Направляясь на встречу с доктором Престон-Холл, назначенную на девять часов, Волк забежал в офис, сел за стол и выругался, ударившись ногой о набитую битком корзину для бумаг. Хитро поглядел по сторонам в поисках другой, пустой и оставленной без присмотра, и подумал о том, что нагрузка на уборщиков отнюдь не возрастает пропорционально объему работы, свалившейся на сотрудников отдела.

Прилагая символические усилия, чтобы убрать за собой, Волк был тронут, обнаружив, что Финли в свой выходной здорово попотел, составляя отчет для доктора Престон-Холл. Вверху для него была прикреплена бумажка:

Билл отлепил бумажку, полагая, что доктор вряд ли оценит по достоинству прямоту Финли, бросил взгляд на стол Чемберса и представил, как Бакстер минувшим днем сломалась, что для нее было совсем не характерно. Мысль о том, что она пришла в столь подавленное состояние, была ему ненавистна. За все время, что они были знакомы друг с другом, в подобном смятении он видел ее лишь однажды, и в тот день, трагический и сюрреалистичный, это впечатлило его больше, чем что-либо другое.

В зале судебных заседаний Олд Бейли Бакстер места не нашлось, хотя она упорно рвалась пойти туда вместе с Волком в день вынесения Халиду приговора. К тому моменту его на время отстранили от работы, а в отношении коллег велось строгое расследование по поводу того, как они работали в рамках данного дела. Он не хотел, чтобы она шла. Трещина между ним и Андреа за ту неделю разрослась до размеров дикой головной боли, что закончилось вызовом в их коттедж в Стоук-Ньюингтоне наряда полиции и подлило масла в огонь вымышленных историй о насилии в их семье.

Несмотря на это, Бакстер потянула за какие-то веревочки, и ей разрешили дожидаться окончания процесса пусть и не в зале заседаний, но в пышном Грейт-Холле.

Волк до сих пор мог описать старшину присяжных (тот выглядел в точности как Гэндальф) и хорошо запомнил клерка, попросившего вынести вердикт. Все, что произошло впоследствии, было как в тумане: панические крики, запах паркетного лака, окровавленная рука, прижатая к белому платью.

Единственным, что врезалось глубоко в память, была резкая боль, вспыхнувшая, когда охранник, дежуривший у скамьи подсудимых, подлым ударом раздробил ему левую кисть, в которой теперь вместо кости у него была металлическая пластина. А еще – как Бакстер стояла посреди всего этого хаоса, как по лицу ее текли слезы, как она без конца спрашивала: «Что ты наделал?»

Когда он перестал отбиваться и толпа полицейских его обуздала, Эмили взяла пострадавшую члена жюри за окровавленную руку и отвела в безопасное место. Когда за Бакстер закрылись тяжелые створки, ему показалось, что он никогда ее больше не увидит.

Из состояния задумчивости Волка вырвало надоедливое пиканье, знакомое жужжание и щелчки, привычно издаваемые неисправным факсом. Он поглядел по сторонам и увидел Бакстер, которая стояла в кабинете Симмонса и о чем-то с ним оживленно беседовала. С того момента, как он ушел из квартиры, они больше не виделись и не разговаривали – когда он вернулся домой после долгих блужданий по улице, и она, и Андреа уже ушли. Он почувствовал себя немного виноватым, но не позволил себе слишком отвлекаться на их давнюю междоусобицу. Времени сделать что-нибудь путное у него уже не оставалось, поэтому Волк схватил рапорт Финли и вышел из отдела.

Разговор с доктором Престон-Холл прошел отнюдь не гладко, поэтому детектив с облегчением покинул пропахший плесенью кабинет и облегченно погрузился в старую, испытанную морось британского лета. Хотя было тепло, он накинул поверх белой рубашки плащ. У него в углу стола до сих пор стоял небольшой трофей – статуэтка «Мисс “Стащи с себя футболку” – 2013», которую Финли подарил ему после того, как попал под ливень в дешевой майке точно с такой же надписью. С тех пор Волк всегда опасался повторять эту его ошибку.

