Глава 12. Совершить месть
Земислав, продолжая двигаться все тем же неутомимым шагом, что всю ночь, принюхался.
– Дым, – сказал радостно Отто. – Пришли.
Данила покосился на него и промолчал. Ему как раз запах не понравился. До жилья еще достаточно далеко, и никто не станет ночью раздувать большой огонь. Он почти не удивился, когда, выйдя на опушку, обнаружил на месте хорошо знакомого дома еще тлеющие стены с проваленной крышей. В двух местах хлипкая ограда завалилась, и виднелись торчащие бревна. Сеновал тоже уничтожен. Гот отчаянно вскрикнул, почти как раненый заяц, швырнул груз на землю и понесся вперед.
– Стой! – крикнул Данила, доставая стрелу. Земислав уже стоял рядом, готовый стрелять. – Подожди!
Отто мчался вперед, не разбирая дороги и не обращая внимания на предостережение. Меньше всего его сейчас волновали чьи-то бессмысленные слова. А ведь тот, кто это сделал, мог находиться внутри ограды и ждать. Не бывает так, чтобы сразу сгорели изба и сараи, а никто не уцелел. Надо предварительно подпереть двери, иначе хоть кто-нибудь выскочит. А такие люди могут оказаться крайне опасны. Им свидетели не требуются. Другое дело – вряд ли их дожидаются. Проще было бы в тепле сидеть. Да и кому они сдались? Какие-то местные счеты сводили. Скорее всего, уже ушли. И все-таки бежать, не раздумывая, глупо.
Отто исчез во дворе, ни вопля, ни звука драки. Они переглянувшись двинулись вперед, продолжая держать луки наизготовку. Солнце уже встало, и на фоне его розовых лучей особо неприятно чернели дымящиеся остатки жилья. Данила больше всего жалел об отсутствии старой и привычной отцовской фузеи. С луком он не так хорош, но она вместе с остальным добром осталась на ушкуе. Вряд ли получится вернуть, даже встреть прямо сейчас подлеца-кормщика.
У калитки валялось тело сторожевого пса. На самом деле безобидная зверушка, вопреки немалым размерам. За почесывание и кормежку пес был готов любить кого угодно. Польза от него в основном имелась в виде отпугивания лесных зверей. Любителей полакомиться коровами или залезть в курятник всегда хватало. Хорек или куница еще ничего. Однажды и рысь навестила, но связываться с грозно лающим охранником не стала.
С людьми рык и вздыбленная шерсть не помогли. Разрубили голову псу мимоходом и пошли дальше. Разбойнички с самого начала не собирались изображать случайно забредших на огонек. Следов было много – и человеческих, и лошадиных, но особо не понять. Да и не требуется.
И так все ясно. Пришли не с целью накормить пряниками. Похоже, лошадей забрали. А вот зачем коров и волов посекли, трудно разобраться. Открой дверь, если тебе не нужны, тогда у них хоть минимальный шанс уцелеть останется. Вдруг люди мимо пройдут, не бросят, все-таки ценность – пусть и не огромная, но солидная для дальних краев. Так нет, специально порезали. Какие-нибудь кровники?
Отто торопливо копался возле развалин, расшвыривая остатки бревен и крыши. Данила, убедившись в отсутствии татей, присоединился к нему. Ничего хорошего от раскопок он не ждал. Если бы кто-то уцелел и удрал в лес, их бы заметили, пусть и не сразу, и человек бы вернулся. В конце концов, здесь пищу найти несложно и можно обогреться.
Отрок не зря старался, торопливо работая и надрываясь. Он точно знал что искать. Подпол, о котором чужие даже не подозревали. Наверняка схрон на подобный случай. Отто позвал и, не получив отклика, прыгнул вниз, игнорируя ступеньки. Через пару минут появился с перекошенным лицом. Внутри никого не было. Не успели нырнуть или отправить туда хотя бы младших. Слишком внезапно все произошло.
Он всхлипнул и с неизвестно откуда взявшейся энергией принялся разбирать только что отброшенное торопливо в сторону, расчищая пол. Когда появилось обгорелое тело, Данила ничуть не изумился. Правда, сначала принял за ребенка. Так мал и скорчен был ужасно пахнущий и выглядевший труп. Отто упал на колени и повернул к себе остатки головы. Волосы сгорели, кожа тоже почти вся.
