17

— Смотрите, что я нашел. — Виктор смотрел на Реутова и Бережного с торжеством. — Вот, смотрите, это буклет религиозной организации «Путь вечности». Можно взять в руки, их в деле уйма. Видите, как все продумано? Красивые картинки, обещание могущества и прочих ништяков, на которые так ведутся разные ущербные личности — а ущербной личностью может оказаться любой, это не зависит от социального положения. Но вот вам цветовая гамма — это цвета безопасности, пастельные, переходящие друг в друга, с яркими вкраплениями, насыщенные символами, действующими на подсознание. Так работают все секты, это принципы эффективной рекламы — красивая картинка, запоминающийся слоган и куча лжи, выдаваемой за правду. Так они завлекали адептов — раздавали эти буклеты на улицах, оставляли в транспорте, в поликлиниках, в общем, где только могли. Система была такая: приходили люди, делились проблемами, исповедовались, можно сказать. Их принимали очень доброжелательно, некоторым помогали найти работу, некоторым обеспечивали лечение, ну и так далее. Параллельно делили на группы с учетом социального положения и перспективности. Откровенный шлак фильтровали, но так, что без обид, — с ними занимались, им уделяли внимание, но выше первого уровня не пускали. Эти выполняли роль зазывал, такое сарафанное радио, типа: все честно, мне помогли и помогают, я теперь не один! И это работало, приток новых желающих только усиливался. Дальше по уровням шли члены секты, которые могли быть чем-то полезны: оставить недвижимость или же добыть информацию, да мало ли что. Поймали их на том, что они принялись за Министерство образования. То есть у ребят были далеко идущие планы, понимаете?

— Это известно. — Бережной побарабанил пальцами по столу. — Хотя я так и не вник как следует в дело и в толк взять не могу, как они все это провернули, а никто не сел?

— Доказательная база, несмотря на обилие материалов, была не та. — Виктор покачал головой. — И я подозреваю, что следователи, которые это дело вели, спустили все на тормозах не напрасно. Основные фигуранты, которых удалось установить — из тех, кто отделался условными сроками и остался на свободе, — в течение года погибли от несчастных случаев, их тела находили в разных частях страны, все они были опознаны, об их смерти писали в прессе. Создается впечатление, что некто приказал следствию притормозить, потому что имел на этих граждан собственные планы.

— Очень может быть. — Бережной с уважением посмотрел на Виктора. — Продолжай.

— Все известные руководители секты погибли. Борисов якобы повесился, хотя теперь уж я сомневаюсь. Домбровского зэки зарезали в камере — он обвинялся в череде изнасилований. До чего додумался, подлец, — ритуальный секс, это ж надо!

— Ну, секс издавна использовался в ритуалах, тут ничего принципиально нового Домбровский не изобрел. — Реутов взъерошил себе волосы. — И черные мессы, и более ранние культуры — секс как ритуал плодородия в древних культурах, ну и прочее.

— Ну, тогда это было можно, а сейчас нельзя, особенно с несовершеннолетними и особенно — с применением наркотических веществ, — Виктор начал сердиться. — Таких девчонок, как моя Светка, понимаешь? Промывал им мозги, одурманивал гадостью, а потом…

— И одна из них — дочь идеолога секты, Борисова. Маша Гранишевская. Как Борисов мог позволить использовать так свою дочь? — Реутов раздраженно прищурился. — Родную дочь отдать какому-то извращенцу…

— Борисов всю эту фигню воспринимал абсолютно всерьез. — Виктор хлопнул рукой по папке. — Вот тут я о нем собрал все — этот Борисов был псих, натуральный фрик. Когда-то работал на кафедре истории в заштатном институте, там же писал диссертацию по древним обрядам плодородия — и вдруг на него снизошло просветление: все древние ритуалы плодородия у разных культур и народов на самом деле как-то связаны между собой и построены на общении с духами из других измерений, и если правильно провести ритуал, то дух может иногда вселяться в человека и руководить им более мудро, чем сам человек мог бы. И тогда душа сливается с этим духом, и даже если тело умирает, душа находит новое тело и живет, полностью осознавая свою предыдущую ипостась. Короче, намешано там было очень много, и на вид его теория выглядит очень привлекательно. Вот представьте, что вы с этим багажом знаний получаете бесчисленные новые тела и новые знания, возможности — смерти нет, вы не умираете никогда, умирает тело, но оно ничего не значит, потому что через секунду у вас есть новое. Короче, такая вот штука, он учил своих приверженцев меняться телами, прикиньте! Для этого использовал какие-то травы, рецепт якобы взял из одного манускрипта, написанного на санскрите — из раннего буддизма. Да что ему была дочка, когда тут такие возможности!

