Белтейн

Прошло несколько недель с тех пор, как Теган сидела у меня на кухне и слушала историю Бесс и ее семьи. Пришла и миновала вместе с быстрыми западными ветрами Остара: они хотя бы начали прогонять зимнюю тьму. С самого равноденствия стоит мягкая и влажная погода, дарующая радость и первый весенний свет, чтобы пробудить всех нас от зимней спячки. Поделившись своей историей, я ощутила странный подъем, точно отпустила часть боли и утраты, которые носила с собой все эти годы. Конечно, Теган не знает, что история Бесс – это, по сути, история того, как я началась. С чего бы ей связывать одно с другим? Она решила, что Бесс, возможно, моя дальняя родственница, и меня устраивает, что она так думает. История разожгла в ней страсть ко всему волшебному. Девочка бесконечно расспрашивала меня о моих собственных знаниях в области магических искусств, и я в конце концов согласилась обучить ее навыкам знахарства. Я все обдумала и не вижу в этом ничего дурного, пока считаю, что подлинно избавлена от своего преследователя. Я ведь не видела примет того, что мое новое место обитания небезопасно. В намерения мои входит обучить Теган тому, что значит работать с природой, лечить и защищать. Искусство знахарки благодетельно и полезно, и я думаю, что оно ее увлечет. Она уже показала себя усердной ученицей: проводит со мной все больше и больше времени, внимательно слушает и исполняет мои задания тщательно и заинтересованно. Признаюсь, мне нравится и ее общество, и ее воодушевление. Конечно, речь не идет о том, что я допущу ее в темные области нашего ремесла. Такому волшебству не место в ее жизни. Я никому не пожелаю заплатить ту цену, что заплатила я за силу, которую решила принять. И это был мой выбор, сколько бы я ни винила обстоятельства и несчастье. Это был мой выбор! И этот выбор отвергла моя мать. Единственное, что все эти годы примиряет меня с моим решением, – это то, что я продолжаю ее работу. Лечу. Ухаживаю. Поддерживаю слабых. Это – добро, которое может творить ведьма. Должна творить. Это умения, которые я передам Теган. Мы уже начали подготовку к празднованию Белтейна. Как я жду этого дня, когда солнечный бог занимает свое место владыки года и приходят тепло и изобилие. Я дала Теган книги по теме, но постоянно напоминаю ей, что на школьных занятиях все это не должно отразиться. Ее мать, с которой мне еще только предстоит познакомиться, может в конце концов воспротивиться тому, что девочка столько времени проводит со мной, если она начнет приносить из школы дурные оценки.

Прилетели первые ласточки, одна пара вернулась в старое гнездо под крышей сарая. Нарциссы перестали кивать и подняли головки. Танец весны подхватили цветущие деревья, которые в этом году особенно хороши. Вербы и яблони в рощице радуют глаз, я часами могу среди них бродить. Но нужно работать. Я по-прежнему торгую на рынке в Пасбери. Есть еще один рынок, где я могла бы выставиться, в городе неподалеку, мимо указателей которого я часто проезжаю. Город побольше и побогаче, там я, без сомнения, нашла бы покупателей на свой товар. Но я не могу себя заставить вернуться туда. Воспоминания слишком ярки и слишком болезненны, даже спустя все эти годы. Нужно сосредоточиться на запасах. У меня хватает ароматных и приправленных масел, но надо бы подготовить еще лавандовых саше и попурри. И на вино из березового сока пора клеить этикетки. Нужды у меня скромные, но за долгую зиму сбережения мои сократились. От потребности в деньгах не уйти. Как бы мне ни нравилось торговать, нужно заставить себя выставить товары на лоток. По крайней мере, так я смогу помочь тем, с кем иначе не встретилась бы. Теган намерена ездить со мной так часто, как я позволю, хотя я ее предупредила, чтобы многого не ждала.

