4
Бегство под облаками
Подозревая наличие наружки со стороны главной улицы, они сначала зашли в сарай и только после этого направились к задней калитке. В узкой улочке поджидал приятный сюрприз. Давешний мужчина уже разгрузил уголь и теперь разворачивался на выезд. Олег небрежно толкнул Ирму в сани, сам сел рядом и приказал:
– Ехай, быстро. – И протянул три серебряные рейхсмарки.
Для оккупированной территории это очень большие деньги, и возничий на радостях даже не спросил куда. Опомнился он уже на выезде с проезда и начал коверкать язык:
– Гер офицер хочет штаб? Штаб?
Пока Олег изобретал вариант ответа, за спиной заговорила Ирма, причём на чистейшем русском языке:
– Нам на аэродром, только заезжай со стороны кухни, чтобы никто не заметил.
Возничий усмехнулся и подхлестнул лошадь: обычное житейское дело, немец запал на русскую красотку и прячет её от начальства. После короткой остановки между кухней и продскладом сани покатили обратно, а Олег с Ирмой окольной тропой направились к самолёту. Платок с полушубком сбросили в выгребную яму, и молодая женщина снова преобразилась в надменного офицера СД.
Самолёт стоял на прежнем месте, и «фоккеры» по-прежнему прогревали моторы, оставаясь в готовности отразить налёт советских бомбардировщиков. Олег вручную провернул винт, затем запустил двигатель и нетерпеливо уставился на датчик температуры цилиндров. При необходимости на автомобиле можно сразу тронуться с места, на самолёте это чревато. На взлёте холодный мотор захлебнётся бензином и заглохнет, тогда хана, особенно в их нынешнем положении.
– Студент! К нам бегут солдаты! – нервно крикнула Ирма.
Судя по шинелям, вдоль стоянки бежал отряд эсэсовцев, а возглавляющий их офицер грозно размахивал пистолетом. Температура всего лишь тридцать, взлетать нельзя, стоять тоже нельзя, арестуют. Олег немного добавил обороты и отпустил тормоз, раскачиваясь, самолёт покатил поперёк лётного поля. Скорость небольшая, но человеку не догнать.
Выкатившись на противоположную сторону, он немного постоял и повернул к дежурному звену. Эсэсовцы побежали обратно, но, встретив шеренгу смертельных дисков прогревающихся «фоккеров», шарахнулись в разные стороны. Олег включил радиостанцию:
– КП, я почтовый ноль семнадцать, прошу разрешения на взлёт.
Руководитель полётов демонстративно прокашлялся, затем ответил:
– Запрет на взлёт, возвращайся на стоянку, к тебе гости из Аненербе.
– Понял, попроси учёных парней приехать в Берлин, жду их в сером домике квартала Шулленбургринг.
Кто-то из дежурных пилотов несдержанно хихикнул в микрофон, а Олег прибавил обороты и покатил по взлётной полосе. Взлетать ещё рано, но впереди восемьсот метров, а «Шторьху» достаточно сотни. В конце полосы самолёт сам поднял хвост и нехотя приподнялся над землёй.
– В кабине блондинка, я не ошибся? – поинтересовался кто-то из пилотов.
– У русских принято воровать невест, всех приглашаю на свадьбу!
Эфир взорвался разноголосицей поздравлений, а Олег тревожно смотрел на стрелку датчика температур, которая упрямо не двигалась с места. На КП снова включили микрофон, и пилоты услышали вопли неизвестных людей, прерываемые матом командира эскадрильи. Затем последовали трели телефонных звонков, завершившиеся приказом:
– Дежурному звену взлёт! Почтовый «Шторьх» номер ноль семнадцать пытается перелететь на вражескую территорию. Приказываю перехватить!
Олег набрал пятьсот метров и демонстративно взял курс на юго-запад, с аэродрома взлетела четвёртка «фоккеров» и повернула на северо-восток.
Облом, перелететь линию фронта не удастся. Но ордена за сбитые По-2 или «рамы» давали не зря, истребителю нелегко сбить «небесного тихохода». Как ни странно, но разница скоростей работает против быстроходной машины. Достаточно прижаться к земле и повернуть поперёк курса атакующего самолёта, затем резким виражом уйти под него. Стопроцентная гарантия успеха, более того, стрелок получает шанс с малой дистанции влупить врагу в брюхо. За спиной щёлкнул тумблер внутренней связи:
– На аэродроме звеньями взлетает вся эскадрилья, – тревожно сообщила Ирма.
Хреново, эскадрилья Люфтваффе по численности превышает советский полк, а Олег не настолько опытен, чтобы устраивать с этой армадой карусель. Пришлось снижаться до пятидесяти метров, затем вообще нырнуть в подвернувшийся яр. «Фоккеры» созданы для полётов на больших высотах, с которых низколетящий самолёт заметить невозможно. Пролетев несколько низинок, Олег сообщил свой план:
– Летим на юг, надо найти твёрдую площадку и дождаться на ней темноты. С заходом солнца рванём к своим.
Легко сказать, да трудно сделать, внизу сплошь пахотные поля. Немцы строго следили за возделыванием земель, на период сева и уборки даже давали трактора. С румынами было намного хуже, они только брали и расстреливали недовольных. Под крылом тянулись бескрайние поля да мелькали овраги с ручейками, и ничего пригодного для посадки. В надежде найти подходящую грунтовку Олег рискнул подвернуть к трассе Киев – Одесса, и снова ничего.
Удача улыбнулась после часа безуспешных поисков, когда пахотные земли неожиданно сменились огромным ровным полем неубранной пшеницы. Для страховки он сделал несколько проходов и, убедившись в безопасности, пошёл на посадку. Колёса мягко коснулись снега, а затем произошло нечто невероятное. Самолёт оказался в центре снежного вихря, а винт превратился в стог сена, патрубки выплюнули длинные языки пламени, и двигатель встал.
