Голова раскалывалась, казалось, что она раздувалась до невероятных размеров и сжималась вместе с пульсирующей болью. Что случилось? Но воспоминания оказались слишком размыты и мелькали в голове, как тени, быстрые и чересчур пугливые, чтобы остановиться и показаться хозяйке. Что-то страшное пряталось в этих кусочках памяти, что-то бесчеловечное и очень жестокое, и Ольга в ужасе отшатывалась от воспоминаний, старалась быстрее пропустить мимо, обежать и вновь забыть то, что и так помнила слабо.

В надежде, что это поможет, девушка распахнула глаза и увидела обеспокоенное лицо Яра, нависшее над ней. Трудно оказалось сфокусировать взгляд – лицо какое-то время расплывалось и двоилось. Ольга несколько раз порывалась подняться, но юноша не давал, укладывая голову девушки обратно на коленки.

– Тихо, успокойся, – повторял терпеливо раз за разом Ярослав, пока Ольга не согласилась и не успокоилась. – Все позади. Полежи еще. Успеешь встать!

И девушка лежала, смотрела ему в глаза. Зрение вскоре приобрело резкость, а голова перестала болеть. Словно присутствие необычного, простого и доброго юноши успокаивало боль само по себе. И дело тут не в необычности или странности, не в роговых наростах, которые после Киржача он перестал прятать, будто больше не стеснялся этой особенности, делавшей Яра другим. Стало уютно – как никогда не было, ни в детстве, ни после… Проснулись другие чувства. Ладони вспотели, сердце гулко застучало, губы высохли, а зрачки расширились. Парень легонько гладил девушку по волосам и смотрел… как никто другой. Ольга никогда ничего подобного не испытывала в жизни. Столь будоражащее и разгоняющее кровь чувство…

Человеку лучше внутри себя, собственного мира, такого немного сказочного, уютного, сотворенного только для себя. Там нет жестокости, нет злости и убивающей лучшие чувства лжи, нет никого, кто причинил бы боль и страдания. Но как же после пяти лет одиночества, заточения в темном и сыром подвале, не хотелось быть одной – хоть и в своем, но пустующем мире. А душа ощущала единство с Яром, понимала – хоть он и жил среди людей, но юноша также был заключен в темницу, куда не попадали свет и надежда. Туда не проникала и любовь. Порыв нежности к этому столь одинокому и непохожему на остальных парню вдруг всколыхнул нечто в груди девушки. Ольга впилась взглядом в его глаза, и лишь от слабости и пульсирующей боли не смогла тут же прильнуть к Ярославу.

Вспомнились сила и ловкость, с которыми юноша уворачивался от нападавших, когда Ольга сидела под столом и в ужасе прикрывала голову руками от обрушившихся на нее звуков бойни. Среди этого хаоса выделялся именно он, с неестественным хладнокровием уклонявшийся от ударов ножей, успевающий наложить стрелу и метко выстрелить, убивая аборигенов. И тут же хватался за следующую, не обращая внимания на людей, валившихся мертвыми со второго этажа позади него. Само спокойствие, сила, ловкость и безразличие к смерти. И девушка не понимала, что любуется Яром в тот момент, когда вокруг кипела смертельная схватка. Отрезвил лишь Потемкин, схвативший за руку и приказавший бежать, пока дикари не очнулись от внезапного нападения Грома. И только теперь Ольга поняла, как, оказывается, сильно тянет ее к Яру. Пересиливая слабость, потянулась ладонью к руке Ярослава, чтобы просто потрогать, прижаться, ощутить тепло кожи, но едва коснулась, заговорил Игорь:

– Советую надеть костюмы защиты и противогазы, – напомнил мужчина, не оборачиваясь.

Сам он уже противогаз надел. Быстро темнело, и падал снег, отчего все его внимание сосредоточилось на дороге. Приходилось ехать с осторожностью, тут и там из полутьмы в свете фар выскальзывали изувеченные войной и стихией автомобили. Однажды мелькнул обгоревший, деформированный остов танка. Куда делась башня, неизвестно – в освещенном пространстве ее не было.

– Фон растет, – заметил вновь Игорь. – Советую поторопиться.

– Что со мной случилось? – слабым голосом спросила Ольга. Боль в голове спала, и девушка осторожно села на сиденье.

Игорь, продолжая смотреть на дорогу, ответил:

– Не знаю, откуда у гриба взялась способность управлять мыслями людей, но… она есть и использовалась против вас с Яром. Видимо, споры действуют, как галлюциноген, который заставляет идти прямо к грибу. Рядом с ним еще усики из-под земли торчат и к жертве тянутся…

– Это он меня так? – удивилась девушка, явно имея в виду головную боль.

– Нет, это я, – замотал головой Игорь. – Нужно было, чтобы ты отключилась, и он потерял контроль над тобой. Усики его тебя почти достали. И была бы ты сейчас мертвая… но вкусная, и рядом с теми звериными скелетами прикорнула в тени его шляпы.

– Спасибо, – Ольга вовсе не испытывала злости. Кошмар, который еще гулял в памяти, был намного страшнее и реалистичней случившегося в жизни, и девушка теперь была благодарна лекарю. Очень не хотелось в предсмертной агонии, деля ложе с каким-то грибом, медленно умирать и видеть страшные сны, чужие и навеянные извне.

– Одевайтесь, – повторил Потемкин. – Иначе ваше спасение бессмысленно.

Пока парень с девушкой неумело натягивали «химзу», «КамАЗ», сделав последний поворот, подъехал к городу.

– Вот он, рассадник зла, – пробормотал Игорь, – хотя, что есть зло в этом мире?

Огромные здания еле различимыми темными исполинами выделялись на фоне остального пейзажа. Ольга с Яром в удивлении прильнули к стеклам – столько высоких домов они никогда в жизни не видели. Монолиты плотным кольцом стражников выстроились в рукотворную стену, отчего создавалось ощущение, что они охраняют город, вроде некоего забора, от земли до неба – верхние этажи терялись в еще более темном небе, по которому быстро скользили серые тучи. И здания выглядели пустующими – ни единого огонька не мелькнуло в окнах квартир.