Какой успех! Я не думала, что здешним жителям так понравятся мои изделия. Кажется, обо мне пошли разговоры. Теган в восторге от прошедшего дня, она почти с тем же удовлетворением, что и я, наблюдала, как масло с базиликом расхватали еще до трех часов. Мы отметили это мороженым у соседнего прилавка. День, однако, оказался знаменателен не только моей скромной финансовой удачей. Около полудня к столу подошла привлекательная женщина с добрыми глазами и красивыми волосами. Она притворилась, что заинтересовалась бутылочками с маслом для ванн, но я сразу поняла, что стоит она рядом со мной совсем по другой причине. В тот же миг я осознана, что́ мне так знакомо в ее чертах. Теган подала голос.

– Мама! – воскликнула она. – Ты что тут делаешь?

– Отпросилась в перерыв на подольше, чтобы повидаться с тобой, узнать, как ты. – Она помолчала и, глядя на меня, снова обратилась к дочери: – Ты нас не познакомишь?

– Ой, конечно. Мам, это Элизабет. Элизабет… моя мама. Хелен.

Она протянула руку, и я ее пожала. Только теперь я заметила под ее плащом форму.

– Рада с вами наконец-то познакомиться, – призналась я.

– Теган о вас говорит без умолку. Элизабет то, Элизабет это.

Она улыбнулась, но я не смогла догадаться по лицу женщины о ее истинных чувствах.

– Как неловко, – ответила я. – Теган мне сегодня очень помогла.

– Да, смотри, мам, мы столько всего продали. Всем нравится. Тебе тоже надо попробовать.

Она взяла баночку скраба для тела с овсяными хлопьями.

– Роскошь, а стоит всего пару монет. Давай.

– Продавец хоть куда, – заметила Хелен, взяв баночку и копаясь в кошельке.

Она протянула Теган деньги, не взглянув на покупку.

– Ладно, не буду вам мешать. Продолжайте в том же духе. Не забудь, у меня двойная смена. В холодильнике есть курица. И не жди меня.

Ее появление, похоже, никак не задело Теган, если не считать удивления в первую секунду. Думаю, ей было приятно, что мать потрудилась ее найти и что она что-то купила. Однако я уверена, что Хелен пришла на рынок не для того, чтобы порадовать дочь, а для того, чтобы посмотреть на меня. В конце концов, рынок – идеальная нейтральная земля, на которой человека можно оценить. Не было нужды в неловких любезностях, которых потребовал бы приход домой. Можно было удовлетворить любопытство самой краткой встречей. Еще мне казалось, что она в каком-то смысле предъявляет свои права на Теган. Или, скорее, напоминает мне, что она ее мать и что та проводит со мной время лишь с ее позволения. Или я пытаюсь истолковать по-своему безобидное проявление дружбы? Мне сложно судить. Я понимаю, что привязалась к Теган. Я жду ее прихода, мне нравится ее учить. Я очень хорошо сознаю, что мать девочки может запретить ей видеться со мной, если захочет. Что бы она сказала, если бы узнала, что ее дочь учится у меня магии? Я не знаю эту женщину, и все же я более чем уверена, что она бы это не одобрила. Что означает, что нам надо хранить все в тайне – Теган и мне. А тайны опасны. Начинаются они с малого, но разрастаются с каждым уклончивым ответом или прямой ложью, сказанной, чтобы их защитить. И все же, признаюсь, я нахожу близость, которая рождается в таком сговоре, непреодолимо притягательной.

Прошлым вечером, после долгого дня в саду, я пригласила Теган вместе со мной вознести благодарность Богине и стихиям. Когда начала сгущаться темнота, я взяла посох, и мы пошли к полянке в центре рощицы. Я уже несколько раз разводила там огонь в неглубоком очаге. Возле него я положила два поваленных ствола, чтобы было где сесть. Мы собрали хворост и дрова, разожгли костер. Я поставила свечи на камни, выложенные большим кругом вокруг нас. Велела Теган встать рядом и начала молитву, чтобы освятить его.

