Глава двадцать восьмая
Безумие мистера Сгорбса
Ввоскресенье после завтрака Гарри, Рон и Гермиона сходили в совяльню и отправили письмо Перси – спросили, давно ли он видел Сгорбса. Послать решили Хедвигу, давно сидевшую без работы. Проводив сову глазами, ребята отправились на кухню дарить Добби носки.
Домовые эльфы встретили гостей очень радушно – приседали, кланялись, бросились готовить чай. Добби при виде подарка чуть с ума не сошел от восторга.
– Гарри Поттер слишком добр к Добби! – пропищал он, промокая гигантские слезы, выкатившиеся из огромных глаз.
– Добби, твои жаброводоросли спасли мне жизнь, кроме шуток, – сказал Гарри.
– А эклерчиков больше нет? – обратился Рон к толпе неуемно кланяющихся эльфов.
– Ты же только что позавтракал! – возмутилась Гермиона. Но к ним, поддерживаемое четырьмя эльфами, уже летело громадное серебряное блюдо с эклерами.
– Нужно что-нибудь послать Шлярику, – вполголоса произнес Гарри.
– Точно, – поддержал Рон. – Заодно и Свину будет чем заняться. Не дадите нам еще немножко еды, а? – обратился он к эльфам. Те счастливо закивали и бросились за провиантом.
– Добби, а где Винки? – Гермиона озиралась.
– Винки вон там, у камина, мисс, – тихо ответил Добби, и его уши чуть-чуть обвисли.
– Ой, мамочки мои, – прошептала Гермиона, увидев Винки.
Гарри тоже обернулся. Винки сидела на той же табуретке, что и в прошлый раз, но теперь стала такой грязной, что не сразу различалась на фоне прокопченных кирпичей. Давно не стиранная одежда была порвана. Сжимая в руке бутылку усладэля, Винки слегка покачивалась и неотрывно глядела в огонь. Они увидели, как она сильно икнула.
– Винки пьет по шесть бутылок в день, – шепотом сообщил Добби.
– Ну это же не крепкое, – сказал Гарри.
Добби покачал головой.
– Для домовых эльфов – крепкое, – пояснил он.
Винки снова икнула. Эльфы, которые принесли эклеры, одарили ее неодобрительными взглядами и вернулись к работе.
– Винки чахнет, – грустно пробормотал Добби. – Винки хочет домой. Винки по-прежнему думает, что мистер Сгорбс – ее хозяин, сэр, Добби ей говорит-говорит, а она никак не поймет, что наш новый хозяин – профессор Думбльдор.
– Привет, Винки. – Гарри внезапно осенило. Он подошел и склонился к ней: – Ты случайно не знаешь, что такое с мистером Сгорбсом? Он почему-то перестал появляться на Тремудром Турнире.
В глазах Винки появился какой-то проблеск. Огромные зрачки с трудом сфокусировались на Гарри. Она снова качнулась, а потом произнесла:
– Х-хозяин перестал – ик – появляться?
– Да, – подтвердил Гарри, – мы не видели его с самого первого испытания. В «Оракуле» пишут, что он болен.
Винки, мутно взирая на Гарри, еще покачалась.
– Хозяин – ик – болен?
Нижняя губа у нее задрожала.
– Но мы не уверены, что это правда, – поскорее добавила Гермиона.
– Хозяину нужна его – ик – Винки! – заскулила несчастная. – Хозяин – ик – сам не справляется…
– Знаешь, Винки, другие люди прекрасно справляются с хозяйством сами, – с некоторой свирепостью заявила Гермиона.
– Винки у мистера Сгорбса – ик – была не только по хозяйству! – возмущенно взвизгнула Винки, опасно раскачиваясь и заливая усладэлем и без того изрядно заляпанную блузку. – Хозяин – ик – доверяет Винки – ик – самые важные – ик – самые секретные…
– Что? – спросил Гарри.
Но Винки энергично затрясла головой, еще обильнее поливая себя усладэлем.
– Винки хранит – ик – секреты своего господина, – взбунтовалась она, раскачиваясь очень сильно и хмурясь на Гарри – глаза у нее съехались к переносице. – А вы – ик – лезете, вы… суете нос.
– Винки не должна так говорить с Гарри Поттером! – сердито вмешался Добби. – Гарри Поттер благородный и храбрый, и Гарри Поттер вовсе не сует нос!
– Он сует нос – ик – в личные секретные – ик – дела моего господина – ик – Винки хороший домовый эльф – ик – Винки хранит молчание – ик – а всякие там – ик – приходют и лезут – ик… – Веки эльфа смежились, она вдруг соскользнула с табуретки на коврик и громко захрапела. Пустая бутылка покатилась по плиточному полу.
Подбежало около полудюжины эльфов. Все они брезгливо морщились. Один подобрал бутылку, другие накрыли Винки клетчатой скатертью и подоткнули края, скрыв оскорбительное для господских глаз зрелище.
– Мы извиняемся, что мисс и джентльменам приходится такое видеть, – скрипнул ближайший к ребятам эльф, очень пристыженно качая головой. – Мы надеемся, вы не станете судить по Винки обо всех нас!
– Ей плохо! – в отчаянии воскликнула Гермиона. – Ее надо подбодрить, а не накрывать тряпками!
– Извиняемся, мисс, – эльф еще раз низко поклонился, – только у домовых эльфов нету права такого, чтоб им было плохо, когда работа стоит, а господа необслуженные.
– Во имя Мерлина! – гневно возопила Гермиона. – Послушайте меня, вы все! У вас столько же прав, сколько у колдунов, вам тоже может быть плохо! Вы имеете право на заработную плату, и на отпуск, и на нормальную одежду, вы не обязаны делать все, что вам приказывают, – посмотрите на Добби!
