Глава тридцать вторая
Бузинная палочка
Мир рухнул – почему же сражение не прекратилось, замок не застыл в ужасе, бойцы не сложили оружие? Сознание Гарри падало в пустоту без руля и ветрил, не в силах поверить в немыслимое: Фред Уизли не мог умереть, а значит, все чувства лгут…
Но тут мимо пробоины пролетело вниз чье-то тело, и из темноты пальнули заклятиями. Те промазали и ударили в стену.
– Ложись! – заорал Гарри. Грянул новый залп.
Гарри и Рон схватили Гермиону и потянули на пол, но Перси накрыл собой тело Фреда, чтобы с братом больше ничего не случилось.
– Перси, вставай, нужно уходить! – заорал Гарри, но тот лишь замотал головой. – Перси!
Рон – слезы прорисовали дорожки на чумазом лице – взял старшего брата за плечи и потащил за собой, но Перси не двигался.
– Перси, ему уже не поможешь! Мы сейчас…
Гермиона истошно закричала, и Гарри, обернувшись, сразу понял почему: в пробоину протискивался ужасный паук размером с небольшой автомобиль. Потомок Арагога решил поучаствовать в битве.
Рон и Гермиона дружно завопили, их заклятия столкнулись, и чудище отбросило назад. Судорожно дергая конечностями, оно пропало в темноте.
– Он привел дружков! – крикнул Гарри, выглянув из пробоины.
Гигантские пауки карабкались вверх по стене. Должно быть, Упивающиеся Смертью проникли в Запретный лес и выпустили их. Гарри послал в пауков сногсшибатели – паучий предводитель полетел вниз, сбивая сородичей, и все они исчезли из виду. Новые заклятия просвистели над головой Гарри, растрепав ему волосы.
– Уходим, БЫСТРО!
Толкнув вперед Рона и Гермиону, Гарри схватил под мышки тело Фреда. Перси, догадавшись, что Гарри делает, прекратил цепляться за погибшего брата и стал помогать. Пригибаясь под градом проклятий, они вдвоем поволокли Фреда в сторону.
– Сюда, – сказал Гарри. Они положили тело в нишу, где раньше стояли доспехи. Смотреть на мертвого Фреда было невыносимо, и Гарри, убедившись, что тело хорошо спрятано, помчался за Роном и Гермионой. Малфой и Гойл куда-то делись, зато в конце коридора, белого от пыли, заваленного камнями и осколками стекла, царило паническое столпотворение. Свои или чужие, не разберешь. Вчетвером они повернули за угол. Перси взревел, как разъяренный бык:
– ГАДВУД! – и бросился за высоким мужчиной, который преследовал двоих школьников.
– Гарри, сюда! – закричала Гермиона.
Она затащила Рона за гобелен, и они как будто начали бороться. На секунду Гарри посетило безумие – ему почудилось, что они опять обнимаются, – но потом до него дошло: Гермиона удерживает Рона, не пускает побежать за Перси.
– Послушай… ДА ПОСЛУШАЙ, РОН!
– Я помочь… я их всех убью!
Его лицо, все в саже и пыли, мучительно исказилось; он трясся от горя и гнева.
– Рон, покончить со всем этим можем только мы! Прошу тебя… Рон… Надо найти змею, мы должны убить змею!
Но Гарри прекрасно понимал Рона. Погоня за очередным окаянтом не утолит жажду мести. Гарри тоже рвался в бой, хотел сражаться, покарать тех, кто убил Фреда, а еще найти остальных Уизли – и, главное, самое главное, убедиться, что Джинни не… Нет, даже подумать нельзя.
– Мы будем сражаться! – пылко говорила Гермиона. – Нам придется, иначе не добраться до змеи! Но нельзя забывать о цели! Только мы можем все это прекратить!
