Глава двадцать третья
Я – истребитель!
Собрались быстро, уже готовый обед загрузили в дирижабль. Наверное, поэтому капитан ворчал:
– Перебор. Взлетаем тяжело. Никакой манёвренности… Утюги и то лучше летают.
– Увы! Хоть и быстро, но только вниз! – радовался Найдёнов, потирая руки над расставляемыми на столике закусками и блюдами. – И ты ещё плохо знаешь, как мы прожорливы после боя! Сейчас всё слопаем и облегчим твою яхту вдвое!
– Если бы!.. А то пока пяток раз на горшок не сходите, так манёвренности нам и не прибавится.
Смутить ему нас не удалось. А вот мы его да и остальных членов экипажа своим аппетитом немало удивили:
– Куда в вас столько влезло? Невероятно! Мне казалось, тут для всех ещё и на ужин останется, а теперь придётся готовить…
– Не переживайте, кэп, – тут же поспешила заверить Фея. – Ужин мы приготовим быстро, на всех и весьма вкусный.
– Они всегда так жрут, – не совсем лицеприятно вдруг ввязался в разговор Багдран. – Наш дежурный по кухне только и делал, что специально для них стряпал полные котлы и кастрюли. А если еды не хватало, они наказывали наших…
Договорить напраслину ему не дали:
– Кто как ест, тот так и колдует! – нравоучительно перефразировал Лёня известную поговорку. – Ты знаешь, сколько сил пришлось потратить, чтобы вырваться обратно из подземелья?
Парень на это вроде как согласно кивнул, но тут же с гонором добавил:
– Не пришлось бы столько тратить, возьми вы меня и Эулесту с собой. Знаете ведь, как лихо мы шпагами орудуем?
– О-о-о! – затянул мой товарищ, откидываясь на спинку удобного дивана и поглаживая себя по животу. – Знал бы ты, что там внизу, о своей помощи и не заикался бы… – глянув на меня и получив кивок, он пустился в откровения: – Вначале надо уметь видеть в полной темноте…
Ничего не упустил, всё рассказал. Но в то же время ничего и не приукрасил из наших действий. А вот по поводу кровожадности, количества и агрессивности обитателей катакомб несколько сгустил краски. Да так, что карапузы замерли с круглыми глазами и отвисшими челюстями. И всех остальных проняло до самых печёнок.
Разве что профессор, который примазался к нашей группе по большому блату, не утерял в нити повествования самое главное:
– Что же такое вы с таким риском разыскивали? И почему никому ничего не показываете?
Чего уж там! Почему бы и не показать нашего маленького гения? Тем более что и так удивительно: почему семейство Свонхов до сих пор об этом не проболталось? Неужели умеют хранить принципиально важную тайну?
Не собирался я в полёте секретничать по этой теме, очень надеясь, что назад нам возвращаться не придётся. Порталов в этом мире полно, надо только добраться до Сияющего Кургана да потолковать с тамошним Лобным Камнем. Что-то мне нашёптывало: мы найдём общий язык и домой я вернусь. Хоть на Землю, хоть в мир Трёх Щитов, к родителям под бочок. А уж там я развернусь, зная пути-дорожки не в один мир!
Так что я раскрыл стоящую среди нашего багажа корзинку и выставил на всеобщее обозрение спящее чудо. Отторгать от себя каменное крошево скорлупы он решил позже, когда выспится и наберётся сил. Я пока рассказал его историю и как он попал с нами в этот мир.
Особенно интересной мне виделась реакция на услышанное в двух группах чиди. Мой рассказ заинтересовал как местных магов, так и членов экипажа. Только вот разница в их эмоциях и при рассмотрении аур отметилась мною значительная.
Профессор и магистр оказались несколько ошарашены неоспоримыми фактами о разумности ящеров. Но их возраст, накопленные знания и рассудительность всё-таки позволили воспринять из ряда вон выходящее событие как должное. Пусть и не совсем приятное.
Ученик магистра, или, точнее, молодой коллега, встретил новые данные в штыки. Хотя и не вёл себя агрессивно в ответ, но краснел, шипел и чуть ли не плевался, утверждая:
– Этого не может быть! Потому что иначе рухнет весь мир!
В чём-то он выглядел правым: очень скоро мир Черепахи и в самом деле содрогнётся, когда его жители станут переиначивать мировоззрение.