– Пусть мисс не вмешивает Добби, – испуганно промямлил тот. Счастливые улыбки сползли с лиц эльфов. Они уставились на Гермиону как на опасную сумасшедшую.
– Вот ваша еда! – скрежетнул эльф у локтя Гарри и пихнул ему в руки большой кусок ветчины, дюжину пирожных и немного фруктов. – До свидания!
Эльфы кольцом сомкнулись вокруг Гарри, Рона и Гермионы и начали выпроваживать их с кухни, толкая в поясницы ладошками.
– Спасибо за носки, Гарри Поттер! – жалобно прокричал Добби – он уныло стоял над покрытой скатертью бесформенной кучкой у камина.
– Трудно было помолчать? – набросился на Гермиону Рон, как только дверь кухни с грохотом захлопнулась. – Больше они нас к себе не пустят! Мы же могли вытянуть из Винки что-нибудь еще про Сгорбса!
– А тебя, конечно, волнует это! – огрызнулась Гермиона. – У тебя одна еда на уме!
И весь день был испорчен. Пока они в общей гостиной делали уроки, Гарри так устал от препирательств, что посылку Сириусу понес в совяльню сам.
Свинринстель был слишком маленький и столько еды самостоятельно бы не донес, поэтому Гарри взял ему в помощь двух школьных сов. Все три вылетели навстречу вечерним сумеркам – странная группа с большущим свертком, – а Гарри оперся о подоконник и стал смотреть на школьный двор, на гнущиеся верхушки деревьев Запретного леса, на полощущиеся паруса дурмштранговского корабля. На фоне дыма, что спирально вился из трубы хижины Огрида, показался филин; он стремительно подлетел к замку, обогнул совяльню и скрылся из виду. Внизу Гарри увидел, как Огрид перед хижиной энергично орудует лопатой. Интересно, что он делает, подумал Гарри, не иначе вскапывает новую грядку под овощи. Из бэльстэкской кареты появилась мадам Максим. Она подошла к Огриду и попыталась вовлечь его в разговор. Огрид выпрямился, опершись на лопату, но, видимо, вступать в беседу не захотел, потому что мадам Максим вскоре вернулась в карету.
Не имея ни малейшего желания идти в гриффиндорскую башню и слушать грызню Рона и Гермионы, Гарри смотрел, как Огрид копает, пока того не поглотила тьма, а совы не начали просыпаться и со свистом вылетать в ночь.
К утру злость Рона и Гермионы перегорела, а кроме того, к облегчению Гарри, не оправдались и мрачные прогнозы Рона относительно того, что домовые эльфы, в наказание за нанесенное Гермионой оскорбление, будут теперь присылать на гриффиндорский стол второсортную еду, – нет, копченая рыба, яйца и бекон по-прежнему были вкусны.
Когда влетели почтовые совы, Гермиона с надеждой задрала голову; она явно чего-то ждала.
– Перси еще не мог прислать ответ, – сказал ей Рон, – мы же только вчера отправили Хедвигу.
– Я жду другого, – объяснила Гермиона. – Я подписалась на «Оракул». Надоело узнавать новости от слизеринцев.
– Молодец! – Гарри тоже посмотрел вверх. – Эй, Гермиона, кажется, тебе повезло…
К Гермионе спускалась бородатая неясыть.
– Но у нее не газета, – разочарованно проговорила Гермиона, – это…
К ее величайшему изумлению, бородатая неясыть приземлилась прямо перед ее тарелкой, а следом туда же сели две серые неясыти и четыре сипухи.
– Сколько же ты номеров выписала? – спросил Гарри, подхватывая Гермионин кубок, чтобы его не опрокинули толкающиеся птицы – все хотели вручить послание первыми.
– Что еще такое?.. – Гермиона взяла у бородатой неясыти письмо, вскрыла и начала читать. – Да ну конечно! – возмущенно захлебнулась она, сильно покраснев.
– В чем дело? – спросил Рон.
– Это… ой, ну что за ерунда… – Она сунула письмо Гарри, и тот увидел, что оно не написано от руки, а составлено из букв, вырезанных из «Оракула»:
Ты ЗлаЯ девчОНКа. ГаРРи ПоттЕр заслУживаЕТ ЛучшегО. ВозВРащАйся к МуглаМ откуДА приШла.
– Они все такие! – в отчаянии воскликнула Гермиона, вскрывая письмо за письмом. – «Гарри Поттер достоин лучшего…», «Тебя надо сварить в лягушачьей икре…». Ой!
Она вскрыла последний конверт, и ей на руки вылилась густая желтовато-зеленая жидкость, сильно пахнущая бензином. Руки тут же покрылись большими желтыми ожогами.
– Неразбавленный буботуберовый гной! – Рон осторожно подобрал конверт и понюхал.
Гермиона от боли взвыла. Она пыталась оттереть руки салфеткой, и по ее лицу катились слезы. Пальцы покрылись ужасными пузырями – казалось, что на Гермионе толстые пупырчатые перчатки. Совы разлетелись.
– Давай-ка лучше в лазарет, – посоветовал Гарри, – мы скажем профессору Спарж, куда ты пошла…
– Я ее предупреждал! – сказал Рон, как только Гермиона, прижимая к себе руки, побежала к дверям. – Я говорил, не надо раздражать Риту Вритер! Ты только послушай… – Он зачитал выдержку из одного письма: – «Я прочла в “Ведьмополитене”, как ты обманываешь Гарри Поттера, а этот мальчик и без того в жизни натерпелся, и за это я тебе в следующем письме пошлю такое проклятие, что не обрадуешься, только найду вот конверт побольше». О-о-о, Гермионе надо смотреть в оба!