Мгновения непонимания сменились длинной тирадой проклятий и самокритики. Он сел в камыши и хорошо, если на край неведомого озера, иначе придётся выбираться вплавь.
– Где мы?
Вопрос Ирмы вывел Олега из бесконечного туннеля самобичевания.
– В болоте или в озере, – мрачно пошутил он.
– Желательно услышать название ближайшего населённого пункта.
– Не знаю! Последний час искал пригодное для посадки место. Пойду освобождать винт, а ты посиди в кабине.
Снега по грудь, а попытка содрать с пропеллера скрученные жгуты камыша оказалась бессмысленной. Эта гадость пробралась по валу к двигателю, погнула штанги толкателей клапанов и вырвала с мясом провода зажигания вместе с трамблёром.
– Отлетались, – угрюмо сообщил Олег. – Север за моей спиной, а дорога слева. Если верить карте, до Одессы сутки пешего перехода.
– Не смешно: девушка в форме СД по пояс в снегу топает по буеракам, – язвительно заметила Ирма.
– Кстати, мы с тобой в Румынии, выберемся на дорогу и потребуем у союзников транспорт.
– И отвезут нас в ближайшую немецкую часть. Здесь коктейль из румын, болгар, венгров с тыловым заслоном Вермахта.
Олег уткнулся носом в карту и через несколько минут неуверенно ткнул пальцем:
– Плюхнулись мы на краю Хаджибейского лимана. Предлагаю выбираться в Одессу и искать местных рыбаков.
– По поводу лимана ничего сказать не могу, а главную мысль поддерживаю. Отныне я командир.
– Как скажешь, – не стал возражать Олег. – По снегу командиры идут впереди или сзади?
– У командира есть явки по всей Украине.
Дышать сразу стало легче, помощь и поддержка со стороны кардинально меняла, казалось бы, безнадёжную ситуацию. Будь он один, улетел бы на северо-запад, с дозаправкой и отдыхом на аэродроме Центральной группы войск. Вечером продолжил бы полёт якобы дальше в тыл, на самом деле в темноте пересёк линию фронта, и все дела.
Взяв на себя функцию бульдозера, Олег почти час добирался до края зарослей камыша. Дальше препятствий не было, если не считать раскисшей под снегом земли и заполненных талой водой ямок. Выбравшись на пустынную дорогу, они привели себя в порядок и направились на юг. Когда солнце приготовилось нырнуть за горизонт, справа показалась деревушка, и Ирма предложила:
– Всё, перекур, ещё час ждём попутку, затем уйдём в деревню ночевать.
– В форме? – удивился Олег.
Вместо ответа женщина начала раздеваться, затем достала из саквояжа бархатное платье, вставленные в боты туфли и бежевое пальто с кокетливой шляпкой. В завершение протянула бумагу со штампом:
– Я твоя жена по имени Ирма, держи разрешение на пребывание в районе боевых действий.
Словно по велению волшебной палочки, на дороге показался одинокий грузовичок, и Олег пошутил:
– Надо было раньше менять маскарадный костюм.
– Сам попробуй пройти на каблуках по этим наледям.
Румынский солдат гостеприимно распахнул дверь, но стоило Ирме сесть, резко рванул с места. Олегу пришлось догонять и на ходу залезать в кузов. Когда машина остановилась на Дерибасовской, он был готов пристрелить шофера, но, увидев воркующую Ирму и пускающего слюни солдата, едва удержался от смеха. В гостиницу они вошли с добровольным носильщиком. Присутствие румынского солдата с саквояжем в руке избавило при оформлении документов от лишних вопросов.
Добравшись до номера, Ирма с Олегом по очереди приняли ванну, после чего в платонических объятиях рухнули спать. Впрочем, к утру физиология взяла верх, причём секс напоминал безумное соитие с желанием доставить партнёру максимум удовольствия. В результате проспали до полудня. После ленивого завтрака Ирма отправилась в парикмахерскую делать какой-то перманент. Олег прогулялся по Дерибасовской, постоял у памятника Ришелье с видом на Потёмкинскую лестницу и сел за столик в ресторане на углу Екатерининской. Слежки не было, в этом он убедился на все сто.
Сигуранца, или тайная политическая полиция королевства Румыния, отличается многочисленностью агентов и крайней жестокостью. Сейчас для разведчиков важна другая особенность – нежелание сотрудничать с СД, что объясняется службой в высшем командовании лиц еврейской национальности. К столику подошла изменившаяся до неузнаваемости Ирма. Строгую причёску с уложенной на голове косой сменили кокетливые завитушки, сделавшие молодую женщину ещё более привлекательной.
– В гостиницу не возвращаемся? – кивнув на саквояж, поинтересовался Олег.
– Тебя вызвали на службу, а я возвращаюсь домой.
Они плотно пообедали и прогулочным шагом направились к вокзалу, где купили два билета до Берлина. Затем с видом бездельников отправились на Привоз. В одной из рыбных лавок Ирма сняла с полки фаянсовую композицию старика с золотой рыбкой и небрежно положила в карман. Пухленькая хозяйка тревожно глянула на Олега, но условную фразу произнесла:
– Вода сейчас холодная.
– И горькая, – возвращая безделушку на место, ответила Ирма.
– Вы вдвоём или немец прицеплен для страховки?
– Вдвоём, вдвоём, – подтвердил Олег.
– Надо как можно быстрее перебраться к своим, – пояснила белокурая красавица.
– Сегодня и переправлю, только девушка должна переодеться, гражданских на причалы не пускают.
Ирма молча показала саквояж и прошла за хозяйкой в заваленную тушками дельфинов подсобку.
– Вы это едите? – не сдержался Олег.
– Другой еды в городе нет. Румынские катерники стреляют афалин, а мы меняем на самогон или продаём, – горько усмехнулась хозяйка лавки.
– Как же вы нас переправите?
– Есть на примете экипаж патрульного катера, давно хотят перебежать, да боятся наших солдат.