А вот летуны меня порадовали. Видимо, в самом деле у них сознание всего лишь минимально зашторено кусочком «тональ-паразита». Для них оказалось воспринять новое проще простого, и первым высказался капитан:
– Теперь понятно, почему в Хамайских Долинах на ящерах не ездят и ничего не возят. Просто отпустили их на свободу и на привольные пастбища. Догадались, в чём суть…
– Или вычитали где-то, – поддержал его самый наблюдательный штурман. – Потому что древних городов у них много, да и сохранились они хорошо. Так что историю они явно знают лучше всех остальных.
Второй штурман против этого не возражал, только предупредил товарищей, косясь в сторону раскрасневшегося ученика магистра:
– Лучше на такие темы разговоры пока не вести, а то впаяют всем сроки за крамольные речи или отправят воевать в штрафной легион.
– Нам-то это не грозит, – пустился наущать его Леонид. – И если будут потом к вам какие-нибудь претензии, всё валите смело на нас. Хе-хе! Да и нельзя остановить процесс, если уже стал необратимым. Не появись здесь мы, всё равно сведения по истории, или что там отыскали хамайцы, обязательно распространятся по всему миру.
– А там и ящеры постепенно вернутся в полное сознание, – пророчествовал я, помня о запущенном Трояне. – Пусть медленно, зато верно.
– Как вы не понимаете?! – горячился молодой колдун. – Никак не могут в одном мире ужиться два различных вида разумных! Это нонсенс! Смерть и война! Война до полного уничтожения противника!
– Ну зачем же так, – попытался его увещевать профессор. – Не надо брать крайности, просто оглянись вокруг себя. И сразу увидишь, что мы уже давно и вполне мирно сосуществуем с гайчи…
– С кем?! – взвился спорщик. – С этими блаженными? С религиозными фанатиками и ленивыми тугодумами?!..
– Мм?… Но ты ведь не отрицаешь самого главного: несмотря на иной от нас вид, они вполне разумны.
Не убедил с ходу, зато заставил оппонента надолго и серьёзно задуматься. И я только в тот момент осознал, что упустил из виду реакцию Феи. Как-то она слишком далеко в уголке уселась, за выступающей высоко камбузной перегородкой.
Когда я стал к ней присматриваться, она уже старалась унять свои эмоции, догадывалась, что от меня их скрыть трудно. Но основное я уловил – негодование. Вот и напрягся: с какой стати смуглянка негодует? Что ей не нравится? Неужели она мечтает оставить существующее положение дел незыблемым? Или есть иные причины для такой реакции?
Не откладывая вопрос на потом, сместился к ней и шёпотом устроил фирменный допрос:
– Что не так?
– Ты о чём? – попыталась она отводить взгляд и прикрывать ауру.
– Тебе стало жалко убитых лягух? – лучше взламывать глухую оборону с тыла. Пусть нервничает, быстрее станет откровенничать.
– Да мне плевать на подземных монстров! – фыркнула пассия, хватая ладошками меня на руку и переходя на совсем уж интимный шёпот: – Меня буквально бесит, что кровати здесь откидные или гамаки. А как мы будем с тобой ночью ласкаться?
Хорошая тема, правильная. Но вот негодование у неё в ауре исчезло.
– Ничего, при желании мы и стоя что-нибудь устроим, – обнадёжил я её. – Лучше признайся, что тебя так разозлило совсем недавно?
– А-а, ты про это… Ну как же тут можно сдержать негодование? – Аура её и в самом деле полыхнула этой эмоцией, но как-то слабо, неубедительно. Словно для показухи. – Мы столько времени живём с разумными созданиями, но используем их как тягловых животных! Это же кошмар! И совсем негуманно!.. Сейчас-то я уже успокоилась, но мне кажется, ящеры нам этого не простят. И если уж не нас, то всех чиди точно уничтожат. Они же сильней в десятки раз, быстрей и выносливей. Размажут любого врага и не заметят. И не факт, что гайчи меньше достанется.
Тут уже в ауре заискрился цвет глубокого сожаления, и я мысленно признал правоту её слов. Точнее, справедливость озвученных опасений:
– Если вы немедленно не броситесь на помощь и защиту ящеров, то так и случится. Но ты не переживай, Алмаз, когда очухается, вам должные программы действий подскажет. Да и мы чем сможем, тем поможем. А уж если в конечной цели нашей экспедиции всё удачно сложится, то ваш мир вскоре вообще станет похож на рай.
– Разве такое бывает?
Хотел сказать, что бывает, имея в виду мир Трёх Щитов, но вспомнил о людоедах, речи и грустно вздохнул:
– Не всегда и не везде, но стремиться к этому надо…
– Ага! Можно подумать, ты вот так прямо бросаешься устранять несправедливости? – видя мою недовольную мимику, добавила: – Или с первой минуты пребывания у нас бросился кричать о разумности нашего тяглового скота?