– Оскар, – сказал Отто шепотом, неизвестно по каким признакам признав, и жутко завыл, раскачиваясь и плача. По грязным от пепла и грязи щекам протянулись дорожки слез.
Данила невольно отстранился, не пытаясь утешить. Тут уже ничего не сделать, и может быть, горе выйдет с рыданиями. Поднялся и отошел к разглядывающему нечто Земиславу. Еще один труп. Кажется, отец. И хуже всего – он обнимал кого-то из детей, прикрывая спиной от удара. Не помогло.
– Убили? – спросил на всякий случай, практически не сомневаясь в ответе.
– Меч, – показав на тело, сообщил сармат.
– Зачем? Ну грабить – я понимаю, хотя что с этих взять помимо картошки и сена. Убивать зачем, сжигать, коров с волами резать?
– Знали.
– Знакомые? Чтобы не опознали? Интересная мысль.
Отто вскочил с воплем и бросился в их сторону, держа нож в руке. Пока Данила торчал в остолбенении, Земислав слегка отшагнул, уклоняясь от выпада, и врезал нападающему в челюсть. Гот отлетел и почти сразу вскочил, боли он, похоже, не чувствовал и стремился добраться до шамана без промедления. Причем, совершенно не реагируя на стоящего рядом Данилу, кинулся на второго гостя. Парень перехватил Отто, схватив того сзади, и повис на плечах, сшибая с ног.
– Ты что творишь!
– Это они! – рычал гот, ярясь не хуже древнего берсерка и не замечая тяжести. – Так они соблюдают договора! Честных людей по ночам пластуют.
Так сказал, будто про рыбу. Почему-то у здешних ее не режут или порют, а именно пластуют. И смысл выходит крайне неприятный.
– С чего ты взял?
– Там в стене стрела! Древко сгорело, наконечник остался! Их работа!
– И зачем нужно валить из лука в комнате на три сажени?
Отто перестал вырываться и застыл, будто парализованный. Потом осел, будто разом вынули все кости.
– Не члаги? – спросил с тоской. – Кто?
– Они были на конях, – подумав, озвучил Данила. – Ваших тоже взяли. Река стоит, значит, на лыжах ничуть не хуже пойдем по следу. Вот и посмотрим.
Земислав показал пальцы.
– Семеро? Ты уверен?
Даже кивка не последовало. Этот знает точно.
– Плохо.
– Мне все равно, – оживая, прошипел Отто, – не пойдете со мной – сам отправлюсь.
– И погибнешь.
– Я должен отомстить!
– Ну хотя бы проследим, куда идут…
– Я убью всех!
Ну да. Это так просто и легко. Напугала теля волка. Ребята крученые, крови не боятся и наверняка умеют драться. А мы с ним два сапога пара. Сильно грозные на словах. Максимум из носа кровь пускали у ровесников. За борт сразу сиганул, забыв обо всем добре со страху. А там их меньше было.
– Сначала найдем остальных, – сказал Данила вслух. – Надо убедиться, что никто не остался. Вдруг все ж в лес утекли.
Отто посмотрел с надеждой.
– Мертвых похороним, молитву прочитаешь. Потом двинемся. Они, скорее всего, ушли с рассветом, и кони свежие. Все равно в момент не догоним. Оружие какое-то надо, – посмотрев на Земислава, решил. Уж этот все на себе таскает даже на охоту. И шестопер, и копье, и топорик метательный, и нож, больше похожий на короткий меч. А он в очередной раз болван. Кроме одежды, опять все пропало без пользы. – И поприличнее охотничьих луков. Копья, что ли, сделать?
– Где сейчас найдешь подходящий наконечник!
– Нож на древко насадим – и то лучше, чем ничего. А с покойниками надо по-людски поступать. Сделать честь по чести, чтобы родичи не обижались. Там, – он посмотрел на небо.
– Да! – довольно воскликнул Отто и вновь полез в подпол. – Ты прав! – раздалось уже оттуда. – Сначала проверить.