Вспомнив о планерке, он быстро зашагал обратно к Нью-Скотленд-Ярду. Доктор Престон-Холл недвусмысленно выразила свою озабоченность тем огромным прессингом, которому он подвергался, и пагубным воздействием смерти двух людей, умерших буквально у него на глазах после их предыдущей встречи в понедельник. О гибели Чемберса, к счастью для него, ей пока не сообщили.

Хотя их сеансы должны были основываться исключительно на информации, которую Финли сообщал в своих рапортах, и сведениях, почерпнутых из личных бесед доктора с Волком, они не смогли обойти тему фотографии, без конца показываемой в новостных программах накануне.

Она сказала, что этот снимок является самым достоверным доказательством, с которым ей когда-либо приходилось работать. Глядя на него, любой поймет, что мужчина, сжимающий в ладонях голову умершей женщины, разваливается на глазах. Под конец доктор пообещала позвонить Симмонсу и посоветовать ему ограничить роль Волка в расследовании, а то и вовсе отстранить его от дел до следующего понедельника.

Когда Волк вернулся, народу в отделе было немного. В ходе поножовщины между двумя бандами погибли два подростка, третий в критическом состоянии оказался в больнице. Это еще раз доказывало, что Лондон жил своей обычной жизнью, что Тряпичная кукла, жизнь фигурантов списка и борьба Волка за свою жизнь для миллионов людей, не причастных напрямую ко всем этим событиям, была лишь банальной темой для разговоров.

Усевшись за стол, детектив увидел, что его ждет сообщение. Эндрю Форд, охранник и четвертый номер в убийственном списке, с прошлого утра набивался на личный разговор с ним. И все агрессивнее вел себя по отношению к приставленным к нему полицейским. Бакстер поехала к нему вместо Билла, но грубиян категорично отказался с ней общаться.

Когда всех позвали на планерку, Волк уселся на свободный стул рядом с Эмили, которая с темным макияжем и скучным выражением на лице вновь выглядела безупречно.

– Доброе утро, – небрежно бросил он.

– Доброе утро, – ответила она, не глядя ему в глаза.

Потом повернулась и заговорила с Финли.

1. (ГОЛОВА) Нагиб Халид, Киллер-Крематор

2. (ТУЛОВИЩЕ) – ?

3. (ЛЕВАЯ РУКА) – платиновое кольцо, юридическая фирма?

4. (ПРАВАЯ РУКА) – лакированный ноготь?

5. (ЛЕВАЯ НОГА) – ?

6. (ПРАВАЯ НОГА) – Детектив Бенджамин Чемберс

A – Рэймонд Тернбл (Мэр)

B – Виджей Рэна Халид (брат/бухгалтер)

C – Джерред Гэрланд (журналист)

D – Эндрю Форд (охранник/пьяница/заноза в заднице)

E – Эшли Локлен (официантка) или (девятилетняя девочка)

F – Волк

Они молча взирали на список, надеясь на порыв вдохновения, благодаря которому вдруг проявится явная, очевидная связь. Первые двадцать минут планерки все отчаянно спорили и Симмонс в конечном счете нацарапал своими неразборчивыми каракулями на доске все их достижения. Увидев их в письменном виде, сотрудники отдела решили, что ничего выдающегося у них нет.

– Ключом к разгадке должны быть убийства Крематора, – изрек Финли, – Халид, его брат, Билл…

– Брат не имел к суду никакого отношения, – возразил Симмонс, делая на доске пометку, – его даже там не было.

– Может, когда Алекс вернется и сообщит нам имя, в этом появится какой-то смысл, – сказал Финли и пожал плечами.

– Не появится, – вклинилась в разговор Бакстер, – Эдмундс установил фамилии всех двадцати двух владельцев подобных колец, но ни один из них ни с какой стороны не причастен к процессу над Халидом.

– Но ведь про Бена то же самое сказать нельзя? – спросил Финли.