– Как же мы тут найдем этих ученых? – тут же спросил Яр.

– Без понятия, – пожал плечами лекарь, – но обходить каждую квартиру у нас нет времени. Будем искать институт… – Да тут их, как грязи! – с досадой воскликнул Игорь, когда «КамАЗ» по окружной объехал мертвые высотки и вышел на прямую, осветив фарами плакат: «Наукоград Черноголовка» с перечнем существующих в городе институтов. На пятом Потемкин перестал считать, ткнув пальцем: – Вот, что нам нужно. – Надпись гласила: «Институт физиологически активных веществ». В самом низу перечня красной краской от руки было выведено: «Выживший! Следуй указателям вдоль дороги!», а в конце – отпечаток ладони. – Видно, ученые помогали людям… когда-то. Может, и у нас сегодня будет кров на ночь.

«КамАЗ» медленно объезжал брошенные автомобили. Тьма сгустилась и, казалось, подступала со всех сторон. Свет фар как-то нехотя расталкивал мрак, ржавые корпуса машин то и дело выскакивали на пути. Возможно, виноват был и снег, продолжавший сыпаться с неба, медленно кружась и устилая землю толстым ковром. Но теперь легко было сориентироваться: Игорь, согласно указанию, написанному краской на плакате при въезде в город, взглядом отыскивал дальнейшие инструкции. То на ржавом дорожном знаке, то на придорожном ограждении той же краской была нарисована очередная подсказка: «Прямо», «Прямо», «Направо». Одна часть сознания радовалась: «Вот же ж! Молодцы, яйцеголовые! Не отказались от помощи людям…», другая едко замечала: «Ага. А кто вирус выпустил?» И что-то было еще меж этих мыслей, что-то неправильное и лживое, что не давало Игорю покоя. Он чуял нутром, что не так все просто в этом чудо-городке, наукограде…

Последний указатель, гласивший «Добро пожаловать!», привел путников к нескольким пятиэтажным корпусам. На пороге одного из зданий друзей уже ждали. Фары высветили одинокую фигуру в ярко-оранжевом защитном костюме с огромным обзорным стеклом. Человек поднял вверх руки в знак чистоты своих намерений, но Игорь несколько долгих минут молча осматривал незнакомца, чувствуя некий подвох. Тайна витала, казалось, в самой атмосфере городка. Наконец, Потемкин, приказав молодым людям дожидаться его в кабине, вышел наружу.

Он медленно и недоверчиво, не опуская автомата, приблизился к одинокой фигуре, стоящей на ступеньках у входа в здание. Фары «КамАЗа» хорошо осветили участок, поэтому лекарь заметил бы любое движение. Но фигура в оранжевом «скафандре» не двигалась. Сквозь обзорное стекло на Потемкина взирал мужчина в очках. Толстые стекла сильно увеличивали глаза, отчего казалось, что человек их выпучил.

– Я ждал вас, путники, – наконец заговорил мужчина. Голос, искаженный фильтрами костюма, проскрипел, как на старой, заезженной пластике. Он было опустил руки, но Игорь качнул автоматом.

– Откуда узнал, что мы едем?

– Хи, – как-то странно и глупо усмехнулся тот, фильтры шлема лишь скрипнули, словно ржавая дверь. Потом мужчина указал куда-то наверх, в темноту, где находилась крыша здания. – Радар. Когда-то утащили из радиоэлектронного института. Немного настроек, и… вуаля: любой движущийся металлический предмет в радиусе пяти километров – как на ладони.

– Мы с ночлегом и парой вопросов, – сказал Игорь прямо.

– Не вижу препятствий, – незнакомец развел руки в стороны, а потом переспросил: – А что за вопросы?

– Вот, – Потемкин вытянул из кармана разгрузки истерзанный, помятый листок – записку, найденную у убитого в Юрьеве чудовища, и протянул фигуре в оранжевом скафандре.

Человек щелкнул выключателем, отчего вспыхнул маленький диодный фонарик, прикрепленный к шлему. Он читал медленно, вглядываясь в неразборчивые, местами стершиеся буквы, потом вдруг резко поднял голову и встревоженными глазами уставился на Потемкина. Тут же махнул рукой назад:

– Заходите!

Игорь дал сигнал Яру с Ольгой. Они вышли из «КамАЗа» и последовали вместе с лекарем за незнакомцем.

В здании царило полнейшее запустение, люди шли по коридорам, заглядывали в кабинеты и удивлялись: мебель разломана, вещи раскиданы по полу, кругом пыль, паутина и атмосфера необитаемости. Как в таком месте можно жить? А работать? Ведь это ученые, и они каким-то образом сумели вырастить культуру вируса, но для этого нужны специальные условия и оборудование, которых вокруг просто не было. Так где…

Все оказалось намного проще. Мужчина в оранжевом комбинезоне-скафандре провел друзей через все здание, коридор заканчивался неглубоким спуском по темной лестнице и тяжелой металлической дверью с рычагами. Гермодверь отворилась без звука, заметно было, что за ней ухаживали. И путники вошли внутрь, пройдя дезактивацию и последующую сушку. Наконец подсобные камеры остались позади, и гости попали в большое темное помещение. Свет загорелся сам по себе – скорее всего, использовались датчики движения. Игорь первый раз за долгое время увидел люминесцентные лампы, но часть из них не горела, другая – мигала. Запустение не обошло стороной и этот бункер, о чем говорила не только нехватка лампочек, но и откровенный бардак. Оштукатуренные стены с грязными потеками, паутина, свисающая с потолка, обрезанные силовые кабели, пустые ящики, неработающие приборы, нагромождение у стен неизвестного хлама. Ржавчина, проступающая сквозь краску на четырех металлических дверях, ведущих в другие помещения. Игорь только хотел спросить, где же они занимались разведением вируса, как мужчина заговорил первым, оглядывая незнакомцев.