– Пойдешь с нами?
Земислав ткнул пальцем через плечо.
– Вторая, – сказал лаконично.
– Чего?
– Стрела. Коровник.
– Не забыли, специально оставили?
Кивок.
– Ложный след? На вас навести?
Еще один.
– И?
Земислав развел руками и провел рукой по горлу. Перевод не требовался. Негодяев важно прикончить, пока и дальше чего малоприятного не устроили. Рано или поздно такие истории вызовут напряженность в отношениях с соседями, и прольется невинная кровь. Он за погоню.
– А тебе доводилось? Шаман усмехнулся краем рта.
– А мне людей – нет, – признался Данила и получил увесистый хлопок по плечу и подмигивание.
Ну да. Все когда-нибудь случается в первый раз.
– Вот, – сообщил Отто, поднимаясь из схрона и держа в руках сверток. Принялся осторожно развязывать холстину, в которую предмет был закутан.
– За этим, что ли, приходили? Гот посмотрел как на идиота.
– Это наша семейная реликвия, – провозгласил, извлекая наружу книгу в тяжелом деревянном окладе. – Здесь записаны все предки, начиная с Кристиана, жившего еще в прежнем мире в городе Феодоро, который в Кырыму. Кто на ком женился, – ласково провел рукой по страницам, – когда дети родились, как звали и по каким причинам скончались. Все мои предки.
– Здесь будут и твои потомки записаны, – заявил Данила с уверенностью, которой не ощущал. Трое против семи, и нельзя назвать их с парнем опытными вояками.
– Хорошая книга, – подал голос Земислав. – Помнить родичей правильно. Уважение к умершим – высшая добродетель. А будешь вспоминать – и они тебя не оставят. – Для него это была длиннейшая речь и означала, что сказано нечто действительно очень важное.
* * *
Они ждали молча, в напряжении глядя на почти погасший костер. Один несет стражу, внимательно слушает лес и не выпускает копья из рук. Вряд ли от налетчиков, просто следит за немалым табуном лошадей. Всегда найдутся хищники, мечтающие поживиться свежим мясом. Не дремлет, настороже. Бдительный, даже не присядет. Кольчуги нет – это хорошо. Их редко надевают, слишком дорогая вещь и присутствуют только у очень богатых.
Еще один – настоящий хитрец. Этот точно опасается людей. Соорудил из своих вещей «куклу», а сам устроился на ночлег чуть в стороне. Данила бы ничего не заподозрил, но Земислав действительно умел многое. Странно. Шаманы в войнах практически не участвовали. Их задача – помогать людям и лечить. Этот заметно отличался по поведению и опыту от привычных.
Он тягуче-медленно двинулся вперед. Шажок – замер. Еще шаг. Ни звука не раздается, и движение абсолютно незаметно со стороны. Так подкрадывается хищник к беспечно пасущейся жертве. Только та обычно разве для неопытного горожанина исключительно о травке думает. Вовсе не забывает прислушиваться и контролировать окружающее пространство, и все равно попадается. Подпустит незаметно подкравшегося плотоядного зверя на бросок – уже нет спасения.
Он правильно определил маршрут движения охранника и застыл лежа сбоку от его пути под прикрытием куста не хуже камня. Дыхание редкое, еле слышное. Вот еще три шага – и на расстоянии вытянутой руки. Пришло время для мести убийце. Поднялся с земли, за спиной, прыжок – и отточенным движением сунул клинок под лопатку. И все-таки караульный был не прост и успел дернуться на движение. От смерти его не спасло, однако успел вскрикнуть.
Хитрован первым среагировал на вскрик и вскочил. Да только лучше бы лежал. Получив острием топорика между глаз, он завалился, толком не успев понять, что происходит. На этом удача Земислава закончилась. Навстречу метнулся с диким ревом здоровенный бородатый мужик, и нога подвела мстителя на мокром снегу. Последние сутки уже и ночью не замерзало, и кругом сплошная грязь. Вся округа превратилась если не в сплошное болото, то во что-то вроде того. Нормальные люди сейчас сидели дома, а они упорно ломились по следу.