При упоминании этого имени в совещательной комнате повисла неловкая тишина. Финли почувствовал вину за то, что упомянул погибшего коллегу так, будто тот был всего лишь фрагментом головоломки.

– Да, Чемберс действительно имел отношение к расследованию, но не больше, чем кто-либо другой, – сухо возразила Бакстер. – Но даже если так, то непонятно, как все это связано с другими фигурантами списка.

– Как глубоко мы копнули прошлое этих людей? – спросил Симмонс.

– Мы делаем все возможное, но лишняя помощь нам точно не помешала бы, – сказала Эмили.

– Людей больше нет, – раздраженно бросил Симмонс, – я и так уже задействовал в расследовании треть сотрудников отдела. И привлечь к нему кого-то еще у меня больше нет возможности.

Бакстер умолкла, предпочитая больше не спорить и прекрасно представляя, какому давлению подвергается босс.

– Коукс, что-то ты сегодня непривычно молчалив, – заметил Симмонс. – Идеи есть?

– Если ключом ко всем этим событиям является судебный процесс над Халидом, то каким образом в этом списке оказался я? Это же бессмысленно. Неужели преступник решил сначала разделаться с Киллером-Крематором, а потом с человеком, пытавшимся его остановить?

Все озадаченно замолчали.

– Может, причина в том, что процесс получил широкую огласку, – предположил Финли, – может, Бен тоже вел какое-нибудь громкое дело и, тем самым, обратил на себя внимание.

– А это мысль, – поддержал его Симмонс, – надо ее обмозговать.

В этот момент в комнату буквально влетел Эдмундс – взъерошенный и мокрый от пота.

– Кольцо принадлежало Майклу Гейблу-Коллинзу! – победоносно заявил он. – Старшему партнеру фирмы «Коллинз и Хантер».

– «Коллинз и Хантер»? – повторил Финли. – Что-то знакомое.

Волк пожал плечами.

– Сорок семь лет, разведен, детей нет. Самое интересное в том, что в прошлую пятницу в обед он присутствовал на совещании партнеров фирмы, – продолжал Эдмундс.

– Таким образом, от совещания до того момента, когда мы обнаружили Тряпичную куклу, прошло двадцать четыре часа, – сказал Симмонс, добавляя в список аристократическую фамилию.

– А к суду он имел какое-то отношение? – спросил Финли, игнорируя отчаянный вздох Бакстер.

– Я еще не закончил проверку, но о прямой его причастности говорить точно не приходится, – ответил Эдмундс.

– Значит к мотиву, способному увязать все это в одно целое, мы ближе так и не подобрались, – резюмировал Финли.

– Таким мотивом может быть только судебный процесс, – категорично заявил Эдмундс.

– Но ведь ты только что сказал, что Гейбл-Коллинз здесь ни при чем.

– При чем. Как и все остальные. Мы просто еще не докопались. Ключ ко всему – Халид.

– Но… – начал было Финли.

– Давайте дальше, – перебил его Симмонс, бросив взгляд на часы. – Джерред Гэрланд потребовал, чтобы команду охраняющих его полицейских возглавила детектив Бакстер. Я подробно обсудил с ней этот вопрос и вы, надеюсь, окажете ей любую посильную помощь.

– Стойте, погодите! – воскликнул Волк.

– В связи с этим сегодня и весь завтрашний день ее в отделе не будет. В отсутствие детектива Коукс, конечно же, с удовольствием доведет до конца инициированные ею проверки, – твердо добавил Симмонс.

– Мне нужно быть рядом с Гэрландом, – сказал Волк.

– Считай, тебе крупно повезло, что ты сидишь сейчас с нами после того, как утром мне позвонила одна известная тебе особа.

– Сэр, я вынужден согласиться с Волком, – произнес Эдмундс, удивив всех повелительным тоном, при этом Бакстер, казалось, охватило жгучее желание чем-нибудь в него швырнуть. – Киллер бросил ему вызов, и если мы поменяем правила игры, один бог знает, как он на это отреагирует. Вполне возможно, что воспримет это как оскорбление.

