Глава 17. Планы на будущее. Наши дни
– Ты был бесподобен, – вытирая слезы от смеха, признала она.
– Внутри или снаружи?
Весь вечер я старательно травил полицейские байки, забавляя гостей. В артисты не пригласят, но у них такой успех редко выпадает. Что-то сам лично видел, про кое-что слышал. Преступники редко отличаются интеллектом, но когда в банк приезжает инвалид на коляске – это нечто.
Народ откровенно угорал и про жениха с невестой многие напрочь забыли. Или правильно мужа с женой? О эти чужие языки! Мелкие тонкости могут довести до инфаркта.
Помню, как в самом начале службы прибывший из полицейской Академии свеженький коп про задержанных сказал, что он слышал, что за арестованным ночным поездом приедет его девушка, чтобы внести залог. Дежурка долго ржала.
"Girl" – это не девушка, а кликуха для кокаина. Девушек наркоши называют словами куда более грубыми и яркими. "Coming down" означает "ломка начинается", а "night train" это не ночной поезд, а препарат для анестезии животных. Кроме ветеринаров его употребляют и люди, правда не для собачек. Проще говоря, он поделился, что нажрался разной фигни и сейчас его скрючит. Врача требуется срочно вызывать, а не ждать приезда подружки.
– Я про телевизионщиков, – заливаясь смехом, и повиснув на мне, ответила Лара.
– В этом отношении моя совесть чиста, – гордо отвечаю.
– И прозрачна, – поддержала она, – так что и не заметишь. Сделал из людей на пустом месте дураков.
Вот кто бы мне объяснил, почему вечером работники телевиденья ловят у ресторана людей и задают им идиотские вопросы? Ладно еще о впечатлениях со съезда, но чем им заграница не угодила? Видимо проштрафились и погнало их начальство заполнять дыры в сетке вещания. Ну вот кто их тянул за язык интересоваться моими мыслями о скорой кончине доллара, как резервной валюты? Ну не мог я промолчать о столь важном для будущего!
Я честно пересказал им последние новости из газеты «Правда». О том что Европа скурвилась и там все решают деньги, там гибнут последние проблески духовности. Именно поэтому просто обязаны любить русских и тех кто любит русских. Ведь глава МИД СССР ясно высказался: «Запад отворачивается от России из-за ее возвращения к истокам и духовным ценностям, которые уходят корнями в православие».
Странно ведь брать пример с нынешнего бездуховного президента США. Ужас! Эталонный Американский Герой, злобный орденоносный дедок, у которого Сталин и Ленин живут под кроватью и воруют его носки. Хорошие люди обязательно должны любить русских! Поделился какие красавицы здесь проживают.
Видимо в этот момент они что-то заподозрили, но перебить я себя не позволил. Я точно знаю, поведал будущим телезрителям, вооруженные силы Соединенных Штатов в настоящее время проходят процесс обучения, чтобы быть готовыми к развертыванию в городах Америки для поддержания порядка. Все эти военные приготовления связаны с предстоящей кончиной доллара США в качестве мировой резервной валюты, хаосом и разрушениями, которые возникнут в результате неизбежного процесса. А также появлением зомби. Зря что ли кино лепят регулярно в Голливуде?
Негры, мексиканцы, люди нетрадиционной ориентации, – я естественно сказал «товарищи», – непременно восстанут. Пролетарии всех стран соединяйтесь! Под конец вокруг уже стояло с десяток гостей со свадьбы, вышедших покурить и радостно ржало. Уж откуда я взялся мы с Ларой не скрывали и я честно представлялся.
И тут журналист спросил мое имя. Я честно ответил, добавил про службу в морской пехоте, ФБР, постаравшись максимально дружелюбно улыбнуться, чтоб он сразу понял – ЦРУ на самом деле и предложил продолжить беседу в теплой дружественной обстановке. Никаких намеков на вербовку, что вы. Просто я принялся интересоваться их именами, адресами, служебным положением и вообще дружески фотографировать.
Надо было видеть их лица. Журналист с оператором потели, блеяли и пытались прекратить интервью, а я настырно интересовался номером воинской части, где они проходили службу. В конце концов они позорно сбежали, но судя по смеху Лары хоть не зря старался.
– Ты как-то не очень политкоректно насчет черных и мексиканцев высказался, – сказала она, после еле заметной паузы, заводя машину.
