Глава двадцать первая
«Купи Адежду Колдовским Народам-Изгоям»
Вечером Гарри, Рон и Гермиона отправились в совяльню за Свинринстелем – Гарри хотел сообщить Сириусу, что справился с драконом и даже не пострадал. По дороге Гарри поведал Рону обо всем, что узнал от Сириуса о Каркарове. Узнав, что Каркаров был Упивающимся Смертью, Рон был просто шокирован, но, когда они дошли до совяльни, уже говорил, что им надо было догадаться с самого начала.
– Все сходится! – сказал он. – Помнишь, в поезде Малфой говорил, что Каркаров – друг его папаши? Теперь-то мы знаем, где они подружились! Небось и на финале кубка вместе бегали в масках… Только я вот что тебе скажу, Гарри: если это Каркаров сунул в Кубок твою заявку, он сейчас, наверно, уже оторвал себе бороденку! Не вышло ведь! Тебя всего лишь слегка поцарапало! Подожди-ка… я сам…
Поняв, что ему собираются поручить доставку, Свинринстель так перевозбудился, что начал носиться вокруг головы Гарри, ухая как полоумный. Рон сцапал совенка и держал, пока Гарри привязывал к лапке послание.
– Не может же быть, чтобы следующие испытания оказались еще опасней, – продолжал Рон и понес Свинринстеля к окну. – Знаешь что? Я думаю, у тебя есть шанс выиграть Турнир. Я серьезно.
Гарри, конечно, понимал, что Рон говорит это лишь затем, чтобы как-то извиниться за свое поведение в последние недели, но ему все равно было приятно. А вот Гермиона скрестила на груди руки, прислонилась к стене совяльни и, нахмурившись, поглядела на Рона.
– До конца Турнира еще очень далеко, – строго сказала она. – Если таково было первое задание, страшно подумать, каковы следующие.
– Оптимистка ты наша! – ответил Рон. – Вам бы с профессором Трелони подружиться.
Он выбросил Свинринстеля в окно. Тот камнем пролетел вниз футов двенадцать, прежде чем сумел выправиться: письмо было длиннее и тяжелее обыкновенного – Гарри не устоял перед соблазном снабдить Сириуса подробнейшим, движение за движением, отчетом о том, как именно он изворачивался, кружил и вилял перед хвосторогом.
Ребята проследили, как Свинринстель растворился в темноте, а потом Рон сказал:
– Ну чего, пошли вниз? Гарри, тебе там сюрприз приготовили – Фред с Джорджем, наверное, уже натащили с кухни всякой еды.
И действительно, когда они вошли в общую гостиную, она взорвалась радостными криками. На всех столах высились горы пирожных, стояли кувшины с тыквенным соком и усладэлем; Ли Джордан запульнул пару-тройку холодных петард мокрого запуска д-ра Филибустера, и воздух загустел от летающих звездочек и искр; Дин Томас, который хорошо рисовал, успел изготовить несколько потрясающих плакатов, где был изображен Гарри, шныряющий на метле вокруг драконьей башки. Еще парочка постеров демонстрировала публике Седрика с подожженной головой.
Гарри приналег на еду; он уже и забыл, что это такое – настоящий голод. Он сидел с друзьями и сам не верил, что на свете бывает подобное счастье: Рон рядом, первое испытание позади, а второе – только через три месяца.
– Ух ты, тяжелое! – воскликнул Ли Джордан, взвешивая в руках золотое яйцо, которое Гарри оставил на столе. – Открой его, Гарри! Давай посмотрим, что внутри!
– По условиям, он должен отгадать загадку сам, – поспешно вставила Гермиона. – Таковы правила Турнира…
– По условиям, я должен был сам придумать, как обойти дракона, – вполголоса возразил Гарри так, чтобы услышала только она. Гермиона виновато улыбнулась.
– Правда, Гарри, давай открой! – хором поддержали несколько человек.
Ли передал яйцо Гарри. Тот запустил ногти в бороздку по окружности яйца и с усилием его раскрыл.
Внутри яйцо было полое и абсолютно пустое – но едва оно открылось, гостиную наполнил омерзительный, громкий и скрипучий вой. Нечто похожее Гарри слышал лишь однажды, на смертенинах у Почти Безголового Ника, когда оркестр привидений играл на музыкальных пилах.
– Закрывай! – возопил Фред, зажимая уши.