От Привоза до Фонтанки ехали на самой обычной повозке, только вот тент оказался с секретом. Сзади брезент поднят, и каждому видно, что телега пустая, а тайная выгородка способна укрыть несколько человек. На Виноградной улице телегу встретил одноногий солдат и провёл разведчиков в просторный дом. Хозяйка рыбной лавки уехала дальше, а вернувшись вместе с румынским морским офицером в звании aspirant, коротко сообщила:
– Он согласен.
Румын боязливо покосился на парочку в немецкой форме и что-то затараторил.
– Требует гарантий.
Какие могут быть гарантии? Поразмыслив, Олег протянул красноармейскую книжку, а Ирма достала из саквояжа комсомольский билет. Лейтенант явно впервые держал в руках советские документы, но комсомольский билет вызвал у него доверие.
– Если девушка тоже будет высаживаться у русских, то он согласен, – перевёл одноногий солдат.
– Буду, буду! – лучезарно заулыбалась Ирма.
К пирсу они приехали на открытой коляске, аспирант что-то сказал часовому, и все трое прошли на деревянный катер со спаренным пулемётом на баке. После получасового прогрева дизели взревели, и «Мирешти», бортовой номер двадцать восемь, попятился от пирса. Никаких докладов по радио, никаких семафоров флагами или фонарём, Олегу оставалось лишь подивиться царящему в королевском флоте бардаку. Катер дал полный ход, и через минуту пронизывающий ветер с ледяными брызгами загнал всех в тёплый кубрик.
Несмотря на радость возвращения, короткий переход нельзя было назвать приятным. Сначала донимал просачивающийся из машинного отделения тяжёлый смрад горелого масла и выхлопных газов. Затем добавились неприятные звуки, схожие с рвущейся скрипичной струной. Сверхвысокая тональность заставляла сжимать зубы, вызывала слюнотечение и больно била по барабанным перепонкам. В кубрик заглянул Maistru Militar и на ломаном немецком сказал:
– Господин офицер, командир просит подняться наверх.
Лютый сквозняк и белые столбы вокруг – это первые впечатления Олега. Но когда столбы начали оседать, а рядом из воды вырвались новые, он понял: катерок под обстрелом береговой артиллерии. Лейтенант что-то выкрикнул, а мичман перевёл:
– Срочно подайте сигнал, иначе нас утопят!
Какой, на хрен, сигнал? Он не знает никаких сигналов и не разбирается во всяких-разных разноцветных морских флагах. Флаги? Ну да, флаги! Олег крикнул:
– Поднимите белый флаг! Дайте мне простыню, я встану с ней на баке!
Сработало, ещё как сработало, обстрел мгновенно прекратился, и катер с полного хода выскочил на узкую полоску пляжа под высоким обрывом. От резкой остановки Олег чуть было не вылетел на песок, но успел схватиться за прикрепленный к форштевню невысокий флагшток. Над головой послышался насмешливый приказ:
– Навоевались? Оружие оставить на катере и по одному на берег.
– Кто у вас старший? – поинтересовался Олег.
– Младший лейтенант Вовненко! Сразу предупреждаю, полицаев и власовцев отправим под трибунал.
– Сообщи в контрразведку: «Выход. Пароль «гранит».
– Разведка, что ли? Идите направо, через километр увидите тропку наверх.
– Мы вас почти накрыли, в следующий раз заранее поднимайте белый флаг, – посоветовал солдат, и вся группа скрылась с глаз.
Это уже бардак, пароль не секретный и предусматривает сопровождение вышедших до ответственного офицера контрразведки. Зато румыны повеселели и, взвалив вещмешки на плечи, строем пошагали вдоль обрыва. Наверху стоял «Форд G8Т», а водитель поторопил:
– Быстрее, ребята, мне ещё за снарядами ехать, могу к ужину опоздать.
Ирма недовольно поджала губы, что-то прошипела и села в кабину, а Олег полез в кузов. После недолгой дороги грузовик остановился у ряда землянок, и шофер пояснил:
– Вам в самую широкую. – И укатил.
Нарастающее недоумение разъяснилось у командира полка:
– Заждались вас, командарм уже выслал машину. Командование торопит, а десант без точных данных о расположении береговых батарей не высадить.
Олег слегка усмехнулся и ответил:
– С нами румыны-перебежчики, о батареях они должны знать, а нам надо в Москву.
– Вы не армейские разведчики?
– Приблуды с далёкого севера. – Ирма одарила подполковника своей фирменной улыбкой.
– А ну портфели на стол! Быстро!
– Нельзя, расстреляют и меня, и вас, – возразил Олег.
– Здесь я командую и сам решаю, что можно, а что нельзя!
– Один звоночек Коневу сразу решит все ваши «можно» и «нельзя». В Москву тоже необходимо сообщить.
– И переводчика позовите, румыны много интересного расскажут, – добавила Ирма.
– Какой пароль вы назвали? – подал голос контрразведчик.
– Мой – «гранит», – ответил Олег.
– Это головорезы ГРУ, по слухам, задание даёт лично товарищ Сталин.
Подполковник вздрогнул, но собрался с духом и спросил:
– Со Сталиным за руку здоровался?
– Здоровался, – подтвердил Олег.
– И политбюро видел?
– Видел.
– А Мехлис тебя ругал?
– Нет, дал «Красное Знамя» и внеочередное звание.
– А мне грозил разжалованием, – пожаловался подполковник. – Ладно, езжайте в штаб армии.
– Позвоните в Москву и Коневу, – напомнил Олег.
В штаб привели румынских моряков, которые с первого вопроса начали подробно разъяснять схему обороны побережья от линии фронта до устья Дуная.
Дальнейшее путешествие продолжили на штабном «Додже», который доставил Олега с Ирмой на аэродром.
– Сам Конев за вами летит, – галантно помогая Ирме выйти из машины, пояснил генерал.
– Далеко заходили? – словно случайно поинтересовался политработник, сильно напоминающий Брежнева.
