Глава 14
Моя ладонь легла на автомат. Я сжал свой надежный верный «АКМ» – излюбленное оружие в этих краях… И аккуратно положил на пол.
– Не дергаемся. Ведем себя прилично. Выполняем все требования превосходящих сил противника. Юлим и угождаем. Ясно?
Повторять у нас не принято. Приказы всегда понимались с полуслова. И выполнялись без каких-либо скидок на обстоятельства, в полном объеме.
Высокий, под два метра, что редкость у арабов, увешанный оружием моджахед с зеленой повязкой на голове обошел целящийся в нас танк и приблизился к нашей «Тойоте».
– Наш выход, Бек, – я осторожно распахнул дверцу, поднял руки, всячески демонстрируя свое миролюбие.
– Кто вы такие? – лениво процедил высокий араб, судя по всему, командир этого заслона.
– Те, кто решает проблемы, – всей тяжестью уложил гирьки слов на весы своего тщеславия Бек, важно распрямившись – ему удавалось смотреть на возвышающегося над ним араба сверху вниз.
– Кто разрешил приехать сюда? – недружелюбно поинтересовался командир.
– Разведывательный совет Халифата, – изрек Бек со всей возможной высокомерностью. Все-таки актер он от бога – даже меня до дрожи пробрала та ядреная смесь снобизма, презрения и озлобленности, которую он изобразил.
Как и везде, упоминание спецслужб действует безотказно. Конечно, когда принадлежность к ним подтверждена чем-то, кроме громких слов.
Бек осторожно, чтобы не спровоцировать случайный выстрел, извлек из кармашка своего разгрузочного жилета пластиковую карту малоизвестного банка, которая сама по себе не значила ничего. Но буквы в названии говорили о том, что ее предъявитель обладает определенными полномочиями на территории Халифата. Еще Чингисхан раздавал своим агентам золотые пластинки, которые обязывали любого подданного Золотой Орды оказывать предъявителю все мыслимое и немыслимое содействие. Об этих карточках в курсе офицерский состав Халифата. Время от времени их меняли на что-то другое, поскольку подобные фокусы становились известны противнику. Центр был уверен, что эта штуковина сработает. Вот и проверим сейчас на своей шкуре.
– Вы не арабы, – внимательно изучая пристальным взором карточку, а потом и нас, процедил командир.
– Мы чеченцы. И разные немцы, – усмехнулся Бек, подобрев и чуток сбив с себя начальственную спесь.
Сейчас все решается. Даст этот душманский выродок отмашку – будет стрельба. А против трех пулеметов и танка не устоять даже Бэтмену или Человеку-пауку.
Пора и мне поиграть в нашем самодеятельном театре. Я лениво зевнул и спросил:
– Уже восьмой час. Мы найдем сейчас в штабе кого-нибудь из командиров? Или все уже курят кальян?
Командир в который раз посмотрел на карточку, потом на меня и отчеканил:
– Воину Халифата негоже предаваться праздному безделью, пока жив хотя бы один неверный. Военный эмир города всегда на месте. Или Джеллуд Галик – его правая рука.
Он задумался, потом махнул рукой:
– Проезжайте.
Я захлопнул дверцу и перевел дыхание. Ну что, опять живой. Выкарабкались.
Утес тронул «Тойоту» с места.
Мне будто кто-то щекотал затылок – я все время ждал, когда нам вслед прилетит пулеметная очередь или танковый снаряд. А это могло произойти в любой момент. Басмачи поступили бы грамотно. Офицер их ушел из зоны огневого контакта. И теперь по нам можно лупить без оглядки.
Сто метров… Двести метров…
– Не торопись, главное, – сказал я. – Понемножку прибавляй скорость.
Утес кивнул и слегка прибавил газу.
Еще сто метров…
Заслон скрылся из виду. Ну все, теперь вперед, в Тиндуф!..
