Глава девятнадцатая
Эльфийский хвост
– Короче, в целом не самый удачный день рож дения, – констатировал Фред.
Наступил вечер; в палате царила тишина, окна были зашторены, лампы зажжены. Рон лежал здесь один, рядом сидели Гарри, Гермиона и Джинни. Они весь день простояли за двойными дверями лазарета, заглядывая внутрь, едва кто-нибудь входил или выходил. Только в восемь вечера мадам Помфри их впустила. Через десять минут появились близнецы.
– Да уж, не так мы себе представляли вручение даров, – хмуро произнес Джордж. Он положил на тумбочку большой сверток в подарочной упаковке и сел рядом с Джинни.
– Точно, в нашем воображении он был в сознании, – сказал Фред.
– Гуляли мы по Хогсмеду, собирались удивить братика… – продолжал Джордж.
– Вы были в Хогсмеде? – подняв глаза, спросила Джинни.
– Мы подумывали купить «Хохмазин Зонко», – печально пояснил Фред. – Открыть хогсмедское отделение. Только много ли проку, если вас, дураков, туда не пускают… кому тогда продавать товар… впрочем, ладно, сейчас не об этом.
Он придвинул стул, сел возле Гарри и посмотрел в бледное лицо Рона.
– Как, значит, это случилось?
Гарри повторил историю, которую рассказывал уже раз сто – Думбльдору, Макгонаголл, мадам Помфри, Гермионе и Джинни.
– …и тогда я сунул ему в горло безоар, он задышал посвободней, Дивангард бросился за помощью, прибежали Макгонаголл и мадам Помфри и отнесли Рона сюда. Они считают, он поправится. Мадам Помфри говорит, он пролежит здесь с неделю, будет принимать сироп сострадалика…
– Повезло еще, что ты сообразил про безоар, – тихо сказал Джордж.
– Повезло, что он вообще там нашелся, – отозвался Гарри, который холодел всякий раз, когда думал о том, что было бы, если б этого камешка под рукой не оказалось.
Гермиона, которая целый день была на редкость молчалива, почти неслышно всхлипнула. Утром она, совершенно побелевшая, примчалась к дверям лазарета и потребовала у Гарри отчета о случившемся, но потом почти не принимала участия в горячих спорах об отравлении, которые вели Гарри и Джинни. Она лишь стояла рядом, испуганно сжав зубы, пока наконец их не пропустили к больному.
– Мама с папой знают? – спросил Фред у Джинни.
– Они тут уже были, с час назад… сейчас в кабинете у Думбльдора и скоро вернутся…
Рон забормотал во сне. Все замолчали и посмотрели на него.
– Значит, яд был в меде? – тихо проговорил Фред.
– Да, – с готовностью подтвердил Гарри; он не мог вообразить ничего другого и был рад возможности еще раз все обсудить. – Дивангард разлил его по кубкам…
– А он не мог незаметно от тебя что-нибудь подсыпать?
– Мог, – сказал Гарри, – но зачем?
– Понятия не имею, – нахмурился Фред. – Вам не кажется, что он случайно перепутал кубки? А целил в тебя?
– Зачем Дивангарду травить Гарри? – удивилась Джинни.
– Не знаю, – сказал Фред, – по идее куча народу наверняка мечтает его извести. Он же Избранный и все такое.
– Думаешь, Дивангард – Упивающийся Смертью? – спросила Джинни.
– Все возможно, – мрачно ответил Фред.
– Может, он под проклятием подвластия, – произнес Джордж.
– А может, он ни при чем, – сказала Джинни. – Яд могли налить в бутылку, и тогда он предназначался для самого Дивангарда.
– Кому нужно убивать Дивангарда?
– Думбльдор считает, что Вольдеморт сам хотел его заполучить, – вмешался Гарри. – До «Хогварца» Дивангард целый год скрывался. Может… – он подумал о таинственном замутненном воспоминании, – Вольдеморт хочет его убрать, чтобы он не принес пользы Думбльдору.
– Но ты говорил, что Дивангард хотел подарить эту бутылку Думбльдору на Рождество, – напомнила Джинни. – Значит, предполагаемой жертвой мог быть и Думбльдор.
– В таком случае отравитель плохо знал Дивангарда. – Гермиона заговорила впервые за несколько часов, и ее голос звучал как при сильной простуде. – Иначе сообразил бы, что вкусненькое он прибережет для себя.
– Ер-мо-на, – неожиданно простонал Рон.
Все притихли, устремив на него тревожные взгляды, но Рон пролепетал нечто неразборчивое и захрапел.
