12

Спустя полтора часа Стивен знал не больше прежнего.

Внутреннее убранство замка действительно производило впечатление. Но это ничего не меняло, Стивен по-прежнему не имел ни малейшего представления о том, что ему следует искать. Он прослушал три экскурсии подряд, на английском, немецком и на голландском, запомнил все комнаты до мельчайших подробностей. А когда осведомился у экскурсовода об имени «Марот», женщина лишь пожала плечами и бросила на него недовольный взгляд. Его не удивили бы слухи об американце в кепке и кожаной куртке, помешанном на короле Людвиге. Стивен утешал себя тем, что был в этом не одинок. Здешним экскурсоводам, наверное, и не с таким доводилось сталкиваться.

Букинист стоял один в пышном вестибюле перед статуей Людовика XIV. На потолке, втиснутый между двумя фресками, красовался один из девизов Короля-Солнца: NEC PLURIBUS IMPAR.

«И для многих равный, – перевел про себя Стивен. – Полная противоположность моим нынешним ощущениям».

Он обвел взглядом вестибюль, но и здесь не заметил ничего, что могло быть связано со словом «любовь». Но что действительно привлекало внимание, так это интерьеры замка, в которых явно прослеживалось влияние античных культур и французского барокко. Всюду висели портреты французских дворян, один из залов имитировал Зеркальную галерею Версаля, а в спальне стояла кровать с балдахином немыслимой высоты. Наиболее примечательной оказалась столовая, в центре которой стоял стол, так называемая «скатерть-самобранка»: он представлял собой механизм, с помощью которого накрытый стол поднимался прямо в королевские покои. Стивен представил, как Людвиг ужинал ночью в полном одиночестве, среди зеркал и тысячи отраженных огней.

Стивен до такой степени был погружен в раздумья, что не сразу почувствовал у себя на плече руку Сары.

– Ну как? Нашли что-нибудь? – спросила она бодро.

Букинист угрюмо покачал головой:

– Ничего, что хоть как-то могло бы помочь нам. И никаких упоминаний о Мароте.

Сара вздохнула.

– У меня тоже ничего. Я все тут облазила. Хижину Хундинга, храм Венеры, домик Гурнеманца, часовню, фонтан Нептуна… Это не парк, а целый лабиринт! К тому же верхняя часть уже закрыта. Думаю, эта затея с самого начала не имела смысла. Сожалею.

Она вышла на улицу, закурила и устало опустилась на скамейку.

– Вот если б мы знали, что нам следует искать… Какое-нибудь число, фразу, рисунок… А так что? Мы лишь догадываемся, что должны искать нечто, связанное со словом «любовь».

– Я вот еще о чем подумал, – проговорил Стивен. – Шифр Цезаря, про который я рассказывал вам за завтраком. Очевидно, Марот воспользовался другим способом шифрования. Насколько я знаю, есть куда более сложная техника. Так называемый шифр Виженера. Если мне не изменяет память, в середине девятнадцатого века эта техника пользовалась популярностью. Марот наверняка знал о ней. Минутку… – Стивен закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. – При таком способе буквы в зашифрованном слове смещаются иначе. Число позиций определяется порядковым номером буквы в ключевом слове. При этом исключаются совпадения, которые позволили бы вычислить определенные буквы.

– Для меня это слишком, – простонала Сара.

– В действительности все очень просто. Вот, посмотрите.

Букинист отломил ветку с куста и принялся чертить буквы на земле. Вскоре одно под другим получились два слова.

– Предположим, что мы хотим зашифровать слово «секрет». Ключевым словом будет «Людвиг», – начал объяснять Стивен. – Буква «л» у нас тринадцатая буква алфавита. Значит, «с» в слове «секрет» смещается на двенадцать позиций и превращается в… – он подумал немного и начертил на земле еще одну букву, – …в «э». Следующая буква в «секрете» «е» становится «г», «к» становится «о» и так далее.

Он начертил на земле еще несколько букв и с удовлетворением взглянул на результат.

– Выглядит, во всяком случае, так же запутанно, как наборы букв в дневнике Марота, – произнесла через некоторое время Сара. – Может, вы и правы. Только мы не знаем пока ключевого слова.

– Может, «любовь»? – предложил Стивен задумчиво.

Сара пожала плечами.

– Возможно. Но, по-моему, это слишком просто. Должно быть какое-то другое слово, которое… скажем, символизирует любовь.

– Символизирует? – спросил букинист. – И что это может быть за слово? Существуют сотни…

Он вдруг замолчал, и Сара взглянула на него в недоумении.

– Что такое?

– Кажется, я знаю, что это за слово, – пробормотал Стивен и показал на холм, где стоял белый храм. – Вы вроде бы говорили, что этот храм посвящен Венере? Кроме того, здесь есть грот Венеры, всюду стоят ее статуи, и в самом замке я видел несколько изображений богини.

