Глава 13

Военный совет при наместнике Халифата (так называемого вали) в Сирии собрался на этот раз в городе Захер Ахмади на десять тысяч жителей, где стоял небольшой гарнизон. Ничем не примечательный трехэтажный дом, где раньше располагались офисы мелких фирм и магазинчики, имел одно важное достоинство – под ним начиналась сеть разветвленных подвалов, выходивших далеко за границы квартала.

События последнего времени научили функционеров Халифата и их верных союзников простым истинам: больше двух лучше не собираться, а если и встречаться, то делать это надо неожиданно и спонтанно, чтобы не ушла информация. Видеться друг с другом лучше всего в местах малоизвестных, предпочтительнее в подземных убежищах, куда не добьют русские бомбы. Хотя если русские точно будут знать, куда бить, никакие бомбоубежища не спасут – ходили самые дикие слухи об их новых бомбах, которые достанут хоть до центра Земли. Страх перед русскими бомбардировками доводил некоторых полевых командиров до сумасшествия. Так что каждое совещание военного совета было событием в какой-то мере героическим.

Но какие бы опасности ни подстерегали, органы управления Халифата должны работать. И работать эффективно.

Общеизвестно, что Халифат берет начало от регионального крыла «Аль-Каиды», которое мирно занималось террористической деятельностью на территории Ирака. В 2014 году новая террористическая организация, до этого лишь одна из многих, неожиданно заявила о себе во весь голос. И мир содрогнулся. Боевые подразделения Халифата, как пожар, пожрали приличную часть территории Ирака, почти без боя захватывая города. После взятия Тикрита боевики показали свой звериный оскал, казнив полторы тысячи курсантов-шиитов военно-воздушной академии, сдавшихся на милость победителя и узнавших, что милость там так же редка, как свиная отбивная на столе муллы. Несчастных мальчишек привозили на грузовиках и мусоровозах, расстреливали и экскаватором утрамбовывали в общие могилы.

Расползаясь по Ираку, уничтожая деморализованные и не способные к сопротивлению правительственные войска, боевики Халифата захватили огромное количество бронетехники, оружия, которое ранее США передали иракским военным. А потом перекинулись на территорию Сирии, стремясь к таким же легким победам, и неожиданно натолкнулись на отчаянный отпор.

От своей прародительницы «Аль-Каиды» Халифат имел одно принципиальное отличие. Он не только позиционировал себя, как истинно исламское государство, но и реально создавал его. На захваченных пространствах формировались органы власти, которые хоть и превосходили по зверствам аналогичные средневековые структуры, вместе с тем пытались достичь целей эффективного управления территориями и ресурсами, а не только тупо грабить. На вершине административной пирамиды стоял халиф, самим Аллахом предназначенный владеть Подлунным миром. Он назначал Шуру – коллективный орган преимущественно из религиозных деятелей, который, в свою очередь, назначал губернаторов. Шариа – тройка высших муфтиев и шариатская комиссия, включающая в себя вертикаль судов на всех административных уровнях, осуществляли судебные функции. Военный совет и Совет безопасности курировали военные вопросы, а также разведывательную и контрразведывательную деятельность. Органы исполнительной власти состояли из десятка департаментов – достатка, образования, внешних сношений и прочих, которые отвечали за водоснабжение, торговлю, законотворчество, закупку оружия, продажу нефти, промышленность, дороги, сбор налогов.

Наместники Халифата в Сирии и Ираке имели при себе разведывательные, финансовые советы, совет лидеров и исполнительные органы. Соответствующие властные структуры действовали и в провинциях, управляемых губернаторами.

Халифат – это в какой-то мере шедевр социального и политического конструирования. Из пустоты возникло жизнеспособное государственное образование, открыто заявившее своей целью взять под контроль значительную часть земного шара, распространять оттуда свое влияние и в исторической перспективе, конечно, захватить мир. Ведь тот, кто не мечтает о мировом господстве, – слабак!..

Кто вообще смог создать такую структуру? Его лидеры? Вряд ли. Прошлый, убиенный в результате бомбардировки халиф был известным богословом, толкователем Корана, в молодости вообще чурался насилия. Нынешней лидер Халифата был такого же розлива – он долгие годы пропагандировал свое толкование ислама в мечетях, на рынках и площадях. Понятно, что для создания государства необходимы совершенно иные навыки.