На гербологию Гермиона не явилась. Выходя из теплицы, Гарри с Роном увидели, как с парадного крыльца спускаются Малфой, Краббе и Гойл. Позади них шептались и хихикали Панси Паркинсон с подружками. Заметив Гарри, Панси прокричала:
– Поттер, ты что, расстался со своей любовью? Отчего это она за завтраком так расстроилась?
Гарри решил не обращать внимания – он не хотел, чтоб эта дура радовалась, зная, сколько бед принесла статья в «Ведьмополитене».
Огрид, на прошлом занятии объявивший, что с единорогами покончено, ждал учеников возле своей хижины. У его ног стояли ящики. При виде их у Гарри внутри все оборвалось – неужели опять народились драклы? – но, подойдя ближе и заглянув внутрь, увидел пушистых черненьких зверьков с длинными хоботками и забавными, плоскими, как лопатки, передними лапками. Уставившись на ребят, зверьки удивленно моргали, вежливо недоумевая, отчего это им уделяется столько внимания.
– Это нюхли, – объяснил Огрид, когда все подошли. – Живут в основном на приисках. Любят блестящее… вот смотрите-ка.
Один нюхль прыгнул и попытался скусить часы с запястья Панси Паркинсон. Та завизжала и отскочила.
– Они прям как детекторы на всякие драгоценности, – радостно сообщил Огрид. – Мы с ними сегодня поиграемся. Видите? – Он показал на свежевспаханный участок. Здесь он копал, когда Гарри наблюдал за ним из совяльни. – Я тут поназарывал золотых монеток. Чей нюхль отыщет больше всех денег, тому приз. Только с себя снимите все ценное, а потом выбирайте нюхля и приготовьтесь выпускать.
Гарри снял неработающие часы, которые носил только по привычке, и спрятал в карман. Потом выбрал себе нюхля. Тот сунул Гарри в ухо носик-трубочку и с энтузиазмом посопел. Ну прямо живая игрушка.
– Погодите-ка… – Огрид глядел в корзину. – Тут один лишний… Кого нету? Где Гермиона?
– Пошла в лазарет, – ответил Рон.
– Мы потом объясним, – пробормотал Гарри. Панси Паркинсон заинтересованно прислушивалась.
Это был, пожалуй, рекордно занятный урок ухода за магическими существами. Нюхли ныряли под землю и выныривали, точно это была вода. Каждый безошибочно бросался к тому ученику, который его выпустил, и ссыпал добытое золото ему в руки. Нюхль Рона оказался самым трудолюбивым, и скоро у Рона было полно денег.
– А их можно купить и держать дома, Огрид? – с воодушевлением спросил он. Его нюхль опять нырнул, обрызгав Рона грязью.
– Твоей маме не понравится, – ухмыльнулся Огрид, – они, нюхли эти, дома разрушают. Кажись, они уж все собрали, – добавил он, обойдя вскопанный участок, куда продолжали нырять нюхли. – Я зарыл всего сто монет. А, вот и Гермиона!
По газону брела Гермиона – руки сильно забинтованы, лицо несчастное. Панси Паркинсон наблюдала за ней цепкими глазками.
– Ну чего, давайте смотреть, кто чего набрал! – провозгласил Огрид. – Считайте монеты! А красть их ни к чему, Гойл, – он сузил глаза-жуки, – это лепреконово золото. Через пару часов исчезнет.
Недовольный Гойл высыпал золото из карманов. Самую высокую производительность показал нюхль Рона, и в награду Огрид дал Рону громаднейший кус рахатлукулловского шоколада. Тут по двору разнеслись удары колокола, созывающие на обед. Все отправились в замок, но Гарри, Рон и Гермиона остались помочь Огриду рассадить нюхлей по ящикам. Гарри заметил, что из окна кареты за ними наблюдает мадам Максим.
– А чегой-то у тебя с руками, Гермиона? – участливо спросил Огрид.
Гермиона рассказала про утренние гневные письма и конверт с буботуберовым гноем.
– А-а-а-а, это ерунда, не переживай, – ласково поглядев на нее сверху, посоветовал Огрид. – Я таких писем наполучал – уж будьте любезны, после того, как Рита Вритер про мою мамашу-то написала. «Ты чудовище, тебя надо усыпить». «Твоя мать убивала невинных людей, была б у тебя совесть, ты б в озере утопился».
– Не может быть! – воскликнула крайне шокированная Гермиона.
– Да вот может, – сказал Огрид, перетаскивая ящики с нюхлями под стену хижины. – Они ж просто придурки. Ты эти письма, ежели еще будут, не открывай, кидай сразу в огонь.
– Ты пропустила отличный урок, – сообщил Гермионе Гарри, когда все трое уже возвращались в замок. – Они такие симпатичные, эти нюхли. Правда, Рон?
Рон между тем, нахмурившись в ужасном расстройстве, взирал на шоколад.
– Что такое? – спросил Гарри. – Начинка не та?
– Нет, – бросил Рон. – Ты почему мне не сказал про золото?
– Какое золото? – не понял Гарри.
– Золото, которое я тебе отдал на финальном матче. Лепреконово, за омниокуляр. В Высшей ложе. Почему ты не сказал, что оно исчезло?
Гарри пришлось минуту подумать, прежде чем он сообразил, о чем речь.
– А-а, – протянул он, когда память наконец к нему вернулась. – Не знаю… Я и не заметил, что его нет. У меня тогда была другая забота – волшебная палочка, помнишь?
Они вошли в вестибюль и направились в Большой зал на обед.
– Хорошо, наверно, – отрывисто произнес Рон, когда они уселись за стол и принялись накладывать на тарелки ростбиф и йоркширский пудинг, – иметь столько денег, что и не замечаешь, если пропала целая пригоршня галлеонов.