– Богини любви! – простонала Сара. – И как же я сама об этом не подумала?

Стивен усмехнулся.

– Может, потому, что вас эта тема мало трогает?

– Очень смешно, господин Лукас. Давайте лучше проверим, подойдет ли «Венера» в качестве ключевого слова. Если вы окажетесь правы, я вас расцелую и докажу вам обратное.

– Для расшифровки нужен так называемый квадрат Виженера. – Стивен попытался вспомнить. – Нужно только раздобыть карандаш и поразмыслить…

– Вы совсем спятили? – Сара захихикала так громко, что на них стали оглядываться некоторые туристы. – Для чего, по-вашему, существует компьютер? Уверена, мы найдем в Интернете какой-нибудь сайт, который сделает все за нас. – Она бросила взгляд на храм Венеры и зашагала в сторону стоянки. – Предлагаю снять номер в отеле и воспользоваться их компьютером.

– А если у них нет компьютера?

Сара взглянула на него с долей ужаса и сочувствия.

– Господин Лукас, господин Лукас, – проговорила она. – Иногда мне кажется, что вы действительно родились не в тот век.

Отель оказался довольно старым и ветхим, его лучшие дни явно остались позади. В ресторане на первом этаже пожилой официант обслуживал немногочисленных посетителей, вдоль лестницы висели фотографии баварских пейзажей, где-то играли на цитре. Тем не менее в фойе имелся компьютер, пусть и устаревшей модели. Сара заказала в баре мартини, слишком теплый, и принялась стучать по клавиатуре. Стивен с интересом следил за ее действиями.

– Здесь сказано, что Блез де Виженер был французским дипломатом шестнадцатого века и написал немало книг по криптологии, – сообщила Сара, глядя в пошарпанный монитор. – Долгое время считалось, что созданный им код невозможно расшифровать. Но в 1863 году сначала британский математик, а потом прусский офицер разгадали алгоритм. Сейчас, конечно, все намного проще. Вуаля! – Она с довольным видом откинулась на спинку и показала на таблицу на экране. – Вот программа, которая поможет нам справиться с месье Виженером.

– Попробуем сначала слово «любовь», – предложил Стивен. – Так, для гарантии.

Сара кивнула и ввела первый шифр, ßMAMIJH. В поле ключевого слова она вбила слово «любовь». Через пару секунд программа выдала результат.

– Не угадали, – сказала Сара разочарованно. – Это было бы слишком просто. Теперь попробуем вашу «Венеру».

Она торжествующе ввела в поле шесть букв, но программа выдала очередной набор знаков.

– Черт! Может, что-то не так сделала.

Сара попробовала еще раз, но результат был тот же.

– Может, «Афродита»? – предложил Стивен неуверенно.

Но и в этот раз они получили лишь бессмысленный набор букв, как и со «страстью», «сердцем», «Эросом» и еще десятком слов, связанных с любовью.

Сара молча потягивала мартини, а Стивен мучительно подбирал возможные ключевые слова.

– Дьявол! – прошипел он в конце концов. – А ведь я так надеялся на этот шифр!

– Может, вы все-таки правы и мы просто не можем подобрать нужное слово, – попыталась утешить его Сара. – Думаю, не стоит сдаваться так скоро.

Она полистала буклеты, которые взяла у кассы и в которых упоминались другие замки сказочного короля.

– Что ж, по крайней мере, это самый маленький замок Людвига. Нам повезло, что не приходится искать в Херренхимзее или Нойшванштайне.

Букинист вздохнул и поднялся с дивана.

– Видимо, не остается ничего другого, кроме как перевести еще несколько страниц из дневника, – сказал он устало. – Все-таки наш Теодор еще не добрался до Линдерхофа. Может, по записям Марота мы угадаем нужное слово… – Он решительно кивнул. – Лучше начать прямо сейчас. Вы уже забронировали мне номер?

– Тут у меня две новости, хорошая и плохая. – Сара одним глотком допила мартини и выловила оливку. – Да, я успела урвать номер, что было не так уж просто, потому как Манштейн забронировал почти весь отель. Но он не только для вас, это двухместный номер, и ночевать нам придется вместе. Он расположен прямо под крышей и изначально предназначен для персонала. Ничего другого, к сожалению, не было. Надеюсь, вы не будете храпеть, как в прошлую ночь.

Номер оказался размером со средний шкаф. Там имелись продавленная двуспальная кровать, телевизор и шаткий стол, за которым Стивен и сидел, сгорбившись на низком стуле. Единственным источником света служил покрытый пылью ночник. Из окна открывался вид на долину, и по другую ее сторону в сумерках еще угадывались горы. Они отбрасывали тени, словно длинными пальцами тянулись к отелю. Еще несколько минут, и Линдерхоф погрузится во мрак.