При приближении к городу домов становилось все больше. Мы проехали две заброшенные пятиэтажки с зияющими провалами окон и следами от пуль и осколков. Справа открылась огороженная колючей проволокой территория, на которой можно было различить приземистые кирпичные строения, капониры и взлетную полосу. Чернели остовы двух сожженных вертолетов «Ми-8» – это главная транспортная лошадка вооруженных сил многих стран. Здесь когда-то был военный аэродром.
На въезде в город стоял ощерившийся двумя пулеметами, сооруженный из бетонных кубиков блокпост. Нас пропустили без проверки – видимо, по рации долговязый командир сообщил, что мы чисты.
Машина пересекла границу города и закрутилась по узким улицам, ширина которых продиктована принципом «чтобы лошадь с коровой разминулись». Глиняные бесконечные заборы, двухэтажные дома. Крыши выложены жестью или профнастилом, но не закреплены, – чтобы не сорвало ветром, туда накидывают камни.
Потом улицы расширились, пошли районы новостроек – достаточно унылых трех-четырехэтажных домов, которые у нас на родине именуют «хрущобами». Ближе к центру дома становились древнее, чуть ли не каждый квартал украшала небольшая мечеть. Мы проехали пару площадей с европейскими зданиями девятнадцатого века.
Могло создаться впечатление, что город живет нормальной жизнью. Здесь ездили машины, курсировали набитые пассажирами небольшие серые автобусы, работали магазины и кофейни. Даже светофоры перемигивались, и с наступлением темноты зажигались вечерние фонари. Худо-бедно функционировала вся инфраструктура.
– Всюду жизнь, – Князь, сменивший за рулем Утеса, с чувством процитировал героя кинокомедии «Тайский вояж Михалыча», попавшего в первый раз в Таиланд по турпутевке.
– Ну да, – кивнул я. – Только далеко не мирная.
Все чаще на дороге встречались презирающие всякие правила движения пикапы с пулеметами. Прогуливались как вышедшие на охоту львы стаи вооруженных абреков, при появлении которых народ разбегался кто куда.
Наша машина свернула на площадь Республики с мечетью пятнадцатого века и торговыми рядами. Там возвышалась причудливая конструкция из металлических реек. Обычно в европейских городах на центральных площадях вечно что-то строят и разбирают – какие-то скульптуры, трибуны, сцены для праздников и развлечений. Это сооружение тоже было призвано служить развлечениям. И развлекались здесь не по-детски. На металлических рейках болтались три тела. Да, это была виселица. Рядом с ней прохаживался сонный боевик, да еще несколько жителей глазели на зловещее сооружение, отпуская веселые замечания.
– Сурово, – покачал головой Князь.
– Гоблины, – прокомментировал Рад. – Темная сторона Средиземья.
Пора бы уже привыкнуть к таким сюрпризам. И все равно внутри становится как-то холодно и пусто…
Штаб формирования Халифата, отвечавший за порядок и оборону Тиндуфа, располагался ближе к окраине, в здании, где еще недавно была мужская школа – со спортзалом, двумя трехэтажными корпусами и металлической оградой. Теперь там все обложено мешками с песком, торчали стволы пулеметов и зенитной самоходной установки. По территории и округе слонялся вооруженный скучающий бандитский народ.
На спортивной площадке с волейбольными кольцами и футбольными воротами выстроились пикапы, автобусы. Отдельно стояло три «Хаммера» песчаного цвета – у Халифата их полно. Только в одном иракском Мосуле басмачи захватили услужливо оставленные им почти две с половиной тысячи этих броневиков, вооруженных крупнокалиберными пулеметами, а заодно прихватили всякие мелочи – сорок танков «Абрамс», полсотни артиллерийских установок, пять тысяч пулеметов. Воины ислама «Хаммеры» не особенно уважали и не жалели, нередко начиняли их взрывчаткой, усаживая за руль террористов-смертников и посылая таранить правительственные блокпосты.
При приближении к штабу наша «Тойота» оказалась на мушке. Моджахеды готовы были в любой момент сделать из нас решето. Поэтому мы тормознули, не доезжая метров двадцать до школьных ворот, превращенных в контрольно-пропускной пункт. Видно было, что к делу обороны объекта тут подходят обстоятельно и вполне профессионально. Вон и пулеметная точка на крыше имеется. Заботятся басмачи о своей безопасности.
