Глава двадцать вторая
Больница св. Лоскута, Институт причудливых повреждений и патологий
Оттого что Макгонаголл восприняла его слова всерьез, Гарри невероятно полегчало. Ни секунды не колеблясь, он вскочил с постели, натянул халат и быстро нацепил на нос очки.
– Уизли, вам придется пойти с нами, – велела профессор Макгонаголл.
Следом за ней Гарри и Рон миновали безмолвно застывших Невилла, Дина и Шеймаса, вышли из спальни, спустились по винтовой лестнице в общую гостиную, пролезли в дыру за портретом Толстой Тети и зашагали по залитому лунным светом коридору. Гарри переполняла паника; хотелось бежать, кричать, звать Думбльдора; пока они тут разгуливают, мистер Уизли истекает кровью, к тому же… вдруг зубы змеи (Гарри изо всех сил старался не думать «мои зубы») были ядовитыми? Им повстречалась миссис Норрис – она уставила на них светящиеся глаза-фонари и тихо зашипела, но профессор Макгонаголл сказала: «Брысь!» – и кошка скользнула куда-то в тень. Через несколько минут они уже стояли возле каменной горгульи, охранявшей кабинет Думбльдора.
– Шипучая шмелька, – произнесла профессор Макгонаголл.
Горгулья ожила и отпрыгнула; стена за ней расступилась, обнаружив винтовую каменную лестницу, которая непрерывно двигалась, точно эскалатор. Они шагнули на ступеньки; стена с глухим стуком закрылась, лестница по спирали повезла их наверх, и вскоре они оказались перед полированной дубовой дверью с медным молотком в форме гриффона.
Было глубоко за полночь, но из-за двери доносились голоса, и они галдели прямо-таки не переставая; похоже, Думбльдор принимал гостей.
Профессор Макгонаголл трижды стукнула в дверь молотком, и рокот голосов прекратился, точно их кто-то взял и выключил. Дверь сама по себе отворилась, и Макгонаголл провела Гарри и Рона в кабинет.
Там царил полумрак; загадочные серебряные приборы на столе застыли, вопреки обыкновению не вращаясь и не пыхая клубами дыма; на многочисленных портретах по стенам тихо дремали бывшие директора и директрисы «Хогварца». За дверью, на шесте, сунув голову под крыло, спала птица с роскошным малиново-золотым оперением.
– А, это вы, профессор Макгонаголл… и… о!
Думбльдор сидел за письменным столом в кресле с высокой спинкой; перед ним лежали какие-то пергаменты, горела свеча. Он чуть подался вперед и попал в круг света: белоснежная ночная рубашка, красиво расшитый лилово-золотой халат. Впрочем, ни тени сонливости. Пронзительные светло-голубые глаза вперились в профессора Макгонаголл.
– Профессор Думбльдор, Поттеру… скажем так, приснился кошмар, – доложила профессор Макгонаголл. – Он говорит…
– Это был не кошмар, – тут же перебил Гарри.
Профессор Макгонаголл, чуть нахмурившись, повернулась к Гарри:
– Хорошо, Поттер, расскажите вы.
– Я… я, конечно, спал… – начал Гарри и, несмотря на ужас и отчаянное желание быть понятым, слегка разозлился: почему директор смотрит не на него, а на свои переплетенные пальцы? – Но это был не обычный сон… Это было как наяву… Я видел, как все произошло… – Он глубоко вдохнул. – Папу Рона – мистера Уизли – искусала гигантская змея.
Он замолчал, но его слова – слегка нелепые, даже комичные – некоторое время звенели в воздухе. Повисла пауза. Думбльдор, откинувшись в кресле, внимательно изучал потолок. Рон, от потрясения побелев, смотрел то на Гарри, то на Думбльдора.
– Как ты это видел? – спокойно спросил Думбльдор, по-прежнему не глядя на Гарри.
– Я не знаю, – рассердился Гарри. Да какая разница? – В голове, кажется…
– Ты неправильно меня понял, – все так же спокойно проговорил Думбльдор. – Я хотел спросить… помнишь ли ты… э-э… где ты находился, когда видел нападение? Ты стоял рядом с жертвой или, может быть, смотрел сверху?
Вопрос был настолько странный, что Гарри потрясенно уставился на Думбльдора; тот как будто все знает…
– Я сам был змеей, – сказал он. – Я видел все глазами змеи.
Все помолчали; затем Думбльдор перевел взгляд на Рона, чье лицо оставалось совершенно бескровным, и спросил уже резче:
– Артур серьезно ранен?