— Ну, пока я тут вижу чудака и десяток таких же сумасшедших. — Бережной снова постучал пальцами по столу. — Как вышло, что секта разрослась до таких чудовищных размеров?

— Из материалов дела следует, что в один прекрасный день Борисов зазвал на свое сборище Домбровского, крутого бизнесмена, известного больше полукриминальным бизнесом и прочими неприятными вещами. Говорят, что Борисов занял у одного из ростовщиков Домбровского энную сумму, но отдать не смог, и Домбровский решил сам наказать должника, чтобы произвести впечатление на своих подчиненных бандитов, ну и ради назидания остальным. И вот тут-то Борисов принялся задвигать ему свои теории и о том найденном древнем веществе рассказал. Домбровский сразу подумал, что речь идет о какой-то неизвестной наркоте, и экзекуцию отложил. Поехали на квартиру Борисова, где тот сварил вещество, и уж что они там с Домбровским дальше терли, о том никто не знает, но Домбровский был так впечатлен, что перетащил Борисова в столицу, где построил что-то типа храма, профинансировал рекламу и маркетинг — и дело пошло! Когда Борисов понял, для чего его используют, было уже поздно давать задний ход, он уже ничего не решал. Ребята развернулись по принципу масонского ордена и зашли очень далеко, но в один момент все рухнуло: затащили в свои ряды дочь генерала спецслужб, а она оказалась слабоватой и от веществ, которыми ее вводили в транс, спятила. Папаша мигом провел расследование, обнаружил эти вот буклеты, страницу в соцсетях, внедрили туда своего человека, он побывал на их срамных камланиях, и повязали всех, кого успели — часть адептов, как вам известно, покинула свои тела. Но, как я уже сказал, попались не все, списка членов секты не нашли.

— Может, его и не существовало. — Реутов с сомнением покачал головой. — Зачем им список?

— Нет, эти ребята были методичными и въедливыми, и записи где-то должны храниться. Но хуже всего вот что. У них была своя химическая лаборатория, которая обеспечивала их различными веществами, и существование этой лаборатории все отрицали, но ответить, где брали вещества, не могли. У обычных толкачей такого товара не бывает, это сложные вещества с целым рядом побочных действий. И то, что повязали и уничтожили далеко не всех членов секты, теперь уже всем ясно, потому что, как видите, недобитки пакостят, а сама секта вернулась и легализовалась.

— Объяснись, — Бережной вскинул брови. — С чего ты это взял?

— А вот. Знакомьтесь, школа самосовершенствования «Нефертум».

Виктор выложил на стол яркий буклет, показавшийся полковнику смутно знакомым. Ну, так и есть, точно такой же он видел на столе у секретарши генерала Потапова — яркие краски и знатный котяра, надменно глядящий из зарослей тропических цветов.

— Видите? Тот же принцип подачи информации, что и в первом случае, красивые картинки, а кот на обложке — это символ существа, живущего в двух мирах, реальном и потустороннем. Путешествия по измерениям, но не для всех, а только для избранных, достигших просветления, понимаете? Я как только первый буклет нашел — ну, тот, что лежит в деле, — так сразу вспомнил, что нечто похожее видел дома. Позвонил своей дочке, и она мне его привезла — говорит, какая-то женщина дала ей на улице, и она не выбросила, потому что очень картинка понравилась. Коты многим нравятся, на это и расчет, но есть и второй слой мотивов: кошатники обычно более углубленные в себя люди, более склонны к различного рода самокопаниям и одновременно более жертвенны — кошки не дарят любовь так очевидно, как собаки, но требуют любви и обожания, и люди, которые любят кошек, больше склонны отдавать, нежели брать, и склонны познавать новое. Так что тут несколько слоев символики, затрагивающей подсознание. И люди, которые разрабатывали этот буклет, хотели, чтобы его сохранили, и это сработало. Ну, и снова-здорово, обращение к древним религиям как к первоисточнику истинных знаний. Но теперь эти ребята решили поиграть в бога. И то, что вирус — их рук дело, можете больше не сомневаться. Я нашел их сайт — домен и хостинг зарегистрированы в Южной Америке, так вот, смотрите, что они нам тут вещают.