– Что это было? – пролепетал Шеймас Финниган, в ужасе глядя на захлопнутое яйцо. – Похоже на банши… Может, теперь будет банши вместо дракона?
– Это человек, которого пытают! – вскричал побелевший Невилл и уронил на пол сосиску в тесте. – Тебе придется противостоять пыточному проклятию!
– Ты чего, Невилл, это же противозаконно, – резонно возразил Джордж. – Не будут же они использовать пыточное проклятие против чемпионов. По-моему, это смахивает на пение Перси… Гарри, тебе, наверно, придется напасть на него, пока он в дýше…
– Гермиона, хочешь тарталетку? – предложил Фред.
Гермиона подозрительно воззрилась на тарелку, которую он ей протягивал. Фред ухмыльнулся:
– Не бойся, с этим я ничего не делал. Но вот печенья с кремом берегись…
Невилл, только что вонзивший зубы в печенье, поперхнулся и все выплюнул.
Фред засмеялся:
– Я пошутил, Невилл…
Гермиона взяла тарталетку с джемом. Потом спросила:
– Фред, вы все это взяли с кухни, да?
– Угу, – ухмыльнулся Фред и пронзительно запищал, имитируя домового эльфа: – «Все что угодно, сэр, все, что вы только захотите!» Они всегда рады помочь… жареного быка достали бы, если б я сказал, что голодный.
– А где вообще у нас кухня? – невиннейшим, равнодушнейшим голоском поинтересовалась Гермиона.
– За потайной дверью. А дверь за картиной, где ваза с фруктами. Щекочешь грушу, она хихикает и… – Фред вдруг замолчал и с подозрением посмотрел на нее: – А что?
– Да так, ничего, – быстро сказала Гермиона.
– Хочешь устроить забастовку домовых эльфов? – поинтересовался Джордж. – Думаешь перейти от листовок к восстанию?
Кое-кто загоготал. Гермиона промолчала.
– Не вздумай их огорчать. Не надо рассказывать, что им нужна одежда и зарплата! – предупредил Фред. – Только отвлекать их от готовки!
Тут всеобщее внимание переключилось на Невилла, потому что он внезапно превратился в большую канарейку.
– Ой!.. Прости, Невилл! – под дружный смех закричал Фред. – Я забыл… мы и правда заколдовали печенья!..
Впрочем, не прошло и минуты, как Невилл стал линять и, когда у него выпали последние перья, обрел свой нормальный вид. И даже засмеялся вместе со всеми.
– «Канарейки с кремом»! – провозгласил Фред, обращаясь к впечатленной толпе. – Мы с Джорджем их сами изобрели! Семь сиклей штука, прошу!
Лишь около часу ночи Гарри вместе с Роном, Невиллом, Шеймасом и Дином наконец удалились в спальню. Прежде чем задернуть занавеси балдахина, Гарри поставил на тумбочку крошечную фигурку венгерского хвосторога. Фигурка зевнула, свернулась клубком и закрыла глазки. «Вообще-то, – подумал Гарри, задергивая занавески, Огрид прав… они ничего, эти драконы…»
Начало декабря принесло в «Хогварц» ветер и дождь со снегом. Зимой замок продувался насквозь, и тем не менее Гарри с благодарностью думал о его толстых стенах и уютных каминах всякий раз, когда проходил мимо дурмштранговского корабля. Судно зверски качало на жестоком ветру, паруса яростно бились на фоне темных небес. В карете «Бэльстэка», тоже, должно быть, прохладно. Гарри замечал, что Огрид исправно снабжает коней мадам Максим их любимым односолодовым виски; от паров над кормушкой в углу загона все ученики на занятиях по уходу за магическими существами ходили навеселе. Что было очень некстати, так как они по-прежнему ухаживали за кошмарными драклами, а тут нужна трезвость ума.
– Вот я только не пойму, впадают они в спячку али нет, – поделился Огрид с классом, дрожавшим от холода на тыквенном огороде. – Видать, надо последить, не клюют ли носом… Уложим их в эти ящички…
Драклов осталось всего десять; их жажду убивать себе подобных не искоренили никакие променады. Каждый дракл дорос до шести футов в длину. Серые панцири, мощные крабьи ноги, жала, присоски и плюющие огнем хвосты – Гарри никогда не встречал созданий отвратительнее. Весь класс уныло посмотрел на громадные ящики, которые принес Огрид. В ящиках лежали подушки и пуховые одеяла.