Что напряги в СССР вопреки декларациям, бывают серьезными я в курсе. Местные собачатся с азиатами, понаехавшими работать, но хуже всего дела обстоят с корейцами, вьетнамцами и последнее время с китайцами. Этих вообще никто не любит. Мало кто собственно реально помнит про свары с Мао, но вот что те лезут в страну и берутся работать за половину нормальной зарплаты, бесит. Правда ведут себя иммигранты тише воды, ниже травы. Не разбойничают и не грабят. То есть исключительно своих и жаловаться в полицию не ходят. Там мало того по шее дадут, так и обчистят. Это как бы и преступлением не является, пинать гастарбайтеров.
Между прочим это четкий показатель. Наша нелегальная «чернота» будучи обворованной патрульными бежит жаловаться в суд. И тот не их посадит, а полицейского. Вполне реальный случай. Воровство, да еще и человеком охраняющим закон, тяжелейшее преступление. И не важно у кого. Полиция не расследует дела о нелегальном проживании, они вообще вне подсудности штата.
Здесь жизнь, правила и законы совсем другие. Я как-то спросил у Семы Козлова: а что произойдёт, приезжий убьёт ножом парня, заступившегося за девушку? Ответ был кристально ясным: «Мы сожжём все иммигрантские кварталы: они это знают и боятся». Причем «мы» – это отнюдь не милиция.
– Рассуждать о том, что белые дескать лучше чёрных, или наоборот, – сказал вслух, – вполне нормально и никого особо не трогает вопреки дурацким советским газетам. То есть, нет никакой криминальной статьи. К тому же, свобода слова подразумевает частные свободы. Тонкость, что я могу в свободное от работы время гулять по улице и говорить всем, насколько я лучше всех, и что все дураки, а я самый умный. Это моя частная жизнь. Но, если я в форме или на службе, то я уже не частный человек – я представитель города, закона. Тут уж проходит четкая граница. Раскроешь рот о низших и высших расах или национальностях и вылетишь с работы.
– То есть двоемыслие!
Я уж не стал указывать насколько все одинаковые и про отличие программы КПСС и статей основоположников от действительности. Давно в стране ударно клепают капитализм и среди коммунистов массово появились миллионеры.
– Жить все хотят хорошо. Вот и приходится подлаживаться под окружающее общество. Там принято так – вот и стремись понравиться большинству.
– Знай свое место, – пробурчала Лара.
– А вот это и есть самое противное, – заявил я. – Для меня нет разницы кто ты по происхождению. Важно что ты сделал или сказал. Твои личные заслуги. Плевать мне на всяких белых или желтых, – говорю абсолютно честно. – Мало ли чего в запале иногда человек брякнет. Все зависит от конкретного контекста. Я не люблю, когда кто-то ставит себя выше по причине цвета кожи или религии. Мы все равны, не правда ли? Хотя бы в теории. Хотя бы по воле Бога. Кто-то рождается бедным, кто-то богатым, кто-то больным, а кто-то фэйри. Отношение к любому должно быть одинаковым. А эти… Был я перед отъездом сюда в Нью-Йорке. Какую-то ерунду надо было купить. Вот представь – «Секонд-хенд» доллар за любую покупку, через дорогу магазин с продуктами. Яйца, молоко, пеленки, содовая, попкорн и презервативы. Тут же мексиканская забегаловка, лоток с китайскими полуфабрикатами и пицца. В общем далеко не миллионеры проживают. Обычные люди. Захожу в магазин и мне эта образина за прилавком говорит: «Сними очки».
– Глаза хотел увидеть, – понимающе сказала Лара.
– Верно.
– У нас с этим строго. Дискриминации нет.
Советское самое лучшее, ага. Двоемыслие американцев ее удивляет, своего в упор не замечает.
– Я ничего не имею против фэйри, – продолжаю рассказ, – заверяет он, убедившись что не желтые, но если Бог их проклял, значит, он лучше знает. А раз так кто я такой, чтобы с ним спорить?
Лара покосилась на меня с откровенным интересом. Ей было любопытно, как далеко простирается моя толерантность.
– О! Бить кулаком это так просто! И так чревато. Мы ж живем в свободной стране и каждый имеет право на личное мнение. Я тоже. Поэтому я всего лишь пожал плечами и сказал: «Я в принципе ничего не имею против куна, но законы Джима Кроу очень зря отменили. Рабство давно отсутствует, а ума от этого у бывших работников плантаций не добавилось. Мало мои предки твоих пороли, раз уж Бог отдал африканцев в качестве рабов, ему лучше знать».
Она тихонько рассмеялась. Лара вряд ли слышала про эти законы, но смысл понятен и без объяснений. А я ведь не шутил. Здорово тогда разозлился, давненько таких разговоров не приходилось слышать. Если б посмел возразить, я бы его приложил, хоть и не социопат на манер Микки. Рабу по духу, пытающемуся топтать другого для самоутверждения, стоит напомнить кто хозяин.
