Глава 21
Сплав продолжается

Нормально выспаться Павлу не позволил холод. Вскочил, растирая плечи. Костер прогорел, но заготовленные с вечера дровишки остались, Павел подбросил топливо, подул на угли, и огонь занялся. Кого-то будить он не собирался. Но нормально позавтракать в любом случае было бы желательно, поэтому знатный рыболов взял спиннинг, коробочку с блеснами и поспешил на берег.

Нацеливаться на что-то крупное смысла не было, поэтому он прицепил на застежку маленькую вертушечку, приобретенную у знакомого рыбака-кудесника на Птичьем рынке, и, как оказалось, был абсолютно прав. Не прошло и полчаса, как в пакете знатного рыболова трепыхалось несколько ленков и хариусов. Вот вам и полноценный завтрак.

Когда Павел решил, что пора заканчивать ловлю, в реке раздался громкий плеск. Таймень? Нет, из воды выходила Катюша – обнаженная и, кажется, ничуть не замерзшая.

– Ты что? Холодища же, – подбежал к ней Павел.

– Но умываться же все равно надо, – улыбнулась Катюша – и обняла его за шею.

Тут же захотелось поднять ее на руки, унести в лес и остаться там, забыв обо всех проблемах и неприятностях. Но все обошлось долгим поцелуем.

– Неси рыбу в лагерь, я завтрак готовить буду. – Катюша отстранилась от него, вновь зашла в воду и погрузилась в нее с головой.

Павел не переставал удивляться этой женщине. Купаться после ночи, проведенной у костра в сыроватой одежде. Улыбаться, несмотря на угрозу куда как большую, чем проблемы остальных участников похода. А вот тому, что она долго не показывалась над водой, он уже не удивлялся…

Утро и разведенный из множества сухих веток костер понемногу вытесняли тяжелое чувство, оставленное промозглой ночью. А когда оказались пожарены ленки с хариусами, общее настроение совсем улучшилось. Как уж Катюша сумела, при отсутствии приправ и масла, вкуснейше приготовить рыбу – загадка не меньшая, чем появляющиеся в сибирской тайге хамелеоны с попугаями.

Во время завтрака Титов кивнул Павлу на синеющую упаковку:

– Рюкзак из реки выловил? Вроде не было у нас такого.

– Новое плавсредство – взамен утерянных. Если продавец не обманул, конечно.

– Какой еще продавец?

– Да здесь в лесу есть лавчонка, торгующая звездолетами и океанскими фрегатами, – улыбнулся Павел. – Потом объясню…

Тит воспринял ответ как нежелание рассказывать при всех и настаивать не стал. Секретность для него, конечно же, дело обычное. Остальные тоже с расспросами не приставали – скорее всего, никто не хотел быть, по примеру Тита, хоть и шутливо, но обломленным.

Не дослушав, Василий бросился распаковывать синий рюкзак, Павел ему помог.

– Два баллона, крепления. Не катамаран ли? – воскликнул Василий.

– Это и есть катамаран. Главное, чтобы мы все в нем поместились.

– Поместимся!

Катамаран казался небольшим, пожалуй, меньше четырех метров в длину – это в тесном магазине он казался приличных размеров. Металлическая гармошка легко разложилась в тонкую раму. Нашелся и насос, размером не больше кулака. Пришлось повозиться, прежде чем удалось понять, как же он переводится из транспортного состояния в рабочее – инструкция состояла исключительно из схематических рисунков, но совершенно непривычных. Зато, когда этот мудреный батареечный аппаратик заработал, оказалось, что накачать баллоны – дело пары минут. Долго крутили в руках непонятные металлические цилиндрики, шедшие, видимо, в комплекте. Попытка открыть один из них привела к тому, что штучка развернулась упругой спиралью и превратилась в легкое удобное весло. Развернули и три других весла.

– Это да! – резюмировал Василий: – Я такое только по телевизору видел. Так антенны на космической станции разворачиваются.

Подошедший Тит, не особенно заинтересовавшийся чудесами техники, оглянулся по сторонам и негромко сказал:

– Рассказывай, откуда катамаран.

– А ты тормозишь после холодной ночи? Не догадался?

– Я здесь не в угадайку играю.

– Ну а мне по фигу, во что ты играешь. Мне вот хочется всех в целости и сохранности отсюда вытащить. А ты играй себе.

Тит все-таки был человеком неглупым и в бутылку лезть не стал.