– Сейчас мы вас уложим, – приговаривал Огрид, – закроем крышечками и посмотрим, чего будет.
Выяснилось, однако, что драклы не впадают в спячку, а также не любят укладываться в ящики с подушками и одеяльцами под заколачиваемые гвоздями крышки. Вскоре Огрид вовсю вопил: «Тихо, тихо, без паники!» – а драклы разбегались по тыквенным грядкам, заваленным дымящимися обломками ящиков. Большинство учеников – во главе с Малфоем, Краббе и Гойлом – через заднюю дверь вломились в хижину Огрида и забаррикадировались; Гарри, Рон, Гермиона и еще очень немногие остались помогать Огриду. Совместными усилиями, хотя и ценой многочисленных ран и ожогов, им удалось изловить и связать девять драклов; на свободе оставался только один.
– Вы, глав’дело, не напугайте его! – закричал Огрид, когда Рон с Гарри из волшебных палочек выпустили залпы огненных искр в дракла, который устрашающе надвигался, выгибая над спиной трепещущее жало. – Накиньте на жало веревку, чтоб он сородичей своих не поуродовал!
– Это была бы катастрофа! – сердито огрызнулся Рон. Они с Гарри прижимались спинами к стене хижины, отстреливаясь от дракла искрами.
– Так-так-так… Какое занятное развлечение.
Рита Вритер, прислонясь к ограде, с любопытством наблюдала за творящимся безобразием. Сегодня она надела толстый ярко-фуксиновый плащ с пурпурным меховым воротником. На руке болталась сумочка из крокодиловой кожи.
Огрид бросился на дракла и всем телом прижал его к земле; из драклова хвоста вырвался залп, и взрыв раскрошил ближайшие тыквы.
– Вы кто? – спросил Огрид у Риты, набрасывая на жало и затягивая веревочную петлю.
– Рита Вритер, корреспондент «Оракула», – просияла Рита. Сверкнули золотые зубы.
– Вроде Думбльдор распорядился больше вас в школу не пущать, – слегка нахмурившись, проговорил Огрид. Он слез с немного помятого дракла и за веревку потянул его к сородичам.
Рита сделала вид, будто слов Огрида не слышала.
– А как называются эти забавные зверьки?! – вскричала она, улыбаясь еще шире.
– Взрывастые драклы, – пробурчал Огрид.
– Да что вы! – живо воскликнула Рита. – Никогда о таких не слышала… а откуда они?
Гарри увидел, как из-под косматой черной бороды выползает тускло-багровый румянец, и сердце у него оборвалось. В самом деле, где Огрид раздобыл этих уродов?
Гермиона, видимо, подумала о том же самом и немедленно вмешалась:
– Правда, они очень интересные? Правда, Гарри?
– Что? А, да… ой… ужасно интересные, – сказал Гарри, когда она наступила ему на ногу.
– Ах, и ты здесь, Гарри! – оглянувшись, вскричала Рита. – Значит, тебе нравятся уроки ухода за магическими существами? Твой любимый предмет?
– Да, – решительно кивнул Гарри.
Огрид заулыбался во весь рот.
– Прелестненько, – сказала Рита, – прелестненько. И давно вы здесь учителем? – обратилась она к Огриду.
Гарри видел, как ее взгляд пропутешествовал от Дина (чью щеку пересекал глубокий порез) к Лаванде (чья мантия была сильно опалена) и Шеймасу (дувшему на обожженные пальцы), а потом к окнам хижины, за которыми столпился почти весь класс – народ прижимал носы к стеклам и дожидался, пока утихнет сражение.
– Второй год всего, – ответил Огрид.
– Чудненько… Не хотите дать мне интервью, нет? Поделиться опытом по уходу за магическими существами? «Оракул» по средам дает зоологическую колонку – впрочем, я уверена, вы и сами знаете. Мы могли бы просветить публику насчет этих… пулястых граклов.
– Взрывастых драклов, – воодушевился Огрид. – Э-э-э… да, пожалуй, чего ж нет-то?
Гарри такой поворот ужасно не понравился, но не было никакого способа внушить это Огриду, не привлекая внимания Риты, и пришлось молча наблюдать, как они договариваются о встрече в «Трех метлах» под конец недели для спокойной продолжительной беседы. Вскоре в замке прозвонил колокол, и урок закончился.