Виктор раскрыл ноутбук, и все трое склонились к экрану.

— О как! — Бережной даже присвистнул от удивления. — Карающая Длань, нависшая над грешниками, и спасутся немногие, количество мест в спасательной шлюпке строго ограниченно. Ну, и это не ново — если не учитывать, что ребята создали и опробовали биологическое оружие. Вы понимаете, что это значит?

Реутов и Васильев кивнули — как раз они хорошо понимали.

— Что будем делать?

— Прежде всего я доложу начальству. — Бережной спрятал оба буклета в папку. — Виктор, ты продолжай копать. Денис, а ты расколи во что бы то ни стало Кротова, я же займусь Долгашевским — Юлия Озарянская прислала мне все его документы, что нашла в «Атлантисе». И тишина, ребята, — дело очень горячее, как бы нам самим не попасть под раздачу, ясно?

— Ясно, Андрей Михалыч. — Реутов раздраженно поморщился на телефонный звонок. — Я отвечу?

— Конечно. — Бережной поднялся и отвернулся к окну.

Весна шла по городу семимильными шагами — уже зацветали клены. Даже сейчас, когда почти стемнело, в свете фонарей темнели соцветия, и Бережной знал, что эти цветы такого яркого и не обычного цвета и так прекрасно пахнут, что сразу думается о чем-то хорошем. И сейчас ему хотелось плюнуть на все, забрать Диану и поехать на дачу, где они снова будут соревноваться в стрельбе, и она его в два счета победит, потому что, несмотря на очки, стреляет она как настоящий чемпион. А потом бы они нашли в лесу первоцветы, но не срывали бы, Диана никогда не рвала дикие цветы, а уж первоцветы — и подавно, говорила: подлость какая, они всю зиму ждали тепла, а их взять и убить? А потом пили бы на кухне чай с пирогом, а потом… Бережной вздохнул — неладно вышло с Дианой, но он не отступит.

— Андрей Михалыч, мне надо срочно ехать. — Реутов выглядел расстроенным. — Черт знает что…

— С женой что-то?

— Нет. — Реутов вздохнул. — Я на машину Кротова маячок приспособил — ну, отследить передвижения. И пока мы тут совещались, он приехал туда, где снимал квартиру, вышел из машины и устроил массовое убийство, по предварительным данным, шесть трупов.

— Что?!

— Да. Старухи у подъезда сидели, он достал из багажника кусок арматуры и всех порешил. А потом и сам помер.

— Езжай. — Бережной покачал головой. — И сразу доложишь.

— Есть — сразу доложить.

Реутов вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Полковник обернулся и посмотрел на Виктора.

— Давай, майор, продолжай копать, но в бой не рвись — кто знает, что там с этим вирусом, Семенова тоже прививали, а заболел же.

— Теперь врачи нашли какую-то сыворотку, и она помогает. — Виктор собрал папки. — Вы бы поели, Андрей Михалыч, поздно уже.

Он, пожалуй, и сам не ожидал, что скажет такое грозному полковнику, а потому, подхватив папки, исчез за дверью, а Бережной остался. Он думал о расследовании и наконец решил, что генералу доложит завтра, заодно и о сегодняшнем убийстве. Дело обрастало новыми подробностями и при этом еще больше запутывалось. А доверять оказалось почти что и некому.

И трупов становилось все больше.

Открыв ноутбук, Бережной нашел сайт «Нефертум» и принялся его изучать.

Место было оцеплено, и вокруг толпился народ. Реутов никогда не понимал, что интересного находят люди в картинах убийств. Какое нездоровое любопытство заставляет среднестатистического гражданина с горящими глазами рассматривать окровавленные тела и лужи крови?