– Катамараны я вблизи никогда не рассматривал, но подозреваю, что этот – необычный. Связана спасительная находка со странностями, происходящими в этом районе?

– Угадал! Играем в викторину дальше? – подвел итог Павел. И, не видя смысла секретничать, пояснил: – Катамаран из другого мира. Ночью здесь поблизости город объявился, а в нем – туристический магазин.

Про то, каким способом была осуществлена «покупка», Павел умолчал. Тит же или не задумался о возможной разнице в «курсах межмировых валют», или посчитал этот вопрос несущественным. А вот на оговорке Павла поймал.

– Так ты считаешь, что это не полумиражи, а абсолютно материальные миры? И ты смог в один из них войти?

Юлить смысла не было, впрочем, как и желания – свое понимание природы миражей Павел секретным не считал. А вот про время, про свои догадки о прошлом-будущем решил промолчать – чего доброго доложит гэбэшник куда надо, и ограбление магазина окажется раскрытым в рекордные сроки: за сколько-то там лет до происшествия.

– Конечно, миры. Чужие… или варианты нашего мира. Знаешь ведь, что не может у нескольких людей быть одинаковых глюков. Значит, все здесь сугубо материально.

– Понятно, что материально. Но, может, просто искажения, не миры же!

Однако, подумав, согласился:

– Хорошо, разумная теория. Но ведь миры эти исчезают.

– Ну и что? Почему они исчезают, я никаких идей не имею. Да и что пользы напрягаться? Оставим на потом, подумаем, когда проблемы свои решим.

– Раз миры исчезают, значит, и катамаран должен исчезнуть.

– Не бойся, не исчезнет.

Павел постарался сказать это так, чтобы уверенность выглядела скорее бравадой. Доказательством ведь было его секретное оружие – «маузер». Поэтому продолжил:

– Город, где я его раздобыл, исчез почти сразу. Минут пятнадцать всего существовал, я еле вернуться успел. А катамаран уже несколько часов в наличии. Поэтому рабочей гипотезой принимаем то, что миры исчезать могут, а отдельные вещи – нет.

– А если…

Но Павел не дал ему договорить:

– А если… то у нас все равно другого выхода нет. По берегу не пройти, деревянный плот без инструментов не построим, – и чтобы закончить разговор: – Но, если ты настаиваешь на исчезновении плавсредства, пусть это произойдет после того, как мы изрядно им попользуемся.

В нормальном походе посадка на катамаран – дело не одномоментное. Надо поддуть плавсредство, потерявшее за время стоянки упругость, закрепить непромокаемые упаковки с багажом, одеться в гидрокостюмы… Но то в походе нормальном. Сейчас не было ни гидрокостюмов, ни упаковок. Да и большая часть багажа легла на дно реки или уплыла вниз по течению.

По уму, Павлу надо было быть сзади, на капитанском месте. С кормы можно точнее задать курс, держать заданную траекторию. Но теория теорией, а готовиться надо ко всему – в любой неожиданной ситуации придется действовать по обстоятельствам. И уворачиваться от камней или торчащих из воды стволов деревьев – работа носового. По идее, на четырехместном катамаране нужны два опытных туриста: капитан на корме и второй на носу, по диагонали. Павел подумал и, хоть и с неохотой, решил сесть справа на нос, посадив по диагонали Василия, тем самым назначив его капитаном.

Следующая проблема – два неспособных грести участника: Титов с обожженной ладонью и Виталий Валерьянович со связанными руками. Впрочем, вопрос помог решить сам арестант, похоже, так и не пришедший в себя после вчерашнего кораблекрушения и не скрывавший своего отношения к происходящему. Очень опасливо он поглядывал на катамаран, еще когда тот находился на берегу, а уж на спущенный на воду – так с откровенным страхом. Куда только делся уверенный в себе боец невидимого фронта.

– Руки развяжите, – тихим голосом попросил он: – Вчера чуть не утопили, так, может, хоть сегодня у вас мозги заработают. На завтрак ведь развязывали, так я поел, и никаких вам проблем.

– Во время завтрака у меня «макаров» с патроном в стволе и снятый с предохранителя под рукой был, – ответил Титов: – Что же мне, всю дорогу так сплавляться?

– А что тебе еще делать? Грести все равно не будешь, – пробурчал Виталий Валерьянович.

– Надо развязать, – вмешался Василий. – Утонет ведь, если что.