– Что ж, до свидания, Гарри! – весело попрощалась Рита Вритер, когда он с Роном и Гермионой направился к школе. – До пятницы, Огрид!
– Она переврет все, что он скажет, – вполголоса сказал Гарри.
– Будем надеяться, он не ввозил драклов нелегально, – в отчаянии вздохнула Гермиона. Они переглянулись – чего еще ждать от Огрида!
– Огрид уже сто раз такое творил, а Думбльдор все равно его не увольнял, – утешил обоих Рон. – В худшем случае ему придется избавиться от драклов. Извините… я сказал – в худшем? Я хотел сказать – в лучшем!
Гарри с Гермионой рассмеялись и, приободрившись, отправились на обед.
Во второй половине дня Гарри искренне наслаждался парой прорицания; им уже в который раз велели составлять гороскопы, но теперь, когда они с Роном помирились, это опять стало смешно. Профессор Трелони, которая была так довольна, когда они напредсказывали себе всех и всяческих смертей, очень скоро ужасно раскипятилась: она повествует о безмерно разрушительном влиянии Плутона, а Гарри и Рон фыркают.
– Казалось бы, – произнесла она мистическим шепотом, нисколько, впрочем, не скрывавшим ее досады, – некоторым из нас, – она со значением вперила взор в Гарри, – не стоит вести себя легкомысленно. Если бы им открылось то, что открылось мне ночью, когда я смотрела в хрустальный шар… Я сидела, увлеченная вязанием, но внезапно меня охватило неудержимое желание проконсультироваться с шаром. Я поднялась, села перед ним, воззрилась в его хрустальные глубины… и что, как вы думаете, глянуло на меня изнутри?
– Старая уродливая летучая мышь в огромных очках? – еле слышно предположил Рон.
Гарри невероятным усилием сохранил невозмутимое лицо.
– Смерть, мои дорогие.
Парвати и Лаванда в ужасе прижали ладошки ко рту.
– Да, – внушительно кивнула профессор Трелони, – никогда она не подходила так близко, она ястребом кружит над головою, опускается над замком все ниже… ниже…
Она многозначительно посмотрела на Гарри. Тот широко и откровенно зевнул.
– Я был бы потрясен гораздо сильнее, если б она не предсказывала того же самого уже раз восемьдесят, – сказал Гарри, когда они слезли по лестнице из класса профессора Трелони и наконец снова глотнули свежего воздуха. – Если б я всякий раз падал замертво, я был бы медицинским феноменом.
– Ты был бы очень настырным привидением, – заржал Рон. Им навстречу, угрожающе сверкая глазами, как раз проплыл Кровавый Барон. – Ладно, хоть на дом ничего не задали. Надеюсь, Гермионе, наоборот, зададут кучу всего – люблю, когда она пашет, а мы нет…
Но Гермионы не было за ужином и не было в библиотеке, куда они заглянули после. Там сидел один только Виктор Крум. Рон завис за полками, наблюдая за ним и шепотом дебатируя с Гарри, стоит ли просить автограф, но потом вдруг понял, что за соседним стеллажом, обсуждая то же самое, шныряют шесть или семь девочек, и растерял весь энтузиазм.
– Интересно, куда она подевалась? – спросил Рон по пути в гриффиндорскую башню.
– Понятия не имею… Дребедень.
Толстая Тетя только-только начала открываться, когда громкий торопливый топот возвестил о прибытии Гермионы.
– Гарри! – задыхаясь, проговорила она, резко затормозив (Толстая Тетя уставилась на нее, высоко подняв брови). – Гарри, пошли – пойдем, случилось необыкновенное – пожалуйста…
Она схватила Гарри за локоть и потянула назад по коридору.
– Что случилось? – удивился Гарри.
– На месте поймешь – пошли скорей!
Гарри оглянулся на Рона, тот ответил заинтригованным взглядом.
– Ладно, пошли, – согласился Гарри и зашагал за Гермионой; Рон кинулся за ними.
– А на меня, значит, можно не обращать внимания! – раздраженно прокричала вслед Толстая Тетя. – Можно не извиняться за то, что меня потревожили! Я могу и так повисеть, нараспашку, пока вы не соизволите вернуться, так, что ли?