А здесь были именно лужи. Пять неподвижных тел, застывших в нелепых позах, и кровь, в свете фонарей кажущаяся совсем черной.

— Убиты пять пожилых женщин, все жили в этом доме, а тут у них была точка сбора — удобные скамейки, а летом, видите, виноград вился, тень. Еще двоих увезла «Скорая», но шансов у них нет, я думаю. — Патрульный покосился на лежащие тела. — Одна из бабушек успела скрыться в подъезде, она сидела на той части скамейки, что ближе к двери, и когда все случилось, успела убежать. Она на первом этаже живет и, когда сюда выходит, дверь свою не запирает: говорит, что надо то воды вынести, то кому из товарок в туалет приспичит, так все к ней идут — рядом и первый этаж, это ж не то что ковылять куда-то да на этаж подниматься… Ну, в общем, дверь была открыта. Это ее и спасло. Она быстро сообразила, что сейчас случится нечто нехорошее, так что вовремя сбежала: заскочила в свою квартиру и заперлась на засов изнутри. Так вот она-то все видела, может рассказать.

— Это хорошо. — Реутов подошел к трупу Кротова. — Ишь, в арматурину вцепился как.

— Это орудие убийства. — Девушка-эксперт аккуратно надела пакет на руку трупа так, что и арматура, и рука оказались в пакете. — В морге пальцы разожмем и достанем. Не понимаю, от чего он умер, видимых повреждений нет, на кровоизлияние в мозг тоже не похоже.

— Проведите токсикологический анализ крови и тканей на наличие психотропных препаратов. Это его машина?

— Да. Володя изъял пластиковую бутылку с остатками воды, предположительно выпитой этим гражданином. — Девушка кивнула в сторону второго эксперта. — А так машина практически стерильная, но будем еще изучать.

Реутов кивнул и хмуро посмотрел на толпу за лентой, ограждающей место преступления. Его не интересовали убитые — старухи казались ему бесполезными и раздражающими. Один черт знает, отчего из некоторых теток получаются эти околоподъездные старушенции, присваивающие себе право судить всех вокруг.

— В какой квартире он жил?

— В двенадцатой. — Девушка-эксперт подала Реутову упакованные в пакетик ключи. — Туда пока не входили, ждали вас.

Реутов посмотрел на ключи и довольно хмыкнул. Точно такие же два ключа болтаются у него в кармане — на связке, найденной в сумочке Маши Гранишевской.

— Хорошо. А где свидетельница?

— Квартира номер один, у нее там врач сейчас.

Реутов кивнул и направился в подъезд. Нужно сначала поговорить со свидетельницей, а потом подняться в квартиру Кротова. Ему не хватало напарника, но хорошо уже то, что Витек сейчас сидит в их кабинете, зарывшись в папки со старым делом, и изучает документы. И если там есть что-то любопытное, Витек его обязательно найдет — нестыковки, белые пятна и откровенные провалы, Витек мастер на такие раскопки. Но и сейчас он очень бы пригодился, он умеет разговаривать с детьми и стариками, они ему отчего-то с первых слов начинают доверять.

В квартире старухи стоял запах какой-то выпечки, и Реутов вдруг вспомнил, что толком не пообедал, не успел. Но деваться некуда, нужно выяснить, что же произошло здесь.

— Давление в норме. — Голос врача и звяканье каких-то металлических предметов. — Вот, эту таблетку примете на ночь, и все будет хорошо. Если снова почувствуете себя плохо, немедленно вызывайте «Скорую». У вас есть кто-то, чтобы остаться с вами?

— Внучка уже едет…

— Ну и отлично.

Реутов вошел в комнату, где медсестра собирала чемоданчик, а врач дописывала какие-то бумаги.

— Добрый вечер.

— Добрый. — Врач хмыкнула, взглянув на Реутова, и снова обратилась к старухе: — Вот и полиция, так что бояться больше нечего.

— Внучка скоро подъедет…

— Ну, тем более. — Медсестра уже собрала чемоданчик, и врач поднялась, оставив на столе исписанный листок. — Завтра вас посетит участковый врач, отдадите эти записи, он вклеит их вам в карточку. Будьте здоровы.