Поэтому и не стал в свое время перебираться в другой город. Зачем мне терпеть разговоры постоянно и поддакивать, претворяясь своим парнем? Сейчас на это повсеместно смотрят косо, дискриминация и прочая белиберда. Но это на людях. Что в своей компании говорят, и что говорили двадцать лет назад, я в армии досыта наслушался. Ломать себя и притворяться? А потом всплывет фактор «Ф» и стыдиться знакомых, а они от тебя примутся шарахаться. Вот уж не на такого напали. Всегда высказываюсь прямо в лицо.
С большим удовольствием выяснил, что в моем досье так и написано. «Не считает нужным обходить острые углы в общении с вышестоящим. Пойдет до конца, не взирая на последствия». Приятно, черт побери, когда ты не сам о себе хорошо думаешь, а подтверждается независимым источником.
– А я точно не должен был настучать по физии Сергею Романовичу? – спрашиваю небрежно после пятиминутного молчания.
– Пока не требуется, – отказалась Лара. Все ж прав был и не зря приглашен. Реакции соответствующие.
– Всегда готов, как скаут.
– Пионер, – возразила она.
– Ваши пионеры произошли от наших скаутов, точнее английских. И лозунг там украден. Это вообще ваша советская манера воровать чужие идеи.
Не отреагировала явно. Интересно, а меня она просчитывает?
– Я для тебя открытая книга? – спрашивает Лара спокойно.
– Женщины – это книги написанные иероглифами на неизвестном никому языке. И знакомство с одной совсем не обещает понимания в общении с другой. Но вот директор по безопасности Vector Group явно занимается воровством информации. Хотя может и защищает ее попутно. Одно другому не мешает.
– И?
– Твоя квалификация намного выше магазина и ерунды, которой занимаешься. Очень похоже с ним работали вместе. Ему есть чем давить? Я действительно могу помочь.
– Ты просто не понимаешь, с кем имеешь дело, – сказала Лара с досадой.
– Зато ты разбираешься. Не зря ведь нас свела, а? Я серьезно.
– Если ты рассчитываешь что в благодарность…
– Я не настолько прямолинейный.
– Выходи! – сказала он без особого возмущения, останавливая машину.
– А?
– Приехали.
Действительно родное общежитие. Домчались неожиданно скоро.
– На кофе заходить не буду, – предусмотрительно предупредила.
– Слова девушки закон для настоящего мужчины, – послушно соглашаюсь, – и положив ладонь на руку, – предложение остается в силе. Скажи чем помочь, с удовольствием.
– Почему? – глядя мне в глаза, потребовала.
– «Невидимок» на свете очень мало, красивых девушек среди них еще меньше. В принципе я хороший парень и не люблю всяких специалистов по безопасности. Достаточно?
* * *
– И что там по нашему американцу? – согласовав более спешные дела, невыразительным тоном спросил Юрий Геннадьевич.
– Ничего подозрительного не выявлено, – бодро отрапортовал помощник.
Он этот небрежный заход не впервой слышит. Случайно вспомнил генерал, так он и поверил. В первый раз еще можно поверить, но знакомы они уже второй десяток лет. Заместитель без чутья на настроение прямого начальника долго не продержится в кресле. Свои генерал-майорские погоны не за родственные связи заработал и не вылизывая задницу вышестоящим. Но не отслеживать определенные симптомы и не подстраховаться в таком случае элементарно глупо.
А про шефа он давно все знает. Где-то с третьего разноса выучил необходимые приметы. Когда очки протирает, когда скучным голосом говорит. Это все низкие уровни опасности. Вот на переход на «вы» первый признак проблем и недовольства. Нормальная ситуация для любого советского начальника сколь угодно высокого ранга тыкать нижестоящим. Это не обидно. Тем более в армии, где все разговаривают матом. В ихней конторе люди собрались не с двумя извилинами в голове. В разведке дураки редко попадаются, даже среди генералов.
Пока все терпимо. Для порядка обозначает интерес. Он мол ничего не упускает. Верю, верю. Чего ж не верить. Было бы еще ясно, с чего зацепился за этого деятеля. Совершенно не наш контингент и никому не мешает. Ну помянул Костюченко, так и вправду этот самый Петер Блос на старости лет сбрендил. Таскается по разным сайтам и поверяет заочно родственников. У человека явно с головой не все нормально. Желает за неимением родных детей облагодетельствовать всех дальних сородичей. Раньше все больше по части Германии беспокоился, но там после второй мировой пусто.
