критика, что мы превратились в ту самую легендарную башню из слоновой кости и плюем на бюргеров.

– Зачем вы так? – возмутился председатель комитета.

– Бюргеров, – повторил Оливер. – То есть добрых жителей. Это, разумеется, не соответствовало действительности. Учитывая нашу компетентность в науках и технологиях, мы постоянно участвуем в местной промышленности, организуя курсы без отрыва от производства. Предлагаем широчайший спектр циклов заочных лекций. Организовали концертное общество, которое проводит музыкальные мероприятия. На Рождество открываем для покупателей свою автостоянку, где люди могут оставлять машины и ехать дальше на общественном транспорте. Студенты устраивают неделю представлений, собирая средства на благотворительность.

– Например, носят кого-нибудь в балдахине, – вставил профессор религиоведения – легкий как пушинка человек, который ежегодно соглашался, чтобы носили именно его.

– И это тоже. Я вот к чему веду, Грег. Три года назад, когда тебя с нами еще не было, мы устраивали выставку в галерее «Виктория».

– Той, что над публичной библиотекой, – пояснил декан. – Хорошая выставка, если учесть, что мы только набирались опыта. – Он скользнул по мне взглядом.

– Организовывать выставку выпало мне, – продолжил Оливер. – В мою задачу входило развернуть экспозицию на тему «Искусство в Бате» – о художниках, которые в определенный период своей жизни находились в нашем городе. Подобралась пестрая компания: Гейнсборо, сэр Томас Лоренс, Уистлер, лорд Лейтон и несколько менее ярких звезд.

– Одну картину выставил сам профессор Оливер, – напомнил декан. – Абстрактную. Если не ошибаюсь, в красных тонах.

– Надо было чем-то заполнить место, – смущенно объяснил тот. – Я бы вообще предпочел экспозицию современного искусства. Но Общество живописцев Бата месяцем ранее провело ежегодную выставку, а мне было строго указано организовать нечто более традиционное.

Видимо, почувствовав, что необходимо акцентировать положительные аспекты мероприятия, снова заговорил декан:

– На нашу просьбу предоставить полотна на выставку «Искусство в Бате» откликнулись не только традиционные источники, но и частные коллекционеры. В этом частично и есть смысл подобных мероприятий. Способ привлечения местных жителей, напоминание им, что мы существуем. О выставке сообщали газеты, местное радио и телевидение. В итоге профессор Оливер превратился в медийную персону.

Оливер, вспоминая былую славу, закатил глаза. Я же сложил руки, откинулся на стуле и произнес:

– Понятно, джентльмены. Чем хотите нагрузить меня?

Декан нахмурился:

– Никто не собирается вас ничем нагружать, Джекман. Я считал, что профессор английского языка мог бы подобрать более удачное слово.

– Хорошо, озадачить.

– У нас, кажется, недопонимание. Вижу, вы не привыкли выбирать выражения, но зачем ершиться до того, как выслушали предложение? На мой взгляд, это прекрасная возможность английскому отделению создать себе имя. У самого молодого отделения должно быть много творческих замыслов по сравнению с нами, которые стояли у истоков. И еще, управление двухлетним учебным циклом я бы не назвал перегрузкой. К тому же в следующем году присвоения дипломов не будет.

– Сдаюсь, пойман на месте преступления. Вы хотите, чтобы я устроил рекламную шумиху? У меня развязаны руки?

– До определенных пределов.

Я пожал плечами:

– Значит, руки у меня не развязаны.

– У нас есть предложение – очень заманчивое. Исходит от самого городского совета. И естественно, получило горячую поддержку нашего комитета.

– Какое?

– Джейн Остен в Бате.

Наступила тишина.

– Джейн Остен, писательница, – уточнил декан, чья утонченность ничуть не умаляла его сарказма. – На случай, если вы не в курсе: несколько лет она прожила в нашем городе.

– Каждый день приходится узнавать что-нибудь новое. Значит, договор такой: Джейн.

– И Бат. Тема и смысл выставки – празднование дней Джейн Остен в городе.

– Празднование? Жаль, что она не с нами, а то бы оценила иронию.

– Объясните! – потребовал декан.

– Годы жизни Джейн Остен в Бате – не повод для праздника. Этот город изрядно достал ее.

– Профессор Джекман!

– Хорошо, сформулируем иначе: здесь прошла не самая счастливая пора ее жизни.

– Огульное обвинение!

Профессор религиовед потянулся за последним шоколадным печеньем и изрек:

– Что есть счастье? Что значило счастье для Джейн Остен? Мы имеем дело с абстракцией.