Конечно же, вопросами государственного, военного, хозяйственного управления в Халифате с первых дней занимались не отмороженные бородачи с пулеметами, а бывшие военнослужащие и чиновничий аппарат свергнутого американцами иракского лидера Саддама Хусейна. Но даже им поднять такой груз было бы не под силу. Тут чувствовалась рука мастера. Виден был опыт тех, кто имеет знания и ресурсы на осуществление подобных проектов.

И вот все рушилось на глазах. На Военном совете атмосфера была если и не паническая, то близкая к этому. Ведь на фронтах в Восточной провинции Сирии положение осложнялось с каждым днем.

Халифат терпел поражение за поражением. С таким шиком и скоростью завоеванные территории приходилось отдавать, при этом платя большую цену кровью моджахедов. На Совете надо было попытаться определить выигрышную стратегию. И дальше уповать на Аллаха.

С учетом важности вопросов на Совет были приглашены не только губернатор провинции, пара десятков влиятельных полевых командиров, чьи отряды держали эти земли, но и представители союзников – различных исламских организаций, типа зеленого джихада. Были и главари так называемой умеренной оппозиции – умеренностью там и не пахло, но это высокое звание означало безоговорочную поддержку Запада. Прибыл и представитель «Джебхат Ан-Нусры» – сирийского крыла «Аль-Каиды». У Халифата с «Аль-Каидой» в последнее время отношения не ладились. Агрессивность и непримиримое толкование ислама лидерами Халифата смущало даже наследников Бен Ладена, а стремительные успехи вызывали чувство ревности. Конфликт не раз переходил в горячую фазу, в результате погибло около двух тысяч моджахедов. Масла в огонь подливало то, что боевики целыми отрядами бегали от одного хозяина к другому. Но теперь тяжелая ситуация толкала хотя бы к временному союзу.

Просторное подвальное помещение, освещенное тусклыми лампами, было плотно набито народом. За длинным столом сидели самые важные шишки и гости. Остальные пристроились кто где мог – на стульях или спешно расстеленных коврах. Одеты делегаты были кто во что горазд – в полевую форму, национальные одежды. Оружие у всех забрали, но руки многих в пылу спора, плавно переходящего в скандал, непроизвольно тянулись к кобурам, которые, к счастью, были пусты. Чем-то это сборище напоминало цыганский табор с элементами профсоюзного собрания.

Председательствовал сам вали Сирии – маленький, пожилой, закутанный в национальные одежды. Он больше молчал, давая высказываться другим, и только кивал, оставляя простор для догадок – то ли согласен, то ли против, то ли ему вообще все равно.

Докладывал Железный Камаль, формально являвшийся руководителем всей обороны провинции. Полстены за его атлетической спиной занимала бумажная карта Сирии с отметками, и он время от времени тыкал в нее, подтверждая наглядно свои тезисы.

– Нас вытесняют из городов. Правительственные войска усиливают давление, и наши воины не выдерживают. Неверные приходят и жгут наши жилища, уничтожают правоверных.

– Мы должны показать кяфирам, как умирают моджахеды! – воскликнул один из полевых командиров.

– Если мы умрем, кто сохранит Халифат? – разумно возразил Ибрагим, командир казахского батальона, состоявшего из граждан среднеазиатских республик СССР.

– Наступление противника развивается достаточно быстро, – продолжил Камаль. – Враг активно использует авиацию. На его стороне подавляющее преимущество в бронетехнике.

– Ничего фатального я не вижу, – спокойно и с высокомерным достоинством произнес Советник.

Как точно зовут этого человека, никто толком не знал – все называли его просто Советником. Он вроде окончил английскую военную академию, прекрасно разбирался как в классическом военном искусстве, так и в методах ведения террористической войны. Поговаривали, что совсем недавно он носил погоны полковника армии одной из стран Персидского залива. Часто его слово на Военном совете было решающим.

– При определенной передислокации и вводе резервов мы долгое время вполне можем держать фронт, нанося противнику значительный ущерб, – продолжил Советник.

– Нас гибнет больше, – заявил казах. – В два, три, пять раз больше! Потому что мы растянулись на слишком большой территории.

– Если будем отступать, то потеряем не только территорию, но и материальные, мобилизационные ресурсы, – резонно заметил Советник.