– Слушай, у меня тогда совсем другое было на уме! – раздражился Гарри. – Да и у всех нас!
– Я не знал, что лепреконово золото исчезает, – бубнил Рон. – Я думал, что отдал тебе деньги. А так ты не должен был дарить мне на Рождество шляпу «Пуляющих пушек».
– Да забудь ты об этом!
Рон наколол на вилку жареную картошку и прожег ее гневным взглядом. А потом сказал:
– Ненавижу, что я бедный.
Гарри с Гермионой переглянулись, не зная, что ответить.
– Все это ерунда, – продолжал Рон, обращаясь к картошке. – Я не виню Фреда с Джорджем, что они хотят заработать. Жалко, что я не могу. Жалко, что у меня нет нюхля.
– Что ж, теперь мы знаем, что тебе подарить на следующее Рождество, – бодро отозвалась Гермиона. Но, видя, что Рон по-прежнему сидит очень мрачный, добавила: – Перестань, Рон, бывает и хуже. Зато у тебя руки не в гное. – Гермиона с огромным трудом управлялась с ножом и вилкой, так сильно распухли у нее пальцы. – Ненавижу эту Вритер! – вдруг взорвалась она. – Я ей отплачу! Даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни!
Всю следующую неделю гневные письма продолжали приходить; Гермиона последовала совету Огрида и перестала вскрывать конверты, но некоторые недоброжелатели присылали вопиллеры – те взрывались и выкрикивали ей в лицо оскорбления на весь Большой зал. Теперь даже те, кто не читал «Ведьмополитен», узнали о мнимом любовном треугольнике. Гарри устал объяснять, что Гермиона – вовсе не его девушка.
– Если мы не будем обращать внимания, – говорил он Гермионе, – все уляжется… им же в конце концов надоело обсуждать, что она понаписала про меня…
– Я хочу знать, как она подслушивает частные разговоры, когда ей даже вход на территорию запрещен! – сердилась Гермиона.
После следующего же урока защиты от сил зла Гермиона задержалась поговорить с профессором Хмури. Остальные торопились поскорее уйти – Хмури с таким рвением провел тест по изменению траектории заклятий, что многие получили мелкие травмы. Для Гарри последствия заклятия замаши-ушами оказались таковы, что он ушел с урока, руками прижимая уши к голове.
– В общем, Рита точно не пользуется плащом-невидимкой! – пропыхтела Гермиона пять минут спустя, догнав мальчиков в вестибюле и отводя руку Гарри от извивающегося уха, чтоб он тоже послушал. – Хмури говорит, после второго испытания не видел ее ни возле судейского стола, ни около озера!
– Гермиона! Имеет ли смысл просить тебя бросить эту затею? – спросил Рон.
– Нет! – упрямо сказала Гермиона. – Я хочу знать, как ей удалось подслушать мой разговор с Виктором! И как она узнала про маму Огрида!
– Может, поставила вам жучки? – предположил Гарри.
– Жучки? – не понял Рон. – Как это… напустила блох, что ли?
Гарри принялся объяснять про потайные микрофоны и записывающие устройства.
Рон пришел в восторг, но тут вмешалась Гермиона:
– Когда-нибудь вы наконец прочитаете «Историю “Хогварца”» или нет?
– А смысл? – удивился Рон. – Ты же ее знаешь наизусть, мы всегда можем спросить у тебя.
– Все эти мугловые заменители волшебства – электричество, компьютеры, радары и прочее – все они около «Хогварца» выходят из строя, здесь воздух перенасыщен колдовством. Нет, у Риты магические средства… вот только понять бы какие… о-о-о, если это незаконно, я ей устрою…
– Как будто у нас других забот нет! – возмутился Рон. – Только вендетты не хватает!
– А я тебя о помощи не прошу! – огрызнулась Гермиона. – Я все сделаю сама!
И она, не оглядываясь, замаршировала вверх по мраморной лестнице – в библиотеку, ни на секунду не усомнился Гарри.
– Давай поспорим, что она вернется с коробкой значков «Я ненавижу Риту Вритер»? – предложил Рон.
Но Гермиона действительно не просила у них помощи в борьбе против Риты, за что оба были крайне ей благодарны – чем ближе подходили пасхальные каникулы, тем больше уроков им задавали. Гарри восхищался Гермионой: та справлялась с положенной работой, но еще и изучала магические методы подслушивания. Сам он едва успевал готовить домашние задания, но не забывал регулярно посылать Сириусу продукты; собственный летний опыт не давал забыть, каково это – постоянно ходить голодным. В посылки он вкладывал записочки с известиями о том, что ничего особенного не произошло, а ответ от Перси пока не приходил.
Хедвига не возвращалась до самого конца пасхальных каникул. Письмо было вложено в посылку с пасхальными яйцами от миссис Уизли. Наполненные ирисом яйца для Гарри и Рона были размером с драконьи. А вот Гермиона получила яйцо меньше куриного. При виде его бедняжка помрачнела.
– Рон, твоя мама случайно не выписывает «Ведьмополитен»? – тихо спросила она.
– Выписывает, – пробурчал Рон сквозь ирис. – Берет оттуда рецепты.
Гермиона грустно поглядела на крошечное яичко.
– А давайте почитаем, что написал Перси! – поспешно предложил Гарри.
Письмо Перси было коротким, а его тон – ворчливым:
Как я постоянно твержу корреспондентам «Оракула», мистер Сгорбс находится в давно заслуженном отпуске. Он регулярно присылает сов с распоряжениями. Его самого я не видел, но, уверяю вас, я вполне способен узнать почерк своего начальника. У меня сейчас хватает забот и без того, чтобы развеивать всякие нелепые слухи. Будьте добры больше не беспокоить меня без крайней необходимости. Счастливой Пасхи.