Она говорила и плакала, вытирая лицо порванным, подпаленным рукавом; затем глубоко вдохнула раз, другой и, не выпуская Рона, повернулась к Гарри:
– Узнай, где Вольдеморт. Змея ведь с ним, так? Давай, Гарри, загляни в него!
Почему это оказалось так просто? Потому что шрам который час пылал от боли, словно жаждал показать ему мысли Вольдеморта? Гарри закрыл глаза – и сразу крики, шум, лязг, удары, грохот боя затихли, отошли далеко-далеко…
Он стоял посреди нежилой, но странно знакомой комнаты: обои висят лохмотьями, окна заколочены. Где-то глухо шумит сражение: там штурмуют «Хогварц». За единственным окном, не забитым досками, мелькают вспышки, но комнату освещает лишь одинокая масляная лампа.
В полумраке он катал между пальцами волшебную палочку, разглядывал ее и думал о комнате в замке, еще одной тайной комнате, о которой никто, кроме него, не знает, лишь чрезвычайный ум, хитрость и любознательность способны привести туда… Нет, нет, мальчишке диадему не найти… хотя он, этот выкормыш Думбльдора, зашел много дальше, чем ожидалось… даже слишком…
– Милорд… – надтреснуто, отчаянно произнес кто-то. Он обернулся: а, Люциус Малфой. Жмется в самом темном углу, потрепанный, следы наказания еще не сошли. Один глаз заплыл и не открывается. Что ж, ответил за побег мальчишки. – Милорд… прошу вас… мой сын…
– Если он погиб, Люциус, я ни при чем… Он не пришел ко мне, как все слизеринцы. Может, подружился с Гарри Поттером?
– Нет… никогда… – прошептал Малфой.
– Твое счастье, если так.
– А вы не боитесь, милорд, что Поттер умрет от чужой руки? – дрожащим голосом спросил Малфой. – Разве не… простите мою дерзость… не разумнее прекратить сражение, войти в замок и найти его л-лично?
– Какой же ты хитрец, Люциус. Ты хочешь перемирия, чтобы узнать про сына. А мне не нужно искать Поттера. Еще до рассвета он сам меня найдет.
Вольдеморт вновь пристально посмотрел на волшебную палочку. Она его беспокоила… а то, что беспокоит лорда Вольдеморта, следует исправить…
– Иди приведи Злея.
– Злея, м-милорд?
– Злея. Сейчас же. Он мне нужен. У меня для него… дело. Пошел.
Перепуганный Люциус, слегка спотыкаясь в полутьме, бросился вон. Вольдеморт остался стоять, воззрившись на палочку, крутя ее длинными пальцами.
– Других вариантов нет, Нагини, – шепнул он, оборачиваясь. Огромная толстая змея висела в воздухе, свернувшись красивыми кольцами внутри магически защищенного пространства, которое он для нее соорудил, – звездчатая прозрачная сфера, не то аквариум, не то клетка.
Гарри, ахнув, открыл глаза. В уши ударили визг, вопли, грохот.
– Он в Шумном Шалмане. Змея с ним в какой-то защитной штуке. Он только что велел Люциусу Малфою разыскать Злея.
– Вольдеморт в Шумном Шалмане? – возмутилась Гермиона. – Он даже… даже не сражается?
– Не считает нужным, – ответил Гарри. – Уверен, что я сам приду.
– Но почему?
– Он знает, что я ищу окаянты… а Нагини он держит при себе. Понятно, что я и правда приду, раз хочу к ней подобраться…
– Так. – Рон расправил плечи. – Нечего к нему идти, раз он только того и хочет. Останешься здесь, присмотришь за Гермионой, а я…
Но Гарри перебил:
– Вы оставайтесь, я пойду под плащом и вернусь, как только…
– Нет, – сказала Гермиона, – логичнее, если плащ возьму я и…
– Даже не думай! – рявкнул Рон.
– Рон, я пока еще способна сама… – начала было Гермиона, но тут гобелен распахнулся.
