Глава 17

В квартире Нари стоял гомон. Время катило к пяти утра, уже рассвело, и на ногах я была не самые простые сутки в жизни, хотя, конечно, стоило вычесть из них пьяный сон. Впрочем, меня все равно пошатывало, и я с жадностью смотрела на огромную двуспальную кровать. Такие во времена моего детства называли довольно неприличным словом, имеющим отдаленное отношение ко взлетно-посадочным полосам.

Приехал Циньшань, за ним пожаловала еще пара глав кланов, и началась бесконечная разборка, в которой я и слова понять не могла. Припоминались старые обиды, а Нари вообще подняла эпизод полувековой давности, в котором как-то участвовал Циньшань, после чего головой поник даже не склонный к унынию Чжаён. Я его очень хорошо понимала: у Нари было три сотни лет без него; пожалуй, вся моя ситуация с Ямато (отсутствующая, прямо сказать, но какая есть) смотрелась смешно на фоне этой нешуточной драмы. Я смутно знала из курса литературы, что корейские студенты, согласно некоторым небылицам, страшно боялись кумихо и гнали прочь всяких красивых женщин, чтобы не попасться оборотню. А тут еще, по всей видимости, различие в социальном происхождении роль играет. Я с силой потерла лоб рукой, чтобы удержаться в реальности и не завалиться на привлекательную кровать. Хваран – элита из элит, неважно, что ему двадцать шесть. Она из низов, кисэн, как говорил Ямато, уж не врал ли? Профессиональная красавица. Может статься, автор каких-нибудь известных стихов, женщина-то явно непростая, непростых достоинств. Но происхождение! Хотя сейчас другие времена, и, может…

– Не может, – сделал большие глаза Ямато, входя в комнату, и я в очередной раз за сутки почувствовала себя полной идиоткой.

Не хватало только вслух начать разговаривать.

– Нет. – Ямато закрыл за собой дверь и вытянулся, прислонился затылком к металлической плашке. – Ты молчишь, это я читаю мысли. Извини, пожалуйста, вот-вот прекращу. Прекратил. У тебя очень эмоциональные высказывания и образы, такие я воспринимаю легко, особенно когда забываюсь.

Выглядел он, прямо сказать, не очень: по-прежнему бледный, мешки под глазами, как будто осунулся и похудел. Впрочем, в таком виде Ямато казался чуть ли не красивее. Я зажмурилась, прикидывая, прочитал ли он эти мысли. Но Ямато молчал, и тогда я рискнула:

– Что это было за «нет»?

– Самое обычное. Ты все правильно решила, между ними не только триста лет разницы, но и разное воспитание, разное положение, разные социальные слои. Она, вероятно, будет занимать самые шикарные посты и уже прямо сейчас имеет хорошие деньги. Не благодаря второй сущности, нет. Я бы сказал, вопреки. А он, может, еще десяток лет пробудет вечно юным ольччаном. И перебиваться будет на деньги клана. И все равно, Нина, все равно она никогда до него не дотянет. В этом и драма.

Я ошарашенно уставилась на Ямато. Очень сильно отвлекала поразительная геометрия его тела (Лобачевскому и не снилось, а я бы не отказалась все это исследовать на ощупь), углы, изгибы, линии, абрисы. Усилием воли заставила себя оторвать взгляд. Знать бы еще, кто он такой.

– О'кей, – сказал Ямато. – Это было громко. Просто крик вслух. Я неграмотный, наверное, не знаю, кто такой Лобачевский. Слушай, можно один поцелуй? Я понимаю, это некрасиво, но ты мне тоже очень нравишься, а мне бы так не мешало подзарядиться.

Он уставился на меня недобро. Сердце рухнуло в пятки, потом, кажется, в подпол, потому что на его месте зияла очень большая и очень некрасивая черная дыра. Надо отдать должное Алексею Михайловичу, он хотя бы не читал мысли. И не хотел от меня подзаряжаться. Розетка я, что ли. Фразу я почему-то поняла именно в плохом контексте.

– Нет, Ямато, нельзя, – проговорила я, запоздало отмечая, что стоит он как нельзя хуже, перекрывая путь к побегу.

– Нина, – укоризненно произнес он, так и не открывая глаз. – Видишь ли, я питаюсь энергией, это к твоему вопросу про то, кто я. И я очень, очень давно не ел. Батарейки садятся. А один поцелуй даст мне запас. От тебя не убудет. Я бы сказал, что наоборот. Гарантировать не могу, только безвредность операции обещаю.

– То, что я сказала «нет», не считается? – поинтересовалась я как можно спокойнее.

– Считается.

Ямато открыл глаза и отошел от двери. Через секунду внутрь вломился Чжаён. Посмотрел на меня, потом на Ямато, перевел дыхание.

– Испугался, никак, за свою подружку? – поддел его Ямато.

– Испугаешься тут. Голодный ёкай и молодая девушка. Ладно, буду считать, что ты не совсем идиот.

– Нет, – индифферентно протянул Ямато. – Я как раз совсем идиот. Вонгви покоцали, не восстановился, истекаю кровью, а девчонка, которой я спас жизнь, ну и руку вдовесок починил, отказывает мне в поцелуе. Если это все не показатель того, что я идиот…

Он прошел мимо нас, возвращаясь, видимо, в гостиную, и я пожала плечами.

– Досталось? – сочувственно спросил Чжаён.

– Спать очень хочется, а так, если честно, я перестала понимать что-либо. Явился, прочитал мои мысли, сказал, что я тоже ему нравлюсь, и потребовал поцелуй. Я отказалась.