Внезапно распахнулась дверь, и все вздрогнули от испуга. В палату широченными шагами ворвался Огрид в развевающейся медвежьей шубе, с арбалетом в руках и капельками дождя в шевелюре. За ним оставались огромные, размером с дельфина, грязные следы.
– Цельный день в лесу! – задыхаясь, выпалил он. – Арагогу похужело, я ему сказки читал… только-только на ужин пришел, а профессор Спарж меня и огорошила!.. Как Рон?
– Ничего, – сказал Гарри. – Поправится.
– Не больше шести посетителей за раз! – воскликнула мадам Помфри, выбегая из своего кабинета.
– С Огридом нас как раз шесть, – заметил Джордж.
– А-а… да… – проворчала мадам Помфри. Видимо, из-за необъятных размеров Огрида она посчитала его за нескольких человек и теперь, чтобы скрыть замешательство, выхватила волшебную палочку и принялась торопливо удалять мокрые следы.
– Никак в ум не возьму, – хрипло проговорил Огрид, глядя на Рона и мотая большой косматой головой. – Вот не верю, и все тут… гляньте… лежит… да кому ж занадобилось его травить?
– О том и речь, – сказал Гарри. – Непонятно.
– Может, на гриффиндорскую команду кто-то зло затаил? – обеспокоенно предположил Огрид. – Сначала Кэти, теперь Рон…
– Команду? – удивился Джордж. – Да кому это в голову взбредет?
– Древ укокошил бы всех слизеринцев, если б знал, что это сойдет ему с рук, – справедливо заметил Фред.
– Вряд ли дело в квидише, но я думаю, между покушениями есть связь, – тихо произнесла Гермиона.
– С чего ты взяла? – спросил Фред.
– Во-первых, они оба не стали смертельными только благодаря счастливой случайности. А во-вторых, ни яд, ни ожерелье, по всей видимости, не попали к предполагаемым жертвам. Конечно, это означает, – добавила она, поразмыслив, – что преступник еще опаснее: ему, похоже, безразлично, сколько людей он прикончит на пути к цели.
Не успело прозвучать это зловещее замечание, как дверь снова отворилась, и в палату влетели мистер и миссис Уизли. В первый свой приход они лишь удостоверились, что Рон поправится; сейчас миссис Уизли обняла Гарри и очень крепко прижала к себе.
– Думбльдор рассказал нам про безоар, – всхлипнула она. – Гарри, Гарри, что тут сказать? Ты спас Джинни… потом Артура… а теперь вот Рона…
– Не стоит… я не… – неловко бормотал Гарри.
– Если подумать, половина нашей семьи обязана тебе жизнью, – сдавленно произнес мистер Уизли. – Да, Гарри… в день, когда Рон решил сесть в твое купе в «Хогварц-экспрессе», всем Уизли крупно повезло.
Гарри решительно не знал, что на это ответить, и почти обрадовался, когда мадам Помфри снова напомнила, что у постели Рона должно находиться не более шести посетителей. Он и Гермиона сразу вскочили, Огрид тоже засобирался. Они оставили Рона с семьей и втроем пошли по коридору к мраморной лестнице.
– Вот жуть, – пророкотал Огрид себе в бороду. – Мильон новых мер, а на детей все одно нападают… Думбльдор убивается, сил нет… ничего не говорит, но я-то вижу…
– А у него нет предположений? – в отчаянии спросила Гермиона.
– С его-то мозгами у него их, поди, сотни, – лояльно ответил Огрид. – Да только и он не знает, кто прислал ожерелье и кто подложил яд, не то б их схватили – верно? Я чего дергаюсь-то. – Огрид понизил голос и посмотрел через плечо (Гарри для верности проверил и потолок: нет ли Дрюзга). – Ежели на детишек и дальше нападать будут, «Хогварцу» долго не протянуть. Это ж вам Тайная комната снова-здорово. Опять паника, опять учеников позабирают, не успеешь оглянуться, совет правления соберут и… – Огрид замолчал, пропуская призрак длинноволосой женщины, безмятежно плывший мимо, а потом продолжил хриплым шепотом: – …закроют нас навсегда.
– Правда могут? – испугалась Гермиона.
– А вы гляньте с ихней точки, – сумрачно изрек Огрид. – Отправлять дите в «Хогварц» – это ж и вообще всегда риск – так? Столько малолетних колдунов толпой взаперти – поневоле жди беды. Но попытка убийства – это дело другое. Мудрено ль, что Думбльдор сердится на Зл…
Огрид вдруг встал как вкопанный. На его лице – по крайней мере, той его части, что виднелась над спутанной черной бородой, – нарисовалось знакомое раскаяние.