С посохом в руках я трижды обошла круг посолонь, представляя себе голубое пламя, горящее на головке посоха. Потом я вернулась к центру круга и взяла Теган за руку. Мы подняли руки и глаза к небу. Я возгласила:

Мы сели, я передала Теган теплые сырные сконы и холодное имбирное пиво для пикника. Лицо ее сияло от возвышающей природы скромного обряда так же, как от жара и света костра.

– Это было так круто, – призналась она, кусая скон. – Стремно, но круто. Я правда что-то почувствовала, как будто кто-то нас слушал. У меня крыша едет?

– Вовсе нет. Это знак того, что твоя настороженность понемногу уходит и ты начинаешь открываться волшебству. Это серьезный шаг к тому, чтобы принять, что мы на земле не одни. И что мы не всемогущие создания, какими люди себя в большинстве считают. Ты наконец-то учишься унимать свой беспокойный ум.

– Когда мне можно будет попробовать заклинание? – Ничего особенного, какое-нибудь маленькое. Ты мне разрешишь?

Ее чрезмерное рвение меня рассмешило.

– Всему свое время, Теган. Тут нельзя торопиться.

– Но должно же быть что-то, что я, по-твоему, не завалю.

Она глотнула из бутылки и, надувшись, уставилась в огонь. Я знала, что девочка еще совершенно не готова, но отказать ей было трудно.

– После Белтейна, – заверила я. – Если дочитаешь то, что я тебе давала.

– Дочитаю! Ух, вот это будет клево. Дождаться не могу. А что? Можно мне что-нибудь выбрать?

– Поживем – увидим, и – нет, выбрать тебе нельзя. Оставь это мне.

Мы немножко посидели в тишине, напомнившей мне о том, что Теган и в самом деле начала усмирять свою подростковую непоседливость и учиться слушать и думать. Было какое-то замечательное чувство товарищества в этом разделении незначительных событий с кем-то новым, открытым, лишенным цинизма, – с кем-то, готовым учиться. Меня очень трогала близость, которую я ощущала между нами. Я так давно в последний раз позволяла себе привязываться к какой-нибудь живой душе. Роскошь этой дружбы дорогого стоит. Я очень ею дорожу, остро осознавая, как драгоценно и редкостно нечто подобное.

Теган доела и улеглась, опершись на локти и вытянув ноги к огню.

– Расскажи мне еще про Белтейн, – попросила она. – Расскажи, что мы будем делать.

– Белтейн – это праздник солнца и огня. Он возвещает наступление лета и плодовитости.

– Надо раздеваться догола?

Я взглянула на нее.

– Как хочешь, – сказала я. – Лично я предпочитаю в этом время года оставаться одетой. Как я говорила, Бел – бог света и огня. Мы отмечаем то, что солнце наконец-то пришло освободить нас от оков зимы. Мы соберем для костра девять священных пород дерева и намажем лица пеплом. Проведем ночное бдение. Некоторые верят, что утренняя роса Белтейна дарит благословение, здоровье и счастье. Наверное, для этого можно раздеться, если захочешь.

Теган забавно рассмеялась.

– Всю ночь не спать, ух ты. Можно и не раздеваться – я, наверное, захвачу спальный мешок.

– У огня будет тепло. И я сварю нам меду; он не дает замерзнуть.

Я подбросила в огонь полено. Искры, танцуя, вознеслись в ночное небо. Летучая мышь отважилась пролететь совсем близко, ее, без сомнения, привлекли мотыльки, безрассудно искавшие погибели в пламени. Я наблюдала за тем, как ведет себя Теган, и меня порадовало, что она просто заметила мышь. Всего пару недель назад ее появление вызвало бы визг и шутки про вампиров.

– Ночь Белтейна будет для тебя важной, Теган. Это одно из самых волшебных событий в календаре ведьмы. В такое время завеса между другим миром и нашим тонка, как паутинка. Нас могут посетить духи самого разного происхождения и природы. Ты должна быть открыта тому, что произойдет, но не позволяй себя захватить разыгравшемуся воображению.