– У Манштейна гостили, – ответил Олег.
– Серьёзно? – не поверил генерал.
– Я в штабной столовой питался.
Он не стал пояснять детали, фельдмаршала действительно видел за обедом и слышал его разглагольствования и ехидные смешки штабных офицеров.
– По слухам, любитель выпить и предпочитает румынскую кухню, – заметил политработник.
– Перед завтраком выпивает стакан, а вечером уже не стоит на ногах. Ест непонятную кислятину с тошнотворным запахом.
– Пройдёмте в лётную столовую. – Из-за спин начальства выглянул командир авиационного полка.
В помещении оказалось достаточно многолюдно, лётчики столпились вокруг бильярдного стола и засыпали игроков советами. Генерал со свитой устроились на диване, а Ирма села поближе к печке, положила шинель на колени и закрыла глаза. Олег сел рядом, сбросив кожаное пальто с лётной курткой на соседний стул. В столовой повисла напряжённая тишина. Пилоты хмуро смотрели на вражеского лётчика с многочисленными крестами на груди и надменную красавицу в форме СД. Командир полка попытался разрядить обстановку и громко сказал:
– Вчера немцы совсем очумели, с полудня подняли авиацию и барражировали прифронтовую полосу до захода солнца.
– Его ловили, – не открывая глаз, Ирма указала на Олега.
– Вы на самолёте возвращались? – поинтересовался генерал.
– Возвращались? В жизни не испытывала такого страха! Никогда не думала, что самолёт может лететь ниже земли!
– Это как – ниже земли? – не понял командир полка.
– Когда заснеженные поля над кабиной, а сквозь тучу истребителей не видно неба. Больше никогда не сяду в самолёт.
– Откуда летели? – спросил политработник.
– Из штаба Южной группы войск, – словно само собой разумеется, ответила Ирма.
– Вы пробрались прямо в штаб?!
– Ну да, пока генералы с фельдмаршалом на меня таращились, Студент зашёл Манштейну за спину и вытащил из сейфа все секретные документы.
Командир полка поперхнулся, затем сипло крикнул:
– Вы… Он… Товарищи офицеры, у нас в столовой находится Студент!!!
– Качать героя! – сшибая стулья, пилоты подняли Олега на руки.
Когда приутихли восторженные крики «ура», генерал с некоторым недоумением спросил:
– Как так получилось, что вы летели на самолёте, а сюда прибыли на катере?
– Нас сбили в районе Одессы, попали под пулемётный огонь с земли, – не смущаясь, соврала Ирма.
– Моя прекрасная спутница вскружила голову румынским морякам, и они добровольно переправили нас на самом лучшем корабле, – отыгрался Олег.
На шум в лётной столовой собрались офицеры штаба, за ними потянулся технический состав. По каким-то приметам Ирма вычислила контрразведчика полка и тихо попросила:
– Свяжитесь, пожалуйста, со СМЕРШем, передайте от меня пароль «полюс».
Тот удивлённо поднял брови и побежал выполнять просьбу. Обе службы знали пароли смежников, армейская разведка нередко взаимодействовала с партизанами, а те не раз переходили линию фронта. Но сейчас был назван пароль СВР, а нелегалы просто так не выходят, тем более без оповещения и предварительной подготовки. Красавица в форме СД отнюдь не помощница Студента, её в спешном порядке спасают от ареста.
Весть о заходящем на посадку самолёте вымела на лётное поле генерала со свитой. Лётчики, справедливо полагая, что высокое начальство проигнорирует скопление офицеров с маленькими звёздочками, скучковались вокруг бильярдного стола. Лишь Олег с Ирмой остались у печки: встреча командующего фронтом в немецкой форме выглядела бы нелепой клоунадой. Конев ворвался в столовую впереди своего ординарца:
– С возвращением, Студент! Показывай добычу!
Едва Олег протянул карту, начштаба небрежно смёл со стола посуду и аккуратно расстелил добытый трофей.
– Ого! Да это план выдвижения войск на север! Лучшего невозможно добыть! – в эмоциональном порыве командующий расцеловал Олега.
– Ты сюда посмотри! – потянул к столу начальник штаба. – Здесь указан полный списочный состав, включая солдат.
– Это вторично, – возразил Конев. – Для нас важно время сбора и движения. Студент! Что за красные кружочки в районе Тарнополя?
– Два венгерских корпуса по пять пехотных дивизий и одной танковой в каждом. Немцы собираются их разоружить.
– Разоружить? Почему? – удивился начальник штаба. – Откуда знаешь?
– В штабе слышал, венгры отказались воевать.
– Что ещё слышал? – строго спросил Конев.
– Первая танковая армия получила пополнение до полного состава. Штурмовые орудия и танки выгружаются на станции Жашков.
Начальник штаба нашёл на карте железнодорожную станцию и жирно обвёл синим карандашом.
– Всё или добавишь?
– Гитлер собрал весь генералитет, на фронте нет никого старше полковника.
– Вот дурни! – засмеялся командующий и приказал: – Наступаем завтра! Пилоту готовить самолёт, возвращаемся.
Начальник штаба строго глянул на притихших лётчиков и пригрозил:
– Вы ничего не слышали, иначе весь полк улетит на Камчатку перегонять американские самолёты.
– Студент с нами, – безапелляционно заявил Конев.
Олег растерянно повернулся к Ирме и неожиданно попал в объятия незнакомого полковника погранвойск.
– Она едет со мной, а тебе благодарность за спасение майора.
Ещё одно задание позади, пора в самолёт и после пересадки под Каневом домой в Москву. Однако сюрпризы продолжились, после взлёта ординарец вручил телеграмму за подписью начальника управления:
«Оперативный работник под псевдонимом «Студент» временно прикомандировывается к разведуправлению фронта без разглашения воинского звания и занимаемой должности».
