Глава 24
Таймеша
Шок. Что-либо делать никто из сплавщиков был не в состоянии. Ни грести, уворачиваясь от камней, ни тем более попытаться вытащить тело. Даже Титов, похоже, не мог пошевелиться. К счастью для оставшихся, плотность препятствий уменьшилась, и катамаран мчался по более-менее прямой струе, не рискуя напороться на следующую скалу. Причаливать не хотелось никому, хотелось оказаться как можно дальше от страшного места.
Не укладывалось в голове все произошедшее. Виталий Валерьянович хоть как-то, но себя контролировал и вдруг, на не таком уж опасном препятствии, впал в буйство и… Павлу захотелось спросить, может, кто видел больше… или понял… Но затевать разговор не имело смысла – не то состояние, чтобы перекрикивать шум реки. Однако он мысленно услышал Катюшу:
– Это я виновата…
– Как ты можешь быть виновата? Он же с ума сошел от страха! – тоже мысленно ответил Павел.
– Сошел… с самого утра. Я пыталась его контролировать. Но, когда плыли, заснула, и он… я контролировала, а в нем копилось… когда проснулась, уже не смогла перехватить.
– Успокойся, не плачь. – Павел почувствовал, что Катюша плачет, не важно, катились по ее лицу слезы или нет. – Ты сделала все, что можно… Больше, чем можно! Никто другой и минуты не смог бы им управлять.
– Но он же погиб… И так страшно!
– Это несчастный случай, понимаешь… если у человека с головой не в порядке, вероятность несчастья… Ты не виновата, даже не думай об этом больше.
Нет, Катюше нельзя позволять думать о происшедшем.
– Пока плывем и серьезных препятствий нет, расскажи мне, пожалуйста, побольше. Я ведь далеко не все понимаю.
– Это ты меня отвлечь хочешь? Спасибо.
– Хочу, конечно. Но и узнать побольше хочу. Расскажешь?
– Не знаю. Смотря что…
Надо продолжать разговор, придумать тему… только бы занять Катюшу разговором.
– Мы уже решили, что все «видения» – это накладки одного мира на другой… или одного времени на другое, или и мира, и времени. Тогда вроде все становится на свои места. Скажем, столкнулся наш мир со своим прошлым, и на какое-то время в тайге появилось поле и тачанка времен Гражданской войны. Потом разошлись, и опять тайга вокруг. А наездники те, выжившие после боя, наверное, тоже не понимают, почему вдруг оказались окружены лесом и куда этот лес потом делся.
– Ну да, все правильно. Наверное, так все и происходит.
– Наверное? Но не работает идея. Если бы миры так случайно пересекались, в основном виделись бы какие-нибудь пейзажи. В любом мире покоя больше, а действия, события происходят только иногда… у нас же сплошные батальные сцены. Причем гораздо чаще родные, российские, чем заграничные и уж тем более инопланетные. Да даже если и свои, земные. Большая часть планеты – океан, но ни разу мы не оказались ни на водной поверхности, ни, упаси господи, в подводном мире. Что-то здесь не так…
Павел замолчал, его мысли съехали на пришельцев. У их цивилизации двойное развитие: техническое, как у нас, и ментальное. Слово вроде бы уже стало привычным, но вот что оно значит? Похоже, он раньше слышал слово «ментализм», кажется, как-то связанное с парапсихологией и экстрасенсорикой. Получается, что все происходящее завязано на деятельность мозга. Ведь и парапсихологи, и экстрасенсы, и маги пропагандируют воздействие волей! Впрочем, ни в одну из этих категорий Павел не верил.
– Катюша, скажи, все происходящее вызывается силой мысли?
– Вряд ли именно силой, как-то иначе, но с сознанием связано. Я же говорила, это мы притягиваем миры. Без нас и миры бы не появлялись.
– Ты все-таки неуверенно об этом говоришь. Разве не знаешь, почему все это происходит?
– Паша, я родилась и выросла здесь. Моя связь с другим миром от происхождения, а не от знаний. Конечно, чему-то меня научили, но, поверь, я больше догадывалась. Времени хватало на раздумья.