– Ага, спасибо! – через плечо крикнул Рон.
– Гермиона, скажи хоть, куда мы идем? – не выдержал Гарри, когда они прошли уже шесть этажей и начали спускаться по мраморной лестнице в вестибюль.
– Увидишь, сейчас все увидишь! – лихорадочно ответила Гермиона.
В вестибюле она повернула налево и побежала к двери, за которой скрылся Седрик Диггори в тот вечер, когда Кубок Огня провозгласил их с Гарри чемпионами. Гарри никогда еще здесь не бывал. Вслед за Гермионой они с Роном спустились по каменным ступеням, но попали вовсе не в мрачный коридор, вроде того, что вел в подземелье Злея, а в широкую галерею с каменными стенами, ярко освещенную факелами и увешанную жизнерадостными картинами – в основном натюрмортами с едой.
– Ох, подожди-ка… – медленно проговорил Гарри на середине галереи, – подожди минуточку, Гермиона…
– Что? – Она обернулась в нетерпеливом предвкушении.
– Я знаю, куда ты нас ведешь, – сказал Гарри.
Он ткнул Рона в бок и показал на картину прямо за спиной Гермионы. Там была изображена огромная серебряная ваза с фруктами.
– Гермиона! – Рон тоже сообразил, в чем дело. – Опять хочешь нас вовлечь в свое пукни!
– Нет-нет, ничего подобного! – затрясла головой Гермиона. – Только не пукни, Рон…
– А, ты поменяла название? – сурово воззрился на нее Рон. – И кто же мы теперь? «Купи Адежду Колдовским Народам-Изгоям»? Я не пойду в кухню уговаривать их бросить работу, вот честно, не пойду…
– А я тебя и не прошу! – нетерпеливо перебила Гермиона. – Я только что там была, хотела с ними поговорить, а там… Ой, ну пошли скорей, Гарри, я покажу!
Она опять схватила его за руку, потянула к картине с фруктовым натюрмортом и пальцем пощекотала громадную зеленую грушу. Та, захихикав, начала извиваться и внезапно превратилась в большую зеленую дверную ручку. Гермиона дернула за нее и с силой толкнула Гарри в спину, понуждая войти.
Он едва успел мельком разглядеть необъятное высоченное помещение – огромное, как Большой зал, располагавшийся прямо над ним, – груды сияющих медных кастрюль и сковородок вдоль стен, громадный кирпичный очаг в дальней стене, и тут из центра зала нечто маленькое бросилось к нему, вереща:
– Гарри Поттер, сэр! Гарри Поттер!
В следующую секунду оно шмякнулось Гарри в живот, совершенно вышибив из него дух, и сжало в объятиях с такой силой, что Гарри испугался за свои ребра.
– Д-добби? – выдохнул он.
– Добби, сэр, Добби, конечно, Добби! – запищал голос откуда-то от его пупка. – Добби так надеялся повидать Гарри Поттера, сэр, а Гарри Поттер сам пришел повидаться с Добби, сэр!
Добби отпустил дорогого гостя и попятился, радостно его оглядывая. Огромные, с теннисный мяч, зеленые глаза от счастья наполнились слезами. Эльф выглядел точно так же, каким Гарри его и запомнил: нос-карандашик, уши как у летучей мыши, длинные пальчики и ступни – только одежда была другой, совсем другой.
Служа у Малфоев, Добби всегда носил одно и то же – старую грязную наволочку. Теперь же его одежда состояла из самых немыслимых предметов; с подбором гардероба он справился даже хуже, чем колдуны на финале кубка. Вместо шляпы Добби надел чайную бабу, к которой приколол кучу разнообразных значков; галстук с узором из подков прикрывал голую грудь, далее следовали детские футбольные шорты и наконец носки – непарные. Один, разглядел Гарри, был тот самый черный носок, который он снял с себя, чтобы хитростью заставить мистера Малфоя отдать его Добби и тем самым освободить эльфа. Другой пестрел яркими розово-оранжевыми полосками.
– Добби, что ты тут делаешь? – в полнейшем изумлении спросил Гарри.
– Добби пришел в «Хогварц» и получил работу, сэр! – взвизгнул Добби. – Профессор Думбльдор дал Добби и Винки работу, сэр!
– Винки? – переспросил Гарри. – Она тоже здесь?