– Насколько помню, – заметил я, – когда преподобный Джордж Остен объявил семье, что им придется переехать сюда из Стивентона, где Джейн родилась и выросла, она вырубилась. Простите, лишилась чувств. По ее собственной оценке, Бат не стал для нее тем, чем являлся Стивентон. Тут она испытала горести, пережила смерть друзей, разрыв с женихом. Здесь умер ее отец. Семье пришлось переехать в более скромное жилище. Когда наконец она уезжала из города, то назвала это счастливым избавлением. Счастье состояло в том, чтобы бежать из Бата.

После новой неловкой паузы декан упрямо возразил:

– Факт остается фактом: Джейн Остен здесь жила. И она одна из величайших романисток.

– Но ни один из великих романов не был написан в Бате.

Декан посмотрел на меня поверх очков:

– Поправьте меня, профессор, если я ошибаюсь. Черты Бата доподлинно воспроизведены в ее творениях.

Я оглядел других членов комитета.

– И никак нельзя от этого увильнуть?

– Кто говорит, что мы собираемся увиливать? Нам открывается потрясающая возможность. Все, кто узнал об этой идее, горячо поддерживают ее. Помощь обещал главный городской библиотекарь и его коллектив.

– Вы уже рассказали о вашем проекте людям?

– Только паре ключевых персон.

– Лучше бы раньше со мной посоветовались.

– Грег, мы сами узнали только сегодня утром, – объяснил Оливер.

Я тяжело вздохнул, поднялся и подошел к окну.

– Где найти столько экспонатов, чтобы наполнить галерею «Виктория»?

– Бальный зал, – сообщил декан. – Нам предоставляют бальный зал.

– Боже, он еще больше!

– Только представьте, какой глубокий смысл! В нем наверняка не один раз танцевала Джейн Остен.

– Если честно, декан, – произнес Оливер, – зал разрушили бомбежки во время последней войны.

– Но вскоре его прекрасно восстановили.

– Правильно. – Я повернулся к членам комитета. – Огромный бальный зал. Чем мне его наполнить? Насколько помню, существует всего один портрет Джейн Остен размером с почтовую открытку, который написала ее сестра. Он хранится в Национальной портретной галерее, а других нет. Если мне даже удастся его позаимствовать – в чем я сильно сомневаюсь, – этого явно не хватит на помещение длиной в сто футов.

Декан пошелестел бумагами.

– Не сомневаюсь, если вы ухватитесь за появившуюся возможность, как это сделал три года назад профессор Оливер, мы устроим прекрасное представление.

Я обратился к профессору религиоведу:

– Как это с точки зрения абстракции?

– Можно использовать ее романы, – подсказал Оливер. Он хотел мне помочь.

– Открыть на каких-нибудь страницах книги и поместить в стеклянные витрины? – уточнил я. – Не слишком плодотворная идея. Толпы не соберет. Люди могут купить такие же романы в любом книжном магазине нашего городишки.

– Города, – пробормотал Оливер.

– Сфотографируйте дома, где она жила! – подхватил декан.

– А потом увеличу до натуральных размеров. – Если наклеить их на картон, а затем поставить вроде театральных декораций, они займут часть этого дурацкого бального зала. Своих студентов одену в костюмы того времени – пусть разгуливают вокруг и приговаривают: «Спасибо достойным аплодисментов господам из управляющего комитета за то, что устроили счастливейшую смычку города и мира, величие которой невозможно постигнуть».

– Брось, Грег! – вмешался Оливер. – Посидишь поразмышляешь, какие-нибудь идеи в голову придут.

– Это вам что, украшение витрин? Имя Джейн Остен – приманка для туристов? Никто не удосужился раскинуть умом, что она действительно думала об этом городе? Хотя, полагаю, поздно порицать того гения, который все это предложил.

– Это совсем не то, к чему мы стремимся, – возразил декан. – Наша цель – протянуть руку городу, а не унижать жителей, набирая академические очки. Да, согласен – опоздали. Намного опоздали.

– Сколько у меня времени? – обреченно спросил я.

– Такие выставки обычно устраивают летом, – заметил Оливер.

– А эту планируется открыть 9 сентября сроком на три недели, – подхватил декан.

– Значит, на моем отпуске можно поставить крест?

– Прошу на следующей неделе в это же время доложить, как продвигаются дела.

У меня тонкий слух, и, выходя из приемной, я услышал, как декан сказал:

– Бунтарь. Не припоминаю, чтобы на собеседовании, когда его рассматривали на должность заведующего кафедрой, он так себя вел.

– Вас тогда не было, декан, – подсказал Оливер. – Вы находились в творческом отпуске.

– Ах, вот как…

– Студенты его очень ценят.

– Можно поверить.

– Он нас не подведет.

– Надеюсь.