Демонстрируя полную невозмутимость, мы с Беком вылезли из машины. Часовые смотрели на нас напряженно, с некоторым любопытством и недоумением. Они видели, что компания мы странная и, значит, опасная.
Я лениво потянулся, разминая затекшие мышцы. А Бек вперил взгляд в ближайшего к нам часового – болезненно тощего басмача в камуфляжных брюках и коричневой майке. Плечо доблестного воина ислама оттягивала винтовка «М-16», на толстом солдатском ремне висел подсумок, еще за пояс был заткнут тесак размером с добрый гладиаторский меч. У басмачей холодное оружие считалось необходимым статусным предметом, хотя и было бесполезно в бою. Зато, если хорошо наточить, можно резать пленным головы.
– Подойди сюда, воин, – кивнул Бек, глядя свысока.
Тощий прищурился. Оценил самодовольную высокомерную морду незнакомца и, решив не искушать судьбу, приблизился, вопросительно глядя на него.
– Где военный эмир? – процедил Бек.
– А ты кто, чтобы искать его? – спросил часовой.
– Мы те, кого он счастлив будет лицезреть, – встрял я в разговор.
Тощий пожал плечами и скрылся на КПП. Вскоре оттуда появился вальяжный жирный свин в камуфляже, без автомата, но с огромной кобурой, вмещавшей кольт сорок пятого калибра – любимая игрушка идиотов. И начались неторопливые переговоры с предъявлением бумаг, завуалированными угрозами с нашей стороны – мол, не в свое дело лезешь. Это бесило свина – как это не его дело, если КПП ему принадлежит? С другой стороны, не приведи Аллах обидеть какого-нибудь влиятельного человека – так ведь можно и на порку нарваться, и на лишение прав и состояний.
Выяснилось, что военного эмира в штабе нет, и когда будет – сие простым смертным неизвестно. Все обязанности по военному руководству городом выполняет его помощник, горячо любимый всеми и очень строгий Джеллуд Галик, эдакий местный комендант. Ну что ж, комендант так комендант.
В результате моя команда осталась сторожить нашу машину, припаркованную на стоянке перед оградой школы. А я, безоружный, в сопровождении часового направился внутрь.
В фойе школы нас встретили двое неприветливых типов. Они достаточно халатно обшмонали меня, не заметив спрятанный на поясе небольшой нож, которым я при обострении обстановки вполне мог перерезать горло нескольким противникам.
Что-то общее есть во всех штабах, принадлежи они хоть НАТО, хоть банде батьки Махно. Хаотично сновали люди, раздавались возбужденные крики, кого-то распекали, кого-то обещали казнить за невыполнение приказа. Шум, гвалт, шуршание рации. В комнате, служившей когда-то школьным классом, спал боец, свернувшись на столе и бросив на пол пулемет.
Мы прошли через наполненный боевиками спортзал, вдоль его стен на подставках было расставлено стрелковое оружие. Интересно, сколько здесь абреков? Только в спортзале человек тридцать. А во всем штабе не меньше сотни. Эх, хорошая цель для ВКС России. А не отбомбились по ней до сих пор только по одной причине – боялись жертв среди окрестного мирного населения и воплей мировой общественности о том, что коварные русские бомбят школы, где мирные дети мирно учат арифметику и основы толерантности.
Мы поднялись на третий этаж, и меня провели в просторный кабинет, где царила своеобразная эклектическая роскошь. Там были дорогие ковры, дорогая мебель, дорогая видеотехника, дорогая военная рация. И дорогой комендант Джеллуд Галик – невысокий плотный усатый мужчина, с короткой стрижкой, умным лицом хорька, высматривающего, чего бы и где откусить. Он меньше всего походил на идейного моджахеда. По виду – типичный кадровый военный, где-то пятидесяти годков возрастом.
Он оценивающе оглядел меня с головы до ног.
Я представился:
– Группа «Возмездие», подчиненная Совету разведки. Здесь по заданию.
