Глава 5
Тряхнуло еще пару раз. И все затихло…
Интересно, сколько стоят высокоточные бомбы, вываленные на этот небольшой городишко? Думаю, больше, чем все его окрестности с домами, машинами, мебелью и инфраструктурой.
Но не в деньгах счастье. А в том, что ракеты все-таки прилетели.
– Все, «Грачи» отбомбились, – я вытер рукавом просторной серой рубахи выступивший на лбу пот.
План с самого начала был шит белыми нитками, рассчитан на везение и почти провалился.
Но почти не считается.
Все-таки технологии теперь на войне – первейшее дело. То, о чем раньше писали фантасты, постепенно сбывается. Беспилотные самолеты наносят удары. Спутники наводят ракеты. Электронные устройства просчитывают все на свете, чтобы выдать единственно верное тактическое решение… Технологии – это сила! Когда басмачи отобрали у нас автоматы и гранаты, то упустили из виду скромный планшетный компьютер, от которого не отрывался Рад, всем своим видом демонстрировавший свою принадлежность к племени компьютерных идиотов – тех, которые минуту не могут прожить без своих электронных игрушек. Вот только он не развлекался, а работал. Хитрое устройство «ТК-11» стоимостью под сотню тысяч долларов США фиксировало окружающую обстановку, скидывая информацию на спутник, откуда та закачивалась в недра мощнейших компьютеров, а потом трансформировалась в соответствующие карты, координаты, направления ударов. Для меня, по сути своей дремучего гуманитария, все эти дела представлялись чем-то чудесным вроде магии. А Рад – это жрец.
В результате Центр получил координаты для ударов. Точнее, для ювелирных ударов.
Идея принадлежала мне, и такие же склонные к авантюрам руководители поддержали ее. По плану, мы должны были легендированно проникнуть в логово Плешивого Ахмеда и, если не удастся в ходе разведопроса вызнать у него ничего важного, пленить его, уйти из лагеря. Ракетно-бомбовый удар высокоточным оружием был призван отбить у басмачей всяческие мысли о преследовании. Перед ударом для отвлечения внимания российские бомбардировщики лениво утюжили позиции боевиков немного в стороне.
Мы имели несколько компактных маячков, которые теоретически не должны позволить точному оружию поразить нас. Но это теоретически. Весь мой боевой опыт свидетельствовал о том, что техника никогда не срабатывает на сто процентов. А нам за глаза хватило бы и одного процента.
Все было рассчитано по минутам. Когда на мой браслет был передан сигнал выхода самолетов на цель, мы начали действовать. Вот только карты смешали сначала случайный выстрел недобитого боевика, а потом нежелание басмачей выполнять повеление своего босса. Скорее всего, кто-то из людей Плешивого увидел прекрасную возможность вырасти по службе и стать главным.
Хорошо еще, что подвернулся подвал в качестве бомбоубежища, который дал нам шанс. Вот и посмотрим, удастся ли воспользоваться им в полной мере.
– Вооружаемся! – приказал я. – Быстрее!
Наше вооружение бандиты припрятали, но его было не жалко – стандартные стволы, хорошо пристрелянные, но подобранные так, чтобы не привлекать внимания. Зато в подвале, использовавшемся как склад оружия и боеприпасов, было много чего ценного – и ручные противотанковые гранатометы «РПГ-7», и пулеметы, и автоматы различных моделей, и цинки с боеприпасами. Для Утеса нашлась бельгийская снайперская винтовка, которую он принял с подозрительностью. Ведь ее еще надо проверять и пристреливать, да и патроны редкие – надолго ли хватит нескольких коробочек. Он предпочел бы такие родные и близкие «СВД» или «винторез», но приходится брать что дают. Также в бомбоубежище мы нашли несколько ранее изъятых у нас светошумовых гранат – эти предметы иногда просто незаменимы в быту. Они лежали на железном ящике в углу, рядом с китайским противоракетным комплексом «Красная стрела», чья одиннадцатикилограммовая ракета способна продырявить танк на расстоянии до четырех километров. Саудиты эти комплексы закупали у Китая в огромных количествах и теперь щедро делились ими с террористами.
– Пленного с собой, – продолжил я. – Пошли.
Князь помог подняться Плешивому. Тот был плох – кашлял и истекал кровью. Перевязка помогла ему слабо. Но жить ему хотелось, и он послушно передвигал ноги.