– ПОТТЕР!
На верхней площадке лестницы стояли двое Упивающихся Смертью под масками. Но не успели они поднять палочки, Гермиона выкрикнула:
– Глиссео!
Лестница превратилась в крутой скат. Гермиона, Гарри и Рон стремительно заскользили вниз с такой скоростью, что сногсшибатели Упивающихся Смертью пронеслись высоко над их головами. Проскочив через маскировочный гобелен у подножия, они врезались в стену следующего коридора.
– Дуро! – крикнула Гермиона, прицелившись в гобелен, и с другой стороны послышалось два громких вопля и отвратительный хруст: ткань превратилась в каменную стену, куда и впечатало преследователей.
– Назад! – завопил Рон, и они с Гарри и Гермионой распластались по двери.
Мимо галопом проскакало стадо столов, подгоняемое профессором Макгонаголл. Она неслась следом и мало что замечала вокруг. Волосы ее растрепались, щеку рассекла глубокая рана. Сворачивая за угол, Макгонаголл завопила:
– В АТАКУ!
– Гарри, бери плащ, – сказала Гермиона. – Мы обойдемся…
Но он набросил его на всех троих. Плащ, конечно, маловат, но в густой пыли, среди битых камней и мелькающих вспышек кто заметит какие-то бестелесные ноги?
Они сбежали на один марш и очутились в коридоре, полном дуэлянтов. Упивающиеся Смертью, в масках и без, сражались с учениками и учителями, а персонажи картин по стенам подбадривали дерущихся и давали советы. Дин у кого-то отвоевал волшебную палочку и теперь вел поединок с Долоховым, Парвати – с Трэверсом. Гарри, Рон и Гермиона вскинули палочки, готовые помогать, но дуэлянты метались так стремительно, что страшно было задеть своих. Пока они втроем старались прицелиться по врагу, сверху раздалось громкое «уи-и-и-и!», и Гарри увидел Дрюзга: полтергейст летел, сбрасывая на Упивающихся Смертью стручки свирепней, и те прорастали на головах длинными зелеными ростками, напоминающими жирных червей…
– Ай!..
Пригоршня ростков свалилась на плащ, Рону на голову, скользкие зеленые стебли неестественно зависли в воздухе, а Рон отчаянно пытался их стряхнуть.
– Тут кто-то невидимый! – Упивающийся Смертью в маске на миг отвлекся, и Дин, удачно воспользовавшись моментом, сразил его сногсшибателем. Долохов хотел нанести ответный удар, но телобинт Парвати связал его по рукам и ногам.
– УХОДИМ! – завопил Гарри и вместе с Роном и Гермионой, плотнее закутавшись в плащ и пригнув голову, сквозь гущу дерущихся ринулся к мраморной лестнице в вестибюль, то и дело поскальзываясь на свирепенном соке.
– Я Драко Малфой, я Драко, я за вас! – на верхней площадке лестницы умолял Малфой Упивающегося Смертью в маске.
Гарри, пробегая мимо, сшиб Упивающегося Смертью. Малфой просиял и заозирался, ища своего спасителя, но Рон из-под плаща со всей силы треснул его кулаком. Из разбитой губы потекла кровь. Малфой в изумлении упал навзничь на Упивающегося Смертью.
– Второй раз за сегодня спасаем тебе жизнь, ублюдок двуличный, – бросил Рон.
На лестницах и в вестибюле шло сражение. Куда ни глянь, Упивающиеся Смертью: Гнусли у парадных дверей сошелся в поединке с Флитвиком, рядом Кингсли дрался с кем-то в маске. Школьники бегали взад-вперед; некоторые несли на себе или волокли раненых. Гарри, послав сногсшибальное заклятие в Упивающегося Смертью, едва не попал в Невилла, который выскочил невесть откуда, размахивая охапкой ядовитых щупалиц. Растение радостно бросилось на ближайшего Упивающегося Смертью и в секунду его запеленало.