– Что? – быстро переспросил Гарри. – Думбльдор сердится на Злея?
– Я такого не говорил, – ответил Огрид, запаниковав и тем самым окончательно себя выдав. – Гляньте-ка, время сколько, полночь почти, мне уж надо…
– Огрид, почему Думбльдор сердится на Злея? – громко повторил Гарри.
– Ш-ш-ш! – испуганно, недовольно шикнул Огрид. – Нечего про такое на всю округу вопить. Ты чего, хочешь, чтоб меня с работы турнули? Хотя какое тебе-то дело, ты ж бросил уход за магическими…
– Не пытайся меня пристыдить, не поможет! – напористо сказал Гарри. – Что сделал Злей?
– Не знаю, Гарри, мне вообще это знать не полагалось! Я… ну, короче, вышел тут как-то вечером из леса и вдруг слышу: разговор… спор как бы. Ну, думаю, лишь бы не заметили. Крадусь мимо, стараюсь не слушать, но они так… разбуянились, куда ж мне было…
– И что? – настаивал Гарри. Огрид в замешательстве завозил ножищами.
– Ну… Злей говорил, что Думбльдор слишком много принимает как должное и что, может, он – Злей то бишь – больше не хочет это делать…
– Что делать?
– Не знаю, Гарри! Похоже было, как будто Злей перетрудился, и все… а Думбльдор ему в ответ: мол, согласился, значит, выполняй. Очень так твердо. А потом еще сказал про расследование, которое Злей ведет в своем колледже, в «Слизерине». Ну, в этом-то ничего странного нет! – воскликнул Огрид, увидев, что Гарри и Гермиона многозначительно переглянулись. – Всем кураторам велели разведывать про ожерелье…
– Да, но с остальными Думбльдор не ругался, – заметил Гарри.
– Слушай, Гарри. – Огрид неловко повертел в руках арбалет – раздался треск, и арбалет разломился надвое. – Я знаю, тебе Злей поперек горла… еще понапридумываешь всякого.
– Осторожно, – обронила Гермиона.
Они обернулись – как раз вовремя, чтобы заметить огромную тень Аргуса Филча на стене. Вскоре и сам он вышел из-за угла, горбясь и тряся брылами.
– Ага! – прохрипел он. – Так поздно и не в кроватях! За это – взыскание!
– С какой радости, Филч? – возразил Огрид. – Они со мной.
– Ну и что? – оскорбительно осведомился Филч.
– Я – учитель, Мерлин меня задери, – ясно тебе, швах пронырливый? – сразу вскипел Огрид.
Филч надулся от ярости. Раздалось омерзительное шипение, неизвестно откуда возникла миссис Норрис и гибко обвилась вокруг тощих лодыжек смотрителя.
– Топайте отсюда, – сказал Огрид уголком рта.
Гарри не пришлось упрашивать; они с Гермионой припустили прочь. Вслед неслись громкие голоса Огрида и Филча. На повороте к гриффиндорской башне ребятам встретился Дрюзг, но он радостно спешил на крик, хехекая и распевая:
Где раздор и где беда,
Дрюзгу нравится всегда!
Толстая Тетя спала и разворчалась, что ее разбудили, однако распахнулась и пропустила Гарри и Гермиону в общую гостиную, где царило безлюдье и благословенная тишина. Видно, никто пока не знал про Рона. Гарри вздохнул с облегчением: расспросов на сегодня было больше чем достаточно. Гермиона, пожелав ему спокойной ночи, направилась к спальне девочек, а Гарри задержался, сел перед камином и уставился на тлеющие угольки.
Значит, Думбльдор ругался со Злеем, накричал на него вопреки всем своим заявлениям о безоговорочном доверии… Значит, он считает, что Злей недостаточно усердно допрашивает слизеринцев… а может быть, одного слизеринца: Малфоя?
Почему же Думбльдор притворялся, будто подозрения Гарри совершенно необоснованны? Боялся, что Гарри натворит глупостей, полезет в это дело сам? Вполне вероятно. Но не исключено и другое: Думбльдор не хочет, чтобы Гарри отвлекался от их занятий или от «домашнего задания» с воспоминанием. Или Думбльдор считает, что нечего делиться подозрениями насчет преподавателей с шестнадцатилетним мальчишкой…
– А, вот и ты, Поттер!
Гарри подскочил от испуга и выхватил палочку. Он был абсолютно уверен, что в общей гостиной никого нет, и не ждал, что над дальним креслом вдруг вырастет чья-то огромная фигура. Приглядевшись, он узнал Кормака Маклаггена.