Входная дверь подвала открылась легко – значит, мы не погребены под рухнувшим зданием.
На лестнице в воздухе столбом стояла бетонная и песчаная пыль, пахло гарью. Я откашлялся и двинулся осторожно вперед. И вскоре шагнул на потрескавшийся асфальт перед входом в банк.
Да, пейзаж вызывал уважение к русскому оружию. Удивительно, как много могут сделать всего лишь несколько ракет, уложенных точно в цель.
Часть поселка ракетно-бомбовым ударом была стерта с лица земли. Глиняные приземистые здания просто сдуло смертельным ветром, от более крепких бетонных построек остались отдельные стены. Валялись срубленные пальмы. Дымился древний, еще советского производства, бронетранспортер. Два пикапа расплылись в неаппетитное месиво из расплавленного металла, ошметков человеческих тел и спекшейся массы протекторов. Везде валялись тела. В стороне кто-то выл белугой.
Мы настороженно оглядывались, пытаясь уловить опасные движения. Обольщаться не стоит. Салафитские крысы живучие. Наверняка многие зарылись по норам и уже готовы с присущим им бешенством кидаться на все живое. Поэтому медлить нельзя. Надо быстрее делать отсюда ноги.
– Командир, вон, – кивнул глазастый Утес, который обладал способностью с одного взгляда вычленять в окружающей обстановке все самое главное.
Впереди, за поваленным забором, стояла та самая темно-бежевая «Тойота Хайлюкс», с которой недавно лупили по нам из пулемета. Похоже, целая.
Ну, вот и шанс прокатиться с ветерком.
– Шевелись, пехота! – кивнул я.
В отработанном боевом порядке, прикрывая каждый свой сектор обстрела, мы припустили вперед. Бек тянул на себе норовившего все время рухнуть в пыль пленного.
Эх, только бы машина была на ходу!
Коротко рявкнул автомат. Это Рад срезал появившегося из-за развалин с пулеметом наперевес басмача. Тот рухнул, пробитый пулями, и отчаянно предсмертно заголосил.
И все закрутилось. Замелькали с разных сторон силуэты. Боевики приходили в себя после потрясения и контузий. Они видели чужаков. И готовы были рвать нас на части.
Много же вас, насекомых, выжило!
Впереди в развалинах возникло двое. Мой «АК» коротко, но внушительно загрохотал, и фигуры скрылись за изломанными бетонными блоками. Заработали автоматы моих спутников. В ответ послышалось истошное и такое до боли знакомое:
– Аллах Акбар!
Из развалин по нам врезали из пулемета. Тут и пригодилась бельгийская снайперская винтовка. Судя по тому, что Утес с первого выстрела свалил стрелка, пристреляна она была нормально.
Так, вперед, патронов не жалеть!
Князь, присев на колено, прикрывал нас, заставляя прятаться возникающих в развалинах моджахедов.
Чем хороша слаженная группа – не нужно никому объяснять, что делать. Так же как вода занимает весь сосуд, так и мы занимаем в бою оптимальное положение для эффективной работы. Князь прикрывал нас. Мы стремились к машине. Только бы она завелась!
Я ударил ладонью по капоту «Тойоты». Добрались!
Хорошая машина. Добрая машина. Салон с двумя рядами сидений, в котором уместится вся группа. И еще кузов.
Рад распахнул дверцу со стороны водителя. Ключи, слава богу, в гнезде зажигания. Абреки их обычно не вынимают – вдруг водила погибнет, а нужно будет резко сматываться. Это соображение имеет свой резон. И сейчас сыграло нам на руку – у нас просто не было времени возиться с прямым зажиганием и выдергивать провода.
Двигатель уютно заурчал.
– Все в машину! – крикнул я, падая на переднее пассажирское сиденье.
Бек прыгнул в кузов, сразу же вцепившись в прикрепленный там на турели китайский пулемет «W-85» калибра 12,7 миллиметра. Остальные втиснулись в салон.
Князь, распластавшись на земле, палил в возникающих из развалин то тут, то там моджахедов.
Я прикрикнул:
– Сдай назад!
Рад вжал педаль газа, и машина двинула задним ходом.
– Князь, прыгай!
Князь вскочил и запрыгнул в движущуюся машину.
– Вперед! На всех парах! – крикнул я.
Рад газанул с видимым удовольствием.
В кузове загрохотал пулемет – Утес разобрался с ним, и теперь разносил из него укрытия, из-за которых пытались нас достать басмачи.