Гарри, Рон и Гермиона помчались вниз по мраморной лестнице. Слева зазвенело стекло – прямо им под ноги из песочных часов «Слизерина», которые вели учет баллов колледжа, посыпались изумруды, и все вокруг заспотыкались и заскользили на бегу. Сверху с балкона полетели два тела; затем одно, серое – Гарри сначала принял его за зверя, – на четвереньках бросилось к другому, явно собираясь вцепиться зубами тому в горло.
– НЕТ! – взвизгнула Гермиона. С оглушительным взрывом из ее палочки вылетело заклятие, и Фенрира Уолка отбросило прочь от еле живой Лаванды Браун. Он ударился о перила мраморной лестницы и попытался встать, но тут, ярко полыхнув белым, ему на голову с треском свалился хрустальный шар. Уолк рухнул на пол и больше не двигался.
– У меня еще есть! – заверещала из-за перил профессор Трелони. – На всех хватит!.. Вот…
Она вытащила из сумки еще один огромный шар и, взмахнув палочкой, словно теннисной ракеткой, послала его через весь зал. Шар угодил в окно и разбил его вдребезги. В тот же миг тяжелые деревянные двери распахнулись, и в вестибюль со двора лавиной хлынула армия гигантских пауков.
Воздух взорвался криками ужаса: Упивающиеся Смертью и защитники «Хогварца» бросились врассыпную. В надвигающуюся массу чудовищ полетели красные и зеленые лучи. Пауки дрогнули и повставали на дыбы, отчего стали только страшнее.
– Как выйдем-то? – заорал Рон, перекрикивая гам. Ни Гарри, ни Гермиона ответить не успели; их отпихнул Огрид, который пронесся вниз, размахивая розовым зонтиком в цветочек.
– Не трогайте их… не убивайте! – вопил он.
– ОГРИД, НЕТ!
Гарри забыл всякую осторожность: он выскочил из-под плаща и побежал, согнувшись в три погибели и увертываясь от заклятий, вспышками освещавших вестибюль.
– ОГРИД, ВЕРНИСЬ!
Но он не одолел и полпути, когда увидел, что кишащее паучье месиво погребло под собой Огрида и откатилось назад, уступив под бешеным напором заклятий.
– ОГРИД!
Кто-то громко звал Гарри по имени – друг? Враг? Наплевать! Гарри спрыгнул с крыльца и ринулся в темноту. Пауки уходили нерушимым монолитом и уносили свою добычу.
– ОГРИД!
Огромная рука вроде бы махнула из паучьей гущи, но тут путь Гарри преградила гигантская ступня – она внезапно опустилась из мрака, и земля содрогнулась. Гарри задрал голову: перед ним стоял двадцатифутовый великан. Голова его терялась где-то в ночи; в свете из открытых дверей замка виднелись только волосатые ноги, похожие на древесные стволы. Невероятный кулак великана точно и резко разбил окно наверху, и под градом осколков Гарри кинулся под прикрытие дверного проема.
– Ой!.. – взвизгнула Гермиона. Она и Рон догнали Гарри и теперь стояли, уставившись на гиганта, который через окно пытался выудить из замка людей, бегавших по коридорам.
– НЕ НАДО! – закричал Рон и схватил Гермиону за руку, не давая ей поднять палочку. – Если ты его оглушишь, он тут все развалит…
– ОХЫТ?
Из-за угла приковылял Гурп – и впрямь не самый, как теперь понял Гарри, крупный гигант на свете. Первый гигант отвлекся от охоты на людей, взревел и двинулся на меньшего собрата. Каменные ступени содрогались от его топота. Гурп открыл кривой рот, обнажив желтые зубы, каждый с полкирпича, и великаны свирепо, точно львы, кинулись друг на друга. Ночная тьма зазвенела от ударов и криков.