Что бы это могло значить? Штабных работников без воинского звания не бывает, советчики со стороны Коневу не нужны. Единственное, что пришло Олегу в голову, это ещё одно задание с полётом в тыл немецкой армии. Худшего, по его мнению, не могло быть. В разведуправлении фронта работают знающие своё дело специалисты, но решают совершенно иные задачи.
Они приземлились на штабном аэродроме без единого самолёта, если не считать упрятанную под сетку эскадрилью связи. Начальство пересело в «эмку», охрана забралась в два открытых доджа с ДШК на тумбе, и кавалькада укатила в штаб. Олег сначала растерялся, а затем обрадовался, статус «всеми забытого гостя» даёт плюсы, а не минусы. Обходя лужи талой воды, он вошёл на КП и обратился к дежурному офицеру:
– Временно прикомандировали, но не поселили, я могу здесь подождать?
– Слева комната отдыха, можешь поспать, – не оборачиваясь, ответил дежурный.
Сняв кожаный плащ с кителем и положив вместо подушки лётную куртку, Олег поставил унты под топчан и завалился спать. Проснулся поздним утром и первым делом выглянул в помещение дежурного:
– В столовой покормят без продаттестата?
– Покормят, затем иди в штаб и тряси зама по тылу, в офицерском общежитии полно свободных коек.
Слякотная погода с моросящим снегодождём заставила поднять воротник, а лужи талого снега вынудили прыгать чуть ли не через шаг.
Девушки радушно приняли запоздалого гостя и без лишних уговоров обещали досыта накормить. Но стоило Олегу раздеться, дамочки с визгом бросились прочь, исчезли даже повара с кухонными солдатами. Через несколько минут в столовую ворвался молоденький лейтенант с пистолетом и крикнул фальцетом:
– Сдавайся, фашистская морда!
– Уже сдался. Меня будут кормить или морить голодом?
– Это вы мучаете пленных, а мы поступаем гуманно.
Постепенно в столовой собралась толпа тыловиков с оружием наизготовку. Официантки тоже осмелели и принесли тарелку макарон с сыром, чай и два ломтика белого хлеба. Едва Олег приступил к завтраку, заявился майор с «Наганом» и строго спросил:
– Ты что здесь делаешь?
– Ищу вчерашний день.
– Ищешь, говоришь, а раньше что делал?
– На КП спал.
Майор побагровел и выкрикнул:
– Сдать оружие!
– Не сдам.
– Держать немца под прицелом, а я сейчас позвоню кому надо! – пригрозил майор и хлопнул дверью.
«Кто надо» приехал через час, и это оказался начальник разведуправления фронта в сопровождении ординарца Конева.
– Вот вы где, а мы обыскались, командующий уже собирался звонить в Москву, – упрекнул генерал.
– Могли бы и сами добраться до города, – поддакнул ординарец.
– Запросто, до первого патруля, который на полном законном основании меня пристрелил бы, – парировал Олег.
– Мы подыскали для вас хорошую комнату, и семья там интеллигентная, – примирительно сказал начальник разведуправления.
– Ага, подселите немецкого офицера, любителя Бетховена и братьев Гримм.
– У меня переоденетесь в новенький, только что полученный комплект повседневной формы.
– Отличная идея! Вы знаете хоть одного генерала без наград? Сейчас солдата без медали трудно найти! – насмешливо заметил Олег.
Оба примолкли, затем ординарец робко предложил:
– Может, в штатское оденем?
– Да вы совсем сбрендили! Как посторонний человек будет ходить в штаб? Дайте форму младшего лейтенанта и бумагу для часовых и патрульных.
Разговор серьёзно огорчил Олега, кому ни попадя генерала не дадут, а начальник разведки не знал азов оперативной работы. Отсюда вывод: навыки устраивать засады, нападать на колонны штабных машин и взрывать мосты не помогут в разработке неведомого плана. Снова придётся думать самому.
– Приехали, – сообщил генерал, – сейчас приведу зама по тылу, и пойдём на вещевой склад.
К выбору полевой формы Олег отнёсся с должным вниманием. Гимнастёрку подобрал на два размера больше, что делало его фигуру внешне неуклюжей. Галифе из коверкота взял тесноватое, а кирзовые сапоги излишне свободные, чтобы они хлюпали при ходьбе. Маскарад завершила шинель из тонкого индийского сукна, штопаная пилотка и новенькие погоны младшего лейтенанта.
– А это что, чижик-пыжик? Кто пропустил постороннего в штаб? А ну брысь отсюда, а то произведу в генералы! – завидев Олега, прикрикнул Конев.
– Я бы рад, да вы снова отправите погоню.
– Студент? Ты зачем вырядился клоуном?
– Не хочу наводить тень на контрразведку, но штаб фронта априори должен быть под наблюдением немецкой агентуры.
– Уже что-то вынюхал?
– Выследить не так-то просто. Наблюдатели должны находиться на линии прямой видимости с удалением до километра.
– Ерунда! С километра ничего толком не рассмотреть! – отмахнулся Конев.
– С помощью телескопа легко прочитать лежащие на вашем столе документы.
Олег зашторил окна, оставив лишь одно, и предложил командующему фронтом посмотреть в бинокль на удалённые дома. Затем поочерёдно повторили этот фокус с остальными окнами, в результате Конев самолично обнаружил две точки наблюдения.
Трамтарарам начался с удара кулаком по столу и вызова на ковёр начальника контрразведки. Генерала со всех сторон обложили матом, пригрозили отправить к едрёне фене и потребовали немедленно ликвидировать вражеских шпионов. Чувствуя свою вину, Олег решился вмешаться с советом:
– Лучше бы проследить, выяснить всю сеть и взять радиста.
– Проследить? В городе почти нет мужчин, моих парней в две минуты засекут, – угрюмо ответил начальник контрразведки.
– Было бы неплохо послать возрастных женщин, но в армии их нет, – согласился Олег.