– Хи… – это «хи» слегка раздражало, но, видимо, въелось в речь человека не хуже цоканья или плевков. Ничего с этим не поделать – придется терпеть. – Не обращайте внимания. Это лишь тамбур. Раздевайтесь, сложите оружие и вещи где-нибудь здесь, и я провожу вас до спален.

– О! Замечательно. А я думал, у вас и лаборатория такая же, – Потемкин и не думал скрывать сарказма, стягивая противогаз. – А можно запирающийся шкафчик? Иначе оружие я с собой возьму. Знаете ли… в наше нелегкое время трудно доверять кому-либо, встреченному в радиоактивной пустоши.

– С одной стороны… – заметил незнакомец, издал свое «хи» и легким движением рук отстегнул шлем от костюма. С коротким шипением воздух вышел из скафандра, и неизвестный успешно снял шлем, явив друзьям лицо старикашки лет под восемьдесят – по крайней мере, так показалось – морщинистое, с длинными седыми волосами и серыми хитроватыми глазами за стекляшками очков. – А с другой – одиночество приводит к тому, что ждешь в гости любую человеческую душу, кем бы индивидуум ни оказался. Юрий. Юрий Ветров.

– Игорь Потемкин, – представился в ответ лекарь, осматриваясь, пока хозяин бункера раздевался. – Ольга и Яр.

– Это лишь подсобное помещение, – заметил Юрий, стягивая с себя защиту. – Там, – он указал на очередную гермодверь слева, – жилые помещения. Дверь рядом – лаборатория. Здесь, – рука ткнула в поднимающуюся широкую створку, – шлюз наверх. Там у меня автомобиль на аккумуляторах припаркован. А за этой дверью… – указал он рукой на последнюю «герму». – Впрочем, что там, совсем не важно. Пойдемте в жилой отсек, я приготовлю что-нибудь поесть и, думаю, вам не терпится раскрыть загадку этого существа.

– Мне – да, – кивнул Игорь, – а вот молодых людей можно отправить спать, если есть где. Денек выдался жарким… Отдохнуть не помешает, прежде чем мы двинем дальше.

– Да, есть место, – кивнул Ветров. – Я бы даже сказал – полно его. И душ есть. Сейчас все устроим.

– И еще… – остановил Потемкин Юрия, который уже направился к гермодвери. – Возьми у Яроса кровь на анализ.

– Анализ? – Ветров остановился и с удивлением и любопытством уставился на юношу. Больше всего ученого заинтересовали роговые наросты. – Какого рода вам нужен анализ?

– На содержащиеся в крови вирусы и анализ ДНК.

– Зачем он, если понять данные сможет только…

– Мне кажется, что у меня есть шанс, – прервал его лекарь и отрапортовался: – Подполковник Потемкин, старший научный сотрудник Центра военно-технических проблем бактериологической защиты НИИ микробиологии МО РФ. Свердловск-19, Екатеринбург.

– Ого! – Ветров поднял брови, но особой радости, кажется, не испытал. Лишь спросил, склонив голову: – И что же, старший научный… что же вас носит-то так далеко от лаборатории.

– Война, радиация, мутанты, – пожал лекарь плечами. – Да мало ли? В общем, к сути! Мне нужен анализ крови Яра. Сделаешь?

– Вы же понимаете, что это займет всю ночь?

– Поверь, очень надо. – Потемкин столь пронзительно посмотрел на Ветрова, что старик отвел взгляд. – В любом случае, ваша группа ответственна за вирус.

– Хорошо. Сделаю, – Юрий слегка сконфузился, большие серые глаза, увеличенные толстыми стеклами круглых очков, виновато уперлись в пол. Все-таки Потемкин был прав. Вирус создали здесь, и каким-то образом он попал в совершенно другое место вместо запланированного.

Ужин закончился быстро. Сильно проголодавшиеся друзья со зверским аппетитом навалились на поданное Ветровым кушанье – тушеную капусту и грибы. Ученому ничего не стоило вырастить их в лаборатории, часть которой давно отвели под подобные цели.

– Хм, – заметил Игорь, с наслаждением уплетая пищу, – и вам этого хватает для полноценной жизни?

– А кому – нам? – пожал плечами Ветров. – Я тут один, и мне вполне хватает. А гости… гости наведываются редко. Повымерли, видно.

– Как – один? – Потемкин перестал жевать и нахмурился. – А как же остальные? Не один же ты тут разводишь вирусы? Да и народ… У вас же приглашение на въезде висит – любой проезжающий мимо заедет просто из любопытства. Неужели никого не было?

– Почему… – Юрий вновь уткнул глаза в пол. – Были. Но, видно, кровь уже не та – зараженная. Умирали страшной смертью или ехали дальше, чтобы не умирать на глазах у нас.

Потемкин кивнул. Народ преимущественно должен был бежать из зараженных территорий, а не наоборот. Какой человек в здравом уме поедет в сторону взрыва? Вот поэтому ничего в словах ученого не вызывало подозрений. Скорее всего, так и было: люди бежали от смерти, но, будучи наполненными ею через край, жили недолго. Радиоактивная смерть всегда селилась внутри и убивала незаметно и беспощадно. Так или иначе, но мутировавшие клетки начинали бесконтрольно размножаться, и рак съедал жертву.

– Яр, Оль, идите, отдыхайте, – кивнул Игорь молодым людям, когда те поели. – Мне тут еще пару вопросов надо решить с Юрием.

Яр потянулся, оглянулся на Ольгу, и они вместе вышли из столовой, понимая, что разговор пойдет серьезный, не предназначенный для их ушей.

– Что здесь случилось? – спросил Игорь прямо. – Ведь этот Барыкин Федор – ваш коллега, я правильно понимаю?

– Хи… – Ветров вновь издал этот странный звук, словно издеваясь, а потом с кривой улыбкой заговорил, спокойно глядя в глаза Игорю. – Мы просто поспорили с богом, кто из нас сможет выжить. Его создания – уже мертвые, или мы – вмешавшиеся в самую суть клетки человека, его частицы, и изменившие ее, подобно ему, уставшему от нас…

– Так, стоп! – Игорь хлопнул по столу ладонью, отчего Юрий замолк и уставился неприветливо сквозь линзы очков. – Кончай нести мне эту псевдо-теологическую чушь! О каком боге ты говоришь? Вы просто чокнулись и взрастили чудовищный РНК-вирус, изменяющий клетки.