– БЕЖИМ! – заорал Гарри. Он схватил Гермиону за руку и потащил с крыльца, Рон следовал за ними. Гарри не терял надежды найти и спасти Огрида. Они бежали так быстро, что остановились лишь на полдороге к лесу.
Воздух вдруг заледенел; у Гарри перехватило дыхание. Вокруг заклубились черные тени, будто сотканные из загустевшего мрака. Огромной стаей они летели к замку; их лица были скрыты капюшонами, из-под которых доносилось хриплое дыхание…
Рон и Гермиона плотно придвинулись к Гарри, шум сражения позади внезапно стих, повисла густая зловещая тишина. Дементоры…
– Гарри, давай! – Голос Гермионы доносился откуда-то очень издалека. – Заступник, Гарри! Ну же!
Он поднял палочку, но едва мог пошевелиться от безысходности. Фред умер, Огрид погибает или уже погиб, сколько еще людей умерло сегодня? Да и его душа практически покинула тело…
– ГАРРИ! ДАВАЙ ЖЕ! – кричала Гермиона.
К ним гладко скользила сотня дементоров: отчаяние Гарри сулило им пиршество.
Серебристый терьер Рона выпрыгнул из палочки, слабо мигнул и погас; выдра Гермионы кувырнулась и растворилась в воздухе, а его собственная волшебная палочка мелко дрожала, и он почти радовался скорому забвению. Впереди ждала пустота, где нет ничего, никаких чувств…
И тогда мимо промчались серебристые заяц, вепрь и лисица. Дементоры попятились отступая.
Из темноты вышли трое и встали рядом, не опуская палочек: Луна, Эрни и Шеймас.
– Хорошо! – одобрительно произнесла Луна, будто на очередном занятии Д. А. в Кстати-комнате. – Вот так, Гарри… Вспомни счастливый момент…
– Счастливый момент? – повторил он, и голос его сорвался.
– Мы все еще живы, – прошептала она. – Еще боремся! Ну-ка давай…
Серебряная искра, дрожащий свет… Никогда Заступник не давался ему с таким трудом, но из кончика волшебной палочки все-таки вылетел олень. Он ринулся на дементоров, и тех разметало; они исчезли, снова стало тепло, снова загрохотал бой.
– Даже не знаю, как вас благодарить, – сказал Рон, поворачиваясь к Луне, Эрни и Шеймасу. – Вы нас спасли…
Земля затряслась, послышался оглушительный рев – еще один громадный гигант, размахивая дубиной больше человеческого роста, выскочил из черноты леса.
– БЕЖИМ! – снова крикнул Гарри. Ненужный призыв; всех как ветром сдуло, а через секунду огромная ножища опустилась туда, где они только что стояли.
Гарри оглянулся: Рон и Гермиона бежали за ним, остальные трое, очевидно, вернулись в замок – сражаться.
– Давайте-ка подальше от него! – крикнул Рон, когда гигант снова взмахнул дубиной и над «Хогварцем» разнесся рев. Тьму вокруг рассекали зеленые и красные вспышки.
– Дракучая ива, – сказал Гарри. – Скорей!
Мысли о Фреде, Огриде, страх за всех, кого он любит, в замке или где-то еще – все это подождет. Это надо замуровать глубоко в сознании и до поры до времени туда не заглядывать, потому что нужно спешить, нужно добраться до змеи, до Вольдеморта. Гермиона права, иначе с этим не покончить…
Он бежал и почти верил, что удастся обогнать саму смерть, и не замечал ни вспышек, ни озера, что шумело, словно море, ни деревьев Запретного леса, скрипевших, несмотря на безветрие, – сами земли замка будто встали на его защиту. Гарри в жизни еще так не бегал и первым увидел огромную Дракучую иву, которая размахивала кнутами ветвей, защищая секретный ход под корнями.