– Мда, теперь я вот пытаюсь догадываться. И получается, что ты права, каким-то образом мы сами влияем на то, с чем сталкиваемся, притягиваем более или менее понятное и отталкиваем совсем непонятное… Притягиваем даже и инопланетное, если способны его воспринять… Мы ведь фантастику читаем, значит, не все, что вне Земли, для нас совсем уж загадочно…
Вдруг подумалось, что они все больше приближаются к некой невидимой границе, что Катюша… нет, все должно обойтись. Метеорологи ведь собрали осколки корабля, и теперь она может, должна пересечь границу… А что, если граница эта уже пройдена? Если все уже позади и осталось только сплавиться до моста, а там уж…
Все эти мысли проскочили в голове настолько отчетливо, что Катюша их услышала.
– Нет, до границы мы еще не дошли.
– Как ты это знаешь? Чувствуешь?
– Немного чувствую, но не так, как раньше. Марина с Артуром Ильичом действительно собрали очень много обломков корабля. После того, что произошло на метеостанции, все эти кусочки, наверное, по-новому сложились и все поменялось.
– Но, может, ты теперь без проблем выйдешь?
– Ой, не знаю. Спроси лучше сам у Тая.
– Как? Таймеша умеет разговаривать?
– Конечно. Как же иначе?
– Но он же… рыба… извини…
– Да, рыба. И вслух, голосом, разговаривать не может. Но ведь и мы с тобой не вслух. Сейчас я его позову.
* * *
Как ни странно звучало это «сейчас позову» в отношении плавающего в реке тайменя, но Павел ничуть не усомнился в том, что вот-вот из воды покажется большая рыбья голова. Однако голова не показалась. Вместо этого возникло ощущение… именно ощущение, что разговаривают они уже втроем.
Таймеша, видимо, ориентировался в ситуации гораздо лучше. Понимал, что Павла надо подтолкнуть к разговору, начал рассказывать сам. Это не было похоже на мысленный разговор с Катюшей, когда можно представлять слова и фразы. Скорее, происходил обмен образами, как тогда, во время рассказа Марины о крушении корабля пришельцев.
Вокруг Павла словно бы мчались струи воды. Они ощущались скорее как ветер, держащий на себе и обдувающий со всех сторон. Сверху, с поверхности, били лучи света. Там же – силуэт катамарана: Таймеша находился почти точно под ними.
Как же начать разговор? Не скажешь же: «Здравствуйте, меня зовут Павел». Но пришла в голову мысль. Представил себя в зеркале, себя дома, себя в редакции журнала. Образно так представил и именно так, как будто рассказывал. Сработало, появилось чувство, что приветствие принято и понято. Теперь надо поинтересоваться, что Таймеша знает про границу зоны. Однако спрашивать не пришлось. Показалось, что мысли понимать Таймеша умеет даже лучше, чем Катюша. Впрочем, чему удивляться – Катюша и словами в общении обойтись может, а он только так и общается.
Рассказ Таймеши не выглядел рассказом в привычном смысле слова. Не был похож и на фильм или что-нибудь еще знакомое. Скорее потек поток ощущений, а информация… информация эти ощущения как бы обрамляла, сообщала, где и как они были получены.
Стремящаяся вокруг вода, работающие мышцы. Тело как будто проходит через стену. Почему она такая плотная? Ах да, таймень же движется не с той скоростью, что человек, – вот и давит встречная вода.
Стало само собой понятно, что дальше уже не картинки из-под катамарана, а рассказ о предыдущем путешествии вниз по реке, в воде.
Двигаться было легко и даже весело. Тело тайменя послушно проскальзывало по струе вдоль камней. Иногда он выпрыгивал из воды, чтобы взглянуть вперед. Это обычные рыбы на воздухе видят плохо, примерно как люди под водой, но он ведь не обычная рыба. И снова стремительная подводная гонка. То расстояние, что за день покрывается при путешествии под катамараном, при реальном движении не требует и часа. И это включая охоту на ленков для восполнения потраченных калорий.