Даже лошади измучались, и разбойники вышли на лед, стремясь скорее уйти подальше от разоренного места. Только это и позволило догнать, спрямив путь. Причем, как и с диким зверем, скрадывать его правильно, не идя точно сзади. Взрослые животные, и тем более лихие люди, не забывают посматривать себе за спину, и недолго самим угодить в засаду. Потому знание Отто окрестностей очень оказалось полезным. Быть в курсе удобных путей через чащу крайне важно в погоне и бегстве. Определив направление отхода, врагов проще опередить, что они и сделали.
Сейчас размокшая почва в очередной раз подвела. Вместо очередного покойника вышел слабый удар, на который проснувшийся не обратил внимания. Сцепившись, они рухнули на землю. Руку разбойнику он повредил и только потому не расстался с жизнью сразу. У татя хватило бы здоровья на двух таких, как Земислав, что он старательно доказывал, лупя кулаками.
Луки щелкнули, и стрелы стремительно пошли в еще не соображающих со сна и не понявших, откуда грозит опасность. Правильно потом рассказывать про зловеще блеснувшую сталь. Но то позднее. А сейчас они стояли в нескольких саженях и расстреливали убийц в упор. Промахнуться было сложно и самому плохому стрелку. Двое свалились, пятная снег кровью. Третий, взвизгнув не хуже испуганного ребенка, кинулся к лошадям. Данила без раздумий всадил ему стрелу в спину. Догонять потом будет тяжелее, и лучше закончить сразу.
Четвертый не попытался сбежать. Он несся в их сторону рваными скачками, не позволяя точно прицелиться, и стрела Отто пропала зря, исчезнув за спиной мчащегося на него человека. Тут надо иметь железные нервы, когда разбойник держит в руках обнаженный меч и уже практически вплотную. Не простой тать, умеет обращаться с профессиональным оружием. Мужики ему не соперники. Убьет моментально самого храброго.
Гот не успел совершить повторного выстрела. Малое расстояние, позволяющее насмерть бить из слабых охотничьих луков даже в слабом свете Неподвижной луны, сыграло с ними неудачную шутку. Как ни старались, а не успели. В считанные мгновенья человек с клинком оказался рядом.
Он ударил в прыжке Отто, трясущейся рукой пытающегося извлечь стрелу из колчана, и, немыслимо извернувшись, уклонился от стрелы Данилы, почти распластавшись по земле. Вскочил и, уже не особо торопясь, с кривой ухмылкой на заросшей до бровей волосами морде, где не разобрать усов от бороды, шагнул к последнему стрелку, бросившему лук и сжавшему в руке палку, с насаженным на нее ножом. Боевым копьем это назвать сложно. И сражаться с опытным воякой бесполезно.
Данила не боялся. В этот миг ничего не ощущал, помимо безумной, всепоглощающей ярости и ненависти. И эту бесконечную злобу, собравшуюся в комок где-то в солнечном сплетении, он метнул навстречу мечнику, сделав выпад. Он знал, у него есть только одна возможность. Второй атаки не будет. И хотя мыслей таких не имел, прекрасно сознавал, что победить не сумеет. Слишком ловок был гридень, неизвестно какими путями вставший против него.
И очень удивился, когда нож, использованный вместо наконечника копья, с хрустом вошел в тело противника. Запоздало пришло постижение: вояка не только не защищался – похоже, умер еще до удара. Ноги не держали, и Данила неловко сел прямо в грязь, тупо изучая лежащего перед ним покойника. Парня била запоздалая дрожь. Не от пережитого, а от непонимания.
Крепкие плечи вкупе с широкой грудью красноречиво свидетельствовали о постоянном труде на ушкуе. И он его знал. Один из оставшихся в селе на волоке людей Кочкаря. Почему сразу не определил? Видать, мозги не работали от страха и нервов. Еще тогда заподозрил в воинских умениях. У того даже мозоли соответствующие и шрамы имелись. Ну воин, и что с того? В диких землях не принято спрашивать о прошлом. Может, провинился в чем, а бывает, по закону виновен, а по справедливости нет. Неужели они приходили за ним, и это его вина в случайной гибели семьи?