– И какие же такие мобилизационные ресурсы мы теряем?! – возмутился казах. – Крестьян, которых мы гоним воевать из-под палки? Взамен враг уничтожает лучших сынов моего народа. Я не найду больше таких же! А каждый из погибших мог нести слово истинного ислама моим соотечественникам!

– В маленьких населенных пунктах и на открытой местности мы мало что можем противопоставить неверным. Нас будут теснить и дальше, – заметил Камаль. – Но города… Города – это наши крепости.

– Если будем отступать дальше, рано или поздно нас запрут на клочке пустыни, где добомбят, – заметил представитель умеренной оппозиции. – Или сотрут с лица земли вместе с городами, где мы запремся.

– Ты не пропадешь. Сбежишь к американцам, – криво улыбнулся Железный Камаль. – Они тебе дадут дом во Флориде и еще несколько жен из своих белобрысых потаскушек.

– Да ты! Да как ты…

Прервал начавшуюся склоку Песчаный Лев, до того времени спокойно и безмолвно сидевший в углу, уставившись в пол.

– Кто не умеет отступать, тот не ощутит вкус победы, – веско, громовым голосом пророкотал он: этот его низкий голос дорогого стоил, он всегда заставлял прислушиваться, а порой и останавливал не хуже удара кулаком. – Посмотрите правде в глаза – мы сейчас слабы… Мы были сильны, но русские воздушные машины сделали нас слабыми. Их проклятые самолеты и артиллерия забирают наши силы. И мы все равно уйдем. Нужно отступить сейчас, дальше будет хуже.

– Не лучше ли нам тогда вообще разойтись и объявить, что священный Халифат прекратил свою работу? – делано захохотал помощник губернатора Восточной провинции, лощеный, по виду только что из Оксфорда, в белой бедуинской одежде, в дымчатых очках. Он золотой авторучкой делал отметки себе в блокнот.

– Отступление – не поражение, – продолжил Песчаный Лев. – Уважаемый и проницательный Камаль прав. Наши крепости – это города. И главная крепость на пути неверных – Аль-Махраб с его почти что полумиллионом жителей. Мы уйдем туда. Мы отсидимся там. Мы можем держаться там годами и перемолоть любые силы врагов. Аллах и наши братья нас не оставят. Оттуда мы начнем победное шествие, и перед нами падут и Сирия, и Иордания, и Египет. Все будет…

– Откуда будет?! – завопил помощник губернатора.

– Я знаю, что будет так. А тебе в час нашей победы будет стыдно за свои малодушные слова. Надо концентрировать силы в Аль-Махрабе… Я, как и все, готов умереть за Халифат. Но надо смотреть на мир ясно. И умирать с толком…

– Песчаный Лев сказал то, о чем думают многие из нас, – кивнул Камаль. – Я хотел осмелиться предложить то же самое.

Советник подозрительно посмотрел на него. Хотел что-то сказать. Но передумал и сцепил руки перед собой, поставив локти на стол – таким жестом он как бы закрылся ото всех и перешел в режим ожидания.

Взоры присутствующих обратились на почти заснувшего в самый разгар спора вали Сирии. От этого человека зависело окончательное решение.

Старичок открыл глаза и необычайно ясным взором обвел участников Совета. Помолчал для убедительности. И негромко, будто с неохотой, тоном, каким отчитываются на полугодовом итоговом собрании планово-экономического отдела, произнес:

– Песчаный Лев прав. Мы отступаем в Аль-Махраб.

– Мы будем биться там до последнего. И не сдадим город, – воодушевился Песчаный Лев. – И озаботьтесь все, чтобы моджахеды взяли туда семьи. Чтобы не оставлять их в руках неверных.

– Правительственная армия вроде не воюет с женщинами и детьми, – подал голос представитель умеренной оппозиции.

– Неразумны твои слова, – засмеялся Песчаный Лев. – Моджахед, за спиной которого семья, будет биться до последнего. Он должен знать, что отступать ему нельзя…

– То есть заложниками будут семьи моджахедов. И в заложники возьмем их мы, – саркастично произнес Советник.

– Можно это понимать и так, – спокойно отозвался Песчаный Лев.

– Ну, это вполне разумно, – повеселел Советник. – Неправильно, когда люди отвечают только своей жизнью. Иногда надо думать и о близких…