– Да, – с нажимом ответил Гарри. Да что же они все за тупицы, неужели непонятно, сколько крови можно потерять, если тебе в бок вопьются такие огромные зубы? И неужели Думбльдору трудно хотя бы из вежливости разочек на него взглянуть?
Но Думбльдор стремительно встал – Гарри даже подскочил от неожиданности – и обратился к одному из старинных портретов почти под самым потолком.
– Эверард! – громко позвал он. – И вы, Дилис!
Колдун с землистым лицом и короткой черной челкой и пожилая ведьма с длинными серебристыми локонами с соседнего портрета сразу открыли глаза, хотя за секунду до этого вроде бы крепко спали.
– Вы слышали? – спросил Думбльдор.
Колдун кивнул; ведьма сказала: «Естественно».
– У него рыжие волосы, и он носит очки, – сообщил Думбльдор. – Эверард, поднимите тревогу и, пожалуйста, сделайте так, чтобы его нашли те, кто нужно…
Оба кивнули, скрылись за рамами своих портретов и, не появившись на соседних (как обычно бывало в «Хогварце»), исчезли. На одной картине остался лишь занавес, на другой – красивое кожаное кресло. Гарри заметил, что многие директора и директрисы – хотя они весьма убедительно похрапывали и даже пускали слюни во сне – украдкой бросают на визитеров любопытные взгляды, и понял, кто тут разговаривал с Думбльдором.
– Эверард и Дилис – два славнейших директора «Хогварца». – Думбльдор стремительно обогнул Гарри, Рона и профессора Макгонаголл и подошел к великолепной птице, спавшей на шесте у двери. – Их известность такова, что портреты обоих имеются и в других колдовских учреждениях. И они всегда могут разузнать, что где происходит, поскольку вольны перемещаться по своим портретам…
– Но мистер Уизли может быть где угодно! – воскликнул Гарри.
– Прошу вас, сядьте, – будто не слыша Гарри, обратился к гостям Думбльдор, – возможно, Эверард и Дилис вернутся лишь через несколько минут. Профессор Макгонаголл, не сообразите ли пару стульев?
Профессор Макгонаголл достала из кармана халата волшебную палочку, взмахнула ею, и из воздуха появились три стула – деревянные и неудобные, совершенно непохожие на ситцевые кресла, которые Думбльдор создал на дисциплинарном слушании. Гарри сел и через плечо покосился на директора. Тот нежно погладил Янгуса пальцем по золотому хохолку. Феникс мгновенно проснулся. Он высоко поднял свою прекрасную голову и посмотрел на Думбльдора блестящими темными глазами.
– Нужно будет, – очень тихо сказал Думбльдор птице, – предупредить.
Вспыхнуло пламя, и феникс исчез.
Думбльдор взял один из своих хрупких серебряных приборов неизвестного назначения, перенес на письменный стол, сел и легонько постучал по прибору волшебной палочкой.
Прибор, звякнув, ожил и равномерно защелкал. Из миниатюрной трубочки на самом верху повалили крохотные клубы бледно-зеленого дыма. Думбльдор, хмуря брови, внимательно всматривался. Через несколько секунд клубы превратились в ровную струю; та все утолщалась, вилась кольцами… На конце образовалась змеиная голова и широко распахнула пасть. Подтвердило это историю Гарри? Он выжидательно посмотрел на Думбльдора, надеясь получить какой-то знак, свидетельство своей правоты, но Думбльдор не поднял глаз.
– Разумеется, разумеется, – пробормотал Думбльдор вроде бы сам себе, не отводя взгляд от пара и не выказывая ни малейшего удивления. – Но по сути разделены?
Гарри не имел представления, что директор такое спросил. Змея между тем разделилась на две отдельные змеи, и обе извивались, сворачивались кольцами в полумраке. Думбльдор с мрачным удовлетворением еще раз коснулся прибора. Пощелкивание постепенно прекратилось, змеи побледнели, превратились в бесформенную дымку и скоро растворились в воздухе.
Думбльдор возвратил прибор на тонконогий столик. Многие портреты следили за ним, но, перехватив взгляд Гарри, поспешно притворялись спящими. Гарри хотел спросить, что это за странный прибор, но не успел, потому что со стены справа, с самого верху, послышался крик: вернулся слегка запыхавшийся Эверард.
– Думбльдор!
– Какие новости? – тут же спросил Думбльдор.