– Да, сэр, да! – воскликнул Добби, схватил Гарри за руку и потащил в глубь кухни по проходу между двумя из четырех длинных деревянных столов. Гарри заметил, что столы расположены точно так же, как столы колледжей наверху, в Большом зале. Сейчас здесь не было никакой еды, поскольку ужин уже кончился, но Гарри не сомневался, что всего час назад они ломились от яств, которые через потолок отправлялись наверх, на соответствующий стол.
В кухне толпилось не меньше сотни эльфов. Добби вел Гарри мимо, а эльфы стояли, источая любезные улыбки, кланялись и делали реверансы. Все они были одеты в форму: кухонное полотенце с гербом «Хогварца», завязанное на манер тоги, как в свое время у Винки.
Добби остановился у кирпичного очага и показал пальцем.
– Винки, сэр! – объявил он.
Винки сидела у огня на табуретке. В отличие от Добби, она, очевидно, не искала себе одежду по всем углам. На ней была милая короткая юбочка, блузка и голубой чепчик с прорезями для ушей. Одежда Добби блистала ухоженной чистотой и выглядела с иголочки, однако Винки не заботилась о своем платье вовсе. Блузка была заляпана пятнами от супа, а на юбке красовалась прожженная дырка.
– Здравствуй, Винки, – сказал Гарри.
У Винки задрожали губы. А потом она, как после финального матча, разразилась слезами, брызнувшими из огромных карих глаз на блузку.
– Ой, мамочки, – произнесла Гермиона. Они с Роном подошли вслед за Гарри и Добби. – Винки, не плачь, пожалуйста, не плачь…
Но Винки только сильнее зарыдала. А Добби лучезарно взирал на Гарри.
– Не пожелает ли Гарри Поттер чашечку чая? – спросил он визгливо и громко, чтобы перекричать всхлипы Винки.
– Э-э-э… да, хорошо, – согласился Гарри.
В то же мгновение раздалось деловитое топотание, и к нему трусцой подбежали шесть домовых эльфов с огромным серебряным подносом, на котором стояли чайник, чашки для Гарри, Рона и Гермионы, кувшин с молоком и большое блюдо печенья.
– Ай да обслуживание! – восхитился Рон. Гермиона насупилась, поглядев на него, но эльфам его замечание польстило; они очень низко поклонились и ретировались.
– Давно ты здесь? – поинтересовался Гарри, когда Добби протянул ему чашку.
– Всего неделю, Гарри Поттер, сэр! – радостно отрапортовал Добби. – Добби посетил профессора Думбльдора, сэр. Понимаете, сэр, домовому эльфу, которого уволили, сэр, очень трудно снова найти себе работу, сэр, очень-очень трудно…
При этих словах Винки громко взвыла, из носа-помидора потекло, но она даже не попыталась остановить этот ручей.
– Добби путешествовал по стране почти два года, сэр, все пытался найти работу, сэр! – верещал Добби. – Но Добби не нашел работы, сэр, потому что ему теперь нужна заработная плата!
Услышав это, остальные домовые эльфы, с интересом внимавшие разговору, отвели глаза, будто Добби неприлично выругался.
Зато Гермиона, наоборот, поддержала:
– И правильно, Добби!
– Благодарю вас, мисс! – зубасто улыбнулся ей Добби. – Только большинство колдунов не хотят платить домовым эльфам, мисс. «Зачем нам такой домовый эльф?» – вот что они говорили и захлопывали дверь прямо у Добби перед носом! Добби любит работать, но он хочет носить одежду и чтобы ему платили, да, Гарри Поттер… Добби нравится свобода!
Весь штат домовых эльфов «Хогварца» попятился, словно узнав, что у Добби заразная болезнь. Одна Винки осталась где была, но рыдания ее сделались значительно громче.
– А потом, Гарри Поттер, Добби навестил Винки и узнал, что Винки тоже дали свободу, сэр! – восторженно вскричал Добби.
Тут Винки бросилась со стула на выложенный каменной плиткой пол и осталась лежать ничком. Она била кулачками и заходилась отчаянными криками. Гермиона рухнула перед ней на колени и попыталась успокоить, но никакие слова на Винки не действовали.