– Это опасно? – спросила она, как мне показалось, едва ли не с надеждой.

– Нет. Но расслабляться нельзя. За тем пределом живут и темные силы, не только светлые. Мы повесим на двери и окна дома ветки рябины, и я буду просить Богиню о защите.

Сегодня Теган не пришла. Признаюсь, я удивлена. Она так рвется участвовать в подготовке к Белтейну, а сегодня не явилась… должна была помочь разливать мед и собирать дерево для костра Бела. Ладно, неважно. В конце концов, я привыкла работать одна. Я уже хорошо изучила здешний лесок, мне нравится наблюдать, как он пробуждается от зимней серости. Проклюнулись первые колокольчики, они уже начинают распускаться. Есть ли на свете растение, больше подходящее феям? Жду не дождусь, когда можно будет побродить среди них, едва все они зацветут.

Сегодня Теган пришла после школы, очень извинялась. Ни минуты не могла устоять на месте, переминалась с ноги на ногу, так и сыпала словами, рассказывая, как встретила кого-то позавчера и не заметила, как пролетело время, и как надеется, что я не буду против, что сегодня она тоже не сможет остаться. С гордостью показала мне мобильный телефон, который подарил ей ее новый друг. Девочка не сказала прямо, к кому убегает, но я подозреваю, что к мальчику. Кто еще мог ввергнуть ее в такое лихорадочное состояние? Полагаю, этого следовало ожидать, но признаюсь: я огорчена. Если она привяжется к мальчику на этом этапе обучения, то, скорее всего, перестанет заниматься. Все чудеса на земле не могут потягаться с одержимостью юношеской влюбленности. Придется подождать и посмотреть, что из этого выйдет. Я напомнила ей, что если она пропустит Белтейн, то потом будет об этом жалеть. Возможно, ее новый друг сможет с ней не увидеться хотя бы однажды, в этот вечер? Она заверила, что сможет, но я в сомнениях. Приготовлю все для двоих, но рассчитывать стану на то, что буду одна.

Когда я это пишу, сияние моего костра Бела понемногу уступает место блистательному рассвету. В алых полосах бьется целительная сила. Я сижу на замшелом бревне, босые ноги омывает роса. Этот миг должен быть исполнен острейшей радости и надежды на будущее, но я не могу прогнать печаль. Как я и предсказывала, Теган прошлой ночью не было. Мне ее жаль, печалит, что она пропустила столь волшебный и волнующий момент. Себя мне тоже жаль. Не нужно было позволять себе так привязываться к девочке. Кто я для нее? Предмет мимолетного любопытства, не больше. Прихоть. Кто-то, кто помог ей набраться уверенности, чтобы она смогла выйти в мир. Чтобы завязала свои собственные важные отношения. Смешно думать, что я соперничаю с незрелым юнцом. У меня, в конце концов, нет к Теган любовного интереса. Ей и положено сейчас следовать желаниям и нуждам всех своих ровесниц. Но хотела бы я, чтобы это случилось чуть позже. Чуть-чуть.

Еще один успешный день на рынке. Выясняется, что покупатели из Пасбери хорошо обо мне отзываются. Число клиентов постоянно растет, некоторых я вижу постоянно. Молодая женщина, которая приходила в первый день, когда я начала торговать, сегодня снова зашла. Синяки у нее сошли, малыш в этот раз семенил впереди на помочах. Она перебирала товары на прилавке, пока народ не разошелся и мы не остались наедине.

– Сработало, – тихо произнесла она, – то, что вы мне дали. Поправило ему мозги. Никуда с тех пор не ходит, только со мной. Хотел было, но в прошлую пятницу дошел до входной двери и вернулся сам не свой. Бледный какой-то, признался, что ему нехорошо. Я его усадила и приготовила поесть. Повеселел. Спасибо сказал. Сказал! Не ругался, не кричал, кулаками не махал. Просто поблагодарил. На следующий день мы на пляж ходили.

– Очень рада, – призналась я.

– Так сколько я вам должна?