– Я кричал, пока не сбежались люди, – колдун промокнул лоб занавесом, – сказал им, что слышал, как внизу кто-то ходит. Они сомневались, верить мне или нет, – вы же знаете, внизу нет портретов, откуда я мог бы что-то видеть, – но пошли проверить. В общем, через несколько минут они его уже принесли. Выглядит неважно, весь в крови – когда уносили, я перебежал на портрет Эльфриды Крэгг, хорошенько рассмотрел…
Рон конвульсивно вздрогнул, а Думбльдор сказал:
– Прекрасно. Насколько я понимаю, Дилис увидит, как его доставят…
И почти тотчас ведьма с серебряными локонами тоже вернулась на свою картину. Она, кашляя, упала в кресло и сообщила:
– Да, Думбльдор, его привезли к святому Лоскуту… пронесли прямо под моим портретом… на вид дела плохи…
– Благодарю вас, – кивнул Думбльдор. И круто повернулся к профессору Макгонаголл: – Минерва, я прошу вас разбудить остальных детей Уизли.
– Разумеется…
Профессор Макгонаголл встала и быстро пошла к двери. Гарри искоса посмотрел на Рона. Тот в ужасе застыл.
– Думбльдор… А Молли? – задержавшись у двери, спросила профессор Макгонаголл.
– Этим займется Янгус, когда кончит патрулировать, – сказал Думбльдор. – Но она, скорее всего, уже знает… Эти ее замечательные часы…
Гарри знал, о каких часах речь. Они показывали не время, а местонахождение и состояние всех членов семьи Уизли. Гарри представил, как стрелка мистера Уизли даже сейчас указывает на «смертельную опасность», и у него больно сжалось сердце. Но сейчас так поздно. Может, миссис Уизли спит и на часы не смотрит. Гарри похолодел, вспомнив вризрака, пугавшего миссис Уизли, – безжизненное тело мистера Уизли, очки съехали набок, по лицу струится кровь… Нет, мистер Уизли не умрет!.. Не может умереть…
Думбльдор тем временем порылся в шкафу, наконец извлек старый почерневший чайник и поставил его на письменный стол. Затем поднял волшебную палочку и проговорил:
– Портус!
Мгновение чайник вибрировал, излучая странный голубой свет, затем, содрогнувшись напоследок, затих и снова почернел.
Думбльдор подошел к другому портрету – колдуна с очень умным лицом и заостренной бородкой, в одежде слизеринских цветов. Колдун, похоже, спал так крепко, что Думбльдора не слышал.
– Финей. Финей.
Обитатели многочисленных прочих портретов перестали прикидываться, будто дремлют, и беспокойно задвигались, наблюдая за происходящим. Умный колдун по-прежнему делал вид, что спит, и другие портреты присоединились к побудке:
– Финей! Финей! ФИНЕЙ!
Притворяться дальше было бессмысленно; колдун театрально вздрогнул и широко раскрыл глаза:
– Кто меня звал?
– Мне нужно, чтобы вы еще раз посетили свой другой портрет, Финей, – сказал Думбльдор. – И передали еще одно сообщение.
– Другой портрет? – пронзительно переспросил Финей и продолжительно, фальшиво зевнул (при этом глаза его, обежав комнату, остановились на Гарри). – О нет, Думбльдор, я сегодня слишком устал.
Голос Финея показался Гарри знакомым. Откуда бы? Но Гарри не успел над этим поразмыслить, так как остальные портреты вдруг подняли ужасный гвалт.
– Неподчинение, сэр! – гремел тучный красноносый колдун, потрясая кулаками. – Вы нарушаете долг!
– Для нас дело чести служить действующему директору «Хогварца»! – кричал хрупкий старичок, в котором Гарри узнал Армандо Диппета, предшественника Думбльдора. – Стыдитесь, Финей!
– Может быть, мне его уговорить, Думбльдор? – громко спросила какая-то ведьма, пристально щурясь и поднимая необычайно увесистую волшебную палочку, больше похожую на розгу.
– Ладно, так уж и быть, – нехотя согласился Финей, с опаской покосившись на палочку-розгу, – но тот мой портрет могли уже и уничтожить, он почти полностью разделался со всем семейным…
– Сириус знает, что не следует уничтожать ваш портрет, – сказал Думбльдор, и Гарри сразу вспомнил, где ему доводилось слышать голос Финея: он раздавался с якобы пустого холста в спальне на площади Мракэнтлен. – Передайте, что Артур Уизли серьезно ранен, а его жена, дети и Гарри Поттер вскоре прибудут. Понятно?
– Артур Уизли ранен, жена, дети и Гарри Поттер остановятся у Сириуса, – скучающе повторил Финей. – Так, так… очень хорошо…
Он скользнул за раму и скрылся из виду. В тот же миг двери кабинета распахнулись, и в сопровождении профессора Макгонаголл вошли Фред, Джордж и Джинни. Все трое были в пижамах, растрепаны и совершенно ошеломлены.