Гарри замедлил шаг и, еле переводя дыхание и держась подальше от ветвей, пошел вокруг ивы, отыскивая нарост на стволе, который обездвиживал дерево. Вскоре прибежали Рон и Гермиона. Гермиона так запыхалась, что не могла говорить.
– Как… как мы войдем? – задыхаясь, спросил Рон. – Вон… узел… нам бы… Косолапсуса…
– Косолапсуса? – прохрипела Гермиона, согнувшись и хватаясь за грудь. – Ты колдун или кто?
– И то верно… – Рон огляделся и направил волшебную палочку на прут, лежащий на земле: – Вингардиум Левиоза!
Прут взвился в воздух, словно его подхватило порывом ветра, пролетел сквозь грозно раскачивающиеся ветви и уткнулся прямо в ствол возле корней. Дерево замерло.
– Идеально! – выдохнула Гермиона.
– Погодите.
Прислушиваясь к грохоту боя, Гарри на долю секунды засомневался… Вольдеморт хочет, чтобы он пришел… Вдруг он приведет Рона и Гермиону в западню?
Но суровая реальность такова: чтобы победить, надо убить змею, а змея там, где Вольдеморт, – в конце тоннеля под деревом…
– Гарри, мы идем вместе, залезай! – И Рон подтолкнул его вперед.
Гарри втиснулся в земляной проход среди корней. Здесь оказалось теснее, чем в прошлый раз. Четыре года назад они всего лишь сгибались пополам, но теперь приходилось ползти на четвереньках. Гарри пополз первым, освещая дорогу палочкой, готовый к любым препятствиям, но препятствий не встретилось. Все двигались молча, Гарри не отрывал взгляда от колеблющегося луча палочки. Наконец тоннель пошел вверх, и впереди показалась полоска света. Гермиона дернула Гарри за ногу.
– Плащ! – шепнула она. – Плащ надень!
Гарри протянул руку за спину, и Гермиона вложила в нее шелковистый сверток. Гарри с трудом набросил плащ, пробормотал: «Нокс», погасив свет, а затем, стараясь не издавать ни звука, пополз дальше. Все его чувства были обострены. В любой момент его могли обнаружить; он готовился услышать холодный ясный голос, увидеть зеленую вспышку…
Скоро из комнаты впереди послышались голоса, которые почти не приглушал старый деревянный ящик, загородивший выход из тоннеля. Гарри, еле осмеливаясь дышать, продвинулся ближе и заглянул в узкую щель между ящиком и стеной. В тускло освещенной комнате он увидел Нагини: та свернулась кольцами в своей заколдованной звездной сфере, парившей между полом и потолком. Внезапно заговорил Злей, и сердце Гарри екнуло: они находились всего в паре дюймов друг от друга.
– …Милорд, их сопротивление слабеет…
– Причем без твоей помощи, – отозвался Вольдеморт пронзительно и четко. – Ты опытный колдун, Злотеус, но теперь едва ли что-то зависит от тебя… Мы почти у цели… Почти.
– Позвольте разыскать мальчишку. Привести к вам Поттера. Я обязательно его найду, милорд. Позвольте.
Злей прошел мимо щели, и Гарри слегка отпрянул, не сводя глаз с Нагини и пытаясь вспомнить какое-нибудь заклятие, способное разрушить ее защиту. Ничего не придумывалось. А рисковать нельзя: одна неудачная попытка – и он себя выдаст.
Вольдеморт встал. Гарри теперь видел его: красные глаза, приплюснутое змеиное лицо, бледное, почти светящееся в сумраке.
– Есть одна загвоздка, Злотеус, – тихо произнес Вольдеморт.
– Какая, милорд? – спросил Злей.
Вольдеморт поднял бузинную палочку, изящно и точно, как дирижер.
– Почему она не слушается меня, Злотеус?
Гарри показалось, что змея зашипела, свивая кольца, – или это свистяще вздохнул Вольдеморт?