– Как это нет? Глянь на списочный состав тылового обеспечения дивизии. – Конев раскрыл папку и показал часть текста.
Хотели сюрприз? Получите:
• батальон связи
• медико-санитарный батальон
• банно-прачечный батальон
• рота химической защиты
• автотранспортная рота
• полевая хлебопекарня
• ветеринарный лазарет
• полевая почтовая станция
• полевая касса Госбанка.
– Тысяча женщин на три тысячи солдат? – удивился Олег.
– Больше, – хохотнул командующий, – зенитчицы с полевыми ремонтными мастерскими на другом листе.
– Ремонтники только у танкистов.
– При чём здесь танки? Кто прибивает набойки на сапоги или штопает драные гимнастёрки?
– Сопливые девчонки ремонтируют стрелковое оружие, шорничают, даже в кузне работают молотом, – добавил начальник контрразведки.
В кабинет зашёл политработник и поспешил добавить свою ложку:
– Не забывайте о культбригадах с четырьмя кинопередвижками на дивизию.
– Все свободны! Студенту завтра к восьми утра! Чтоб был как штык!
Едва они вышли за дверь, как начальник контрразведки пожаловался:
– Наше дело оберегать штаб, а город контролирует НКВД.
– Но мы действительно засекли шпиков с телескопом у окна, – заметил Олег.
– Сообщу смежникам и подкину людей, если потребуется. Они помогают нам, мы им.
– Много ли от них помощи!
– Не скажи, немцы минируют дома, прячут в комнатах микрофоны, затем расстреливают жителей и заселяют город полицаями с семьями.
Ни хрена себе! Олег даже не подозревал, что СД действует столь глобально, и вынужден был согласиться:
– Понятно, при таком раскладе без помощи милиции не обойтись.
– В предыдущем штабе столкнулись с новинкой, – продолжил начальник контрразведки, – они додумались поставить объектив телекамеры, а сигнал принимали на чердаке соседнего дома.
– Случайно обнаружили?
– Почему случайно? – обиделся генерал. – Мы всегда тщательно проверяем. Нашли лишние провода, по ним камеру и устроили сюрпризец.
– Арестовали прямо у экрана? – предположил Олег.
– Сначала положили под объектив карту, на которой оперативники рисовали дезу.
– Это как?
– Главный удар наметили в другом месте. Придумали операцию прорыва силами нескольких армий и без выхода к Днепру.
– На самом деле с ходу переправились?
– Ты не слушал радио и не знаешь о салюте? – с подозрением спросил начальник контрразведки.
– Слышал про Тегеран? Затем Франция. Вернулся совсем недавно.
– Сталина видел?
– Видел, с Черчиллем говорил, а Рузвельта не видел.
– Счастливый, а мне не довелось увидеть товарища Сталина, – горестно вздохнул начальник контрразведки.
Они вышли на крыльцо, и Олег счёл необходимым предупредить:
– За удалёнными окнами обязательно следи, я эсэсовских начальников с километра бил.
– У Маузера 98К хреновая баллистика, впрочем, ради Конева они возьмут Мосинку. Спасибо, я об этом никогда не думал.
Олег отправился в выделенное жилище, где хозяевами действительно оказались интеллигенты. В неуклюжем младшем лейтенанте они сразу признали родственную душу, и за короткое время постоя Олег развлекал их рассказами о Ленинграде. Понятное дело, он говорил о городе, который знал.
Два дня Олег торчал в штабе «как штык», по коридорам бегали взмыленные посыльные, оперативники орали в телефонные трубки, а он тихо сидел в приёмной. Судя по обрывкам фраз, фронт наступал успешно, и все ждали выхода передовых частей на советско-польскую границу. На третий день Конев вызвал к себе и без предисловий приказал:
– Завтра перехватишь почту фюрера, штаб Манштейна сейчас во Львове.
– Как вы себе это представляете? – насупился Олег.
– Прилетишь на аэродром, пристрелишь офицера связи и вернёшься обратно.
– Вы в курсе, как доставляют пакеты из ставки к вам?
– Разумеется. Нарочный прилетает на «Дугласе», его встречают ребята из роты охраны… Я понял. Ты сможешь перехватить почту?
– Самолёты южного направления садятся в Кракове. Дальше летят после обязательной дозаправки.
– По моим прикидкам, завтра Манштейн должен получить приказ фюрера.
– Постараюсь, – пообещал Олег, – но мне потребуется хороший стрелок со знанием немецкого языка.
– Будет тебе напарник, самого лучшего найдём. А сейчас бери мою машину и дуй на аэродром выбирать самолёт.
По дороге словоохотливый шофер рассказал о приказе командующего перегнать сюда все трофейные самолёты. Лётное поле действительно оказалось заставленным самолётами всех видов и моделей. Олег остановил свой выбор на Ю-52, который по скорости и дальности превышал «Шторьх» в два раза. Осталось научиться на нём летать, и они подкатили к общежитию пилотов:
– Товарищи, кто поможет освоить транспортный «Юнкерс»?
– Это ночной бомбардировщик Люфтваффе! – засмеялись лётчики.
– Пехоте тоже захотелось в небо? – добавил один из них.
– Я бы с радостью проехал мимо, да начальство требует, – пояснил Олег.
– Начальство? Ты хоть имеешь представление о самолётах?
– Немного, летал на легкомоторном, общий налёт часов триста.
– За каждую посадку ставишь бутылку «белой головки», – поставил условие майор с рядом орденов на груди.
Олег глянул на шофера, и сообразительный парень пообещал:
– Будет вам «белая головка», сейчас смотаюсь к заветному окошку.
Обучение началось с теории:
– Самолёт откровенно хреновый, в полёте мотает в стороны, на посадке сильно раскачивает.
– Скорость двести пятьдесят, на посадке сто десять, но держи больше, иначе зацепишь крылом землю, – добавил седой капитан.
– Если он так плох, почему Ю-52 до сих пор производят?