Опять она гневается? Но вроде как справедливо, крыть и оправдываться нечем. Хотя я и попробовал:
– Сразу в лоб раскрывать правду тоже не стоит. Иначе вспышка эмоций может привести к войне, которой ты так боишься.
– Почему это боюсь? Если война справедливая и в ней кровью можно добиться высшей справедливости, то брать оружие в руки всё равно придётся. И сражаться до победного конца!
Теперь её обуревает мрачная решимость. Что тоже мне не понравилось. К чему эти крайности? Тем более что вариантов мирного разрешения ситуации полно. Только и надо, чтобы чиди с гайчи действовали совместно, мягко и последовательно. Ведь ящеры ещё пока нисколько не агрессивны, а когда осознают себя окончательно, вряд ли бросятся мстить недавним наездникам.
Именно эти мысли я и попытался донести до всех присутствующих, говоря громко, вернувшись в салон. Не буду же терять время и разоряться перед каждым в отдельности! Пусть слушают все сразу.
Долго распространялся, оговаривая разные варианты. Леонид тоже не молчал, всецело меня поддерживая и фонтанируя своими идеями. Постепенно с предложениями стали высказываться и магистр с профессором. Несколько дельных замечаний сделал и капитан. Но теперь-то я уже внимательно наблюдал за Феей и всё больше озадачивался постоянно тлеющим негодованием. И размышлял:
«Неужели Знахарка настолько прониклась несчастной долей потерявших разум тираннозавров? Вроде девушка разумная, если не сказать больше, а как-то не в ту сторону свои эмоции направляет… Или притворяется? И за легко имитируемым гневом скрывает нечто совсем другое?… Ладно, буду теперь тщательно присматриваться и задавать самые каверзные вопросы…»
Диспут у нас продолжался крайне интересный. Все участвовали. Уж на что карапузы считались детьми малыми и неавторитетными, и то что-то пытались вякать. Причём довольно-таки в тему и правильно у них получалось, по моему мнению.
Увлеклись…
И благо огромное, что мы всё-таки находились на военном корабле. То есть дисциплину здесь блюли и поддерживали, несмотря ни на что. А посему сразу два члена экипажа продолжали внимательно осматривать небо вокруг на предмет возможной опасности. Как-никак война идёт! И хоть мы облетаем линию фронта по громадной дуге, от неприятностей никто не застрахован.
А я ещё и понять не успел, зачем это капитан, стоящий у штурвала, делает несуразные фигуры пилотажа? То нос задерёт почти на сорок пять градусов, то корму градусов на тридцать приподнимет. Только потом мне пояснили: само сигарообразное тело дирижабля закрывает практически полнеба над нами. А ведь мы не на самой высокой точке находимся. Противник может нас с большей высоты атаковать. И системы зеркал в виде перископной, позволяющей рассматривать всё небо, здесь не придумали. Вот и устраивают разные кренделя для полного просмотра небесного свода.
На одном из таких пируэтов вперёдсмотрящий и заявил:
– Справа по борту объект, высота пять, дальность три с половиной, четыре. Принадлежность пока не опознана!
Тотчас наша гондола стала крениться влево и набирать высоту с максимально возможной скоростью. Подзорные трубы здесь имелись, но настолько мутные и несовершенные, что скорей мешали, чем позволяли рассмотреть вдалеке мелкие детали. Так что я помог своим зрением, вглядываясь в объект:
– Ни номера, ни флага на носителе нет. А вот на гондоле видны поверху три полоски: белая, пурпурная и жёлтая.
– Молнию им в печень и лягуху в глотку! – ругнулся капитан. – Это лоханка из Гивирского царства!
– Так они вроде как нейтралы?
– Так считается официально. На самом деле в Гивире проживают откровенные пираты и разбойники, всех своих соседей в напряжении держат грабежами, диверсиями и похищениями. Из-за войны против них никак единым союзом не выступят, чтобы наказать. Да и сложно: район высокогорья, почти неприступный. Зато эти сволочи научились делать самые высотные и скоростные дирижабли, чем и пользуются в своих налётах.
– Что теперь будет? – задал вопрос Леонид.
– Пока ничего страшного. Постараемся уйти, пусть и в пространство над линией фронта. Если станут догонять, начнём отстреливаться. Мы тоже укусить можем до смерти.