Машина вильнула, едва не провалившись в воронку от бомбы, потом завиляла мимо ряда таких же воронок. Затем дорога пошла получше. И вот мы вырвались за границы городка, окраины которого были почти не затронуты бомбежкой.
В салоне было тесновато для пятерых, но терпимо. Двигатель работал как часы, колеса мягко шуршали, меряя километры. Почти новый, высокопроходимый, полноприводной, неприхотливый, надежный автомобиль – похоже, из тех самых злополучных американских военных поставок в адрес так называемой умеренной оппозиции, с которой у янкесов взаимная любовь до гроба на почве ненависти к законному президенту Сирии. Очень быстро штатовские вооружение, транспорт и снаряжение как-то сами собой откочевали, без злого умысла, понятно, от умеренных террористов к неумеренным – Халифату и «Джебхат Ан-Нусре». Понятное дело, все случайно получилось, никогда такого не было, и вот опять… Эти самые «Тойоты» с пулеметом в кузове – идеальные машины для той войны, которая ведется в этих краях. Эдакие гламурные правнучки тачанок батьки Махно.
Рад добросовестно давил на педаль газа. И наша «тачанка» неслась по асфальту мимо распаханных полей и виноградников. Мимо брошенных домиков за глиняными заборами и убогих щитовых построек. Мимо ферм, где еще теплилась жизнь, но люди поспешно скрывались в укрытиях, едва заслышав звук мотора. Мимо заброшенной придорожной кофейни, где на пороге сидел иссушенный южным солнцем старик. Мимо руин, в которых угадывалась автозаправка.
– Ушли, – нервно хмыкнул Князь. – Командир, вот все пытаюсь оценить масштабы нашей дурости и теряюсь!
– Это ты к чему? – спросил я.
– Дуракам же везет. И прикинь, какую дурость нужно иметь при таком везении!
Рад хмыкнул, оценив изящный заход, и объявил:
– Это можно обсчитать математически. Если взять за константу…
– Давай рули, математик, – оборвал я начинавшийся привычный балаган этой сладкой парочки. – Что-то рано на вас смехуечки напали! Расслабились, щеглы…
И как в воду глядел.
Со стороны поселка, мимо которого мы проносились, появились две машины – зеленый замызганный корейский грузовичок с кузовом, плотно забитым моджахедами, и какой-то монстр на колесах неопределенной модели с двухместной кабиной без дверей и неизменным пулеметом в багажнике. Они пристроились нам в хвост.
Моджахеды в кузове грузовика махали руками и отчаянно голосили – похоже, призывали остановиться. Скорее всего, это часть банды Плешивого. Можно притормозить, конечно, и попытаться принудить атамана отослать своих орлов куда подальше. Но он в полубессознательном состоянии. Да и не факт, что нас отпустят. Так что пускай ищут дураков в другом ауле.
– Жми, Рад! – прикрикнул я.
– Дело нехитрое, – Рад вдавил педаль до отказа, и машина резко прибавила ходу.
Загрохотал пулемет с бандитского пикапа. Это был легкий «РПК», и его очередь ушла вправо. Правда, одна пуля все-таки расколотила наш задний поворотник, ну и ладно – дорожная полиция в этих краях давно вымерла естественным путем.
Басмачи в кузове грузовика начали задорно долбить в нас из автоматов и винтовок. Тоже пока, к счастью, безуспешно.
И тут заговорил наш крупнокалиберный аргумент. Утес выдал три короткие очереди, и грузовичок снесло с дороги, да так лихо, что он два раза перевернулся и встал на колеса. Даже не хочется думать, каково пришлось пассажирам.
Пикап начал резко отставать. Видимо, водитель решил не искушать судьбу.
Я перевел дыхание. Откинулся на спинке переднего сиденья. И почувствовал, что меня отпускает напряжение. Вот теперь мы точно ушли. Выжили. А Князь прав – дуракам везет.
Вот только Плешивый Ахмед все больше хрипит, кашляет кровью. Загибается, сволочь!
Если он сейчас откинет копыта, то наши великолепные гастроли были зря. И моя выездная труппа отработала впустую. Конечно, стоимость высокоточного оружия из зарплаты не вычтут – это мне лет сто надо пахать, не покладая рук. Но обидно…
– Тормози, – приказал я. – Пора заняться делом.
«Тойота» съехала с дороги, уткнувшись массивным бампером в заросли кустарника. Мотор Рад не глушил.