– Активирующий уже существующий ген, тысячелетиями спавший внутри генетического кода, – поправил старикашка. – Только и всего.

– Только и всего?! – Игорь подскочил со стула и облокотился на алюминиевый стол, нависнув над ученым. – Только и всего?! Да ты видел ту тварь, в которую твой друг Барыкин превратился? Нет?! А я теперь вынужден таскать за собой зараженного юнца, наблюдать симптомы, следить, чтобы он никого больше не заразил! Мать твою! Только и всего?!

– Он не выглядит больным, – тихонько заметил Юрий. – А эти его…

– А вот «эти его», – передразнил Игорь, слегка успокоившись и опускаясь обратно на стул, – и не дают ему полноценно измениться. Та часть клетки, на которую должен был воздействовать вирус, у него либо другая, либо отсутствует напрочь. Я наблюдал инкубационный период – он давно закончился, а Яр по-прежнему обычный. Не совсем, конечно, но… Его мутация поспособствовала ослаблению действия этого вируса. В любом случае, процесс изменения проходил по-другому.

– Ну, тогда он может уже не быть носителем вируса. Если инкубационный период прошел, организм мог справиться с ним.

– Вот это мне и нужно выяснить сегодня, – Потемкин снова наклонился к Юрию. – Я не могу быть уверен, что его организм чист на сто процентов. К тому же я наблюдал уже случай заражения от другой особи… человека… ну этого, Федора вашего. Причем, мотавшегося с вирусом в крови два года! Он был носителем!

– Хорошо, – кивнул Ветров, – я за ночь постараюсь выявить все отклонения.

– И еще одно… – Юрий приподнял бровь. – Эта группа… куда она направлялась конкретно? Если их было одиннадцать человек, один сбежал и ошивался во Владимирской области, то где нам искать десяток остальных?

– Они пошли в сторону Москвы, – пожал плечами старик. – Там есть военная часть «Заря», откуда идет тоннель до города. Они собирались добраться до метро и начать эксперименты над людьми. Собирались даровать им неуязвимость от радиации…

– «Даровать»? – Потемкин вытаращил глаза. – По-моему, ребята, у вас тут у всех крышу посносило, и вы слишком заигрались в богов. Да если это случилось, то человечеству хана! Эта зараза расползется по земле быстрее любой радиации… Потому как почти разумна. Тварь, пока душила меня и смотрела бездонными глазами мне чуть ли не в мозг, еще и разговаривала со мной! Стоп! – Игорь застыл на месте и повернулся к Юрию. – Ты говоришь, они пошли в сторону Москвы? То есть, там есть люди?

– Ну да, – вновь пожал плечами Ветров. От Потемкина не укрылось его безразличие. – Мы давно ловили радиосигналы выживших. Из Москвы они хотели до Питера докричаться… до Владивостока. А вот докричались до нас.

– И вы не придумали ничего лучше, как заразить этих несчастных? – лекарь уставился на ученого с непониманием.

– Помочь, – замотал головой Юрий. – Мы хотели им помочь. Представь, что люди перестали бояться радиации, вышли на поверхность, начали свободно дышать отравленным воздухом, не опасаясь за собственные жизни, вернулись в дома. Вернулись к прежней жизни. Это же мечта всех! Кому хочется жить под землей, или обходить опасные участки за много километров, или ожидать, когда отравленная почва вымоется осадками и вновь станет пригодной для растений? Это путь назад – к цивилизации!

– Это балансирование на краю пропасти, – хмуро возразил Игорь. – Вы создали этот вирус и захотели использовать его на подопытных… А вы их спросили? Хотят они быть подопытными? Хотят испытать судьбу и променять свои жизни на неизвестность? Вы ведь без спроса обрекли неизвестных людей на изменение, на превращение в чудовищ!

– Но мы проверяли вирус! У нас были испытуемые…

– И где они? Покажи хоть одного, кто может выйти за дверь, не боясь облучиться.

– Последний умер месяц назад, – сник ученый.

– Вот! – воскликнул Потемкин. – А я о чем? И вы обрекли всех, выживших в метро, на смерть! И это не все. Оттуда зараза разнесется по земле инфицированными. Что теперь делать?

Юрий некоторое время думал, выбивая пальцами на металлическом столе замысловатую мелодию, а Игорь, опершись руками на стол, ожидал. Тишина нарушалась лишь треском мигающей люминесцентной лампы. Наконец, Ветров поднял голову и взглянул на лекаря.

– Затопим.

– Что?

– Мы затопим метро со всеми обитателями.

– Как? Это же вам не дамба, которую можно взорвать. Это подземный объект высокой надежности. Он строился с учетом подземных вод…

– В любой постройке есть свои изъяны, – Юрий вскочил, выбежал из комнаты и через минуту вернулся с бумагами. Разложил их на столе, и Потемкин понял, что перед ним – подробная карта города.

– Всего метро пересекает Москву-реку шестнадцать раз, – начал объяснять Юрий, указывая на карту. – Из них четыре пересечения – по мосту и двенадцать – под рекой. Кольцевая линия пересекает Москву-реку чаще других – четыре раза. Яузу метро пересекает семь раз: один – по открытому мосту, один – по крытому мосту и пять раз – под рекой. Участок секретного метро от воинской части «Заря» в Балашихе, насколько я знаю, в обычное метро не выходит, но если, например, выбраться на поверхность у бункера Сталина возле «Таганской», то можно попасть на Арбатско-Покровскую ветку и вот здесь, – ученый ткнул пальцем в карту, – на участке между «Бауманской» и «Электрозаводской», взорвать тоннель. Или на другой ветке, между «Чкаловской» и «Римской»… Воды из Яузы вполне хватит, чтобы затопить все метро. И это самые близкие точки.