– Считайте бесплатным образцом. И вам может прийтись по вкусу мое вино из березового сока. Пять фунтов литр.

Она взяла бутылку, которую я протягивала.

– Оно?..

Женщина не задала вопрос.

– Довольно крепкое, – отметила я. – Но и только. Просто вино.

Когда она ушла, явилась пожилая пара из квартир для пенсионеров – в третий раз за три недели. Я упаковывала для них набор средств от артрита и кое-что из моих собственных составов для улучшения памяти, когда заметила Теган, торчавшую у пирожного прилавка напротив.

Она медленно подошла, каждое ее движение красноречиво говорило о чувстве вины. Я почувствовала, как при виде нее у меня поднимается настроение, но напомнила себе, что нужно держать дистанцию.

– Ты сегодня так занята, – начала она.

– Я четыре недели торгую. Обо мне узнали.

– Людям нравится сюда приходить.

– Да, мой товар, похоже, пользуется спросом.

– Дело не в товаре, правда. Дело в тебе. Они к тебе приходят.

Я отвлеклась от лавандовых саше и взглянула на Теган. Неуклюжая девочка понемногу исчезала, ее место занимала обретающая красоту девушка. Дать такую внезапную уверенность, привести к столь стремительному преображению могла только любовь. Я не ошиблась в своих предположениях. Значит, она для меня потеряна. Теган, без сомнения, еще не так продвинулась в изучении мастерства, чтобы не отвлечься, когда ее захватит страсть.

– Я подумала, может, мне можно завтра зайти? – спросила она.

– Ты не занята с новым другом?

От удивления ее лицо изменилось.

– Откуда ты знаешь?

– Не нужно обладать даром ясновидения, чтобы понять, что кто-то влюблен.

Девочка зарделась и улыбнулась.

– У него завтра выступление в Бэткоме.

Я вздрогнула при неожиданном упоминании моего родного городка. Теган это заметила, и я отвернулась, обеспокоившись, как бы она не решила, что раздражение, отразившееся у меня на лице, связано с ее романом. Она молча ждала, что я отвечу. К счастью, появились двое новых покупателей, и я занялась ими. Теган еще какое-то время помедлила, а потом ускользнула. Я ощутила в груди болезненное напряжение. Я знала, что оттолкнула ее и что она почувствовала это отторжение. Был ли у меня выбор? Лучше отказаться от мысли, что она станет моей ученицей и я когда-нибудь разделю с ней красоту и благословение волшебства. Теган просто девочка, и я должна позволить ей быть той, кто она есть.

Надо сказать, я восхищаюсь тем, насколько Теган непробиваемая. Сегодня утром она явилась к моей двери сразу после полудня.

– Я бы пришла раньше, но мы с Иэном… ну… поздно легли. Он уехал в Борнмут. У него такой крутой мотоцикл. Говорит, в это время года можно в воскресенье, в обед, заработать кучу денег. Он на гитаре играет, как бог. – Она застенчиво улыбнулась. – Кажется, он меня любит.

– Рада за тебя.

– Ты должна с ним познакомиться. Я знаю, он тебе понравится. Он такой… особенный.

– Ну конечно…

Теган переминалась с ноги на ногу. В саду за ее спиной запел черный дрозд.

– Так ты меня пригласишь в дом или как?

Я отошла в сторону, и она протиснулась мимо. В кухне девочка принялась болтать, явно пытаясь вернуть утраченные позиции. Я обычно не замыкаюсь в себе, но тут изо всех сил старалась по крайней мере быть скучной, надеясь, что ей надоест и она сдастся. Теган не сдалась. В конце концов она рассердилась.

– Слушай, что я сделала, что не так?

– Ты еще спрашиваешь?

– Ну, пропустила там что-то. Прости. В следующий раз сделаю.

– Что-то там! – тут рассердилась я. – Ты пропустила Белтейн. Потеряла возможность пережить один из самых волнующих и волшебных праздников викканского года. Один из самых важных обрядов перехода, который может совершить начинающая ведьма.