И положил перед ним на стол бумагу с арабской вязью, где по всей форме и со всеми подписями были расписаны наши полномочия и состав группы. Комендант покачал головой. Почмокал. Нахмурился. И заорал что есть мочи:
– Салават!
Я напрягся.
Забежал, поклонившись, адъютант – в тщательно выглаженном камуфляже, одетый по уставу, чисто выбритый.
– Плов! Чай!
От сердца отлегло – меня приняли за своего.
Вскоре Салават принес на подносе большую тарелку плова, чай в пузатом чайнике, сладости. И мы, расположившись по-европейски за столом с серебряными столовыми приборами, предались трапезе, без которой невозможен добрый разговор.
– Мы уважаем почтенного Юнуса, – произнес комендант имя руководителя Совета разведки. – Мы уважаем его верных моджахедов, которые вынуждены биться с врагом не лицом к лицу, а разить его героически в спину.
Комплимент был двусмысленный. Похоже, комендант разведку не любил.
Мы подняли пиалы, как рюмки, обменялись приторными любезностями.
По возрасту и по замашкам, похоже, этот человек был одним из иракских военных. В 2003 году под надуманным предлогом США вторглись в Ирак, объявив начало операции «Иракская свобода». Война шла ни шатко ни валко до той поры, пока иракские генералы просто не продали американцам за тридцать сребренников своего вождя Саддама Хусейна. Но часть военных не приняла поражения, позора и решила отыграться, став боевым ядром Халифата. Сейчас многих иракских военных специалистов отодвинули в сторону оголтелые фанатики, но за военные вопросы отвечали они, выпускники советских военных вузов и американских училищ. Мне в какой-то мере было жалко этих людей. Из принципиальных соображений они подписались на жестокие игры, не понимая, что играют с шулерами и в конечном итоге пляшут под дудку так ненавидимого ими Дяди Сэма.
– Ты европеец… Наемник? – спросил комендант, внимательно оглядывая меня.
– Да. Но я разделяю цели Халифата.
– Мусульманин?
– Пока нет.
– Ничего, – усмехнулся комендант. – У тебя все впереди.
– Наверное, – согласился я. – Вообще я искренне считаю, что этой планете нужен порядок. Который не даст ни одна сила, кроме ислама. Я работаю на будущее.
– Точно, – произнес комендант как-то казенно, без особой уверенности. – Так и будет. Рано или поздно. Потому что Пророком завещано унаследовать его потомкам этот мир.
Мне показалось, что это разочарованный человек. Но никогда даже не намекнет на это.
– Какие у вас планы? – наконец взял он быка за рога.
– Самые смелые, – улыбнулся я, демонстрируя, что обсуждать задание спецгруппы не входит в его компетенцию.
– Вы будете действовать на территории моей ответственности?
– Вряд ли. Мы уйдем дальше. Когда получим на это разрешение.
– Но пока вы у нас, – задумчиво произнес комендант. – Я выдам вам пропуска на передвижение по городу и окрестностям. Сколько вас человек?
– Пять, считая меня.
– И одна машина?
– Да.
– Вот продуктовые накладные, – он подошел к сейфу и начал извлекать оттуда бумаги. – Вот пропуска на каждого. Вот купон на горючее… Где вы собираетесь встать на постой?
– Пока не решили. Есть здесь постоялые дворы, отели?
– Есть. И некоторые даже работают. Но вам там делать нечего. В городе много пустующих домов. Выделю один из них.
– Не хотелось бы злоупотреблять вашим радушием.
– Я все-таки рекомендую воспользоваться им.
Что ж, понятно, он хочет держать нас под присмотром. Вооруженная группа, пусть немногочисленная, но, судя по всему, достаточно квалифицированная, да еще статус подтвержден весомыми документами. Нет повода ставить ее под стволы и тащить на виселицу. Но есть основания – самые серьезные – держать под плотным контролем.
В результате комендант дал мне ворох бумажек. Ну что ж, можно поздравить себя – мы перешли на полное содержание Халифата.