Василия поддержал и Павел:

– Развяжем. В его же интересах доплыть до места, без нас он отсюда не выберется. А до моста доберемся, опять свяжем.

– Ну, хорошо, хорошо, – согласился Титов: – Привяжем за ногу к раме, как галерного раба, пусть погребет. И посадим впереди, чтобы я все время его видел.

В результате вопрос решился, в пределах разумного, разумеется. И на носу оказался сильный гребец, и, к радости Павла, Катюше досталось место чуть побезопаснее – на корме. Что-то подсказывало, что и дальше Кур, который иногда перестает быть Куром, предстанет отнюдь не рекой прогулочного типа.

Павел наскоро объяснил Виталию Валерьяновичу несколько самых необходимых гребных приемов, один – сидящим сзади. Не надо перегружать информацией – если хоть что-то запомнят и с грехом пополам сумеют сделать, уже хорошо. Несколько раз повторил, чтобы не пытались балансировать телом, если, не дай бог, попадется серьезное препятствие и небольшой спортивный катамаран сделает свечку, своим весом массу давящей воды не скомпенсируешь, а вот свалишься в эту самую воду запросто. На том теоретическая подготовка и закончилась.

Во время посадки Павел обратил внимание, что Титов привязал диверсанта за больную ногу. Несмотря на гадостность этого приема, удивился предусмотрительности майора: ведь действительно, руки у врага заняты веслом, а больной ногой особенно не подергаешь, чтобы освободиться.

Разница между спортивным, хоть и несущим лишнего пассажира катамараном и плохо надутыми лодками ощутилась сразу. Даже показалось, что гребля позволяет развить существенную скорость. Но хоть ощущение скорости и было ложным, управлялось плавсредство действительно великолепно. Павел предложил поупражняться минут десять в только что объясненных гребках и подтяжках, после чего сдал командование Василию…

Хоть все и ожидали от реки очередной подлянки, но чтобы так быстро… Прошло минут двадцать с начала движения, вот он – шум порога. Хорошо, удалось – хоть и довольно беспорядочными усилиями – причалить к берегу, чтобы посмотреть на препятствие.

Порог состоял из двух ступеней. Не мощных, но расположенных очень уж неудобно. Две гребенки из камней. Сливы – проходы с мощным течением – имеются, но… Достаточно широкие для катамарана, а вот расположены… в первой гребенке между левым берегом и большим валуном, а во второй – гораздо правее. И из первого слива во второй ну никак не войдешь, даже с хорошо подготовленным экипажем. Во всех других местах – камни и каша из кипящего непонятно чего – разве что на маленьком каяке прошкрябаться можно. Но придется. По берегу обойти не стоит и пытаться: скалы, а в одном месте так еще и болото, откуда оно только взялось!

План включал немалый риск. Проходя первый каскад, спрыгнуть вправо и встать в улов – тихое место за валуном. Там передохнуть, спокойно развернуть катамаран наискось и сползти вправо кормой в длинную пенную бочку, крутящуюся под мелкой гребенкой. Медленно смещаться еще правее ко второму сливу в надежде, что струи бочки удержат за корму. Ну а там отцепиться и прыгать по прямой. В плане имелись две огромные дыры: что будет, если в улов стать не удастся, и удастся ли удержать корму в нужной точке бочки, при этом еще и смещаясь? К тому же в самой круговерти должны оказаться Василий с Катюшей, которые до сего момента видели только пару несложных шивер. Павел подумал, что надо самому пересесть на корму, но в улов-то никто другой катамаран уж точно не поставит. Это дело умелого носового, может, даже и на пределе усилий.

Других вариантов не нашлось. Назад вдоль реки уже не пойдешь. Подождав, чтобы все закрепились на своих местах, Павел внутренне обругал природу, создающую такие препятствия, и уперся веслом в берег.

В первый слив Василий завел катамаран как по нотам. Порадовало – впервые, а как будто в десятом походе капитанит. Нос повис над падающей струей и рухнул вниз. Носовые с головой окунулись в воду, в кипящие под порогом пузыри, но это и ожидалось. Там же, под слоем пены, Павел выбросился вправо, вытянулся почти горизонтально. Воткнул весло еще дальше, насколько достали руки, – туда, в темную спокойную глубину улова. Весло вцепилось в воду. Хорошо вцепилось, руки, позвоночник, упругая петля, обхватывающая левое колено, вытянулись, казалось, вдвое. Что-то внутри, в районе крестца, затрещало, и плавсредство, разворачиваясь, как вокруг вбитого в дно бревна, медленно выползло на спокойное пространство.