– Я тебя ждал, – сказал тот, не замечая нацеленной на него волшебной палочки. – Наверно, заснул. Слушай, я видел, что Уизли забрали в лазарет. Вряд ли он поправится к матчу. Это же на следующей неделе.
Гарри отнюдь не сразу понял, о чем речь.
– А… да… квидиш, – пробормотал он, засовывая палочку за ремень джинсов и устало проводя рукой по волосам. – Точно… может и не поправиться.
– А за него буду я, так? – спросил Маклагген.
– Да, – сказал Гарри, – видимо, да…
Он не находил возражений; в конце концов, Маклагген был вторым по результатам отборочных испытаний.
– Отлично, – довольно произнес тот. – Когда тренировка?
– Что? А… завтра вечером.
– Хорошо. Слушай, Поттер, нам надо заранее кое-что обсудить. У меня есть соображения насчет стратегии, они могут пригодиться.
– Здорово, – без энтузиазма ответил Гарри. – Завтра, ладно? А то я порядком устал… пока…
На следующий день новость об отравлении Рона разлетелась по школе, но, в отличие от нападения на Кэти, не вызвала большой сенсации. Считалось, что, если все произошло в кабинете преподавателя зельеделия, это вполне мог быть несчастный случай; к тому же Рону вовремя дали противоядие, и дело кончилось благополучно. В целом гриффиндорцев больше волновал предстоящий матч с «Хуффльпуффом»; многие предвкушали, как Захария Смит, Охотник хуффль пуффской команды, понесет заслуженное наказание за свои гнусные комментарии к первому матчу сезона.
А вот Гарри еще никогда не интересовался квидишем так мало. Он буквально помешался на Драко Малфое, при каждом удобном случае проверял Карту Каверзника и, бывало, специально шел туда, где находился Малфой, однако ни разу не застал его за чем-нибудь подозрительным. И все же порой тот по-прежнему необъяснимо исчезал с карты…
Увы, времени на обдумывание этой загадки было совсем немного, если учесть тренировки, домашнюю работу и то, что Гарри теперь постоянно осаждали Маклагген и Лаванда Браун.
Он даже не знал, кто из них надоел ему больше. Маклагген бомбардировал его намеками на то, что из него Охранник куда лучше Рона и что Гарри, увидев его игру, скоро сам придет к тому же выводу; кроме того, Маклагген охотно критиковал других игроков и заваливал Гарри детальными планами тренировок; Гарри не однажды приходилось напоминать, кто из них капитан.
Лаванда, в свою очередь, постоянно подкрадывалась к Гарри и сразу начинала обсуждать Рона, что было не менее утомительно, чем спортивные лекции Маклаггена. Вначале Лаванда досадовала на то, что никто не догадался сообщить ей о несчастье с Роном, – «Все-таки я его девушка!» – но потом, как ни печально, простила Гарри его забывчивость и теперь горела желанием бесконечно и всесторонне обсуждать чувства Рона, хотя Гарри с радостью бы отказался от такой привилегии.
– Слушай, да спроси ты его самого, – сказал Гарри после особенно затяжных приставаний Лаванды, которая хотела знать все, начиная с того, понравилась ли Рону ее новая парадная мантия, и заканчивая тем, уверен ли Гарри, что Рон считает свои отношения с ней «серьезными».
– Я бы спросила, только, как ни приду, он все спит! – огорченно ответила Лаванда.
– Да? – удивился Гарри. Его Рон встречал вполне бодро, с нетерпением ждал новостей о Думбльдоре и Злее и был готов без устали перемывать кости Маклаггену.
– А Гермиона Грейнджер по-прежнему его навещает? – внезапно осведомилась Лаванда.
– Да, по-моему. Они же друзья, – чувствуя себя неуютно, ответил Гарри.
– Друзья, не смеши меня, – с издевкой сказала Лаванда. – Когда мы начали встречаться, она с ним неделями не разговаривала! А теперь, когда он стал такой интересный, она мечтает помириться…
– Его пытались отравить, что тут интересного? – поразился Гарри. – И вообще… – торопливо прибавил он, – прости, мне пора, идет Маклагген, он хотел поговорить о квидише. – И Гарри шмыгнул вбок, в дверь, которая прикидывалась сплошной стеной, и коротким путем помчался на зельеделие, где, к счастью, ни Лаванда, ни Маклагген не могли его достать.
Утром перед матчем против «Хуффльпуффа» Гарри, прежде чем отправиться на стадион, заскочил в лазарет. Рон страшно волновался; мадам Помфри не отпускала его смотреть игру, считая, что он может переутомиться.