Добби продолжал свой рассказ, пронзительно перекрикивая истеричные вопли:
– А потом Добби пришла в голову мысль, Гарри Поттер, сэр! «А почему бы Добби и Винки не поискать работу вместе?» – сказал Добби. «Где же найдется работа сразу для двух домовых эльфов?» – спросила Винки. Тогда Добби стал думать и придумал, сэр! В «Хогварце»! И вот Добби и Винки пришли к профессору Думбльдору, сэр, и профессор Думбльдор согласился нас принять!
Добби засиял, и его глаза опять наполнились счастливыми слезами.
– И профессор Думбльдор сказал, что будет платить Добби, сэр, раз уж Добби хочет получать заработную плату! И теперь Добби свободный эльф, сэр, и Добби получает галлеон в неделю и один выходной день в месяц!
– Но это же очень мало! – возмущенно закричала с пола Гермиона. Рыдания и стук кулачков не прекращались.
– Профессор Думбльдор предлагал Добби десять галлеонов и два выходных в неделю, – пояснил Добби, содрогаясь, будто перспектива подобного богатства и праздности его пугала, – но Добби сумел сбить цену, мисс… Добби любит свободу, мисс, но слишком много свободы ему не нужно, мисс, работу он любит больше.
– А сколько профессор Думбльдор платит тебе, Винки? – ласково спросила Гермиона.
Она жестоко ошибалась, если рассчитывала приободрить Винки. Рыдания в самом деле прекратились, и бедняжка села, но ее огромные глаза на мокром лице заполыхали свирепой яростью.
– Винки, конечно, падший эльф, но не настолько, чтоб плату получать! – запищала она. – Винки никогда так не опустится! Винки стыдится своей свободы, как и подобает!
– Стыдится? – растерялась Гермиона. – Но… Винки, брось! Это мистер Сгорбс должен стыдиться, а не ты! Ты не сделала ничего дурного, это он вел себя с тобой ужасно…
Услышав такое, Винки ладошками приплюснула уши к чепчику, чтобы ничего не слышать, и заверещала:
– Вы не смеете оскорблять моего господина, мисс! Мистер Сгорбс хороший колдун, мисс! Мистер Сгорбс правильно уволил несчастную Винки!
– Винки плохо привыкает, Гарри Поттер, – доверительно проскрипел Добби. – Винки все время забывает, что больше не принадлежит мистеру Сгорбсу. Ей теперь позволено говорить что вздумается, но она не хочет.
– А домовые эльфы не могут говорить про своего хозяина то, что думают? – спросил Гарри.
– О нет, сэр, нет, – внезапно посерьезнел Добби. – Таковы условия порабощения, сэр. Мы храним их секреты, и наше молчание, сэр, поддерживает честь семьи, и мы никогда не говорим о них дурно – хотя профессор Думбльдор сказал Добби, что на этом не настаивает. Профессор Думбльдор сказал, мы можем даже… можем…
Добби вдруг занервничал и поманил Гарри поближе. Гарри наклонился. Добби прошептал:
– Он сказал, мы можем даже называть его… старым маразматиком, если нам так нравится, сэр!
Добби испуганно захихикал.
– Только Добби так не хочет, Гарри Поттер, – он снова заговорил нормально и потряс головой, отчего уши захлопали по щекам. – Добби очень любит профессора Думбльдора, сэр, и гордится тем, что хранит его секреты.
– А про Малфоев ты теперь можешь говорить все, что хочешь? – ухмыльнулся Гарри.
В огромных глазищах промелькнул страх.
– Добби… мог бы, – с сомнением ответил эльф. Он расправил узкие плечики. – Добби мог бы сказать Гарри Поттеру, что бывшие хозяева Добби… они… плохие черные маги!
Мгновение Добби стоял, дрожа с головы до ног, потрясенный собственной смелостью, – а потом бросился к ближайшему столу и начал биться об него головой с криками:
– Плохой Добби! Плохой Добби!
Гарри схватил его за галстук и оттащил от стола.
– Спасибо, Гарри Поттер, спасибо. – Добби задыхался и потирал голову.
– Тебе просто нужно тренироваться, – сказал Гарри.
– Тренироваться! – яростно взвизгнула Винки. – Стыдиться, вот что тебе нужно, Добби! Так говорить о своих хозяевах!
– Они мне больше не хозяева! – огрызнулся Добби. – Добби больше неинтересно их мнение!