Мы приняли ещё левей и для набора скорости стали плавно пикировать вниз. Но и противник, оставшийся у нас за кормой, совершал те же манёвры. Имея преимущество в высоте изначально, он скользил в нашу сторону чуть ли не с двукратной скоростью.
Мало того, вдруг второй точно такой же дирижабль вынырнул из-за небольшого облачка слева и бросился нам наперерез. Вроде далеко пока находился, но нашему капитану пришлось принять намного правее. И теперь он уже заволновался всерьёз:
– Сто молний гивирцам в задницу! Так зажали, что придётся идти на вынужденную… И то бы успеть!
– Не спеши! – остановил я его. – Уж коли я стаю кречей ночью сбивал, да с огромного расстояния, то уж такую огромную цель тем более собью. Давай-ка лучше резко вверх вначале и в разрез уходи! А там глянем, кто нас быстрей догонит.
Требуемый манёвр капитан предпринял, но смотрел на меня хмуро, с большими сомнениями:
– Ты уверен, что справишься? Начнём падать с высоты, и нас уже ничто не спасёт.
– Уверен. Как говорят в нашем мире, достаточно одной огненной таблетки, и после взрыва от наших врагов вниз полетят только одни обломки. Ха-ха!
В ответ на мою бесшабашность капитан вдруг нахмурился ещё больше:
– По всем международным соглашениям в небе использовать огненную атаку запрещено.
– Не понял?! – поразился я. – Ты готов погибнуть, лишь бы не сжигать врага?
– Нельзя! – упрямо твердил он, упрямо сжав губы и отводя взгляд в сторону. – Лётный кодекс… соглашения…
Уж не думал, что тут всё так сложно и что летуны настолько щепетильны в вопросах какой-то там этики. Казалось, наоборот, чиди придерживаются самых широких, вольных взглядов. Всё-таки их сознание не настолько угнетаемо «тональ-паразитом». Поди ж ты! Сами какие-то шоры придумали.
Мы с Лёней переглянулись, в недоумении пожали плечами, и тут же друг дал верную подсказку, одним кулаком ударив по раскрытой ладони второй руки.
Правильно! Не мытьём, так катаньем, но мы достигнем победы! И необязательно при этом хвастаться открытым огнём. А посему я бросился к аркабаллисте, которая уже оказалась подготовлена к стрельбе механиком:
– Показывай! Что тут у тебя и как?
Штуковина оказалась более мощная, чем та, которой мы с Лёней пользовались во время войны со зроаками у разрушенного пантеона. Но прицельное и эффективное попадание было гарантировано не далее чем пятьсот метров. Вдобавок оно сильно зависело от силы выставленных энергетических щитов, мощь для которых брали от накопителей для двигателей. То есть во время постановки защиты корабль терял ход. Да и выстрел в упор, со ста метров, уже никакая магическая структура не могла сдержать.
Но меня это всё в совокупности более чем устраивало:
– Со второй аркабаллисты без меня не стрелять! Только приготовить!
И стал выцеливать того противника, что приближался к нам с левой стороны:
– Капитан, прими чуть вправо! – ибо мёртвая зона на корме не давала мне верно довести метательное устройство.
– Ещё рано, – подсказывал мне механик, – слишком далеко.
Высмеять я его не успел. Теперь уже не удержался от ругани второй штурман, находящийся возле носовой аркабаллисты:
– Два дирижабля хамайцев идут прямо нам в лоб. Дистанция четыре!
– Эй, капитан! Да что у вас тут за звери такие летают? – возмутился я. – Мы тут мирные, никого не трогаем…
– Война! – грустно отозвался тот.
– …И прими ты, в конце концов, вправо! – уже гаркнул я со всей мочи.
Требуемый мною манёвр был исполнен. Хотя не стоило сомневаться, глядя на ауру капитана и догадываясь, что он уже хоронит нас всех в братской могиле. В идеале и он бы не возражал, сцепись вдруг в сражении хамайцы с гивирцами, но как подобное устроить? Почему здесь не сработало правило «враг моего врага мне друг»?
Слава шуйвам, меня эти мысли мало волновали. Напитав тяжеленную стрелу эрги’сом таранного типа, я нажал спуск под досадующий вопль механика:
– Выше! Выше следовало брать! Слишком далеко, не попадёт даже…
Это у него не попало бы! А мы тут работаем по чётко разработанным инструкциям. Поэтому мой эрги’с не только ускорил стрелу, но и повёл её прямо, словно по световому лучу. После чего вонзился не просто в сигару дирижабля, а в носовую часть гондолы, разнося её напрочь.