– И хорошо. Я как раз на это и надеюсь и своего решения не изменю.

Молодой детектив покачал головой:

– Я полагаю, это ошибка.

– Эдмундс, я, в отличие от тебя, может, и не достиг высот в такой игре, как «Полицейские и воры», но с убийцами в свое время пообщался немало, можешь поверить мне на слово, – вскинулся Симмонс.

– Такого, как наш, среди них не было, – возразил Эдмундс.

Видя, что Эдмундс напрочь отказывается дать задний ход, Финли и Бакстер заерзали на стульях.

– Хватит! – заорал Симмонс. – Не забывай: у тебя даже еще испытательный срок не закончился. В субботу киллер в любом случае попытается прихлопнуть Джерреда Гэрланда, какую бы сиделку мы к нему ни приставили. Гэрланд со своей стороны согласен принять нашу помощь лишь в том случае, если этой сиделкой станет Бакстер. Бакстер, чтобы ускорить процесс, введите Коукса в курс дела. Спасибо всем за головную боль, которую вы мне доставили. Все свободны.

По окончании планерки Эдмундс подошел к Бакстер поговорить.

– Сопляк! Придурок! – зашипела она на него. – Что на тебя нашло?

– Я…

– Ты даже не представляешь, как это для меня важно. Мне и так тяжело, а ты еще подвергаешь мои способности сомнению в глазах босса и тем самым ставишь меня в неудобное положение.

Бакстер увидела, что Волк переступил порог и замешкался, дожидаясь шанса поговорить с ней наедине.

– Ты уже знаешь, чем сегодня займешься? – спросила она Эдмундса.

– Да.

– Тогда объяснишь ему все сам.

Она встала и вышла из комнаты, даже не удостоив Волка взглядом. Эдмундс посмотрел на него и вымученно улыбнулся.

– Как насчет лака для ногтей? – спросил он.

Волк позвонил экспертам-медикам узнать, не выяснили ли они чего-нибудь нового касательно трех неопознанных частей тел. Те ответили, что все еще проводят анализы и на данный момент не могут сообщить ничего такого, что поспособствовало бы расследованию.

Ему давно было пора уехать в Пекхем для разговора с Эндрю Фордом, но он болтался без дела, надеясь поговорить с Бакстер, пока она не ушла из отдела.

Внезапно на краешке его стола устроился Эдмундс, да так и не ушел, хотя Эмили тридцать пять минут провела в кабинете Симмонса и ее место пустовало. Молодой человек попытался втянуть Вильяма в разговор, но тот, глядя на них, был слишком поглощен своими мыслями и в контакт вступать не хотел.

– Мне в голову пришла идея, – сказал Эдмундс. – Наш киллер – человек методичный, умный и богатый на выдумки. До настоящего времени он ни разу не прокололся. Это наводит меня на мысль о том, что он занимался этим и раньше. Подумайте сами – этот подонок просто совершенствуется в своем мастерстве…

– В мастерстве? – с сомнением в голосе протянул Волк.

– Да, он воспринимает ситуацию именно так. Какими бы жуткими ни были все эти убийства, с объективной точки зрения они впечатляют.

– Впечатляют? – фыркнул Волк. – Эдмундс, может, ты и есть киллер, которого мы ищем?

Лицо его при этом приняло непроницаемый вид.

– Мне нужно просмотреть старые дела, – продолжал молодой человек, чтобы привлечь внимание Волка, – необычные способы совершения преступлений, убийство лиц, к которым невозможно подобраться, ампутация конечностей и расчленение. Где-то он должен был оставить след.

Эдмундс надеялся, что Волк поддержит его идею и заинтересуется подобными рассуждениями, но тот только рассердился.

– Над этим делом постоянно работаем лишь мы четверо: четверо! Неужели ты думаешь, что тебе позволят слинять и попытаться найти иголку в стоге сена, в то время как один за другим гибнут люди?

– Я… я просто хотел помочь… – запинаясь, произнес Эдмундс.

– Лучше делом займись, – бросил Волк, вскочил на ноги и выбежал из отдела, чтобы перехватить Бакстер, которая как раз закончила разговор с Симмонсом.