– Милорд? – опешил Злей. – Я не понимаю. Этой палочкой вы творили невероятные чудеса.
– Нет, – сказал Вольдеморт. – Самые что ни на есть обычные. Я – невероятный чародей, но эта палочка… нет. Она не оправдала моих ожиданий. Я не чувствую различия между нею и моей палочкой, купленной много лет назад у Олливандера.
Вольдеморт говорил раздумчиво и спокойно, однако шрам Гарри запульсировал: боль обострялась, и он чувствовал, что Вольдеморт еле сдерживает возрастающую ярость.
– Никакого различия, – повторил Вольдеморт.
Злей молчал. Гарри не видел его лица и не понимал, почуял ли тот опасность, подыскивает ли нужные слова, чтобы успокоить своего госпо дина.
Вольдеморт кругами заходил по комнате: на несколько секунд Гарри потерял его из виду и слышал только размеренный голос, а боль и чужой гнев внутри нарастали с каждой секундой.
– Я много и долго думал, Злотеус… Знаешь, почему я отозвал тебя с поля боя?
На мгновение показался профиль Злея. Его глаза неотрывно смотрели на змею в заколдованной клетке.
– Нет, милорд, но я прошу разрешения вернуться. Позвольте мне найти Поттера.
– Ты говоришь как Люциус. Никто из вас не понимает Поттера, как я. Его не надо искать. Он придет сам. Я знаю его слабое место, его главный недостаток. Он не терпит, чтобы кто-то погибал из-за него. Он захочет остановить это любой ценой. Он придет.
– Но, милорд, его может случайно убить кто-нибудь другой, не вы…
– Я приказал Упивающимся Смертью совершенно четко. Схватить Поттера. Убить его друзей… чем больше, тем лучше… но его самого – не трогать. Впрочем, я желаю говорить о тебе, Злотеус. Ты был мне очень полезен. Очень.
– Господин знает, что я жажду лишь служить ему верой и правдой. Но… позвольте найти мальчишку, милорд! Позвольте привести его к вам. Я уверен, что мне удастся…
– Я же сказал, нет! – Гарри разглядел блеск красных глаз; различил змеиное шуршание плаща. Раздражение Вольдеморта жгло шрам. – В данный момент, Злотеус, меня больше волнует, что произойдет, когда я наконец встречусь с мальчишкой!
– Но, милорд, какие сомнения…
– …сомнения есть, Злотеус. Есть.
Гарри отчетливо увидел его снова – Вольдеморт остановился и воззрился на Злея, вертя бузинную палочку в длинных пальцах.
– Почему обе палочки подвели меня в поединке с Поттером?
– Я… не знаю ответа на этот вопрос, милорд.
– Не знаешь?
Его ярость шипами пронзала голову Гарри. Он прикусил кулак, чтобы не закричать от боли, закрыл глаза – и внезапно стал Вольдемортом и глядел в бледное лицо Злея.
– Моя тисовая палочка исполняла все, что я просил, Злотеус, но отказалась убить Гарри Поттера. Дважды. Олливандер под пыткой рассказал мне о сердцевинах-близнецах и посоветовал воспользоваться чужой палочкой. Я так и сделал, но палочка Люциуса при столкновении с палочкой Поттера попросту разлетелась на куски.
– У меня… нет объяснения, милорд.
Злей смотрел не на Вольдеморта. Его темные глаза были по-прежнему прикованы к змее.
– Я нашел третью палочку, Злотеус. Бузинную палочку, палочку Судьбы, Смертный жезл. Я отобрал ее у предыдущего владельца. Я взял ее из могилы Альбуса Думбльдора.
При этих словах Злей перевел взгляд на Вольдеморта. Лицо Злея напоминало посмертную маску; когда он заговорил, стало жутко – эта мраморно-белая неподвижность, этот пустой взгляд не могли принадлежать живому человеку.