– И все это – в кишащем тварями и зараженными людьми подземелье, – заметил Игорь. – А взрывчатку где брать?

– Я подготовлю, – Ветров посмотрел на удивленного лекаря и кивнул. – Когда оборудовали бункер, его снабдили всем необходимым, как будто к войне готовились заранее. Еще несколько автоматов дам, гранаты…

– Лишь бы мы убрались отсюда? – прищурился Игорь.

– Да, – честно согласился Юрий. – Все равно же не останетесь?

– Эх… – бросил презрительно Игорь. – Тебя бы туда – тоннели взрывать и исправлять то, что с дружками яйцеголовыми натворил… а, ладно, – махнул он рукой, – сиди здесь, а то еще чего натворишь. Пойду укладываться.

– А я пока кровь Яра исследую, – тут же засуетился Ветров, обрадованный, что все обошлось без его участия. Он дождался, пока Игорь отойдет вглубь жилого сектора, потом схватил шприц с кровью Яра со стола, посмотрел на свет и пошел в сторону лаборатории, бормоча еле слышно: – Хи… Любопытно, любопытно… А может, это и есть наша вакцина? Тогда никуда не поедете вы, ребятушки… Никуда-никуда… Здесь будете нужны! В клетках!

Усталость наполняла тело, но душ, который находился, по заверениям Ветрова, в дальнем конце коридора, обещал принести облегчение гудящим от усталости мышцам. Необходимо было смыть грязь путешествия, смерти друзей и подспудное желание умереть на месте от творившегося вокруг ужаса. Ольга прошлась по маленькой комнате, что выделили ей, посмотрела в зеркало, висевшее над низенькой прикроватной тумбочкой, и вздохнула. Изможденное, усталое лицо, покрытое грязью, смотрело с той стороны стекла. Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой и кислой, словно девушка уже давно утратила способность улыбаться. Сальные, местами спутанные русые волосы свисали неприглядными прядями. Синяки вокруг глаз говорили о крайней степени усталости. Руки еле заметно дрожали. Очень хотелось спать, а сытный ужин лишь усилил это желание.

Девушка порылась в вещах, которыми их снабдил Юрий, – сказал, что из старых запасов – и выбрала плотное нижнее белье, кальсоны, футболку, бело-синий армейский комбинезон, теплые высокие ботинки и большое ворсистое полотенце. Понюхала их. Запах чистоты никогда столь сильно не притягивал девушку. Казалось, вернулись времена, когда еще мать заботилась о бедных детях. Прошлое… ведь оно так близко, оно почти вчера, почти вот-вот… совсем рядом. Ольга уткнулась лицом в ворсистое полотенце, постояла так некоторое время, пропуская через себя воспоминания, вздохнула. Потом собрала вещи в охапку и вышла из комнаты в общий коридор, где и столкнулась с Ярославом. Юноша также держал перед собой стопку чистой одежды – видимо, и он решил не тратить времени и сполоснуться перед сном.

Ольга застыла как вкопанная. Нежное чувство, испытанное ранее к Яру, смутило. Она опустила глаза в пол и не знала, что сказать.

– Ты тоже мыться? – первым нарушил тишину Ярос. Его голос казался хриплым от волнения. Неужели и он что-то испытывает?

– Ага, – кивнула Ольга.

– Ну, тогда, может, ты первая? Я подожду.

– Нет, – возразила она. – Давай, ты. Разведаешь, потом расскажешь.

– Ты точно не? Хорошо, давай, – Яр слишком поспешно согласился, слишком поспешно пошел по коридору, как будто не мог находиться рядом. Но вдруг он остановился и вернулся. – Ты точно не хочешь первой? Я подожду, правда-правда!

– Иди уж, – Ольга неожиданно рассмеялась и подтолкнула юношу, – джентльмен.

И так и осталась у двери, не до конца понимая, чего хочет. Прислонившись к холодной бетонной стене, она слушала, как зажурчала дальше по коридору вода. Слишком холодно одной и одиноко. А там такой же одинокий Яр смывает с себя пот и грязь последних дней. Только одно это уже роднило молодых людей. А также тот притягивающий взгляд и нежные движения пальцев в волосах. У девушки запылало все внутри. Желание переполнило и било через край. Невозможно оставаться на месте, когда частичка тебя рядом.

Ольга неуверенно сделала шаг по коридору. Первый дался с огромным усилием, зато второй и последующий – уже легче. Девушка, затаив дыхание, вошла в предбанник, положила одежду на скамейку рядом с вещами Яра. Скинула грязную одежду на пол и нырнула в полутемную кабинку душа. Ярос уже намыливал голову, поэтому не видел, кто зашел.

– Кто здесь? – испуганно спросил он, отходя под теплые струи воды и стараясь протереть глаза.

– Тише, дурачок, – прошептала Ольга и шагнула к юноше, перехватывая мыло и прижимаясь к теплому мужскому телу. – Это всего лишь я.

– Но, Оль! – Ярослав попытался отпрянуть, но девушка последовала за ним в угол, откуда не сбежать. А тело среагировало слишком быстро. Нахлынула горячая волна желания, неуемно пробежала внизу живота. – Я же монстр! Ты не понимаешь!

– Ты – человек, глупенький, – прошептала девушка, ощущая желание Яра. Погладила грудь, живот, ниже… Яр задрожал, и вздох, полный невысказанных чувств, вырвался у него из груди. Ольга потянулась губами к его губам, но, лишь коснувшись и чувствуя горячее дыхание парня, прошептала: – Для меня ты всегда будешь человеком. Для меня ты – все!

И Ольга с Яром слились в осторожном, но нежном поцелуе. Другой рукой девушка направляла парня, неумело исследующего женское тело. Помогала, сама вцепилась в его мускулистую спину, ощущая желание и трепет. Будто этот медленный головокружительный танец передавал чувства, которые невозможно удержать внутри и выразить словами.