– Эй! – крикнул он.

– И думать забудь.

Бакстер прошла мимо него к своему столу, в руках у нее была какая-то папка.

– Ты обиделась за вчерашний вечер?

– Нет.

Когда они проходили мимо совещательной комнаты, детектив схватил ее за руку и втащил внутрь. Заметив это, сидевшие рядом сотрудники окинули их удивленными взглядами.

– Ты что?! – воскликнула она.

Волк запер за собой дверь.

– Прости, что вчера вечером я ушел. Нам нужно было о многом поговорить. Просто она меня так достала, что… Я не должен был оставлять тебя с ней наедине. Не злись.

Бакстер всем видом показывала, что ей хочется поскорее уйти.

– Помнишь, я сказал, что ты красивая, умная…

– …нежная и удивительная, – с ухмылкой закончила она его мысль.

– Да, нежная и удивительная, – согласно кивнул Волк, – ей это не понравилось, правда?

Лицо Бакстер расплылось в широкой улыбке.

– Да, действительно не понравилось.

– Тогда позволь мне помочь тебе в ситуации с Гэрландом. Я больше не могу сидеть с Эдмундсом. Представляешь, пару минут назад он хотел накрасить мне лаком ногти.

Бакстер засмеялась:

– Нет, но все равно спасибо.

– Перестань. Командовать будешь ты, что прикажешь, то я и сделаю.

– Нет, тебя нельзя до такой степени контролировать. Ты слышал, что сказал Симмонс – он в любую минуту может вообще отстранить тебя от расследования. Так что брось эту затею.

На лице Волка отразилось отчаяние.

– Прости, – добавила Бакстер и двинулась к выходу.

Но Волк, загораживавший дверной проем, не двинулся с места.

– Ты не понимаешь. Я обязан помочь.

– Прости, – повторила она, на этот раз уже тверже.

Волк попытался выхватить из ее рук бумаги. Под его нажимом тонкая пластиковая папочка, соединявшая их вместе, хрустнула и смялась. Эмили уже таким его видела – когда они расследовали дело Киллера-Крематора, когда она недоглядела за ним, когда он оказался полностью во власти своей навязчивой идеи и перестал отличать друзей от врагов.

– Билл… пойдем…

Бакстер никогда не называла его по имени. Она опять попыталась вырвать у него папку с делом Гэрланда, но безуспешно. Все, что нужно было сделать, это закричать и позвать на помощь. В комнату вломится дюжина полицейских и Волка отстранят от дела.

Она подумала, правильно ли поступила, что позволила ему зайти так далеко, игнорируя очевидные приметы. Ей всего лишь хотелось ему помочь, но терпеть его поведение больше нельзя.

– Прости, – прошептала она.

Она подняла руку, чтобы разбить матовое стекло, но в этот момент на пороге вырос Эдмундс, случайно перепутав двери.

Волк тут же ослабил хватку.

– Прошу прощения, но у меня на линии констебль Кастанья, это по поводу Эндрю Форда.

– Я ему сам перезвоню, – сказал Волк.

– Он, похоже, грозит выпрыгнуть в окно.

– Кто – констебль Кастанья или Форд?

– Форд.

– Чтобы сбежать или чтобы покончить с собой?

– Четвертый этаж, так что шансы равны.

При этих словах Волк улыбнулся, и Бакстер увидела, что он вернулся в свое обычное, дерзкое состояние.

– Ну хорошо, скажи, что я еду.

Он тепло улыбнулся Бакстер и вышел за Эдмундсом. Эмили подождала, пока он не скрылся за матовым стеклом, тяжело вздохнула и присела на корточки, чтобы не упасть. У нее кружилась голова, она была эмоционально опустошена после того, как приняла, казалось бы, важное решение, хотя чувствовала себя такой же нерешительной, как всегда. Женщина встала, пока никто не вошел в совещательную комнату, несколько раз глубоко вдохнула, чтобы восстановить дыхание, и ушла.