Обычно в начале летнего триместра Гарри усиленно тренировался к последнему квидишному матчу сезона. А в этом году нужно было готовиться к третьему, и последнему, испытанию Тремудрого Турнира, только он пока не знал, каково оно будет. Наконец в последнюю неделю мая профессор Макгонаголл задержала его после урока превращений.
– Сегодня в девять вечера приходите на стадион, Поттер, – объявила она. – Мистер Шульман расскажет вам о последнем испытании.
В половине девятого Гарри расстался с Роном и Гермионой в гриффиндорской башне и пошел вниз. В вестибюле он увидел Седрика – тот появился из общей гостиной «Хуффльпуффа».
– Как думаешь, что будет? – спросил он у Гарри. Они вместе спустились с парадного крыльца под облачное вечернее небо. – Флёр твердит о каких-то подземных тоннелях – она считает, мы должны отыскать сокровище.
– Это было бы не так плохо, – ответил Гарри; в таком случае он просто попросит у Огрида нюхля, и тот всю работу сделает сам.
По чернеющему в сумерках газону они с Седриком добрались до стадиона, прошли между трибунами и оказались на поле.
– Что они тут понаделали? – возмутился Седрик, останавливаясь как вкопанный.
Квидишное поле больше не было ровным и гладким. На нем выстроили длинные низкие стены – они пересекались между собой и разбегались во все стороны.
– Это кусты! – сказал Гарри, наклонившись к ближайшей стенке.
– Всем привет! – раздался веселый голос.
Посреди поля вместе с Крумом и Флёр стоял Людо Шульман. Гарри и Седрик пробрались к ним, перелезая через кусты. При виде Гарри Флёр просияла. Она сильно потеплела к нему с тех пор, как он вытащил из озера ее сестру.
– Ну как вам? – поинтересовался довольный Шульман, как только новоприбывшие одолели последнюю изгородь. – Хорошо растут, правда? Дадим Огриду еще месяц – вырастут до двадцати футов. Не бойтесь, – заулыбался он, глядя на несчастные физиономии Гарри и Седрика, – как только испытание кончится, ваше квидишное поле вернется к вам целым и невредимым! Ну, вы уже догадались, что мы здесь строим?
Пару секунд все молчали. Потом…
– Лабиринт, – проворчал Крум.
– Точно! – вскричал Шульман. – Лабиринт. Третье задание на самом деле очень простое. Тремудрый Приз будет помещен в центр лабиринта. Чемпион, который дотронется до Приза первым, получит высший балл.
– Нам пгосто нужно пгойти чегез лабигинт? – переспросила Флёр.
– Там будут препятствия, – восторженно уточнил Шульман, покачиваясь на пятках. – Огрид посадит туда кое-каких… существ… и потом, вам встретятся заклятия, которые нужно снять… ну и всякое такое, сами понимаете. Да, еще: лидеры состязания войдут в лабиринт первыми. – Шульман улыбнулся Гарри и Седрику. – Затем мистер Крум… а следом – мисс Делакёр. Но у каждого будет шанс побороться, все зависит от того, хорошо ли вы справитесь с препятствиями. Весело, да?
Гарри, прекрасно знавший, каких существ может по такому случаю выбрать Огрид, решил, что весело будет вряд ли. Тем не менее он вежливо покивал вместе со всеми.
– Очень хорошо… если ни у кого нет вопросов, давайте вернемся в замок, а то что-то прохладно…
Они начали выбираться из лабиринта. Шульман трусил рядом с Гарри – сейчас опять начнет предлагать помощь, заподозрил тот, но тут его постучал по плечу Крум:
– Мы мошем поговорит?
– Да, конечно, – немного удивился Гарри.
– Не отойдешь со мной?
– Ладно, – с любопытством согласился он.
Шульман слегка огорчился.
– Подождать тебя, Гарри?
– Нет, мистер Шульман, все нормально, – ответил Гарри, подавляя улыбку. – Я думаю, я смогу сам найти замок, спасибо.
Гарри с Крумом вышли со стадиона вместе, но Крум пошел не к кораблю, а к Запретному лесу.
– Зачем нам туда? – спросил Гарри, когда они миновали хижину Огрида и ярко освещенную бэльстэкскую карету.
– Не шелаю, штобы нас подслушали, – коротко ответил Крум.
Наконец они достигли тихого места неподалеку от загона с крылатыми конями. Крум остановился в тени деревьев и повернулся.
– Я хошу знат, – начал он, сверля Гарри глазами, – што у вас с Херми-оун-ниной?
Гарри, в связи с загадочной прелюдией ожидавший чего-то посерьезнее, уставился на Крума в изумлении.
– Ничего, – сказал он. Но Крум не сводил с него угрюмого взгляда, и Гарри, вдруг ясно заметив, какой Крум высокий, пояснил: – Мы просто друзья. Она не моя девушка и никогда ею не была. Это все выдумала Рита Вритер.
– Херми-оун-нина ошен шасто о тебе говорит. – Крум подозрительно посмотрел на Гарри.
– Да, – подтвердил Гарри, – потому что мы друзья.
Ему не верилось, что он ведет такой разговор с Виктором Крумом, знаменитым квидишным игроком мирового масштаба. Получается, восемнадцатилетний Крум считает его, Гарри, равным – настоящим соперником…
– И вы никокта… вы не…
– Нет, – ответил Гарри очень-очень твердо.
Крум чуточку повеселел. Несколько секунд он молча глядел на Гарри, а потом произнес:
– Ты ошен хорошо летаешь. Я смотрел первое испытание.
– Спасибо. – Гарри широко улыбнулся и вдруг почувствовал, что и сам стал значительно выше. – А я видел тебя на финале кубка. Обманка Вральского – это вообще!..