– Как успехи Маклаггена? – нервно спросил Рон, видимо забыв, что задавал этот вопрос дважды.
– Я же сказал, – терпеливо повторил Гарри, – будь он хоть звезда мирового масштаба, я бы не оставил его в команде. Он постоянно учит, что кому делать, и вообще считает себя лучше всех. Я сплю и вижу, как бы от него отделаться. Кстати, о тех, от кого надо отделаться. – Он встал и подхватил «Всполох». – Может, перестанешь притворяться, что спишь, когда приходит Лаванда? А то она меня уже до ручки довела.
– А, – смутился Рон, – Да. Конечно.
– Не хочешь больше с ней встречаться, так и скажи, – посоветовал Гарри.
– Да… но… это не так просто, – пробормотал Рон, помолчал и как бы невзначай поинтересовался: – А Гермиона зайдет перед матчем?
– Нет, они с Джинни уже на стадионе.
– Понятно. – Рон потемнел лицом. – Хорошо. Ну, желаю удачи. Надеюсь, ты раздолбаешь Маклаг… то есть Смита.
– Постараюсь, – ответил Гарри, вскидывая на плечо метлу. – Увидимся после матча.
Он быстро шагал по опустевшим коридорам; вся школа была на улице – либо на стадионе, либо на пути туда. Гарри выглядывал в окна, прикидывая, насколько силен ветер, и вдруг услышал впереди шум. Навстречу шел Малфой с двумя девочками, ужасно недовольными и обиженно надутыми.
При виде Гарри Малфой замер, затем коротко, безрадостно хохотнул и двинулся дальше.
– Куда это ты? – спросил Гарри.
– Спешу и падаю рассказать, Поттер, кому и знать, как не тебе, – издевательски процедил Малфой. – Поторопись лучше, люди ждут Избранного Игрока, мальчика, который забил все на свете, или как там тебя сейчас.
Одна из девочек против воли хихикнула. Гарри удивленно уставился на нее. Она покраснела. Малфой, задев Гарри, прошел мимо. Девочки засеменили за ним, и вскоре вся троица скрылась за углом.
Гарри точно врос в пол. Он стоял и не отрываясь смотрел им вслед. Вот безобразие; он едва успевает на матч, а тут Малфой! Направился по своим делам, пока вся школа на улице: превосходный шанс выяснить, что же у него на уме. Быстро пролетали беззвучные секунды, а Гарри все медлил, застыв и глядя на угол, за которым исчез Малфой…
– Где пропадал? – недовольно спросила Джинни, когда Гарри влетел в раздевалку. Вся команда уже переоделась и подготовилась к выходу; Отбивалы Пикс и Дауж нервно постукивали себе по ногам битами.
– Я встретил Малфоя, – тихо ответил Гарри, натягивая через голову малиновую мантию.
– И что?
– То, что я хотел выяснить, почему он и какие-то две его обожательницы торчат в замке, когда все остальные на стадионе…
– Это так важно именно сейчас?
– Теперь я уже вряд ли узнаю! – бросил Гарри, схватил «Всполох» и поправил очки. – Все, пошли!
Не сказав больше ни слова, он решительно вышел на поле под оглушительные крики с трибун. Ветер был несильный; облачность небольшая; сквозь облака то и дело проглядывало яркое солнце.
– Коварная погодка! – ободрил команду Маклагген. – Пикс, Дауж, летайте против солнца, чтоб они не видели вашего приближения…
– Маклагген, капитан здесь я, хорош раздавать указания, – раздраженно прикрикнул Гарри. – Давай-ка лучше к шестам!
Недовольный Маклагген удалился. Гарри повернулся к Пиксу и Даужу и проворчал:
– Не забудьте, что летать и впрямь надо против солнца.
Он обменялся рукопожатием с хуффльпуффским капитаном, а затем по свистку мадам Самогони оттолкнулся от земли, взмыл в воздух выше своей команды и полетел вокруг поля в поисках Проныры. Если поймать его побыстрее, можно успеть вернуться в замок, взять Карту Каверзника и выяснить, чем занят Малфой…
– Кваффл у Смита из «Хуффльпуффа», – эхом разнесся над стадионом мечтательный голос. – Это он в последний раз комментировал матч… Джинни Уизли налетела прямо на него, специально, я думаю… было на то похоже. Смит довольно грубо отзывался о «Гриффиндоре», а теперь, когда играет против них, наверно, жалеет… ой, смотрите, он упустил Кваффл, Джинни забрала у него мяч, она мне нравится, такая хорошая…
Гарри изумленно воззрился на комментаторскую площадку. Неужели кто-то в здравом уме и твердой памяти пустил туда Луну Лавгуд? Но даже отсюда, с высоты, нельзя было не узнать длинные белые волосы и пробковые бусы… Профессор Макгонаголл взирала на Луну отчасти обескураженно – видимо, и сама уже сомневалась в правильности этого назначения.