Но старуха уже тревожно обернулась к Реутову. Она была невысокая, сухонькая и, видимо, достаточно подвижная. На смуглом сморщенном лице — неожиданно ясные, очень светлые глаза, а волосы собраны в кудрявый пучок.

Бригада «Скорой», собрав свои инструменты, попрощалась и ушла, а Реутов остался. Ему хотелось подняться в квартиру Кротова, но обязательно требовалось узнать у старухи, что она видела.

— Я майор Реутов, Денис Петрович.

Реутов не любил разговаривать с пожилыми людьми в отличие от Витька, у него это не очень получалось.

— А вы…

— Маргарита Сергеевна Стаховская. Присаживайтесь, молодой человек. Вы хотите узнать, что произошло, конечно же?

— Если можно, расскажите мне, а потом мой напарник придет к вам еще раз, и вы ему расскажете все уже под протокол.

Реутов решил, что сейчас квартира Кротова представляет больший интерес, с самим преступлением все более-менее ясно.

— Конечно. — Маргарита Сергеевна кивнула. — Видите ли, мы сегодня задержались — обычно расходимся, когда начинает темнеть, но погода уж больно хороша была, вот и сидели, пока фонари не начали гореть. Он-то, этот толстяк, всегда раньше приезжал — с Машей вместе, вот так подъедут…

— С Машей? — Реутов вскинул брови. — Описать ее можете?

— Девушка лет двадцати пяти, очень красивая, стройная, в аккуратном костюме, всегда приветливая и вежливая. Этот-то мимо проходит — ни вам «здрасте», ни нам «до свидания», а Маша — нет, всегда приветливо здоровается, улыбается… Но, знаете, мне всегда казалось, что она у него вроде пленницы и боится его. К ним никогда никто не ходил, но он иногда уезжал по ночам — мне ведь все видать: кто уезжает, кто приезжает, а он несколько раз в неделю уезжал после десяти вечера, а возвращался хорошо за полночь. А Маша без него вообще никогда не выходила…

— А уезжал сам?

— Всегда сам. Такие вот тихие — они всегда странные, от них ждать можно чего угодно. Я, знаете ли, почти сорок лет в школе проработала, а дети — они просто маленькие люди, но характер какой даден, тот и будет, корректируется очень малая часть изначального материала. И вот вспыльчивые люди — ну, рассердятся, накричат или даже и разобьют что, но это и все, а такие тихие — вот так сидит он себе, молчит, а потом что-нибудь как отчебучит, хоть святых выноси, смотришь на него и думаешь: это что ж у него в башке варилось, если он такое сотворил? Вот и этот тоже — тихий-тихий, а как сегодня вышел из машины, то лица на нем не было. Я сразу увидела, что с ним что-то не так, хоть и темнело уже. Оно, конечно, и Михайловну надо знать…

— Михайловну?

— Галина Михайловна из пятнадцатой квартиры. — Старуха вздохнула. — Зловредная была бабка, с очень ядовитым языком. Всех цепляла, каждому старалась пакость какую-нибудь сказать, и ведь я ей говорила — Михайловна, не трогай ты этого парня, Христа ради, ведь не знаешь, чего ждать. А он все молчал на ее слова, вот она и вовсе разошлась. Некоторых людей невозможно урезонить, и вежливое обращение они воспринимают как слабость, а Михайловна была уверена, что ее защищают пол и возраст — мол, да кто поднимет руку на старуху! Она этим пользовалась напропалую — такое иной раз людям говорила, что я диву давалась, а она такая была, знаете, скандалы любила. Сделает гадость, и если человек отреагирует — сразу в крик: люди, посмотрите, он на старуху-то как взъелся! Словно всю жизнь ждала, когда состарится, чтоб безнаказанно вытворять всякое, и ведь срабатывало до сегодняшнего дня, люди старались не связываться. А сегодня, видите, пришел конец ее привилегиям, и пусть бы он одну ее убил, тут я его даже где-то поняла бы, но вот так всех…

— А с чего он сорвался?

— Да он из машины уже такой вышел, что я предпочла уйти в дом, но слышала, как Михайловна, ни дна ей ни покрышки, старой ведьме, что-то ему сказала, но что именно — я не расслышала, я уже в подъезде была.