– Как давно я тебя ждал… – прошептал Яр, и, отбросив свои страхи и предрассудки, окунулся с головой в ощущения. Сказка для обоих претворялась в жизнь здесь и сейчас. Инстинкты подталкивали к единственно правильному – жизнь в хаосе постапокалипсиса брала верх над смертью, соединив сердца столь непохожих и много испытавших молодых людей. И даже отвращение к отцу-отморозку не могло остановить Ольгу. Часть ее воспоминаний, благодаря Игорю, поблекла, а Яр являл теперь для девушки воплощение мужества и бесстрашия, не сломленного жизненными невзгодами.

От разговора с Юрием сон словно испарился. Слова «у нас были испытуемые» не выходили из головы. Что здесь творилось? Что происходило? Куда делись все люди, кроме тех одиннадцати, что ушли к Москве? Тревожное чувство не покидало Игоря. Он прошел в их с Яром комнату, но юноши там не обнаружил. Странно, а ведь много времени прошло, пока они с Ветровым спорили. Мужчина вышел в коридор и прислушался – шума воды не слышно. Где он? Безумная мысль закралась в голову, но Потемкин старательно гнал ее от себя.

– Нет, – шептал он. – Нет. Этого не может быть.

Лекарь вернулся в комнату и несколько мгновений мерил широкими шагами пространство, мотая головой. Затем, не выдержав, тихонько вышел в коридор и так же тихо отворил дверцу комнаты Оли. Тонкий луч света упал на кровать и осветил две прижавшиеся под одеялом друг к другу фигуры.

– Черт! – прошептал Игорь, тихонько закрывая дверь. – Ну что же вы делаете?!

Как же он проморгал? И что теперь делать? Потемкин в легком шоке вернулся в комнату, выключил свет и, не раздеваясь, лег. Ситуация с Ярославом усугубилась. Мало было лекарю одного зараженного, так эти придурки еще и переспали! Теперь, в зависимости от наличия вируса в организме Яра, под угрозой может оказаться и девушка. Что же они натворили!

Сон не шел. Мысли метались вокруг новоиспеченной парочки. И почему-то Игорю было не все равно. Он физически ощущал, как сильнее бьется сердце, а уставший разум не способен отключиться и дать телу отдых. Все дело в молодых людях! Именно! И, как Потемкин ни убеждал себя, что ему глубоко безразлично, это было не так. По необъяснимым причинам он переживал за них намного больше, чем это допустимо постороннему человеку. Подобное Игорь испытывал только к своей семье. К жене и детям. Кажется, это называется покровительство – когда чувствуешь ответственность и участие. И разум мечется в черепной коробке, не находя выхода из сложившейся ситуации, словно люди рядом – твои родные и близкие. Надо дождаться результатов анализов крови Яра. К утру все встанет на свои места. Но что же делать, если анализ будет положительным? Лекарь не сможет убить обоих, когда придет время. Теперь – нет!

Все смешалось… Яр, Ольга, вирус, Гром, да еще десять безумных ученых, решивших провести грандиозный и ужасный по масштабам эксперимент. Родные, близкие, враги и невероятная угроза, маячащая на горизонте. Голова разрывалась от навалившихся проблем, не давала заснуть тут же, провалиться в сон, но тело все же нашло лазейку.

Перед Игорем замелькал безумный калейдоскоп образов. Прошлое сменялось настоящим, на смену приходило неясное будущее, все смешивалось, замещалось, иногда сливалось. Счастливая свадьба в Свердловске-19 сменилась вдруг атомным взрывом. Бой за обладание Ритой проходил почему-то на мосту в Нижнем Новгороде, его прервали огромные черные грачи, и мост начал быстро рушиться. Потом опять свадьба, где Панов, почему-то с оторванной головой, благословлял молодых, а всегда безукоризненно красивая Рита уже качала коляску, в которой почему-то были Ольга и Яр. Маленькие, но со взрослыми головами. Они протягивали к Игорю крохотные ручонки и пищали:

– Папа! Папа! Вылечи нас!

И Потемкин бегал от фигуры к фигуре, метался, пока мельтешащие вокруг лица не озарил ослепительный свет. И только пепел теперь разлетался вокруг сожженных ядерным пожаром домов, деревьев, расплавленного и все еще до невозможности жаркого асфальта…

Игорь в ужасе открыл глаза. Нет! Приснилось. Мужчина в полной темноте сел на кровати, ощущая, как дрожат руки. Таких кошмаров он еще не видел. Пот пропитал одежду, а во рту пересохло. Потемкин еще несколько долгих минут пялился в темноту, пытаясь осознать, что это лишь сон, но понял, что больше не уснет, и вышел из комнаты – надо было смочить горло.

В столовой все так же тихо потрескивала мигающая лампа, освещая пустое помещение. Хозяин, видимо, находился в лаборатории. Рядом со столом в кучу сложены три новеньких АКСУ, большая сумка, где Игорь отыскал рожки с патронами, два «Стрижа», несколько гранат, большой светодиодный фонарь и несколько кирпичей пластида. А Ветров держит слово! Игорь, не стесняясь, взял один пистолет, отщелкнул обойму и заглянул внутрь. Патроны привычно поблескивали в свете загорающейся и затухающей лампы дневного света. Он привычным жестом вернул магазин в «Стриж» и заткнул пистолет за пояс сзади – разгрузка осталась снаружи, в отсеке с дезактивационными камерами.

Спать не хотелось. Игорь налил воды в стакан, поднес прохладный сосуд ко лбу, постоял так несколько минут, потом выпил. Огляделся и решил наведаться в лабораторию. Все-таки как вирусолог он мог помочь Ветрову провести анализ.

С чего он вдруг решил открыть не дверь лаборатории, а другую – крайнюю, которую сам Юрий охарактеризовал, как «неважно, что там», Игорь не смог бы ответить. Возможно, к этому подтолкнули слова Ветрова об испытуемых, или же некое чутье подсказало, но вместо того, чтобы пойти в лабораторию, Потемкин крутанул штурвал крайней справа дверцы. Тут же из темного помещения донеслись неясные шорохи, заунывные стоны и хрипы. Пощелкав безуспешно выключателем, Игорь вернулся за фонарем в столовую. Сердце начинало усиленно биться, а разум подсказывал, что тайна одиночества Ветрова кроется именно в том безымянном помещении, о котором Юрий рассказать не захотел.