– Гарри!.. Что случилось? – испуганно спросила Джинни. – Профессор Макгонаголл говорит, что ты видел, как на папу напали…
Прежде чем Гарри успел открыть рот, Думбльдор сказал:
– Ваш отец был ранен при исполнении задания Ордена Феникса. Его поместили в больницу святого Лоскута, Институт причудливых повреждений и патологий. Вас я отправляю к Сириусу, оттуда гораздо удобнее добираться до больницы. Ваша мать тоже туда прибудет.
– А как мы туда попадем? – спросил потрясенный Фред. – Кружаная мука?
– Нет, – ответил Думбльдор. – Сейчас это небезопасно, кружаная сеть просматривается. Вы отправитесь на портшлюсе. – Он показал на старый чайник, невинно стоящий на письменном столе. – Мы ждем возвращения Финея Нигеллия… Я хочу сначала убедиться, что путь свободен…
Посреди кабинета вспыхнуло и погасло пламя, оставив после себя золотое перо, которое медленно полетело на пол.
– Это предупреждение Янгуса, – сказал Думбльдор, подхватывая перо. – Видимо, профессор Кхем бридж узнала, что вы покинули спальни… Минерва, пойдите, задержите ее, придумайте что угодно…
Мелькнула шотландская клетка, и профессор Макгонаголл исчезла.
– Он говорит, что будет счастлив их принять, – произнес скучающий голос за спиной у Думбльдора; Финей вновь появился на фоне слизеринского флага. – Мой праправнук всегда отличался странным вкусом в выборе гостей.
– Отправляйтесь, – велел Думбльдор Гарри и всем Уизли. – И быстро, пока к нам никто не присоединился.
Гарри и остальные сгрудились вокруг письменного стола.
– Раньше пользовались портшлюсом? – спросил Думбльдор. Все кивнули и прикоснулись к почерневшему чайнику. – Хорошо. Тогда на счет три: раз… два…
Все случилось в мгновение ока: в бесконечно малую долю секунды, перед тем как Думбльдор сказал «три», Гарри посмотрел на него – они стояли совсем рядом, – и тут же ясные голубые глаза скользнули с портшлюса на лицо Гарри.
Шрам на лбу ожгло страшной болью, будто внезапно вновь открылась старая рана, и Гарри захлестнуло невероятной ненавистью, нежданной, непрошеной, пугающе сильной. Не было ничего желаннее, чем ударить – укусить – вонзить зубы в этого вот человека…
– …три.
Что-то с силой дернуло Гарри за пупок, из-под ног ушел пол, рука приклеилась к чайнику, в ушах пронзительно засвистел ветер. Гарри и остальные толкались и все вместе, влекомые портшлюсом, неслись куда-то в вихре разноцветных пятен, а потом ноги Гарри стукнулись о землю с такой силой, что подогнулись коленки, чайник с лязгом упал, и где-то рядом чей-то голос произнес:
– Что – вернулись, изменники, выродки? Это правда, что их отец умирает?
– ВЫЙДИ ВОН! – взревел другой голос.
Гарри с трудом поднялся на ноги и огляделся. Портшлюс перенес их в мрачный подвал – кухню дома № 12 по площади Мракэнтлен. Тускло тлел огонь в очаге; единственная оплывшая свеча бросала зыбкий свет на остатки одинокого ужина. Шкверчок уже скрывался за дверью в холл, злобно оглядываясь и подтягивая набедренную повязку; взволнованный Сириус спешил к ребятам. Он был небрит, одет в дневную одежду, и от него попахивало перегаром, почти как от Мундугнуса.
– Что случилось? – тревожно спросил он, помогая Джинни встать. – Финей Нигеллий говорит, что Артур серьезно ранен…
– Спроси у Гарри, – сказал Фред.
– Да я и сам бы хотел его послушать, – поддержал Джордж.
Близнецы и Джинни уставились на Гарри. Шаги Шкверчка на лестнице за дверью внезапно стихли.
– У меня… – начал Гарри. Кошмар, это даже хуже, чем рассказывать Думбльдору и Макгонаголл. – У меня было… какое-то… видение…
И он рассказал обо всем, но с небольшими поправками – якобы он видел нападение змеи со стороны, а не ее глазами. Рон, по-прежнему белый как мел, покосился на него, но ничего не сказал. Когда Гарри закончил, Фред, Джордж и Джинни не сводили с него глаз. Может, Гарри и почудилось, но в их взглядах читалось обвинение. Что ж, если они готовы винить его за то, что он оказался свидетелем нападения, значит, он правильно умолчал, что сам был змеей.