– …но теперь большой хуффльпуффец отобрал у нее Кваффл, не помню, как его зовут, какой-то Бибблинз… нет, Баггинз…
– Кадваладр! – громко поправила профессор Макгонаголл.
Толпа засмеялась. Гарри огляделся; Проныры не видать. Через мгновение Кадваладр забил гол. Маклагген вопил на Джинни за то, что отдала Кваффл, и в результате не заметил большого красного мяча, который просвистел мимо его правого уха.
– Маклагген, может, займешься своим делом и оставишь всех в покое?! – взревел Гарри, разворачиваясь к своему Охраннику.
– Беру пример с тебя! – возмущенно крикнул в ответ побагровевший Маклагген.
– Гарри Поттер ругается со своим Охранником, – безмятежно сообщила Луна. Хуффльпуффцы и слизеринцы на трибунах глумливо, ликующе загалдели. – Вряд ли это поможет найти Проныру, но, возможно, тут какая-то хитрость…
Ругнувшись, Гарри снова круто развернулся и полетел вокруг стадиона, внимательно озираясь и надеясь на появление крошечного крылатого золотого мячика.
Джинни и Демельза забили по голу, чем порадовали красно-золотых болельщиков. Затем отличился Кадваладр, сравняв счет, но Луна этого не заметила; она решительно не интересовалась такими приземленными вещами, как голы, зато постоянно пыталась привлечь внимание болельщиков к облакам причудливой формы и высказала предположение, что Захария Смит, которому до сих пор не удавалось удерживать Кваффл дольше минуты, страдает загадочным «пораженческим прозевом».
– Семьдесят – сорок в пользу «Хуффльпуффа»! – рявкнула профессор Макгонаголл в мегафон Луны.
– Правда, уже? – рассеянно удивилась та. – Ой, смотрите! Гриффиндорский Охранник отнял у Отбивалы биту.
Гарри резко обернулся. И правда, Маклагген по каким-то таинственным соображениям отобрал у Пикса биту и, кажется, показывал, как запустить Нападалу в стремительно приближающегося Кадваладра.
– Немедленно отдай биту и вернись к шестам! – взревел Гарри и бросился к Маклаггену. Тот картинно размахнулся и неловко попал по мячу.
Ослепляющая, тошнотворная боль… вспышка… отдаленные крики… и вниз, вниз по длинному-предлинному тоннелю…
В следующий миг Гарри открыл глаза в удивительно теплой удобной постели. Над ним был темный потолок и лампа в круге золотистого света. Он с трудом оторвал голову от подушки. Слева улыбалась знакомая веснушчатая физиономия.
– Мило, что ты решил заскочить, – сказал Рон.
Гарри моргнул и огляделся. Конечно: он в лазарете. Небо за окном темно-синее с малиновыми прожилками. Матч давным-давно кончился… надежды выследить Малфоя нет. Голова была странно тяжелой. Гарри поднял руку и ощупал плотный тюрбан из бинтов.
– Что случилось?
– Трещина в черепе. – Мадам Помфри быстро подошла и уложила его на подушки. – Беспокоиться не о чем, я все сразу залечила, но ты остаешься на ночь. Несколько часов тебе нельзя перенапрягаться.
– Я не хочу на ночь, – возмутился Гарри, сел и сбросил одеяло. – Я хочу найти и убить Маклаггена.
– Боюсь, это и называется «перенапрягаться», – сказала мадам Помфри, властно возвращая его в постель, и угрожающе подняла палочку. – Ты останешься здесь, пока тебя не выпишут, Поттер, или я позову директора.
Она решительно удалилась в свой кабинет, а Гарри, кипя, опустился на подушки.
– Ты знаешь, с каким счетом мы проиграли? – сквозь зубы спросил он Рона.
– Знаю, – извиняющимся тоном ответил тот. – Окончательный счет триста двадцать – шестьдесят.
– Великолепно, – свирепо выплюнул Гарри. – Просто великолепно! Ну, погоди, Маклагген, доберусь я до тебя…
– Зачем тебе этот тролль, – резонно заметил Рон. – Лично я считаю, что стоит обдумать вариант с заклятием Принца, от которого растут ногти. И вообще, до того как ты отсюда выйдешь, с ним разберется команда, они явно не в восторге…
В голосе Рона звучало плохо скрытое ликование; он был практически счастлив, что Маклагген так облажался. Гарри лежал, уставившись в круг света на потолке; недавно залеченный череп не то чтобы болел, но как-то противно поднывал.