Выделенный нам сопровождающий – тот самый Салават, угощавший нас пловом, – ехал перед нами на своем мятом ярко-красном «Фольксвагене Гольфе», экспроприированном у врагов Халифата. Привел он нас к утопающей в зелени просторной вилле, вполне приличной, с европейскими дизайнерскими интерьерами и хорошо сохранившейся современной мебелью. Пограбили ее совсем немного, а потом приберегли для важных гостей.
– Чей дом? – спросил я.
– Помощника мэра, – ответил Салават, зажигая свет и жестом приглашая нас с порога в просторную залу. – Мы его повесили за коррупцию. Теперь все, что он награбил у честных мусульман, принадлежит слугам Пророка.
– И это ведь правильно, – кивнул я.
– Это справедливо, – поддакнул Бек.
Наконец мы остались одни.
– Обустраиваемся, воины, – велел я.
Мы расположились с комфортом, благо, в доме было полно спален и помещений, заставленных уютными диванами.
Электричество в доме было. Из крана с приличным напором текла вода. А когда хозяйственный Утес разобрался с водонагревателем в подвале, мы смогли воспользоваться шикарной ванной-джакузи. Есть же рай на земле… Прямо рядом с адом.
Мы привели себя в порядок. Потом поужинали – к нашему удовольствию холодильник был наполнен всякой снедью. Князь объявил, что устал, и завалился дрыхнуть. Бек читал какую-то арабскую книгу духовного содержания. А Рад с Утесом принялись за проверку помещений.
Моджахеды не чужды технического прогресса, поэтому тут вполне могли быть средства наблюдения и контроля, так что обсуждать дела в помещениях не рекомендовалось. И переходить на какие-либо языки, кроме английского и арабского, тоже. Вырвавшееся ненароком «мать вашу» вполне могло погубить нашу экспедицию.
Как и ожидалось, вскоре Рад нашел пару микрофонов, но трогать их не стал. Пусть хозяева дома слушают, как Бек пять раз в день бормочет молитву, отбивая поклоны в сторону Мекки…
В окно светил сырный ломоть луны. Сидя за письменным столом в кабинете на втором этаже, где некогда сиживал помощник мэра, я пытался оценить обстановку.
Конечно, комендант волк ушлый и живет по принципу «доверяй, но проверяй». Поэтому сейчас каким-либо доступным ему способом – при помощи спутниковой связи, по рации или телефону – он достучится до тех, кто якобы послал нас сюда. А дальше? А дальше возможны варианты. Все зависит от того, насколько тщательно проработали «легенду» наши ангелы-хранители из Центра.
Центр заверял нас, что проверить наши полномочия можно одним способом: выйти на руководителя Совета разведки Халифата, что, конечно, комендант делать не станет – не по чину. А даже если и выйдет, «легенда» позволяла выкрутиться, поскольку куратором группы был обозначен недавно героически погибший моджахед, у которого таких подчиненных могло быть сколько угодно.
Да, Центр выбросил многие козыри, которые берег до лучших времен. Но хорошо строить планы в уютных кабинетах в Москве. Проверять же их приходится нам, рискуя целостностью шкуры. Если при проверке что-то не срастется и выяснится, что мы твари дрожащие – тогда нас будут убивать. И удастся ли тогда вырваться с боем из города, наводненного моджахедами? Что-то меня гложили сомнения по этому поводу.
Глаза слипались. Распределив ночные дежурства – по полтора часа нарезав каждому, – я завалился на диван, положив рядом автомат. И провалился в глубокий сон.
Под утро должен был стоять на часах Утес. Он и разбудил меня в семь утра словами:
– Командир, к нам гости…
Я выглянул в окно. И как-то поплохело мне сразу.
В отдалении, среди заборов, маячил «БТР-60 ПБ» советского производства – машина устаревшая, но надежная. А рядом с ажурной металлической оградой дома стояли два «Хаммера», чьи пулеметы смотрели в нашу сторону.
Из ближайшего «Хаммера» неторопливо вылез комендант.
– Подъем! – прикрикнул я.
Группа пришла в движение, оскалившись сталью стволов и готовясь к любому повороту событий…