– Золотой… выстрел… – только и выдохнул рядом стоящий со мной специалист. А я уже мчался к носовой аркабаллисте, успев чувствительно ткнуть механику пальцем по рёбрам и крикнуть:
– Не спи! Заряжай! – взял за ручки наводки и уже капитану: – Десять градусов влево!.. Так держать!
Тут уже встречный ветер сильно мешал, я и пожалел, что нет толковых защитных очков. Пришлось прямо на ходу сооружать некую приспособу из собственного тела. Благо, что наличие сразу четырёх симбионтов в моём теле и не то позволяло учудить.
Но стрелять я не торопился по двум причинам. Слишком далеко, и оставался шанс, что хамайцы мчатся не столько к нам, как к разбойным кораблям царства Гивир.
Увы! Нас они уже успели идентифицировать чётко, а потому атаковали именно наш корвет. Хорошо, что поторопились, хоть и рассчитывали на своё преимущество в высоте. Две стрелы прошли значительно ниже нас, заставив меня поторопиться.
Посланная мною стрела, да на встречном курсе оказалась почище разрывного снаряда. В гондолу я почему-то не попал – наверное, сработала защита у противника, – но зато порвалась, смялась от удара вся нижняя часть несущей сигары. Весь каркас в том месте превратился в лохмотья, следовательно, и крепления оказались перебиты. Так что гондола этаким ракетным штопором устремилась к земле. Тогда как остатки несущего каркаса после сброса основной тяжести даже резко затормозили на высоте.
Второй хамайский корабль летел чуть сзади уничтоженного, а потому довольно резко принял влево, стараясь избежать столкновения с разлетающимися обломками и даже секциями со сверхлёгким газом. Так что минута-полторы у нас в запасе появились для зарядки носовой аркабаллисты. Да и я уже стоял возле кормового устройства, задавая новое направление:
– Резко влево руля и вниз!
Нас же с правого бота, с высоты, атаковал ещё один гивирский пират. Манёвр был сделан более чем свое-временный, и всё-таки мы чуточку не успели. Массивная, в полтора раза больше, чем наши, стрела вонзилась в кормовую часть несущей сигары. Чуть ниже, и меня бы уже никакие симбионты не спасли! Насадился бы на остриё, как бабочка на рапиру.
Так что я, наверное, от злости или от страха отправил со стрелой эрги’с раза в три мощней, чем следовало. Вот он и порвал врага в буквальном смысле этого слова. Гондолу противника разорвало и разметало в стороны, словно картонную. А учитывая, что их корабль оказался раза в два больше, чем наш, на его борту ещё и десант солидный имелся. Вот десятки фигур разбойников и полетели вниз, сопровождаемые нашими взглядами и восклицанием механика:
– Это уже не просто «золотой» выстрел! Это целый «бриллиантовый»!
Хорошо, что капитан не забыл контролировать окружающую обстановку, не давая нам расслабиться после череды побед:
– Держаться! Носовой… Товсь!
Разворот вправо и носом вверх получился настолько крутым, что, не держись мы за что было под руками, так бы и улетели в распахнутые стрелковые амбразуры. Наверное, ещё и резко просевшая после попадания корма помогла так резко развернуться. И некоторое время мы летели практически задом наперёд. И с уклоном в сорок пять градусов. Что тут скажешь… Ас! Никакого сомнения! За штурвалом истинный ас!
А вот мне карабкаться по палубе к носовой аркабаллисте оказалось архисложно. Как только сумел раскорячиться? Но главное, что успел: хамайский корабль уже находился в стремительном скольжении к нам на расстоянии пятисот метров. Не ушёл, редиска! Решил отомстить за погибших товарищей!
И мы успели с вражеским стрелком выстрелить одновременно. Только мне жить ещё не расхотелось и после выстрела прикрыл носовую часть нашей гондолы тройным силовым щитом. Но всё равно удар оказался страшен по силе. Мой щит настолько вмяло внутрь, что он вдавил уголки наружного профиля, выбил боковые стёкла, идущие под наклоном, и сильно ткнул непосредственно аркабаллисту. А я-то отскочить и не успел! Точнее, и не пытался! Потому что хотел рассмотреть результат своего выстрела. Лопух…
Удар прямо в грудь массивной станиной отбросил меня метров на пять. Затормозил я только под ногами у капитана, который со зверским выражением на лице пытался удержать управление своей яхтой. Потому что и наше положение, несмотря на полный разгром противника, оставалось плачевным.