– Мне отсюда было слышно комментарии, – сказал Рон. В его голосе звенел смех. – Надеюсь, Луна теперь всегда будет комментировать… Пораженческий прозев…
Но Гарри был слишком зол, чтобы оценить юмор ситуации, и похрюкивание Рона понемногу затихло.
– Кстати, пока ты был без сознания, приходила Джинни, – после долгого молчания сказал он, и воображение тут же унесло Гарри далеко-далеко, туда, где Джинни, рыдая над его бесчувственным телом, признавалась Рону в своих глубоких чувствах, а Рон дарил им свое благословение… – Она говорит, ты еле успел на матч. Почему это? Ты ушел вовремя.
– А-а… – пролепетал Гарри. Сцена перед его мысленным взором взорвалась и исчезла. – Да… Я увидел Малфоя – он отправился куда-то с двумя девчонками, по которым было видно, что их это совершенно не радует. Он уже второй раз не идет на стадион вместе с остальными. Последний матч он тоже пропустил, помнишь? – Гарри вздохнул. – Лучше бы я пошел за ним – игра все равно получилась ни рыба ни мясо…
– Не дури, – резко оборвал Рон. – Пропускать матч из-за какого-то Малфоя! Ты же капитан!
– Я хочу знать, чем он занят, – сказал Гарри. – И не говори, что я все выдумал! После его разговора со Злеем…
– Я никогда и не говорил, что ты все выдумал, – Рон приподнялся на локте и, нахмурившись, поглядел на Гарри, – но нет такого правила, что злодеем может быть только один человек! Ты совсем помешался на Малфое. Это надо же – пропустить матч, чтобы его выследить…
– Я хочу застать его на месте преступления! – досадливо бросил Гарри. – Выяснить, куда он ходит, когда исчезает с карты.
– Не знаю… в Хогсмед? – предположил Рон, зевнув.
– Я ни разу не видел его на карте в секретных проходах. И их, наверное, теперь охраняют?
– Тогда не знаю, – сказал Рон.
Воцарилось молчание. Гарри смотрел в потолок, на круг света от лампы, и размышлял…
Обладай он властью Руфуса Скримджера, установил бы за Малфоем слежку, но, к сожалению, у него под началом нет целого дивизиона авроров… Гарри мимолетно подумал о Д. А., но и тут возникала проблема прогулов; что ни говори, у всех очень плотное расписание…
С кровати Рона донесся тихий рокочущий храп. Потом мадам Помфри вышла из своего кабинета в толстом халате. Гарри решил, что проще всего притвориться спящим; он повернулся на бок и стал слушать, как, повинуясь движению волшебной палочки, закрываются шторы. Лампы сами собой притушили свет, и фельдшерица вернулась к себе; дверь защелкнулась, и Гарри понял, что она легла спать.
Это уже третье попадание в лазарет из-за квидишной травмы, думал в темноте Гарри. В последний раз он упал с метлы из-за дементоров, а до этого у него в руке растворились все кости – спасибо неизлечимому бездарю профессору Чаруальду… пожалуй, тогда было больнее всего… страшная мука, когда за одну ночь кости отрастают заново… и его страданий отнюдь не облегчил неожиданный визит посреди…
Гарри резко сел. Сердце сильно билось, тюрбан из бинтов съехал набок. Он нашел решение: есть все-таки способ выследить Малфоя! Как он мог забыть, почему не подумал об этом раньше?
Вопрос в том, как его вызвать? Что сделать?
Очень тихо, опасливо, Гарри сказал в темноту:
– Шкверчок?
Раздался очень громкий хлопок. Тишину комнаты прорезал жуткий визг и какая-то возня. Рон, вскрикнув, проснулся.
– Что такое?..
Гарри спешно ткнул палочкой в сторону кабинета мадам Помфри и шепнул: «Заглуши!», чтобы она не прибежала на шум. Затем передвинулся на край кровати – посмотреть, что происходит.
Посреди палаты катались по полу два домовых эльфа, один в севшем свекольном джемпере и нескольких шерстяных шапках, другой – в старой грязной тряпке, опоясывающей чресла на манер набедренной повязки. Потом раздался еще один хлопок – и в воздухе над дерущимися эльфами возник полтергейст Дрюзг.