Плешивого мы аккуратно вытащили из кабины и почти нежно усадили на сухую землю.
Я нагнулся над ним:
– Поговорим, брат?
– Шайтан твой брат, – прохрипел Плешивый. – Позор твое имя!
Он понимал, что умирает, и теперь уже не хотел торговаться – у него возникла идиотская мысль умереть с честью и попасть в райские кущи. И мне предстояло его максимально быстро разубедить в этом пагубном намерении.
– Не надо поэзии, – улыбнулся я. – Ахмед, ты сдохнешь без всякой чести. Твои люди пытались тебя убить. Свой долг ты не выполнил.
– Я зарезал много неверных. Меня будут помнить.
– Твои люди пустят слух, что ты предатель, чтобы оправдаться перед собратьями.
– Возможно и так, – Плешивый скривился. Видимо, он и сам подумывал о таком подлом раскладе.
– На тебе много грехов, Ахмед, – сказал я. – И самый главный, ты связался с гяурами, чтобы убивать мусульман. Из лучших побуждений, но это ничего не меняет. Это большой грех.
Он не ответил. Только застонал и бросил на меня взор, в котором мелькнуло какое-то победное чувство.
Черт, а ведь он все бледнее и бледнее. Князь снова перевязал его и вколол в вену содержимое шприца из прихваченной нами аптечки, но надолго басмача не хватит. Был бы здоров, я бы без проблем выцедил из него всю информацию, до последней капли, как путник в пустыне воду из бурдюка. Есть для этого средства и методы. Но сейчас не поможет ни химия, ни боль. Он уже одной ногой в могиле…
Нужно его расколоть. Сразу.
И вдруг меня как озарило. Как говорят наши военные – у меня есть мысль и я буду ее думать. Так вот думать ее у меня времени не было. И я, присев на колено рядом с Плешивым, как в Ледовитый океан со скалы бросился:
– А ведь ты отказался от их предложения, Ахмед… Почему?
– Потому что ты прав, – неожиданно спокойно произнес Ахмед, выпрямляясь и смотря мне прямо в глаза. – То, что они сказали делать, – это большой грех. Аллах мне не простил бы.
– Разве Аллах не прощает то, что сделано во имя его? – с насмешкой спросил я, понимая, что иду по грани и хрупкая ваза его откровенности может разбиться под напором моих грубых слов, но меня какая-то интуитивная волна несла вперед. Бывает так, что я ловлю эту волну, и, как правило, она возносит меня к успеху.
– Но только не тогда, когда цена – тысячи правоверных, детей и женщин. Аллах не принимает человеческие жертвоприношения. Джихад – путь борьбы с неверными, а не с единоверцами…
– Что тебе предлагали?
– Не знаю точно… Я лишь понял, что цена будет очень, очень велика.
Басмач закашлялся. Что-то он недоговаривал. Знал многое, что не хотел говорить даже перед лицом смерти. Ладно, это лирика. А проза в том, что он должен еще кое-что успеть нам поведать.
– Эти неверные отказались от своих задумок? – спросил я.
– Нет. Они пошли к другим. Они нашли самое грязное животное на свете.
– Кого?
– Песчаного Льва.
– Гаданфар Шараф эль-Дин? – уточнил я. – Имя одного из самых отмороженных полевых командиров с готовностью всплыло в памяти.
– Да. Он согласился. Он давно принадлежит им.
– Англичанам?
– Да… Со всеми потрохами он их.
– А ты?
– А я… А я уже ничей…
Он снова закашлялся. И прикрыл глаза.
– Когда это будет?
– Осталось немного дней. Они давно готовились.
– Как это будет?
– Не знаю. Не знаю…
Он обмяк – я видел, что жизнь вытекает из него, как вода из треснувшего кувшина. Потом усилием воли он вернулся в подлунный мир. И прошипел:
– Я тебе все сказал. Пообещай мне одно, гяур.
– Что хочешь?
– Когда будешь убивать Песчаного Льва, скажи, что это я отдал вам его. Я хотел бы видеть его лицо при этом. Но не смогу.
– Хорошо.
– Убей его… Убей…
Кровь потоком хлынула изо рта полевого командира. Плешивый дернулся, по его телу прошла судорога. И он замер…
Я поднялся на ноги. Огляделся. И кивнул Раду:
– Готовь связь с Центром. Нам есть что сказать…