– Дан? – позвал знакомый голос.
Поспешно подхватился, забыв про тяжелые мысли, и направился к Отто.
– Ты живой? – искренне удивился.
– Тебе спасибо, – кривясь, ответил гот, разоблачаясь, – когда ты кинул стрелу, он не довел удар до конца, шарахнувшись. А то было бы две половинки. Рукоять лука разрубил, полушубок тоже, – он посмотрел на рану и с облегчением вздохнул. – Неглубоко. – Потянулся и охнул. – Но больно.
– Дай помогу.
– Туда иди! – потребовал Отто. – Проверь. Второго такого шустряка нам не сшибить.
– Ага, – поднимаясь, согласился Данила.
Земислава тоже проведать не мешает. Он совершенно забыл о напарнике и его враге. Это плохо. Совсем соображалку отшибло – все-таки отсутствует привычка к смертоубийству. Правда, вон сармат сидит, значит, тоже уцелел. Уже гораздо лучше. А вот ковылявшему к лошадям чужаку гораздо хуже.
Широким шагом двинулся к костру, мимоходом поглядывая на убитых. Первый получил стрелу в живот, до сих пор мучается. К сожалению, это его личная работа. Похвастаться меткостью не удастся. Не останавливаясь, вонзил копье, добив раненого. Все одно не жилец. На всякий случай пырнул, проходя рядом, и того, со стрелой в спине. Человек не дернулся – готов.
Последний остановился, услышав его приближение. Далеко не удрал. Правая нога пробита насквозь стрелой. Он ее обломал, однако выдергивать не стал. Правильно. В спешке можно разорвать жилу и истечь кровью. Но ступить нормально не мог и потому так и не добрался до лошадей. И вроде бы близко локоть, а укусить не успел. Да и времени на самом деле прошло всего ничего, с опозданием дошло.
Человек стоял, ощерившись и держа в руке кончар. Точно такой же был в сожженном доме. От предков сохранился. Его используют пробивать броню, хозяину был не особо нужен. Этот гад позарился. По виду немногим старше Данилы, но после случившегося Данила жалеть его не собирался. Подходить вплотную, бравируя героизмом, не стал: после того быстрого умельца всерьез заопасался нарваться на очередного профессионала. Потому, не приближаясь на расстояние вытянутой руки, врезал без разговоров тупым концом копейного древка по раненой ноге, и когда тать стал невольно заваливаться, добавил по голове со всей силы.
Не из огромного миролюбия не стал убивать или по причине всплывших внезапно истинных христианских добродетелей. Исключительно для грядущего разговора по душам. Очень хотелось знать правду и причины, приведшие этих недобрых молодцев сюда. Потому старательно обыскал потерявшего сознание, проверяя на оружие, и связал ему сзади руки. Временно выбросив из головы пленного, направился к Земиславу.
Вид у того был страшным. Лицо все в кровоподтеках и крови. Хотя сопернику повезло меньше: совсем дохлый. Судя по виду зипуна, с десяток дырок от ножа шаман ему обеспечил. И все равно долго помирал и все никак не мог успокоиться. Мог и уделать, невзирая на раны.
– Голова, – сказал привычно односложно Земислав, посмотрев сквозь заплывшую щелочку вместо левого глаза. Второй вообще не открывался.
– Кружится?
Вместо ответа тот лег набок и вырвал остатками пищи. К счастью, в другую сторону, а не на стоящего рядом. Вряд ли его сейчас заботила чистота чужой обуви и впечатление окружающих.
– На сотрясение мозга смахивает, – «умно» доложил Данила. – А полечить себя не можешь?
– Нет. Других.
– Тогда пойдем к костру, – протягивая руку, предложил, откладывая на будущее дополнительный кирпичик знаний.
Сам себя вытащить не способен. Так обычно и случается, не зря есть поговорка «сапожник без сапог», и наверное, это справедливо. Любая сила должна иметь ограничения, иначе человек вознесется в своих представлениях над остальными людьми. Власть без границ портит характер, говорил когда-то отец, объясняя про выборность тысяцкого и старост в деревнях.