Так бывает всегда, когда посередине порога останавливаешься в улове: сразу возникает ощущение неестественного покоя. Катамаран не шевелится, стоя в середине черного зеркала, окруженный пенящейся водой.

– Чуть передохнем и продолжим, – сказал Павел, хоть в грохоте его и не могли слышать. Тут же пришла идея. В улове они уже стоят, следующий слив прямой, пологий, без каких-либо затей. Павел выбрался из петель и пополз на корму к Катюше:

– Давай поменяемся. Я сзади сяду, чтобы в бочке балансировать, как планировалось. А ты на мое место, на нос. Когда в слив войдем, просто опусти весло поглубже в воду и держи прямо, как подводный парус. Так лучше будет.

Дурное дело меняться местами, но все-таки надежнее, чем без опыта в пене купаться и при этом катамаран контролировать. Чуть вперед – поломает о вторую гребенку, чуть назад – поток из слива всей массой навалится на баллоны и протащит, размазывая, по дну.

Из улова в бочку сползти не удалось, оказались примерно на полметра ниже. Пришлось изо всех сил грести назад, заводя корму на обратную струю. Получилось. Струя подхватила и сама уже медленно потянула под мелкие сливы. Чтобы дело не закончилось катастрофой, надо отрабатывать против струи. Павел сменил направление гребков, Василий увидел его движения и стал делать так же. Но сидевшие спиной Катюша и Виталий Валерьянович продолжали реверсить, теперь работая против задуманного, помогая реке угробить всю их экспедицию.

– Стоп! – заорал Павел. – Вперед! Греби вперед!

Впереди услышали крик, но не слова. Восприняли, видимо, как требование поднажать. Господи, да они просто не знают о существовании обратной струи! Гребки Павла, конечно, сильнее Катюшиных, но он ведь возил веслом в пене, а она – в плотной воде. Диким образом изогнувшись, Павел сумел-таки сдвинуть катамаран на сантиметры вперед. Видимо, и Катюша почувствовала, что что-то не так, остановилась, за ней поднял весло и Виталий Валерьянович.

– Хорошо! Стоп! – на этот раз Павел, видимо, перекричал шум. Теперь, без противодействия, удерживать катамаран в бочке было просто. Обычный туристический фокус. Гребец купается в пене, только голова иногда появляется. Зрителям, если таковые имеются, кажется, что он прилагает титанические усилия, удерживаясь на месте в стремительно летящей воде. А он там, под поверхностью, веслом почти и не шевелит. Всю работу делает баланс между несущимися в противоположные стороны струями.

Слегка двигая веслом, больше следя за тем, чтобы не выйти из равновесия, Павел сместил катамаран вправо. Эти полтора десятка метров заняли не менее полутора десятков минут. Но работа делалась не тяжелая, скорее ювелирная. Замерз только, да и остальные наверняка замерзли. Когда катамаран оказался точно напротив слива, крикнул: «Вперед!»

Сначала проследил, туда ли гребут носовые, – теперь был готов к любым неожиданностям. Туда, куда надо, гребут! Сам зацепил веслом воду и повел судно по струе.

Лагерь разбили ниже порога на галечной косе. Светлое время позволило бы еще двигаться, но сил не осталось. Не физических, это нервы были натянуты до предела. Лучше отдохнуть вечерок, рыбу половить, стресс снять.

Уже позже, лежа у костра, Павел подумал: «Чуть не гробанулись из-за носовых. А ведь я их даже не обматерил, даже внутри себя не подумал плохого. Из-за Катюши, конечно же, о Виталии Валерьяновиче без мата и не получится. А тут только, что сам виноват, только о том, что до порога местами меняться не собирались и об обратной струе ничего не рассказывал. Да… даже не обматерил. Это ведь любовь, наверное».

«Это я, Юша, – донеслась мысль девушки. – Ты же не спишь?»

С ответом Павел замялся, просто не знал, что сказать, – как раз находился в промежуточной точке, предшествующей полному засыпанию. Именно из-за того, что замялся, не ответил радостно в голос. Только беззвучно прошептал:

– Уже не сплю.

– Извини, если разбудила, – уже не в первый раз начинался такой мысленный разговор, но все равно было непривычно.

– Ничего. Скажи, а ты мои мысли постоянно читаешь?