– Костюченко немец? – с заметной иронией спросил генерал.
– Первый муж троюродной тетки или что-то в этом роде носил такую или похожую фамилию. Вообще седьмая вода на киселе, но не выдумка вроде. Хотя точно установить не удалось. Русского мужа у местной коммунистки помнят, а подробности за давностью лет увы… Кого выселили во время войны, кого… хм, в соответствии с законами в 30-е. Многие документы не сохранились. Тетку точно расстреляли как врага народа. Они происходили из этих, – он напрягся, вспоминая, – меннонитов. По происхождению немцы, да еще и служить в армии не хотели. Подозрительные по всем параметрам.
Кто тогда не был подозрительный, подумал не озвучивая мысль Да и сейчас тоже. Генерал приказал проверить – я и стараюсь.
– Связи с фашистской Германии реальные, – доложил вслух. – "Союз заграничных немцев" ("Фербанд фюр дас Дей-тшен им Аусланд"), "Немецкий заграничный институт" ("Дейтше Аус-ландинститут") в Штутгарте, союзы немцев – выходцев из России, объединявшие эмигрантов Первой Мировой войны, "Союз немецких групп бывшей России" ("Аусшусс дер дейтшен Группен Алтрусланд") "Немецкая почта с Востока" ("Дейтше Пост аус дем Остен"). Это все фактически еще Веймаровские организации, но потом припомнили уже в новых условиях получения помощи, переписку и сообщения разных данных.
– Написали об урожае, поделились секретной информацией.
– Что-то вроде. До 1927 г уехать могли достаточно легко. В 20-е годы почти 18 тысяч эмигрировали и многие в США. Международные религиозные организации оплачивали частично или полностью проездные билеты до места назначения, где затем в рассрочку они рассчитывались с кредитором.
– Не стали значит строить колхозный строй, – со странной интонацией сказал Юрий Геннадьевич.
По слухам у него деда раскулачили, вспомнил помощник. В анкете неизвестно зачем и сейчас требуют указывать, но уже давно никто не обращает на такие вещи внимания. Другая политика, иные песни.
– Им было куда ехать, – подчеркнуто нейтрально ответил генерал-майор, – в отличии от русских крестьян.
– Это верно, – согласился начальник. – Но мы не перегибы здесь обсуждаем, а конкретную личность.
– Из американца такой же цэрушник, как из меня рок-певец. Он в принципе боевик-диверсант и никто не станет посылать такого типа для розыска по официальной линии. Не та специализация.
– Стоп! Диверсант?
Начальство искренне изумилось. Это хорошо. Значит правильно просчитал ситуацию. Ничего конкретного нет и все это для страховки, лишний раз бумажкой прикрыться.
– Команда Быстрого Реагирования в которой он отслужил три с лишним года после армии только на словах аналог нашего ОМОНА. Криминальная ситуация в некоторых районах лет двадцать назад была пожалуй почище какой Колумбии. Полиция в Фэйри-Сити имела дело с хорошо вооружёнными преступниками. Помимо автоматического стрелкового оружия, в их арсеналах присутствовали гранатомёты и много чего еще, вплоть до заминированных машин у полицейских участков. В Лос-Анджелесе сбили вертолет из ПЗРК. Попытки противостояния властей преступникам законными средствами являлись неэффективными. Руководители криминальных сообществ, благодаря связям с коррумпированными чиновниками были практически недосягаемы для закона. Привлечь к ответственности удавалось, в лучшем случае, рядовых исполнителей. Свидетелей убивали чуть ли не на глазах у судей и прокуроров. И тогда создали КБР, подотчетные напрямую федералам. Вывели из-под закона фактически. Никакие заложники не действовали и переговоры не велись. Просто уничтожали вооруженных преступников на месте.
– О! – сказал генерал. – Так он из этих будет. Эскадроны смерти. Те еще скандалы гремели. Попирание законности. На удивление никого не посадили за жестокость. За пять лет восемь с чем-то тысяч официально зарегистрированных убийств при подавлении сопротивления. Я их даже зауважал. Демократы, понимаешь, а как под задницей горячо становится, куда все девается. Сразу знакомый оскал империализма появляется. Загрызут. Почему не дали окончательно покончить с организованной преступностью… Дурачье. Вместо увольнений надо было ордена давать.
– Может и вовремя их уняли. А то такие люди быстро выходят из-под контроля и начинают переносить методы на другие категории граждан.
– Все и всегда зависит от начальства, – наставительно сказал генерал.
– Позволять самим вершить самосуд нельзя. Исключительно по приказу. И все будет в лучшем виде.
– Как при Ежове? – ехидно спросил. Он знал, когда можно без опаски подколоть.