– Из тебя выйдет хороший маг жизни, – сказал Земилав, с трудом поднявшись и опершись на плечо парня. – Я бы не смог.
– Что? – поразился неожиданному заявлению. – Ты знаешь?
– Близко.
На таком расстоянии ему не составило труда учуять происшествие даже в не лучшем состоянии, перевел в очередной раз недосказанное для себя Данила.
– Какая жизнь. Я же убил его!
– Познав смерть, учишься жить.
Это какая-то неуместная философия, с тоской подумал Данила. Мне бы чего попроще.
– Исцеление… зависит… от… дозы… лекарства, – видимо, поняв, что требуется бо́льшая ясность, сказал волхв. Говорить ему было тяжело, после каждого слова пауза. – Смерть… тоже. Все… от… дарующего…
– И как я могу научиться контролировать?
– Не сейчас, – пробурчал Земислав, вторично отрыгивая уже какие-то ерундовые остатки, еще сохранившиеся в желудке, и без сил после этого ложась у погасшего окончательно костра.
Пришлось вновь развести огонь, подсунуть ему под голову первый попавшийся трофейный мешок, благо на ощупь ничего жесткого. Подробная беседа действительно не ко времени, но он фактически согласился, и это удачно. Повторение такого откровенно пугало. Мало ли почему и на кого разозлишься. Иногда пустяк, потом отойдешь, а человек уже покойник, и родичи готовы прикончить. Мертвых даже святые не поднимали, иначе непременно упомянули бы такое в Житиях. Оно и понятно: что подвластно богу, человеку не под силу.
Присев на корточки рядом с уже очнувшимся бандитом, внимательно осмотрел его. Ну попытка развязаться не удивительна. Сам бы попробовал в подобной ситуации.
– Полагаю, тебе есть что рассказать.
– Кто вы? Почему напали? – лихорадочно блестя глазами, выпалил раненый. – Разве мы с вами ссорились, чтобы убивать без предупреждения?
– Ты еще не понял? – удивился Данила. – За все приходится платить. За кровь – обязательно.
За спиной послышались неловкие шаги, и он обернулся. Очень не хотелось словить по башке от чересчур живучего врага. Оказалось, Отто ковыляет, перекошенный на один бок, и держит при этом меч.
– Ты можешь молчать, но тогда вот он, – показал за спину, – примется резать тебя на куски за своих родичей. Ему все одно, кто вы и откуда, главное – успеть сделать строганину, пока копыта не откинул.
– Вы же все равно убьете!
– Могу сразу и чисто. Если правду скажешь. А могу отойти в сторону и подождать, пока тебя на ремни резать станет.
– Пятками в костер лучше всего, – сказал хрипло гот из-за спины. Он не подыгрывал, всерьез. – Дольше орать станет.
– А скажу, – поспешно потребовал пленный, – сразу убьешь?
– Слово, что смерть будет быстрой, – подтвердил Данила. Здесь в обещании имелась маленькая юридическая тонкость, но пока она роли не играла.
– Смотри, слово дал.
– Ты мне тоже кое-что обещал, – возмутился Отто.
– Он умрет, но зачем бессмысленная жестокость?
– А они как себя вели?!
– Они нелюди, и место им в аду, а мы люди. Я ведь его вспомнил: он из поселка, где волок проходит.
– Так зачем он нам вообще потребен? Голову показать аутенту – и вся недолга.
Это старейшине, что ли, или князю? Вроде нет у готов рюриковской крови в начальниках. Из своих выдвигают, словенских родовитых не слушают. Ну не суть, потом разберемся.
– И? – повернулся вновь к бандиту. – Я жду.
– Евсей сказал…
– Это который?
– Ну тот, чей меч у него, – во взгляде на стоящего Отто мелькнула опаска.
– Продолжай.
– Кочкарь видел у мужика, что у кратера живет, камни ценные.
Отто охнул за спиной. Похоже, эти веселые ребята погуляли от всей широкой души, и не одна его семья пострадала.
– Ушкуй до зимы не вернулся…
Ага. Кажется, кормщик плохо кончил, как и предупреждал Баюн. Даже в одиночку давно бы дошел по реке назад. Что же там все-таки случилось? Лучше не выяснять. Ну их, духов бессмертных с сомнительными наградами. Одного более чем остаточно.