– Что? Что ты сказала?

– Я сказала, что важность Белтейна огромна, к нему нельзя относиться как к рядовому событию…

– Нет, «ведьма». Ты сказала «начинающая ведьма».

В повисшей тишине потрескивал воздух.

– Наверное.

– Сказала! Ты правда собираешься мне все показать, научить меня, чтобы я стала такой, как ты. Я! Ведьмой! Речь не о какой-то ньюэйджевской развлекухе и пахучих маслах, да? Офигеть.

Она рухнула в мое кресло возле незажженной плиты, ни на мгновение не сводя с меня глаз.

– Не думаю, что ты понимаешь, что вообще значит это слово, – выдала я, смущаясь собственной раздражительности.

– Понимаю. Я читала книги, которые ты дала.

– Если ты думала, что все это, как ты сказала, «развлекуха», удивительно, с чего это ты за них взялась.

– Взялась. И продолжаю. Слушай, неважно, что я раньше думала. То есть круто было всегда, я хотела учиться. И знаешь что? Думаю, это потому что я всегда знала… Ты пыталась притворяться. Признайся, ты делала вид, что это просто такой стиль жизни или что-то такое. Хипповские ценности. Естественная жизнь. Сам выращивай овощи. Сам делай масло с травами. Йогурт сам заквашивай. Я знала, что та штука, которую ты мне дала, сработала с Сарой Говард. Я тебе тогда призналась, что догадалась, кто ты, но ты и слушать не хотела. Рассказала мне про своих предков и все такое, но выкрутилась, помнишь? Пыталась убедить, что это просто для развлечения, просто старые фокусы, сказки и суеверия. – Она прищурилась и взглянула на меня. – Но тут ведь больше, да? Куда больше.

Я была решительно настроена ее оттолкнуть, но теперь, при виде такой увлеченности, моя решимость стала таять. Эго – опасная вещь.

– Если хочешь суровой правды, Теган, я не верю, что тебе под силу стать моей ученицей.

– Дерьмо собачье!

– Обязательно так выражаться?

– Если бы ты думала, что я не справлюсь, ты бы не начала мне ничего показывать.

– Изучение волшебства требует прилежания. Целеустремленности. Нужно чем-то жертвовать.

– Хочешь сказать, мне нельзя парня завести?

– Я хочу сказать, что нужно определять приоритеты.

– В смысле, выбирать?

– Не обязательно, нет.

– А что тогда?

Она вскочила с кресла и подошла ближе. К моему удивлению, взяла меня за руки.

– Скажи, что я должна сделать, чтобы доказать, что могу. Я хочу. Хочу учиться. Хочу быть такой, как ты. Что мне сделать?

Я подумала: если я попрошу расстаться с ним, она согласится? Теган бросает мне вызов? Берет на слабо? Или она меня лучше знает? Достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что я не стану, не смогу попросить ее об этом. Как? Девочка за всю свою жизнь почти не видела любви, кто я, чтобы забирать у нее то, что она только нашла?

– Тебе придется уделять больше времени учебе.

– Хорошо.

– Заниматься серьезно, а не просто листать книги и видеть в этом лишь приятную возможность отвлечься от домашних хлопот.

– Серьезно. Я могу.

– И почему я сомневаюсь?

– Проверь меня, давай.

Она сбегала к буфету и принесла мой Гримуар.

– Спроси меня что-нибудь. Что угодно. Я правда читала.

– Твою целеустремленность так просто не проверишь.

– Давай я тебе покажу, что знаю.

Она сунула тяжелую книгу мне в руки.

– Ну же.

– Хорошо, – согласилась я.

Я положила Гримуар на кухонный стол и скрестила руки на груди.

– Скажи, чем жезл отличается от атама.

– Это просто. Жезл перемещает энергию и направляет ее; а атам для священных ритуалов и церемоний и для изгнания дурной энергии. Спроси еще.

Я поджала губы.

– Какое дерево, которое иногда называют Госпожой, нельзя рубить?