– Совсем сбрендил. Ладно, отказалась – и хорошо. Могу тебе доложить, что ничего они там не решили, покушение никому не было выгодно, а того же Санзо шуганули так, что он только в обморок не упал, услышав обо всем этом.

– Ну а правую руку эту проверили? – спросила я устало. – Может, хотел смерти Ямато и занять его место?

– Ямато так просто не убьешь, вот в чем дело, Нина. Если об этом кому знать, то его правой руке. Всем остальным как раз нет.

– Да кто он, черт возьми? Вампир энергетический?

– В общем, да, – деловито кивнул Чжаён. – Ну а дальше ты все-таки выясни сама.

– Остановились на версии с ошибкой? – раздраженно перевела тему я.

– Ага, но она мне не очень нравится. Надо еще найти хозяина этого балагана, а по всем известным номерам он не отвечает.

– Когда можно спать?

– Это интересный вопрос. Судя по тому, что Нари всех выгоняет и стелет Ямато на диване, падай хоть прямо сейчас.

Я удивленно распахнула глаза:

– Что, прости? Я домой хочу.

Чжаён развел руками:

– И ты нас прости, но это небезопасно. Мы отработали по версиям Ямато и Нари, а по твоей даже и не думали дергаться. Так что никто тебя домой не отпускает.

– Ну вот еще. Я еду, и точка.

Если честно, спать в одной квартире с оборотнем и оголодавшим ёкаем мне не улыбалось. В самом деле, к чему бы это.

– Я так и знал. Чересчур самостоятельная, конечно, до дрожи. Характер такой, что поделать. Одевайся тогда, поедем спать к тебе.

– Чжаён, а ты не многого хочешь?

Он насупился:

– Мне кажется, это ты хочешь довольно многого. Из полностью защищенной квартиры убраться в свою, где колдуны и не ночевали никогда. Не в плохом смысле. Не так сформулировал, прости.

Я схватилась за лоб и пошла на выход, в конце концов, терпеть подобный бред я точно не подписывалась. Ямато о чем-то тихо переговаривался с Нари на кухне, на мой демарш они, кажется, вовсе не обратили внимания.

Чжаён догнал меня уже на улице, на бегу залезая в рукава куртки.

– Метро-то хоть работает?

– Работает, наверное, – отозвалась я, пытаясь не стучать зубами вызывающе громко. Получалось не очень. Воздух был волгл и сер, как будто субстанция, затекал в легкие. – А если нет, то скоро заработает, не переживай.

– Да что мне переживать. Стой, – сказал он, придерживая меня за рукав. – Сейчас такси вызову по приложению. Быстрее доедем.

Такси подоспело через пару минут, и еще через полчаса мы наконец были у моего дома. Чжаён забавно нахмурился чему-то, но уверенно пошел за мной.

Я открыла дверь квартиры, чихнула, сделала шаг внутрь – и выругалась. Все перевернуто вверх дном. Разбросанные вещи валялись по квартире, ящики были выворочены с корнем, диван – разодран. Чжаён сориентировался куда быстрее и вывел меня наружу под белы руки. Осмотрелся сам, после чего разрешил войти. От неожиданности я расплакалась: не очень-то приятно оказалось смотреть на собственную жизнь, раздерганную на нитки, распущенную по шву. Фотографии – и те были вытащены из рамок и валялись рядом.

– Собери необходимое, очень быстро, и уходим. Фотографии и ноутбук – в первую очередь. Проверь, все ли твои изображения на месте.

Я потерянно осмотрела распотрошенное добро, подобрала остатки рамок… Но нет, ничего не пропало.

– Ходу, Нина, Ходу. Еще быстрее. Сумка, пара джинсов, кофты на смену, белье. И побежали.

Вещи прыгнули мне в руки сами, и я выскочила из квартиры следом за Чжаёном, только чтобы не смотреть на этот кромешный ужас.

Дальше события повторились в обратном порядке, и вот мы уже звонили в квартиру Нари. Дверь приоткрылась на несколько сантиметров, и я увидела самый изысканный халат из шелка на всем белом свете. И только потом – одетую в него Нари. Судя по тяжелому вздоху в затылок, не я одна обратила внимание.

– Дети? Чего вам? – поинтересовалась Нари. – Вы же уезжали вроде как.

– Уехали, да, – сказал Чжаён. – Только у Нины вся квартира вверх тормашками, так что она признала ошибочность своих действий.

– Час от часу не легче. Ну заходите.

С этими словами Нари пропустила нас внутрь.

– Ямато спит уж, а вам, безгрешные мои, предлагаю двуспальную кровать. Сама уйду в гостевую.

И тут у меня сорвало рычаг:

– Безгрешные? Да какие мы, к черту, безгрешные! Мы очень грешные. И как вообще все это понимать? Мне говорили о плюсах, о том, что я буду неприкосновенна, что слово судьи – закон! И тут же меня пытается сожрать паук выше меня ростом, заманивают в лабиринт, потрошат квартиру! С кем я вообще связалась, а?

– С самой бедовой восточной компанией на Западе, – зевая, проговорил Ямато.

Он вышел из комнаты в одних черных пижамных штанах, и я задалась закономерным вопросом, откуда у него пижама в квартире Нари.

– Мы не виноваты, – пожала плечами та. – Что я могу поделать, если так все складывается? Не волнуйся, ты под нашей защитой, хотя по факту она тебе не нужна. Кто-то перепутал низ с верхом, но мы найдем и разберемся. Столько раз выходили сухими из воды, что не перечесть. А теперь, дети, спать.

Я влетела в спальню и услышала только окончание фразы:

– Закройтесь на ключ и подоприте дверь комодом. Я не отвечаю ни за себя, ни за него.