Но что-то промелькнуло между деревьями, и Гарри, имевший некоторое представление о том, какие существа шныряют по этому лесу, инстинктивно схватил Крума за руку и развернул туда лицом.
– Што?
Гарри помотал головой, не сводя глаз с того места, где заметил движение. Он сунул руку под мантию и взялся за палочку.
Спустя мгновение из-за высокого дуба, шатаясь, вышел человек. Сначала Гарри его не узнал… а потом понял, что это мистер Сгорбс.
По виду казалось, будто он много дней шел пешком. Мантия на коленях порвалась и была окровавлена, лицо поцарапанное, небритое, посеревшее от усталости. Когда-то тщательно ухожен-ные волосы и усы нуждались в мытье и стрижке. И, если его появление было странным, то поведение попросту ошеломляло. Бормоча себе под нос и бурно жестикулируя, мистер Сгорбс, словно бы обращался к невидимому собеседнику. Он отчетливо напомнил Гарри бродягу, которого они с тетей Петунией встретили как-то раз, когда ходили за покупками. Тот человек тоже оживленно дискутировал с пустотой, и, чтобы поскорее от него убежать, тетя Петуния схватила Дудли за руку и поволокла через дорогу. В тот день дядя Вернон прочитал семье длинную лекцию о том, как бы поступил со всеми нищими и бродягами, будь на то его воля.
– Это ше судъя? – Крум уставился на мистера Сгорбса. – Из вашего министерства?
Гарри кивнул. Мгновение поколебавшись, он медленно направился к мистеру Сгорбсу. Тот даже не обернулся – он наставлял ближайшее дерево:
– …когда закончите с этим, Уизерби, отошлите к Думбльдору сову, подтверждающую количество учащихся «Дурмштранга», которые прибудут на Турнир. Каркаров только что сообщил, что их будет двенадцать…
– Мистер Сгорбс, – осторожно позвал Гарри.
– …а затем пошлите еще одну сову к мадам Максим, потому что она, возможно, захочет увеличить количество своих участников, раз теперь у Каркарова целая дюжина… Справитесь, Уизерби? Справитесь? Справи… – Его глаза полезли из орбит. Он стоял, глядя на дерево и беззвучно бормоча. Потом пошатнулся и упал на колени.
– Мистер Сгорбс! – громко сказал Гарри. – Что с вами?
Глаза Сгорбса закатились. Гарри оглянулся на Крума, который следом за ним вошел под деревья и смотрел на Сгорбса в тревоге.
– Што с ним такое?
– Понятия не имею, – пробормотал Гарри. – Слушай, может, приведешь кого-нибудь?..
– Думбльдор! – внезапно выдохнул мистер Сгорбс. Он протянул руку, схватил Гарри за подол и подтащил к себе, глядя, впрочем, поверх его головы. – Мне нужно… Думбльдора…
– Обязательно, – заверил Гарри, – если вы встанете, мистер Сгорбс, мы отведем вас в…
– Я… сделал… глупость… – с трудом выговорил мистер Сгорбс. Вид у него был совершенно безумный. Выпученные глаза закатывались, по подбородку стекала струйка слюны, каждое слово давалось ценой неимоверных усилий. – Должен… признаться… Думбльдору…
– Вставайте, мистер Сгорбс, – громко и четко произнес Гарри, – вставайте, и я отведу вас к нему!
Глаза Сгорбса остановились на Гарри.
– Вы… кто? – прошептал он.
– Я ученик, – ответил Гарри, оглядываясь на Крума и надеясь на помощь, но тот болтался в отдалении с очень испуганным видом.
– Вы не… с ним? – прошептал Сгорбс, и его челюсть отвисла.
– Нет, – уверил Гарри, не имея ни малейшего представления, о чем идет речь.
– С Думбльдором?
– Да, – подтвердил Гарри.
Сгорбс подтащил его еще ближе, Гарри попробовал ослабить хватку, но она была чересчур сильна.
– Предупредить… Думбльдора…
– Я приведу Думбльдора, если вы меня отпустите, – вразумлял Гарри. – Отпустите, мистер Сгорбс, и я его приведу…
– Спасибо, Уизерби, а когда вы со всем закончите, я был бы благодарен, если бы вы принесли мне чашечку чая. Скоро приедет моя жена с сыном, мы вместе с Фуджами идем сегодня на концерт. – Сгорбс опять бегло заговорил с деревом. Он, казалось, и не подозревал, что рядом Гарри, и тот так удивился, что не заметил, как Сгорбс слегка разжал пальцы. – Да, мой сын недавно получил С.О.В.У. 12, весьма удовлетворительно, совершенно верно, благодарю вас, спасибо, да-да, действительно горжусь. А теперь, будьте любезны, принесите мне меморандум из министерства магии Андорры, пожалуй, я еще успею набросать ответ…
– Оставайся с ним! – велел Гарри Круму. – Я пойду за Думбльдором, я его быстрее найду, я знаю, где его кабинет…
– Он сумасшетший, – с сомнением произнес Крум, глядя на Сгорбса, который все еще бессвязно беседовал с деревом в полной уверенности, что это Перси.
– Побудь с ним. – Гарри начал вставать, и это как-то сбило мистера Сгорбса. Он обхватил Гарри за колени и потянул обратно на землю.
– Не… оставляйте… меня… – в отчаянии прошептал Сгорбс, и его глаза снова выкатились. – Я… сбежал… должен предостеречь… должен предупредить… увидеть Думбльдора… моя вина… во всем моя вина… Берта… мертва… во всем моя вина… мой сын… моя вина… скажите Думбльдору… Гарри Поттер… Черный Лорд… сильнее… Гарри Поттер…
– Я приведу Думбльдора, если вы меня отпустите! – сказал Гарри и гневно обернулся к Круму: – Может, поможешь все-таки?