– Я смотрел бой, Потрох! – возмущенно сказал он Гарри, указывая на драку внизу, а затем разразился громким хехеканьем. – Смотрел, как козявки друг друга мутузят… бах-трах… кусь-кусь…
– Шкверчок не смеет оскорблять Гарри Поттера в присутствии Добби, не смеет, или Добби заткнет Шкверчку его мерзкую пасть! – пронзительно кричал Добби.
– Хрясь-дрясь! – радостно вопил Дрюзг, пуляя в эльфов кусочками мела, чтобы разозлить их еще больше. – Щип-щип!
– Шкверчок будет говорить о хозяине что захочет, да-да, и что у него за хозяин, подлый друг мугродья, о, что бы сказала бедная госпожа…
Что именно сказала бы бедная госпожа, узнать не удалось, потому что Добби ткнул в рот Шкверчку шишковатый кулачок и вышиб половину зубов. Гарри и Рон вскочили с кроватей и растащили эльфов; те, впрочем, все равно пытались достать друг друга, подзадориваемые Дрюзгом, который носился вокруг лампы и голосил:
– Пальцы в нос, язык долой да и уши с головой!
Гарри нацелил на Дрюзга волшебную палочку и сказал:
– Ротназамок!
Дрюзг подавился, схватился за горло и вылетел из комнаты – с непристойными жестами, но не в силах произнести ни звука, поскольку его язык приклеился к нёбу.
– Здорово, – одобрил Рон и поднял дрыгающегося Добби в воздух, чтобы тот не дотянулся до Шкверчка. – Тоже Принцев фокус?
– Да, – кивнул Гарри, заламывая морщинистую ручонку Шкверчка ловким полунельсоном. – Так, все… запрещаю драться! Понял, Шкверчок? Тебе запрещается драться с Добби. Добби, я знаю, что не могу тебе приказывать…
– Добби – свободный домовый эльф и может повиноваться кому хочет! Добби сделает все, что прикажет Гарри Поттер! – отчеканил Добби. По сморщенному личику прямо на джемпер потекли слезы.
– Очень хорошо, – сказал Гарри, и они с Роном отпустили эльфов. Те упали на пол, но драться уже не пытались.
– Хозяин звал меня? – прокаркал Шкверчок, склоняясь в низком поклоне, но окинул Гарри взглядом, в котором ясно читалось пожелание скорейшей и мучительной смерти.
– Да, звал, – ответил Гарри и глянул на дверь кабинета мадам Помфри, проверяя, не выветрилось ли заклинание; по всей видимости, потасовки она не слышала. – Для тебя есть работа.
– Шкверчок сделает все, что прикажет хозяин, – эльф согнулся так низко, что его губы едва не касались заскорузлых пальцев ног, – потому что у Шкверчка нет выбора, но он стыдится такого господина, да-да…
– Добби все сделает, Гарри Поттер! – пискнул Добби; большие, как теннисные мячи, глаза все еще были полны слез. – Добби почтет за честь помочь Гарри Поттеру!
– Если подумать, вы оба пригодитесь, – сказал Гарри. – Очень хорошо… я хочу, чтобы вы проследили за Драко Малфоем.
Намеренно не замечая удивления и досады Рона, Гарри продолжал:
– Мне надо знать, где он бывает, с кем встречается и что делает. Я хочу, чтобы за ним следили круглые сутки.
– Да, Гарри Поттер! – тут же откликнулся Добби. Его огромные глаза взволнованно засияли. – А если Добби ошибется, Гарри Поттер, он бросится с самой высокой башни!
– Этого не нужно, – поспешил заверить Гарри.
– Хозяин хочет, чтобы я следил за младшим Малфоем? – прохрипел Шкверчок. – Шпионил за чистокровным внучатым племянником моей бывшей госпожи?
– Совершенно верно, – подтвердил Гарри. Он вовремя догадался о большой опасности и решил немедленно ее предотвратить. – И тебе, Шкверчок, запрещается даже намекать ему на это, показывать ему, чем ты занимаешься, разговаривать с ним, писать записки… и… вообще с ним контактировать – ясно?
Он видел, как Шкверчок отчаянно ищет лазейку, и ждал. Через минуту-другую, к удовлетворению Гарри, Шкверчок опять низко поклонился и с большой обидой произнес:
– Хозяин все продумал, и Шкверчок должен ему повиноваться, хотя он предпочел бы служить юному Малфою, да-да…
– Значит, решено, – сказал Гарри. – Мне нужны регулярные отчеты, но, прежде чем появиться, убедитесь, что со мной никого нет. Если Рон и Гермиона – тогда нормально. И не говорите никому, чем занимаетесь. Просто прилипните к Малфою как банные листы.