Стивен раскрыл дневник с блокнотом и при свете лампы взглянул на витиеватые значки. Они казались уже не такими беспорядочными. На каком уж месте он остановился?

Несмотря на долгий и напряженный день, букинист попытался сосредоточиться. Сара позаботилась о том, чтобы блюдо с бутербродами и бутылка красного вина были в пределах досягаемости, но есть не хотелось. Стивен перевел рассеянный взгляд на смятое покрывало, пустую пачку из-под чипсов и, наконец, на Сару в наушниках. Она смотрела какой-то сериал по телевизору и при этом листала буклеты из замка.

– И как вы смотрите этот ширпотреб? – воскликнул наконец Стивен.

Тихое бормотание из наушников начинало действовать на нервы. Сгущавшиеся сумерки усиливали беспокойство; вспоминался темный подвал в магазине, где Стивен еще прошлой ночью вынужденно убил человека. Букинист чувствовал, что ему необходимо с кем-то поговорить – пусть этот кто-то жевал чипсы и безучастно пялился в телевизор.

– Инструкторы по серфингу, барбекю и грудастые блондинки! – проворчал он и показал на экран. – На кого вы вообще учились?

– Что? – Сара сняла наушники. – Вы это мне? – Заметив его раздраженный взгляд, она невольно улыбнулась. – Мужчинам этого не понять. Нам это необходимо, чтобы войти в состояние транса и достичь высшего уровня сознания. – Девушка подмигнула ему. – Кроме того, этот ширпотреб с вашей родины. Так что проявите хоть каплю патриотизма, мистер Лукас.

– Если это Америка, то я рад, что мои родители вернулись в Германию, когда я был еще маленьким, – не унимался Стивен.

– Вернулись? – Сара наморщила лоб.

– У меня немецкие корни.

Букинист глотнул красного вина и скривился. Как и следовало ожидать, оно оказалось скверным на вкус, однако навевало приятное чувство тяжести. Приятно было поговорить. Лукас уже давно не разговаривал о прошлом. На фоне всех недавних событий к нему вновь вернулись детские воспоминания.

«Главное – не молчать, – думал он. – В тишине приходят воспоминания. В тишине и в темноте. Как в детстве, в комнате, когда по коридору кто-то крался».

– Мой дед перебрался в Америку во времена нацистов, – начал Стивен неуверенно. – Но его сын так и не стал американцем. Уже взрослым он вместе с семьей вернулся сюда, – Лукас слабо улыбнулся. – Моя мать была студенткой из Германии и училась в Бостонском университете. Отец был ее преподавателем по англистике.

Сара вскинула брови.

– Полагаю, он зачитывал вам драмы Шекспира. Значит, одержимость книгами у вас наследственная?

– Книги и немецкое самосознание, – Стивен вздохнул. – Иногда я ощущаю в себе немецкого больше, чем в братьях Гримм. – Он чуть помедлил, а потом спросил: – А вы, фрау Ленгфельд? Где ваш дом? В Сети или в берлинском Веддинге?

Сара рассмеялась.

– Боюсь, что нигде. Если вырос в Веддинге, то гордиться тут нечем. Другое дело, если сумел забыть его.

– И лучше всего в этом помогают телевизор и Интернет? – спросил Стивен с любопытством.

– Ну, и то и другое открывает окно в мир, – пояснила Сара. – Если в детстве у вас, кроме комиксов и книги про Белоснежку, ничего не было, Интернет открывает небывалые возможности. – Она снова надела наушники. – А теперь возвращайтесь к чтению, мистер Гримм. Для скромного книгочея вы слишком уж любопытны.

Стивен невольно усмехнулся. Эта дерзкая, развязная девушка порой казалась ему существом из другого мира. Тем не менее она нравилась ему все больше. Он уже давно не проводил так много времени с другим человеком. Бо́льшую часть своей жизни букинист провел среди книг и пергаментов и не любил, когда кто-то его беспокоил. Сара была права, когда говорила, что ему следовало жить в другом столетии. Иногда он чувствовал себя чудаком, ученым из другой эпохи, еще свободной от телефонов, компьютеров и Интернета.

Исполненный предвкушения, Лукас вернулся к зашифрованным записям. Поначалу, перелистывая пожелтевшие страницы, он ощущал уже знакомое головокружение. Но страх перед тишиной постепенно исчезал и сменялся чувством тоски. Для него в большинстве случаев прошлое действительно выглядело куда красочнее и увлекательнее, чем жизнь в унылом XXI веке.

В особенности прошлое Теодора Марота.