С большой опаской Крум приблизился и опустился возле Сгорбса на корточки.
– Не пускай его отсюда, – Гарри высвободился из цепких объятий мистера Сгорбса, – а я приведу Думбльдора.
– Поскорей, латно?! – крикнул вслед Крум, а Гарри уже мчался от леса к замку через темный двор. Кругом было пусто; Шульман, Седрик и Флёр давно ушли. Гарри пролетел над парадным крыльцом и взвился по мраморной лестнице на второй этаж.
Через пять минут он уже стоял посреди пустынного коридора перед каменной горгульей.
– Лим… лимонный леденец! – задыхаясь, закричал он на нее.
Это был пароль для входа на потайной эскалатор в кабинет Думбльдора – по крайней мере два года назад. Очевидно, пароль с тех пор сменился, поскольку горгулья не пожелала оживать и отпрыгивать в сторону, а стояла неподвижно и злобно глядела на Гарри.
– Шевелись же! – завопил Гарри. – Быстро!
Но в «Хогварце» ничто не делалось по твоему крику; Гарри понимал, что все бесполезно. Он оглядел неосвещенный коридор. Может, Думбльдор в учительской? Он со всех ног бросился к лестнице…
– ПОТТЕР!
Гарри резко затормозил и обернулся.
С потайного эскалатора сходил Злей. Стена как раз закрывалась за его спиной. Он поманил Гарри к себе:
– Что вы здесь делаете, Поттер?
– Мне нужен профессор Думбльдор! – Гарри побежал назад и затормозил теперь перед Злеем. – Мистер Сгорбс… он только что появился… в лесу… он просит…
– Что за ерунда? – оборвал Злей. Черные глаза недобро сверкнули. – О чем вы говорите?
– О мистере Сгорбсе! – закричал Гарри. – Из министерства! Он болен, наверное, – он в лесу, хочет видеть Думбльдора! Скажите мне пароль и…
– Директор занят, Поттер, – с неприятной улыбкой уведомил Злей.
– Мне нужно сообщить Думбльдору! – завопил Гарри.
– Вы меня не слышали, Поттер?
Очевидно, Злей наслаждался, отказывая Гарри в том, что было нужно так срочно.
– Послушайте, – сердито сказал Гарри, – Сгорбс не в порядке… он… сошел с ума… говорит, что должен предостеречь…
Стена позади Злея скользнула в сторону. Появился Думбльдор в длинной зеленой мантии.
– Что-то случилось? – спросил он, в легком удивлении переводя взгляд с Гарри на Злея.
– Профессор! – Гарри обогнул Злея раньше, чем тот успел заговорить. – Там… в лесу… мистер Сгорбс… он хочет поговорить с вами!
Гарри ждал, что Думбльдор начнет задавать вопросы, но, к его величайшему облегчению, расспрашивать Думбльдор не стал. Он быстро сказал:
– Показывай дорогу, – и поспешил за Гарри, оставив Злея стоять около горгульи. Оба были хороши, но горгулья, пожалуй, посимпатичнее. – Что говорит мистер Сгорбс, Гарри? – спросил Думбльдор, когда они стремительно спускались по мраморной лестнице.
– Говорит, что должен предостеречь вас… он сделал что-то ужасное… упомянул своего сына… и Берту Джоркинс… и… и Вольдеморта… вроде бы Вольдеморт становится сильнее…
– Вот оно как, – проговорил Думбльдор и ускорил шаг в кромешной тьме.
– Он вел себя не нормально, – продолжал Гарри, торопясь за Думбльдором. – Похоже, он не знал, где находится. Он то говорил как будто с Перси, а потом вдруг менялся и просил видеть вас… Я оставил его с Виктором Крумом.
– В самом деле? – насторожился Думбльдор и пошел еще быстрее. Теперь, чтобы поспевать за ним, Гарри приходилось бежать. – Ты не знаешь, кто-нибудь еще видел мистера Сгорбса?
– Нет, – ответил Гарри, – мы с Крумом разговаривали, мистер Шульман только что рассказал нам про третье испытание, мы остались, а потом увидели, как из леса вышел мистер Сгорбс…
– Где они? – спросил Думбльдор, когда из темноты внезапно вынырнула бэльстэкская карета.
– Вон там. – Гарри вышел вперед и, огибая деревья, повел Думбльдора за собой.
Голоса Сгорбса больше не было слышно, но Гарри знал, куда идти… совсем недалеко от кареты… где-то здесь…
– Виктор! – крикнул Гарри.
Никто не ответил.
– Они были здесь, – сказал Гарри Думбльдору. – Они точно были где-то здесь…
– Люмос, – проговорил Думбльдор и поднял зажженную палочку.
Узкий лучик переходил от одного черного ствола к другому, освещая землю. Затем упал на чьи-то ноги.
Гарри и Думбльдор бросились вперед. На земле распростерся Крум. Он был без сознания. Мистер Сгорбс исчез. Думбльдор склонился над Крумом и осторожно приподнял ему веко.
– Сногсшибальное заклятие, – тихо произнес он. Потом оглядел деревья – в свете волшебной палочки блеснули стекла-полумесяцы.
– Позвать кого-нибудь? – спросил Гарри. – Мадам Помфри?
– Нет, – быстро отозвался Думбльдор, – оставайся здесь.
Он поднял палочку и направил на хижину Огрида. Из кончика палочки вылетело нечто серебряное и птицей-призраком заструилось меж деревьев. Затем Думбльдор снова склонился над Крумом, направил палочку на него и пробормотал:
– Воспрянь.