– Будто это его инициатива!
Ладно, подумал помощник. Мне еще не хватает политического диспута. И из-за кого?
– Тем более законы они все равно поменяли, – подтвердил вслух. – Согласно решениям сверху. Второе преступление автоматически увеличивает срок, а за третье тяжкое автоматом пожизненное.
– Сколько за ним числится?
– Ну, – четко ответил генерал-майор на реплику, – точно выяснить вряд ли удастся, но число должно быть возле сотни, не меньше. Потом ушел.
– А что так?
– Перевелся в отдел убийств.
– Ну да, очень удобно самому расследовать собственные дела.
– Не думаю что так, откровенно. По наведенным справкам он и в дальнейшем неплохо себя показал. Раскрываемость чуть ли не лучшая в городе и штате. Но при этом карьеры серьезной не сделал за недостатком образования и неумении помалкивать в нужное время.
– А ты умеешь.
– Я стараюсь не раздражать вас, – нахально заявил помощник.
– Да. Ты у нас дипломат. Я не в упрек, – отмахиваясь, сказал генерал.
– Продолжай.
– Да собственно и все. Две дополнительные детали для полноты картины. В Фэйри-Сити правозащитники изучив несколько десятков случаев убийств полицией преступников пришли к выводу, что по крайней мере в одиннадцати выстрелы были сделаны в упор. Скорее всего намеренно и без оказания сопротивления. Его вызвали в суд, как и еще нескольких сослуживцев. Там они с кристально честными глазами поведали о своих правильных оправданных действиях. Свидетелей не имелось и факты можно интерпретировать по-разному.
– Хотя лишних сущностей выдумывать не надо. Суд оправдал?
– Не дошло до этого. Всем изначально было ясно: любые присяжные оправдают. В городе много лет тишина и спокойствие. Профессионалы не стесняющиеся в средствах всегда переломят ситуацию. То есть преступность никуда не делась, но стала малозаметной и тяжелые преступления случаются достаточно редко. А бывшие работники КБР не исчезли. Не стоит их раздражать, а то вспомнят старые навыки.
– Не буди лихо, пока тихо.
Помощник хмыкнул.
– Было?
– Где-то года три назад в Фэйри-Сити разгоняли какую-то молодежную сходку. То ли болельщики, то ли еще чего. Достаточно вежливо, без водометов. Так один видимо решил себя показать перед друзьями. Пырнул ножиком копа. В итоге моментально пришел приказ и всех метелили до состояния инвалидности. И что характерно, ни одного факта агрессии в ответ. Куда и делась воинственность. Боятся полиции в подобных местах.
– Так и должно быть, – убежденно сказал начальник. – Власть неуважаемая порядка не сделает. А они сделали шаг вперед и тут же назад сдали. Долиберальничают со своим отношением. Ладно, а второй случай?
– Пару лет назад находясь в гостях пострелял полтора десятка не то бандитов, не то байкеров.
– Сколько? – удивился Юрий Геннадьевич.
– Вдвоем с троллем.
– Уже легче, – саркастически сказал генерал. – Второй рвал руками.
– Ни в какие газеты это дело не пошло, моментально вмешалось ФБР и замяли. Что там вышло толком не выяснить.
– Точно ФБР прикрывало?
– Абсолютно.
– Значит старые связи задействовал, – в раздумье барабаня пальцами по столу, вынес вердикт генерал. – Мали ли кто там кому чего должен по старой памяти. Приказы на отстрел сверху спускали. Сейчас для многих напоминания о тех делах лишнее. Выходит не дурак. Имеет нечто на запас… Эти внутри страны работают. Наши дела им поскольку-постольку. Борьба с преступностью… А тип еще тот. Привычные инстинкты так лезут. Чуть что – стрелять. Одно слово – кровь порченая.
Генерал-майор сделал понимающее лицо. Не в первый раз слышит нечто подобное. У Юрия Геннадьевича явно пунктик на этот счет имеется. Приходится учитывать при докладах. Ну да не у одного него тараканы на данный счет. Он для себя невестку из фэйри тоже не хотел бы. Как представишь внуков с внешностью этих…
– Кто нам гарантирует, что его не используют в темную? Организуй-ка ему поездку со всей командой в Таджикистан, – приказал генерал после паузы.
– Это не проблема, вы же знаете, Зернова туда и так магнитом тянет. Есть фигуранты. Но…
– Вот и подмогни честным следователям в борьбе с коррупцией. Заодно подскажи по своим каналам, чтоб окунули в дерьмо и посмотрим на реакцию. С кем на связь выйдет.