Широкий луч прорезал огромное пространство, выхватив из тьмы большие блестящие клетки. Одни – пустые, другие – нет. Но рассмотреть, что в них, было трудно. Потемкин обогнул один ряд пустых клеток и вышел к «населенным». И внутренне ужаснулся.

С близкого расстояния луч выхватил за решеткой, среди причудливых теней, странное и ужасное одновременно существо. Оно скорчилось на полу в дальней части клетки и, громко дыша, билось головой о металлические прутья. Почувствовав свет, неизвестная тварь обернулась. И Игорь отшатнулся. На него смотрело лицо человека! Только выжженное и почерневшее от неизвестных процессов, бушующих в теле. Полностью белые, без радужки и зрачков, глаза уставились мимо лекаря, и только один дьявол мог догадываться, каким образом существо чует свет. И, пока Игорь обходил клетку, тварь сидела неподвижно и таращилась в сторону света, неестественно резко поворачивая голову вслед перемещающемуся фонарю.

И только отойдя подальше, Потемкин решился отвести фонарь, чтобы тот тут же высветил другое существо, не менее кошмарное и ужасное. Оно дико заверещало, когда свет попал на тело. Игорь с удивлением рассматривал матово-черную кожу, поверхность которой тут же покрылась волдырями и на глазах растрескалась с увеличивающейся скоростью. Ощутив вину, лекарь отвел фонарь в сторону, чтобы тут же встретиться глазами с другой тварью…

В следующей клетке находилось нечто неузнаваемое. Желеподобная черная куча в центре слегка подрагивала и шевелила конечностями, отдаленно похожими на человеческие. Они торчали вне всякой системы прямо из дергающегося желе. Игорь ощутил в желудке спазмы и поспешил отвести фонарь в сторону, но, видимо, сделал это зря.

Тощее, белесое существо, как из сна, опершись о решетку, обгладывало острыми зубами второе такое же, которое стояло, раскинув длинные худые руки по сетке, и, словно наслаждаясь, раскрыло от удовольствия пасть, полную острых зубов, и медленно вертело безглазой головой. Первое вонзало в собрата длинные пальцы с когтями, отрывало белесую плоть и пихало себе в рот.

Черт! Да что же это! Словно девять кругов ада открыли свои двери Игорю. Дальше размещались не менее причудливые создания, одно страшнее и уродливей другого. Потемкин обходил клетки и, мельком освещая, шел дальше, стараясь подолгу не задерживаться ни у одной. Сумасшедшие ученые устроили здесь что-то вроде кунсткамеры, где собирали неудавшиеся результаты собственных экспериментов.

Игорь, преисполненный злости и ненависти к ученым, уже собрался уходить, когда наткнулся на ребенка. В метре от него начиналась решетка, а за ней, держась за прутья, стояла голенькая девочка. Что-то с ней было не так… Глаза! Сплошь черные, будто налитые тьмой изнутри, они пугали не хуже бельм первой твари. Еще девочка тяжело дышала. Плечи и грудь вздымались слишком сильно для десяти– или одиннадцатилетнего ребенка. А сквозь полупрозрачную кожу просвечивали темные кровеносные сосуды. Тяжело было смотреть на бедное существо. Как и с помощью кого она стала такой? Кто так подшутил над ребенком? Ответ вырисовывался один – Юрий. Или его коллеги, что ушли к Москве. Вот, чем они здесь занимались. Заманивали с помощью плакатов путников, обещая кров, а на самом деле проводили жуткие эксперименты.

Мужчина медленно опустился на колени. И потянул руку к ребенку, но девочка вдруг зарычала и прыгнула на клетку, отчего стальная сетка содрогнулась и зашаталась, жутко гремя. Игорь от неожиданности отшатнулся и распластался на полу. Задетый лекарем фонарь завертелся, подобно юле, выхватывая из темноты то испуганное лицо Потемкина, то клетки с чудовищами, сотворенными людьми из себе подобных. Девочка билась о прутья то ли от испуга, то ли от ярости. Ее полное животной ненависти лицо освещалось кружившимся по полу фонариком, черные глаза смотрели на Игоря с явным желанием убить. И мужчина сидел на полу и завороженно пялился на это зрелище, не в силах поверить в чудовищность деяний людей, совершивших такое зверство.

Рядом что-то мелькнуло, и ногу Потемкина обожгла боль. Лекарь с удивлением уставился на проявившееся из темноты ухмыляющееся лицо Ветрова. Старик сжимал в руке шприц, который успел воткнуть в ногу Игоря, выдавив содержимое.

– Хи, – Юрий снова выдавил из себя этот идиотский смешок и быстро зашептал ошарашенному мужчине. – Ну вот, и ты, Потемкин, теперь мой! В тебе теперь тоже вирус, живая быстродействующая культура, и ты останешься здесь, скоро будешь вместе с ними, – ученый обвел свободной рукой помещение. – Ведь вакцина только у меня!

– К чертям твою вакцину! – прорычал разъяренный Игорь и вложил всю возможную силу в удар. Ботинок, описав дугу, с хрустом врезался в омерзительное лицо Юрия. Старик откинулся назад, а Потемкин, не обращая уже внимания на шприц, торчащий из ноги, схватил за ногу отползающего и стонущего от боли Ветрова, подтянул к себе и позволил ярости выйти наружу, обрушив кулаки на лицо ученого.

– Анализ… – удар. – Сделал? – удар. Я… – каждое слово сопровождалось ударом. – Тебя! Спрашиваю! Тварь! Анализ! Крови! – он остановился, в исступлении сжимая горло противника. Казалось, Юрий не двигался. Неужели убил?

Но нет. Тело под лекарем слабо зашевелилось, и старик застонал от боли, сплевывая на пол кровь. Фонарь медленно прекратил вращение и осветил лица людей. Изменившееся от ярости – Потемкина и насмешливое, с неестественно вывернутым носом – Ветрова. Он тихо затрясся от смеха, раздиравшего безумца.