Крум открыл глаза. У него было совершенно бессмысленное лицо. При виде Думбльдора он попытался сесть, но Думбльдор придержал его за плечо.
– Он напал! – забормотал Крум, поднося руку к голове. – Этот сумасшетший старик напал на меня! Я смотрел, кте Поттер, а он напал сзати!
– Полежи спокойно, – остановил его Думбльдор.
Загрохотали шаги, и в поле зрения появились Огрид и Клык. Огрид держал в руках арбалет.
– Профессор Думбльдор! – Его глаза округлились. – Гарри… что за?..
– Огрид, приведи скорее профессора Каркарова, – велел Думбльдор. – На его ученика совершено нападение. А затем, пожалуйста, извести профессора Хмури…
– Не требуется, Думбльдор, – раздался дребезжащий рык, – я уже здесь.
Хмури хромал к ним, опираясь на посох и держа в руке зажженную палочку.
– Проклятущая нога, – свирепо проворчал он, – мог бы прибыть быстрее… Что случилось? Злей сказал что-то про Сгорбса…
– Сгорбса? – растерялся Огрид.
– Каркарова, поскорее, пожалуйста, Огрид! – резко перебил Думбльдор.
– Ах да… точно… – пробормотал Огрид, повернулся и исчез за темными деревьями. Клык потрусил следом.
– Я не знаю, где Барти Сгорбс, – сказал Думбльдор, обращаясь к Хмури, – но его непременно нужно разыскать.
– Есть разыскать, – прорычал Хмури, достал волшебную палочку и захромал в чащу.
Ни Думбльдор, ни Гарри не произнесли ни слова, пока не услышали шум – явно возвращались Огрид и Клык. Каркаров в гладких серебристых мехах торопливо шел сзади. Он был бледен и раздосадован.
– В чем дело?! – вскричал он, едва завидев Крума на земле, а над ним Думбльдора и Гарри. – Что произошло?
– На меня напали! – ответил Крум, садясь и потирая голову. – Мистер Скорбс или как его…
– На тебя напал Сгорбс? Сгорбс? Судья Тремудрого Турнира?
– Игорь, – начал Думбльдор, но Каркаров в ярости подобрался, плотнее укутавшись в меха.
– Предательство! – возопил он, указующим перстом тыча в Думбльдора. – Заговор! Вы с вашим министерством заманили меня сюда обманом! Это не равноправное соревнование! Сначала вы пропихнули на Турнир своего малолетнего Поттера! Теперь ваш министерский друг хотел вывести из строя моего чемпиона! Я с самого начала подозревал двойную игру! Это коррупция! Вы, Думбльдор, со всеми вашими песнями об укреплении международных колдовских связей, о восстановлении былого единства, о том, что пора забыть распри… Вот что я думаю о вас!
И он плюнул Думбльдору под ноги. Огрид молниеносно схватил Каркарова за грудки, поднял и шваркнул о ближайшее дерево.
– Извинись! – рявкнул Огрид, держа Каркарова за горло. Тот ловил ртом воздух и сучил ногами.
– Огрид, нет! – закричал Думбльдор, сверкая глазами.
Огрид убрал руку; Каркаров сполз по стволу и рухнул у корней дерева. На голову ему посыпались веточки и листики.
– Огрид, будь добр, проводи Гарри в замок, – велел Думбльдор.
Тяжело дыша, Огрид одарил Каркарова свирепым взглядом.
– Может, я лучше тут побуду, директор…
– Ты проводишь Гарри в школу, Огрид, – твердо повторил Думбльдор. – До самой гриффиндорской башни. Да, и… Гарри! Я хочу, чтобы ты не выходил оттуда. Что бы тебе ни понадобилось – послать сову, например, – все это может подождать до утра, ты меня понимаешь?
– Э-э-э… да. – Гарри с удивлением уставился на Думбльдора. Как тот узнал, что в это самое мгновение Гарри думал, что надо срочно послать к Сириусу Свинринстеля?
– Я с вами Клыка оставлю, директор, – сказал Огрид, угрожающим взором сверля распростертого под деревом Каркарова, который запутался в шубе и корнях.
Они с Гарри молча прошагали мимо бэльстэкской кареты и направились к замку.
– Как он посмел, – зарычал Огрид, когда они шли вдоль озера, – как посмел обвинять Думбльдора! Как будто Думбльдор на такое способен. Как будто он вообще хотел, чтоб ты участвовал. Он переживает! Я Думбльдора сроду таким не видал! А ты! – вдруг рявкнул Огрид, и Гарри опешил. – Ты-то чего творишь, ходишь незнамо куда с этим дрянцом Крумом! Он же с «Дурмштранга», Гарри! Он бы запросто тебя – раз, и проклял! Тебя чего, Хмури ничему не обучил? Крум этот заманил бы тебя…
– Крум хороший! – горячо возразил Гарри. Они уже взошли по парадному крыльцу в вестибюль. – Он не собирался меня проклинать, он хотел поговорить про Гермиону…
– Я и с ней еще побеседую! – сурово молвил Огрид, топая по ступеням. – Чем меньше якшаться с этой иностранщиной, тем вам самим лучше. Им верить не след.
– Сам ты очень даже неплохо ладил с мадам Максим, – разозлился Гарри.
– Не говори мне о ней! – взвился Огрид. На миг у него вдруг сделался очень устрашающий вид. – Я ее раскусил! Хочет в доверие опять втереться, выведать, что будет за третье испытание! Дудки! Нет им больше веры!
Огрид жутко рассвирепел, и Гарри был только рад попрощаться с ним возле Толстой Тети. Сквозь дыру за портретом он пробрался в общую гостиную и кинулся в тот угол, где сидели Рон с Гермионой, – рассказать им, что случилось.