– Нет, конечно. Только если мы разговариваем.

– А я уж испугался… – Павел вспомнил свои недавние рассуждения про любовь и мат. Некомфортно думать, что объект этих размышлений все слышал.

– Чего же ты испугался?

– Понимаешь, я ведь много о тебе думаю… ну, в общем, не совсем так, как говорю.

– Плохо думаешь?

– Почему плохо? Хорошо. Но просто… откровеннее, можно сказать, анализируя свои эмоции.

– Так поделись со мной этими эмоциями…

Павел воспринял не только слова, но и почувствовал, что Катюша внутренне улыбалась.

– Да ладно… я… стесняюсь, наверное… все еще. Давай лучше о чем-нибудь отвлеченном. Кстати, почему ты меня спросила? Просто не спалось?

– Нет, по делу. Есть причина для беспокойства. Ты за Виталием Валерьяновичем наблюдаешь?

– Да не особо. Это дело нашего майора госбезопасности – наблюдать и делать выводы. А что? Думаешь, с ним что-то не так?

– Плохо с ним. Изменился внутри. Я ведь эмоции чувствую… так и хлещут.

– Думаешь, совсем плохо? Давно он так?

– Да, он… очень сильно страдает.

– Страдает физически или морально? То есть из-за больной ноги или из-за того, что задание провалил?

– Нога – ерунда. У него с головой проблемы. Внутренняя истерика. И, кажется, это началось, когда вы из пены вынырнули, в самом начале порога. Сначала ты на поверхности появился… не переставал грести. А потом его угол катамарана всплыл. И он тоже греб, но уже сам не знал, как и куда.

– Но потом, когда вторую ступень проходили, вы вместе очень слаженно работали – правильно или нет, но работали. Значит, он не истерил, а с тобой взаимодействовал.

– Нет, Паша. Это я работала. И своими, и его руками. Только ты… пожалуйста, не пугайся… я не монстр какой-нибудь… Это трудно очень… контролировать… но все бы, наверное, утонули, если бы он делал что-то сам…

– Какой же ты монстр, Катюша! У многих людей есть способности, каких нет у других. А я если и боялся, то за тебя. – Павлу захотелось, чтобы Катюша восприняла не только содержание его мысли, но и чувство, которое в нее вложил.

Тут же, как подросток, застеснявшись сентиментальности момента, продолжил:

– Лучше расскажи, как ты все воспринимала. Там, во второй ступени, сначала гребла назад, а потом вперед, как надо было. Ты мой крик услышала или мысленно уловила?

– Не знаю. Не до того было… грести надо было, – и опять мысленная улыбка.

Ох как захотелось Павлу, чтобы расположившаяся вокруг костра тройка свидетелей вдруг поднялась и пошла куда-нибудь подальше. Захотелось оказаться с Катюшей в домике или палатке, обнимать ее, целовать. Не только мыслями, но и телом показывать, насколько дорога она ему… И еще подумал о будущем. Что потом? Куда они плывут? К цивилизации, к людям, конечно, но вот что там ждет Катюшу, если она… доберется. Вспомнилось о том, что риск никуда не делся. То ли удастся ей вырваться из замкнутого много лет круга, то ли нет. А если все же нет? Страшно было даже думать, какие могут быть последствия, если вырваться не удастся. Захотелось спрятаться от собственных мыслей, вернуться к проблемам сегодняшнего дня.

– Так что там с Виталием Валерьяновичем? Может, ему поплохело после того купания со связанными руками?

– Точно сказать не могу. Когда он на базу прилетел, самоуверенностью так и несло, даже несмотря на то, что спину повредил. Да и спина у него не особенно болела – я бы почувствовала, если бы сильно… Но потом он поменялся. Самоуверенность пропала, как будто поддался обстоятельствам…

Павел понял, что «обстоятельствами» был Титов, скакавший на стуле по ступне Виталия Валерьяновича. Но говорить об этом, даже мысленно, не стал.

– Потом, когда лодка перевернулась и его спасли, он еще раз поменялся. Стал почти таким, как сейчас, напряженным внутри и непредсказуемым. Вчера на берегу чуть-чуть в себя пришел, но только до тех пор, как мы на катамаран грузиться начали… В общем, воды он теперь боится.

– И что же делать? Кроме сплава, нам ничего не остается.

– Да, ты прав…

– Может, утром что-нибудь придумаем?

– Да, давай думать утром. А сейчас надо спать…