— То есть вы ушли, как только увидели вашего соседа?

— Нет, не так. — Старуха сжала сухонькие ладони. — Вот он вышел из машины — весь с лица на себя не похож, посмотрел на нас таким взглядом, что у меня мороз по коже, потом вернулся к машине и достал из багажника эту железку. И пошел к подъезду, а меня как что-то толкнуло: беги! Я бочком-бочком, и в подъезд, и слышу, что Михайловна что-то о Маше сказала, а я в квартиру — у меня, знаете ли, дверь не заперта, когда я с соседками у подъезда сижу, вот я заскочила — и сразу дверь-то на засов. И только крики слышала, пошла на кухню и посмотрела сквозь штору, а он стоит с этой железкой в руке, а потом зашатался и упал.

— То есть самого убийства вы не видели?

— Нет, не видела, все как-то очень быстро произошло, такая невероятная ярость! — Старуха перекрестилась. — Отвел Господь, не видела. Но и того, что я видела, мне до смертного часа хватит вспоминать. А Маша-то, Маша ничего же не знает!

— С Машей я разберусь.

— Вы только не думайте ничего дурного. — Старуха вздохнула. — Они квартиру вместе снимали, но я уверена, что ничего между ними не было — отчасти потому толстяк был постоянно злой. И она его опасалась, я видела. Не хотела, чтобы он даже случайно прикасался к ней. Я так и не поняла, зачем она жила с ним в одной квартире, но спрашивать не стала — терпеть не могу милую манеру наших людей лезть в чужие дела.

— Да, есть такое. — Реутов ухмыльнулся. — Но мне в моей работе это как раз очень полезно.

— Вам-то, конечно, полезно, а если подумать, то это просто гадость — постоянно совать нос в то, что тебя не касается. Нет, я-то все вижу — но не потому, что специально слежу, а потому, что окна мои так выходят. Михайловна все завидовала, ее-то окна во двор выходят, так она — вы не поверите! — жила около дверного глазка. Никогда не понимала этого.

— Но все-таки общались с ними всеми.

— Так ведь скучно — одной-то. — Маргарита Сергеевна покачала головой. — Пока работала — некогда было: заботы, дети, уроки, а как вышла на пенсию — все, хоть пропади, телевизор и телевизор, а там пошлятина и агрессия, смотреть нечего. А дети… Нет, они меня не бросают — и помогают, и навещают, да только у каждого своя жизнь.

Входная дверь открылась, и в комнату стремительно вошла маленькая стройная девушка — кудрявая, смуглая и светлоглазая. Реутов только головой покачал — вот так, видимо, выглядела эта старуха пятьдесят лет назад.

— Бабуля, ужас какой! — Девушка обняла бабушку и вздохнула. — Это же счастье, что ты не пострадала!

Девушка заинтересованно зыркнула на Реутова, мигом обнаружила на его пальце обручальное кольцо и сразу потеряла интерес.

— Ксюша, деточка, это майор Реутов, он посидел со мной, пока ты добиралась.

— Вот спасибо. Ужасно все это, конечно.

Реутов поднялся — пора было идти.

— Так через часик, а то и раньше, приедет мой напарник, расскажете ему все это под протокол, хорошо?

— Конечно. — Маргарита Сергеевна кивнула. — Я здесь буду, пусть приходит.

Реутов кивнул дамам и вышел, на ходу доставая телефон. Хватит Виктору прохлаждаться, без него совсем никак.

— Вить, ты в кабинете?

— Домой собираюсь. Что там у тебя на месте, жуть?

— Как обычно. Тащи свою задницу сюда, — усмехнулся Реутов. — Мне нужно, чтоб ты опросил свидетельницу, пока я осмотрю квартиру убийцы.

Он достал из кармана связку ключей, изъятую из сумочки Маши Гранишевской, и подошел к квартире с номером двенадцать. Металлическая дверь с двумя замками, оба ключа подошли. То ли они не опасались взлома, то ли считали, что их никто не найдет.

Квартира встретила темнотой и запахом тонких духов. Реутов щелкнул кнопкой выключателя, и что-то обрушилось ему на голову, и мир померк.