– …денег нет, возвращаться не на чем. Он и предложил сходить по-тихому. Как бы не впервой, никто не узнает.
– А зачем столько народу и чужих брать? Хватило бы и своих. Ты же не с ушкуя.
– У Витимира трое взрослых сыновей и четверо работников, – подал голос Отто.
– Да. А купеческих всего трое на волоке осталось.
Интересно, почему Кочкарь всех не взял? Не доверял? Или количество какими-то условиями ограничено? Кого бы расспросить на данную тему, не проявляя явного интереса.
– А вы решили тоже подправить делишки.
– Ты-то не стал на земле горбатиться, – с прорезавшейся злобой сказал допрашиваемый, – ушел. А мы должны на дядьку Севастьяна до самых похорон спину рвать?
– Захотели много и сразу.
А нужны ли были они все этому самому Евсею? Положил бы всех у заселенных уже мест, и с прибылью немалой. Теперь не узнать. Очень вероятно, кровью повязал и сам шайку организовать задумал. Не оттого ли Кочкарь не хотел с собой иметь.
– Да! Откуда мне было знать, что всех порежет? Карманы чистить – почему нет? На смертоубийство не было разговора. Они за топоры взялись. Ну и пошло.
– А третьего дня на хуторе детишек прикончили, – вкрадчиво сказал Данила. – Грудной младенец, видать, тоже с фузеей напал на случайных прохожих? – Про Лизку спрашивать совсем не хотелось. Догадывался, почему даже мертвая лежала с раздвинутыми ногами в стороне. Ну хоть бы с собой пользоваться взяли. Тоже зарубили.
Этот гад заткнулся, и в глазах определенно мелькнул ужас – он, видимо, до сих пор считал, что они шли из-за первых ограбленных. Надеялся свалить вину на остальных, благо отпираться от напраслины некому. Не будет ему снисхождения.
– К этим чего пришли? Тоже камни искали?
– Евсей сказал, в прошлом годе хозяин много пушнины сдал, должно быть серебро.
Данила оглянулся через плечо. Звучало интересно. Нет у него денег за работу рассчитаться, так?
– Всего и было сотня гривен, – смущенно сказал Отто. – Скотину покупали, лошадей…
– Двести сорок три, – с удовольствием поведал пленный. Не иначе допер, что это какие-то внутренние разборки. Всунуть клин между врагами всегда милое дело.
– Значит, этот трофей делить не станем, – отрезал Данила. – Твое имущество.
– Ну теперь я могу его убить? – кровожадно спросил Отто. Деньги в этот момент его не трогали.
– Нет!
– Почему? – взмолился гот.
– Мы его к твоим… как их там… аутентам отведем. Пусть повторит. Пора задуматься, кто на волоке сидит, и взять с них за обиду крепко.
В глазах пленного загорелась надежда. Кровная месть давно официально не признается, а по «Русской правде» платить положено за нанесенный ущерб. Ну это он зря обрадовался. Данила пообещал смерть быструю, а не виру золотом потребовал. Так или иначе, ему не жить.
– Вырезать всех? – с загоревшимися глазами спросил Отто.
– Они при чем? А вот взять за обиду и родичей весомой суммой – нормально. Тебе же на новое хозяйство и пойдет.
– Я не останусь!
– А куда денешься?
– С тобой пойду! Признаю себя твоим Человеком, и клянусь всегда и везде, не щадя живота своего, отстаивать твою честь, достоинство и имущество, положить в случае необходимости за тебя жизнь свою. Клянусь в том Господом нашим! – отбарабанил без запинки Отто.
– Ты с ума сошел? Я же не князь, чтобы присягу на верность принимать!
– Ты отомстил за наших. Мне достаточно. Сам бы не сумел.
Очень глупо было бы говорить, что без случайных гостей на охоту бы пошел вместо него кто-то из братьев или отец. Хоть не из-за свалившихся на голову пришельцев случилось ужасное, однако своим присутствием многое изменили.
– А посмотреть большой мир, – он бледно улыбнулся, – и сам давно мечтал.