– Бузину! Спроси что-нибудь потруднее.

– Перечисли праздники в том порядке, в каком они приходят за тринадцать лун.

Она перечислила. Еще она назвала эсбаты, равноденствия, праздники языческих божеств и викканского учения. Потом рассказала, какие растения связаны с каждым праздничным обрядом, а также какие цвета использовать и какую еду готовить. Закончив, она села в кресло с торжествующей улыбкой.

– Признайся, я произвела на тебя впечатление.

– В том, чтобы что-то вызубрить, нет ничего особенно мудреного.

Ее глаза рассерженно сверкнули, но она с этим прекрасно справилась. Вдохнула поглубже и сказала:

– Я серьезно к этому отношусь, Элизабет, правда.

Я вздохнула. Так хотелось, чтобы для нее это было всерьез.

– Посмотрим, – сказала я. – Можешь для начала приготовить обед, пока я подумаю, что нужно сделать.

– Легко.

Она вскочила и распахнула дверцу печи. Заглянула в ее холодное нутро.

– Сперва надо эту штуку растопить.

Я сосредоточилась и тихонько подула в сторону хвороста, который уложила в печь утром.

Теган отпрыгнула, когда вспыхнуло пламя. Я не хотела показывать, как меня это рассмешило, но не смогла сдержаться. Девочка захлопнула заслонку и, нахмурившись, повернулась ко мне.

– Серьезно, это должно удивить? Мне повезло, что у меня брови остались.

Теган занялась делом и приготовила еду. Пока мы ели, она не оставляла стараний произвести на меня впечатление накопленными знаниями о ведовстве. Меня приятно удивило и то, что она выучила, и качество нашего обеда.

– Ты стала лучше готовить, – заметила я, когда она наконец замолчала.

– Смотри, Элизабет, не перехвали меня!

Она вытерла миску куском хлеба и отодвинулась от стола, чтобы вытянуть ноги.

– Наелась, сейчас лопну, – заявила она.

Я уловила, что Теган колеблется, прежде чем задать беспокоящий вопрос.

– Расскажешь побольше? Как это вообще. В смысле, как это – быть ведьмой? На самом деле.

– А что именно ты хочешь знать?

– Ты когда-нибудь кого-нибудь проклинала? Насылала на людей порчу? А на тебя? Ты знаешь других ведьм? То есть они же могут быть где угодно, так? Прямо вокруг нас, мы просто не знаем. У тебя есть ковен? Это прям как-то стремно звучит. А мужчины могут быть ведьмами, или они чародеи, или кто этот гад из истории про Бесс? Колдун? Они всегда колдуны? А лечить людей ты на самом деле можешь? Я знаю, у тебя есть всякие зелья и масла, и они на самом деле помогают, тут я в курсе, но если что-то посерьезнее? Настоящая болезнь. Ты можешь сделать так, чтобы человек поправился? Можешь?

– Ради целительства и стоит быть ведьмой, Теган. Если ты по-настоящему причастна к волшебству, если ты – одна из сестер, ты не можешь не лечить. Иногда успешнее, чем другие.

– То есть ты в состоянии вылечить рак, и все такое? Ты можешь пойти в хоспис или в больницу и… сделать так, что всем станет лучше! Можешь?

– Это не так просто. Ты пока еще многого не понимаешь.

– Расскажи. – Она склонилась вперед, глядя мне в глаза. – Пожалуйста, расскажи.

День шел на убыль, от душных летних облаков небо потемнело. Я медленно, широко взмахнула рукой, и на свечах, расставленных по комнате, занялись язычки пламени. Теган ахнула, но не двинулась с места.

– Есть ведьмы, которые приносят исцеляющим волшебством большую пользу, Теган. А есть те, кто использует его точно наоборот. – Я покачала головой. – Такая сила ужасна. Она противоестественна. Это осквернение волшебства. Ее нужно страшиться.

Я позволила взгляду следить за танцующими огоньками свечей и начала свой рассказ.