– Милорд… отпустите меня разыскать мальчишку…
– Всю эту долгую ночь, на пороге победы, я сидел здесь, – невозмутимо продолжал Вольдеморт почти шепотом, – и гадал, почему бузинная палочка не становится тем, чем, согласно легенде, должна стать в руках законного владельца… и я думаю, что нашел ответ.
Злей молчал.
– Может, и ты уже знаешь? Ты ведь умный, Злотеус. Ты был хорошим, преданным слугой, и я сожалею о том, что вынужден сделать.
– Милорд…
– Бузинная палочка не может служить мне как должно, Злотеус, потому что не я ее истинный хозяин. Бузинная палочка принадлежит тому, кто убил ее последнего владельца. Альбуса Думбльдора убил ты. Пока ты жив, Злотеус, бузинная палочка не может стать моей.
– Милорд! – Злей протестующе поднял свою волшебную палочку.
– Это единственный выход, – продолжал Вольдеморт. – Я должен ее подчинить. Если она станет моей, я наконец расправлюсь с Поттером.
И Вольдеморт бузинной палочкой рассек воздух. Со Злеем ничего не случилось, и ему, вероятно, на долю секунды почудилось, будто он помилован, но тут намерения Вольдеморта прояснились. Змеиная клетка прокатилась по воздуху, и Злей только вскрикнул, когда она охватила его голову и плечи. Вольдеморт приказал на серпентарго:
– Убей.
Раздался душераздирающий крик. Клыки змеи вонзились в шею Злея. Гарри видел, как побелело его лицо, как распахнулись черные глаза. Злей не мог стряхнуть заколдованную клетку; колени его подогнулись, и он рухнул на пол.
– Я сожалею, – холодно произнес Вольдеморт и отвернулся; в его лице не было ни печали, ни раскаяния. Пора выбираться из этой лачуги и действовать, теперь бузинная палочка исполнит любой приказ. Он направил ее на сверкающую клетку с Нагини, и та взлетела. Злей лежал на боку, из ран на шее струилась кровь. Не оглядываясь, Вольдеморт стремительно вышел из комнаты; змея в огромной защитной сфере поплыла вслед за ним.
Вернувшись в тоннель и в собственное сознание, Гарри открыл глаза. Костяшки, которые он кусал, чтобы не закричать, кровоточили. В узкой щели между ящиком и стеной теперь виднелась лишь мелко подрагивающая нога в черном ботинке.
– Гарри! – еле слышно выдохнула Гермиона, но он уже направил палочку на ящик, заслонявший проход. Ящик на дюйм поднялся над полом и бесшумно отодвинулся в сторону. Как можно тише Гарри пролез в комнату.
Он не знал, зачем это делает, зачем идет к умирающему, не понимал, что чувствует, глядя на белое лицо Злея, на его пальцы, тщетно зажимавшие раны на шее. Гарри скинул плащ-невидимку и посмотрел вниз, на человека, которого ненавидел. Распахнутые черные глаза нашли Гарри, Злей пытался что-то сказать. Гарри склонился над ним, тот схватил его за мантию, притянул к себе.
Из горла вырывался страшный булькающий хрип:
– Возьми… возьми…
Он истекал не только кровью. Изо рта, ушей, глаз сочилось нечто серебристо-голубое, не газ и не жидкость. Гарри знал, что это, но не понимал, что делать…
Гермиона сунула ему в трясущуюся руку флакон, возникший прямо из воздуха. Гарри принялся палочкой направлять туда мерцающую голубоватую субстанцию. Когда флакон наполнился до краев, из Злея словно вытекла вся кровь. Его хватка ослабла.
– Посмотри… на… меня… – прошептал он.
Зеленые глаза встретились с черными, но через секунду в глубине черных глаз что-то погасло; они застыли, опустели. Рука, цеплявшаяся за Гарри, упала на пол, и Злей больше не двигался.