– Потому что дёшев, прост и надёжен. Первые модели были с одним двигателем, сейчас три, можешь спокойно лететь без двух.
После общего пояснения дружной толпой перебрались в самолёт, где Олег забрался в кресло второго пилота, сильно ушиб колено и недовольно воскликнул:
– Что здесь делают водопроводные краны?
– Не водопроводные, а воздушные, сжатый воздух на пуск моторов, – пояснил майор.
Инструктаж о подготовке к взлёту и посадке не занял пятнадцати минут и завершился коротким пояснением о работе с триммерами, элеронами и закрылками.
– Готов? – спросил майор и приказал: – Пассажиры, пошли на фиг, запускаем двигатели.
После первого круга Олега допустили к управлению, а после третьей посадки доверили левое кресло. Он честно учился и матерился, а шофер после посадки выставлял на капот очередную бутылку.
– Хватит, катим на стоянку, не полечу на этом чуде техники, – сдался Олег.
– Не понравилось? – участливо спросил майор.
– Хуже некуда! В полёте рыскает на зависть «фоккеру», даже триммер не компенсирует. Пробег с разбегом под километр, на торможении непредсказуемо заносит.
– Ты летал на «фокке-вульфах»?
– Приходилось. – Олег решительно заглушил моторы.
– Странный ты, лейтенант, погоны пехотные, а самолётом управлять умеешь. Иди ко мне в полк, я любые проблемы через начальство решу, даже судимость.
– В начале войны пытался попасть в лётчики, да дорожка увела в другую сторону, – уклончиво ответил Олег.
В общежитии ждал накрытый стол с батареей бутылок, «вторым фронтом» и кастрюлей квашеной капусты.
– С крещением, пехота! – разливая водку по стаканам, поздравил седовласый капитан.
Не успели лётчики взять на грудь заслуженные двести грамм, как в комнату вошёл начальник разведки:
– Здравствуй, Студент! Самолёт выбрал?
– Полечу на «Шторьхе».
– Завтра за два часа до рассвета. – Генерал посмотрел на лётчиков и приказал: – Всем домашний арест! Будете сидеть до его возвращения.
Напарником оказался Адольф Чапрек, чех по национальности с прекрасным знанием немецкого языка и боевым опытом во фронтовой разведке. Службу начинал «слухачом», подбирался к немецким позициям и слушал разговоры в окопах. На самом деле это наилучший метод сбора информации. Солдаты без стеснения обсуждают офицеров, делятся новостями о прибывшем пополнении, предстоящем наступлении или отходе.
Сев на аэродром Лемберга, Олег доложил дежурному о прибытии и запросил инструкций.
– Высадил пассажира и улетай, – коротко ответил офицер.
В Кракове дежурный сначала подшил лётное задание, затем полистал журнал и ответил:
– Есть запрос из Пруссии трёхдневной давности, но там до сих пор нелётная погода.
– Беру, звони в штаб! Полечу по погоде, если прижмёт, подожду на ближайшем аэродроме.
– Здесь спокойнее, а там иваны каждый день бомбят, – заметил офицер, но лётное задание выписал.
Самолёт надо заправить, а без бумаги на вылет топливо никто не даст. Олег растормошил аэродромные службы, запустил двигатель на минимальных оборотах и вместе с Адольфом начал следить за небом. От вырытой в горе ставки фюрера Оберзальцберг до аэродрома Бергхоф всего полчаса на машине, плюс сюда пара часов лёта.
– «Юнкерс»! – прошептал Адольф. – Заходит на посадку.
Раскрашенный в жёлто-красные цвета самолёт с огромной эмблемой на фюзеляже сделал над аэродромом круг и плавно приземлился. Лётчик подкатил на дальнюю стоянку и остановил двигатели.
– Начинаем? – снова прошептал Адольф.
– Подождём топливозаправщик, они должны залить бензин под пробку.
Автоцистерна приехала вместе с рассыльным из КП, который взял у пилотов лётное задание и отдал новое.
– Дверь в салон осталась открытой! – радостно сообщил Адольф.
– Поехали.
«Шторьх» покатил по краю лётного поля, обогнул рулёжную дорожку и остановился с другой стороны автоцистерны.
– Парни, долейте сотню литров, – попросил Олег.
– Не положено, вы летите на промежуточный аэродром, – отрезал заправщик.
Иного ответа он не ожидал, нужен повод приблизиться к Ю-52, вот и подрулили к бензовозу. Перемигнувшись, Олег с Адольфом взяли по армейскому термосу и заглянули в открытую дверь:
– Обед для пилотов!
– Прочь! С нами сухой паёк, – огрызнулся сидящий у двери офицер СД.
Справа лицом к кабине на широком диване посапывал офицер связи, за его спиной в креслах трое охранников, плюс офицер у двери. Слева у окон два солдата за турельными пулемётами, ещё один дремлет в люльке верхней башенки. И главное, нижний пулемёт в салоне, а люк оставлен открытым.
– Ныряешь снизу и бьёшь бортовых стрелков, затем верхнего, он спит, – шепнул Олег.
Солдат на крыле загремел пробкой горловины бензобака, и оба разведчика нырнули под фюзеляж. Почти сразу подошёл заправщик и сунул в дверь бумаги:
– Подписывай! Первый лист остаётся мне, второй отдашь пилотам для отчётности.
Получив накладные, заправщик козырнул и направился к автоцистерне, а офицер потянулся к двери, намереваясь её закрыть. Олег едва успел перехватить руку и после двух выстрелов затолкнул обмякшее тело в салон. Запрыгнув следом, с двух рук расстрелял охрану, краем глаза отметил уверенные действия Адольфа и замер сбоку от дивана.
Дело не в офицере связи, генерал СД сладко дрых в обнимку с объёмистым кожаным кофром. Дверь в кабину пилотов была с вырезом на уровне глаз сидящего человека! За перегородкой, опираясь локтями на крошечный столик, сидел радист в наушниках, чуть дальше виднелись спины лётчиков. Посмеиваясь, они обсуждали вчерашнюю вечеринку, во время которой некая девица из Южной Америки почти нагишом отплясывала на столе.