– Ты плохой эльф, Добби! – простонала Винки, и по ее лицу снова потекли слезы. – Мой бедный, бедный мистер Сгорбс, что он будет делать без своей Винки? Я ему нужна, ему надо прислуживать! Я всю жизнь заботилась о Сгорбсах, и моя мать, и бабка… ох, что бы они сказали, если б узнали, что Винки дали свободу! О, позор, какой позор! – Она зарылась лицом в юбку и завыла.
– Винки, – решительно заявила Гермиона, – я уверена, что мистер Сгорбс прекрасно справляется без тебя. Мы его недавно видели…
– Вы видели моего господина? – ахнула Винки, поднимая заплаканное лицо и вытаращивая на Гермиону огромные глаза. – Видели здесь, в «Хогварце»?
– Да, – ответила Гермиона. – Они с мистером Шульманом – судьи на Тремудром Турнире.
– И мистер Шульман здесь? – пискнула Винки и, к великому удивлению Гарри (да и Рона с Гермионой, судя по их лицам), снова рассердилась: – Мистер Шульман плохой колдун! Очень плохой! Мой господин его не любит, о нет, совсем не любит!
– Шульман – плохой? – удивился Гарри.
– О да – Винки часто закивала. – Мой господин доверял Винки секреты! Но Винки не расскажет… Винки хранит секреты господина…
И снова утонула в слезах; были слышны ее горькие всхлипы:
– Бедный, бедный хозяин, нет у него больше Винки, некому ему помочь!
Больше от Винки не удалось добиться ни единого разумного слова, и ее оставили плакать. Ребята допили чай под счастливую болтовню Добби о том, как хорошо ему живется свободным эльфом, и о планах относительно его денежных накоплений.
– В следующий раз Добби купит себе джемпер, Гарри Поттер! – радостно объявил он, показывая на голую грудь.
– Знаешь что, Добби, – проговорил Рон, проникшийся к эльфу большой симпатией, – я подарю тебе тот, что мама свяжет мне на Рождество, – она их всегда вяжет. Тебе нравится свекольный цвет?
Добби был в восторге.
– Может, придется его немного усадить, чтобы он был тебе как раз, – продолжил Рон, – но к твоей чайной бабе очень подойдет.
Когда ребята собрались уходить, толпа эльфов сгрудилась вокруг, предлагая взять с собой угощение. Гермиона отказалась, с болью глядя, как они кланяются и делают реверансы, а Гарри с Роном набили карманы кремовыми пирожными и пирожками.
– Большое спасибо! – поблагодарил Гарри эльфов, провожавших гостей до двери. – Увидимся, Добби!
– Гарри Поттер… а можно Добби иногда будет приходить? – робко спросил эльф.
– Конечно, можно, – ответил Гарри, и Добби просиял.
– Знаете что? – обратился к друзьям Рон, когда они поднимались по лестнице в вестибюль. – Я все эти годы восхищался Фредом и Джорджем, как лихо они таскают с кухни еду, – а оказывается, это раз плюнуть! Они там только рады ее раздавать!
– Мне кажется, это лучшее, что могло случиться с эльфами, – сказала Гермиона на мраморной лестнице. – Что Добби получил здесь работу. Эльфы увидят, как ему хорошо, что он свободен, и постепенно до них дойдет, что и им тоже нужно освободиться!
– Будем надеяться, они не станут сильно приглядываться к Винки, – отозвался Гарри.
– О, она утешится, – заверила Гермиона, хоть и не без сомнения. – Первый шок пройдет, она привыкнет к «Хогварцу» и сразу поймет, насколько ей лучше без этого Сгорбса.
– А по-моему, она его любит, – невнятно пробурчал Рон (он только что приступил к пирожному).
– Зато не любит Шульмана, а? – добавил Гарри. – Интересно, что такого говорил про него Сгорбс дома?
– Например, что он плохо управляет своим департаментом, – ответила Гермиона, – и, если смотреть правде в глаза… такое мнение небезосновательно.
– И все-таки я бы лучше работал на него, чем на Сгорбса, – заявил Рон. – У Шульмана хоть чувство юмора есть.
– Главное, чтобы Перси тебя не услышал, – слегка улыбнулась Гермиона.
– А чего такого? Перси так и так не хотел бы работать на человека с чувством юмора. – Рон приступил к шоколадному эклеру. – Перси не распознал бы шутку, даже если б она танцевала перед ним голая в чайной бабе Добби.