Ленок выскочил из-за камня за совсем мелкой рыбешкой, заметил тень тайменя, метнулся в сторону в надежде спастись, проскочив между затопленных коряг. За ним! Отжать от берега – на мелководье ленок получает преимущество перед крупным преследователем. Гнать потенциальную добычу вдоль по струе. Бросок, еще бросок. Впереди большой камень, за которым пенный котел. Ложная попытка обойти справа, ленок сворачивает и попадает в пену. На долю секунды его плавники вязнут в пузырях, не находят плотной воды, чтобы оттолкнуться. Скорость падает. Тело тайменя длиннее маленького пенного котла, пронизывает препятствие, все время имея плотную опору то передней, то задней частью. Ленок не успевает ускориться и попадает в зубы.
Скоро уже будет место, подойти к которому раньше не удавалось. Началась тошнота, захотелось лечь боком на воду и закрыть незакрывающиеся рыбьи глаза. Несколько лет назад он попытался через силу прорваться через незримую границу. Не смог, потерял сознание. Очнулся на мгновение и понял, что течение медленно тащит его вниз, туда, где лучше никак не станет. Успел заметить размытую границу и рванулся туда. Когда вновь пришел в себя, оказался гораздо выше по течению у самого берега. Не сразу понял, что спасся благодаря появлению чужого мира. Или не чужого, а своего из другого времени – с наложениями миров он давно познакомился. Видимо, тем рывком удалось пройти границу, и его выкинуло уже в безопасном месте. Получил неожиданную помощь? Вряд ли, скорее просто повезло. Да и после того, как Марина с Артуром собрали достаточное количество обломков корабля, чужие миры стали двигаться от периметра района к метеостанции. Так что неудивительно, что, войдя в мир у границы, он вышел из него ближе к центру, где побезопаснее…
В теперешнем путешествии ощущения оказались другими. Самочувствие не ухудшалось. Наверное, разгром метеостанции перемешал собранные там обломки, какие-то совместил. Напряжение в районе то ли снизилось, то ли сместилось.
Что-то все-таки чувствовалось, но гораздо слабее. Еще один поворот реки – вот оно. На дне – крупный обломок корабля. Понятно, почему Марина с Артуром не могли собрать все. Да и наверняка не один этот кусок оказался им недоступен…
Обломок создавал напряжение, соотносился с находящимися в других местах. Но все-таки было понятно, что эффект от этого может оказаться совсем не таким, как раньше. И действительно, еще через пару поворотов река потеряла сколь-нибудь земной облик. Под водой чужие миры теснились так, как пузыри в котле за крупным камнем. Они пересекались не только с миром обычным, земным, но и друг с другом, все время взаимодействуя: то пихаясь, то проникая в чужое пространство. Своей, земной воды оставалось совсем немного, да и вообще казалось, что все земное чуждо этому месту.
Таймень попытался протиснуться, оставил справа от себя нечто непрозрачное, чернильно-фиолетовое, на границе которого то и дело появлялись и исчезали овальные желтые глаза. Видимо, какие-то животные подбирались и выглядывали изнутри этого странного мира. Протиснулся между двумя границами, принадлежащими одному и тому же миру – с обеих сторон плавали странные парные рыбы. Каждая пара была соединена, образуя живой крест. Тем не менее удивительные создания никакого неудобства не испытывали и жили своей насыщенной жизнью, не обращая на проплывающую мимо чужую рыбину никакого внимания.
Очередной мир возник неожиданно, и, не успев увернуться, таймень прошел границу. Обдало вкусом соли – попал в море? Пожалуй, что и земное: вокруг самые обычные водоросли, медузы. В поле зрения мелькнули рыбы, но вдалеке, разглядеть подробно не удалось. Из песка поднялось и бросилось в атаку огромное плоское животное. Пришлось уворачиваться и убегать со всей скоростью. Хорошо, что камбалам и скатам – кто уж это был – по скорости далеко до тайменя. Пожалуй, на Земле нет маскирующихся в песке хищников такого размера. Или сейчас нет, а раньше, скажем, водились? Не до того, надо выбираться…
Рассказ прервался. Точнее, прервал его Василий:
– Вон место для стоянки удобное. И вечер уже, другого, может, и не найдем. Пристаем?
Но все-таки напоследок Павел успел спросить Таймешу, надо ли опасаться столпотворения чужих миров. Это ли хотел сказать таймень своим рассказом? Да, настолько, насколько он разведал ситуацию, граница района должна просто-таки кипеть от неожиданностей.