– Она из Португалии, – уверенно заявил второй пилот, – парни говорят, что раньше выступала в Берлине.
– Вполне возможно, сейчас многие сбежали от бомбёжек, – согласился командир экипажа.
Сложившаяся ситуация не позволяет стрелять в генерала. Спящий человек обязательно вскрикнет, такова физиология человека, и ничего с ней не поделать. Какие-либо перемещения у окошка также нежелательны, мелькнувшая тень может привлечь внимание. Олег перехватил вопросительный взгляд Адольфа и жестом попросил подкрасться к дивану.
Убедившись в готовности напарника, Олег решительно шагнул в кабину и почти в упор расстрелял экипаж. Дело сделано, осталось забрать кофр и сматываться на «Шторьхе». В этот момент снаружи загремело железо, это техники аэродромного обслуживания приставили лестницы и полезли проверять моторы. Ещё двое прошли мимо открытой двери и занялись осмотром тормозных колодок.
– Закрой! – не прошептал, а просипел Олег и принялся судорожно вытаскивать тела из кабины.
Едва он сел в пилотское кресло, как в окошко постучал начальник смены:
– Нормально, запускай первый двигатель.
Олег открыл воздушный вентиль, затем запоздало начал крутить топливный. Беспомощный визг прервался громовым раскатом вспыхнувшего в патрубке топлива, а техник выдал в форточку злобную матерную тираду. Когда двигатель успокоился и заработал ритмично, техник приказал:
– Теперь второй, и правильно!
Второй – это правый или левый? С нумерацией пришлось определяться по взгляду техников. После запуска последнего двигателя начальник смены встал перед самолётом и поднял руки вверх. Взлетать? Пока Олег соображал, ему показали кулак и начали жестами как бы подзывать к себе. Деваться некуда, пришлось добавить обороты, отпустить тормоза и медленно двинуться вперед. После нескольких метров неспешного движения техник указал на взлётно-посадочную полосу и отдал честь. Обратного пути нет, Олег судорожно перевёл тумблеры и рычажки во взлётный режим и начал разгон. Едва самолёт оторвался от земли, дежурный по полётам запоздало сообщил:
– Почтовый ноль один, взлёт разрешаю. Соблюдайте осторожность, с юго-запада на посадку заходит эскадра новобранцев.
– Вас понял, я ноль первый, – ответил Олег и вытер заливающий лицо пот.
– Решил на этом лететь? – заглянул в кабину Адольф. – Я генерала разоружил, кофр и оружие сложил под столом радиста.
– Всё оружие собрал?
– Три Парабеллума и два Вальтера, остальные даже без ножей. Пижоны, а не охрана личной почты фюрера.
– Трупы сложи у двери, а пленного загони в хвост, – приказал Олег и начал разворот над аэродромом.
– Почтовый ноль один, вам эшелон полторы тысячи, счастливого полёта.
– Спасибо, до скорой встречи, сегодня вернусь.
Олег посмотрел на сиротливо стоящий «Шторьх» с работающим двигателем и начал переводить самолёт в полётный режим. Не зря на самолёте два пилота, для смены режима необходимо выполнить как минимум двадцать семь операций. Даже подача топливовоздушной смеси в цилиндры регулируется вручную. Ещё та развлекушка, второго пилота нет, дотянуться до вентилей правой стороны можно лишь лёжа, облокотившись на сиденье второго кресла. При этом неуправляемый самолёт начинал суматошно рыскать.
Убедившись в правильном положении многочисленных тумблеров и рычажков, Олег снова взялся за управление. Над аэродромом вытянулась в гигантский круг стая «мессершмиттов», что заставило невольно поёжится. Если сейчас кто-либо начнёт поиски исчезнувшего пилота и свяжет это с улетевшим Ю-52, то можно начинать петь похоронный гимн. У древнего самолётика смешная скорость, скороподъёмность тоже на уровне раритетов Первой мировой.
После томительных минут подъёма с ожиданием вопросов с КП Олег добрался до нижней кромки облаков и перешёл в горизонтальный полёт. До линии фронта осталось два с половиной часа, а там можно плюхнуться на землю и связаться со штабом фронта. Постепенно ухоженные поля с ровными рядами домиков Южной Польши сменились пепелищами в окружении многочисленных воронок. Внизу что-то горело, иногда показывались танки или грузовики, но кто это и куда направляется, было непонятно.
Нижняя кромка облаков устойчиво держалась на двух тысячах, и Олег на всякий случай нырнул в непроглядную муть. О потере пространственной ориентации он слышал много раз, но сам никогда не испытывал ничего подобного. Лететь действительно было неприятно, чудились приближающиеся тени с опасностью лобового столкновения. Но спрятаться необходимо, заднего обзора нет, а отправлять Адольфа к нижнему люку нет ни малейшего смысла. Для наблюдения нужен опыт, а парень увлечётся разглядыванием земли и проворонит атаку истребителя.
За час до расчётного времени прилёта Олег начал выныривать из облаков, надеясь обнаружить приметный ориентир. Увы, извилины рек и дорог никак не желали совпасть с нарисованными на карте линиями. Наконец показался Днепр, затем железнодорожная ветка с речушкой, и он позвал Адольфа:
– Садись в правое кресло, доставай ракетницы и готовь ракеты.
– Устроим салют? – обрадовался парень.
– Подадим сигнал «свой-чужой», иначе собьют, а парашюты здесь не предусмотрены.
Почти непрерывно выстреливая серии из трёх красных, трёх зелёных и двух белых ракет, самолёт вывалился из облаков и спикировал на чистое поле. Выровнявшись у самой земли, они пролетели вдоль городской окраины, затем прошли над охраняющей аэродром зенитной батареей и плюхнулись на лётное поле. Долетели!