– А не надо было сюда лезть, – быстро зашептал Юрий. – Я готов был вас отпустить, но ты… Ты зашел сюда! А это – мое царство!

– Царство?! – взбешенный Игорь вновь ударил, но смех только громче разнесся по огромному залу. – Это – царство? Да это, мать… Это… – он не находил слов. – Результаты давай! Живо!

– А если нет? – опять засмеялся Ветров. – Ты мой, Игорь! Неужели ты думаешь, что тебе лично теперь поможет этот анализ? Ни капельки! Ты, в отличие от своего щенка – человек! И ничто тебя уже не спасет! И ты ничего мне не сделаешь! Ты – мой!

– Ошибаешься! – Игорь поднялся, схватил худого старика за грудки и посадил к клетке, потом постучал по металлу. – Цып-цып-цып-цып… Я скормлю тебя твоим же творениям! А потом… – во время короткой паузы лекарь заметил, как изменилось лицо ученого – неверие и страх, непонимание и удивление, эмоции быстро сменяли друг друга, пока сквозь прутья не проскользнула белесая лапа с длинными пальцами и, медленно перебирая ими, попыталась обнять старика. – А потом я взорву здесь все!

– Нет! Ты этого не сделаешь! – дрожащим голосом быстро заговорил Юрий, с отвращением пытаясь отстраниться от мерзкой руки, обнимающей с каждым мгновением сильнее. – Только я знаю, как приготовить вакцину.

– Мне не нужна вакцина, – уже спокойней заметил лекарь, улыбаясь при виде мучений Ветрова. – Я взорву здесь все и отправлюсь в Москву, чтобы и там разобраться с вами, яйцеголовыми. Так даже проще будет.

– Нет… Как же… – Ветров был явно удивлен. Он не мог понять человека, которому не нужна вакцина, не нужно спасение.

– Ну… – вновь потребовал Игорь. – Так ты скажешь, где анализ Яра? Или мне тебя с ними оставить? Сладенькая ночка у вас будет…

Сказав это, Игорь встал, выдернул шприц из ноги и пошел в темноту, подняв фонарь. Ему действительно не нужна была вакцина. Холодный ум ученого и опытного военного, неоднократно выживавшего на поверхности, говорил, что у него очень мало времени, счет идет на какие-то часы, и он станет одним из этих черных монстров. Живая культура, введенная в организм внутримышечно, а не через царапину на коже, как это случилось с Ярославом, действует намного быстрее. А может, вирус уже и усовершенствован этим сумасшедшим, кто знает, над чем он тут успел поработать, пока его богомерзкое творение бродило по лесу вокруг Юрьев-Польского. И очень мало времени осталось у Потемкина, чтобы выполнить задуманное – добраться до Москвы и затопить метро. И если уж ему не суждено увидеть результаты анализов Яра, если его и Ольгу именно по этой причине придется убить, то и это место следовало уничтожить. Некому сюда будет возвращаться. А местную фауну, что коллекционировали чокнутые профессора, в живых оставлять не следовало тем более…

– Стой! – закричал старик. Игорь остановился, удовлетворенно хмыкнув. – Анализы в лаборатории! Да! Я покажу… только не оставляй меня здесь! Убери этих тва… – его голос перешел в визг, когда ледяная лапа коснулась шеи.

Лампа дневного света мигала с раздражающей периодичностью и неприятным звуком. В столовой царила мирная и непринужденная атмосфера: Ветров с окровавленным лицом сидел, привязанный к стулу, сонная, ничего не понимающая Ольга жалась к Яру, а юноша чуть приобнял ее, ничуть не стесняясь Игоря, который возился с тяжелой сумкой. Когда мужчина закончил, то мотнул головой Яру, чтобы взял тяжелую поклажу, мрачно глядя на двери невероятной кунсткамеры, из которой недавно едва вытащил создавшего ее ученого.

– Ты убьешь их? – прошептал Ветров. – Моих детей? Зачем?

– Это твари, – возразил Потемкин, – и если бы не ты со своими экспериментами, то они были бы людьми.

– А Машу? Дочку мою…

– Что?! – Игорь подскочил на стуле так резко, что тот отлетел назад и загремел по металлическому полу. Мужчина приставил «Стриж» ко лбу ученого и надавил. – Та девочка – твоя дочь?

– Да-да, – заговорил Юрий быстро, словно чувствовал переполняющую лекаря ненависть, ожидая неизбежного выстрела. – Дочь. Моя Машенька. Любимая…

– Любимая?! А за что ты так ее, раз любимая? За что ты ее превратил в монстра? Что она тебе, тварь, сделала?!

– Она умирала… – Губы Ветрова затряслись, глаза закрылись. – Я не мог с этим ничего поделать. Ничего! Слышишь?! Вирус был единственным способом продлить ей жизнь.

– Да что это за жизнь? А?! – Игорь сильнее надавил на пистолет. – В клетке, в окружении тварей, не осознавая саму себя! Она вообще помнит, что человек? Мразь ты, Ветров, мразью и помрешь.

– Как я теперь буду без них? Как жить? – красная слеза потекла по щеке, размазывая засохшую кровь.

– А тебе, – бросил лекарь связанному ученому, отходя и с отвращением сплевывая, – жить незачем! И им тоже. Сдохнут скоро.

– Но ты обещал… – как-то нехотя, не веря, что Потемкин отпустит, пробубнил Ветров, сплевывая распухшими губами кровь. Его лицо представляло из себя сплошное кровавое месиво.

– А тебя я не убью, – пожал плечами Игорь, но тут же добавил: – Но и не развяжу – таким тварям нечего делать на свободе.

Игорь развернулся вслед вышедшим Яру с Ольгой, потом остановился и, обернувшись, добавил:

– И гермодверь на всякий случай оставлю открытой… вдруг будет не хватать свежего воздуха. Адьос, урод!

И, уже открывая выход в шлюз, люди услышали дикий, полный злости и отчаяния вопль обреченного существа, в котором ничего человеческого не осталось.