– А мама здесь? – спросил Фред Сириуса.
– Она, может, еще и не знает, – ответил тот. – Самое главное было забрать вас из школы, пока Кхембридж не вмешалась. Я думаю, Думбльдор как раз сейчас посылает Молли известие.
– Нам нужно в больницу, – решительно сказала Джинни. Она оглянулась на братьев; все, естественно, были по-прежнему в пижамах. – Сириус, одолжишь нам плащи какие-нибудь?
– Погодите, нельзя же вот так взять и рвануть в больницу! – воскликнул Сириус.
– Еще как можно! – упрямо возразил Фред. – Это же наш папа!
– А как вы объясните, откуда вам известно, что Артур ранен? И как вы узнали об этом раньше, чем его жена?
– Да какая разница! – горячо воскликнул Джордж.
– Такая! Незачем лишний раз привлекать внимание к тому, что у Гарри видения! – сердито воскликнул Сириус. – Вы что, не понимаете, как к этому отнесутся в министерстве?
На лицах близнецов было написано, что им глубоко наплевать, как и к чему отнесутся в министерстве. Рон, мертвенно-белый, молчал. А Джинни проговорила:
– Мы могли узнать от кого-то еще… не от Гарри.
– А от кого? – раздраженно бросил Сириус. – Послушайте. Вашего отца ранили на дежурстве по заданию Ордена. Ситуация сама по себе скользкая, а если к тому же выяснится, что буквально через несколько секунд после нападения об этом узнали его дети, Орден окажется под угрозой…
– Плевать нам на ваш идиотский Орден! – заорал Фред.
– У нас отец умирает! – завопил Джордж.
– Ваш отец прекрасно знал, на что идет, и, если вы все испортите, вряд ли он скажет вам спасибо! – вспылил Сириус. – На войне как на войне… потому вас и не взяли в Орден… вам не понять… есть вещи, ради которых стоит умереть!
– Хорошо тебе говорить! Ты-то сидишь тут! – взревел Фред. – Сам-то головой не рискуешь!
И без того бледное лицо Сириуса совершенно обескровело – похоже, на миг ему очень серьезно захотелось ударить Фреда… Но, сумев овладеть собой, Сириус подчеркнуто спокойно заговорил:
– Я понимаю, это тяжело, но мы обязаны вести себя так, будто еще ничего не знаем. Поэтому мы останемся здесь и будем ждать известий от вашей матери. Ясно?
Фред с Джорджем по-прежнему глядели вызывающе, но Джинни медленно отошла и бессильно опустилась в ближайшее кресло. Гарри посмотрел на Рона. Тот не то кивнул, не то пожал плечами, и они оба тоже сели. Близнецы, с минуту посверлив Сириуса гневными взорами, уселись по бокам от Джинни.
– Вот и ладненько, – ободряюще кивнул Сириус, – а теперь… давайте-ка выпьем. Пока ждем, можно и выпить. Акцио усладэль!
С этими словами он взмахнул палочкой – бутылки вылетели из кладовой, поскакали по столу, расталкивая остатки ужина, и браво остановились – перед каждым по одной. Все отпили, и потом некоторое время в кухне слышалось только потрескивание огня в очаге да постукивание бутылок по столу.
Гарри пил, лишь бы чем-то заняться. Вина выжигала его изнутри. Если бы не он, все спокойно спали бы в своих постелях. И нет смысла убеждать себя, что, если бы он не поднял тревогу, мистера Уизли не нашли бы – ведь мистер Уизли и не пострадал бы, если б Гарри на него не напал.
Какая чушь, у тебя же нет ядовитых зубов, – сказал себе Гарри, но рука с бутылкой не переставала дрожать. – Ты спал, ты ни на кого не нападал…
А что же тогда было в кабинете Думбльдора? – возразил он себе. – Мне хотелось броситься и на него…
Он ненароком сильно стукнул бутылкой о столешницу, усладэль расплескался, но никто не обратил внимания. А затем над столом, на мгновение выхватив из темноты грязные тарелки, вспыхнул огонь. Все вскрикнули. На стол со стуком упал пергаментный свиток, следом спорхнуло золотое хвостовое перо феникса.
– Янгус! – воскликнул Сириус, хватая пергамент. – Но письмо не от Думбльдора… Скорее всего, от вашей мамы… На…
Он сунул его Джорджу в руку, тот одним рывком распечатал свиток и громко прочел:
– «Отец пока жив. Срочно отправляюсь в больницу. Оставайтесь на месте. Как только будут новости, я сообщу. Мама».
Джордж оглядел всех.
– Пока жив… – медленно повторил он. – Но так выходит…
Договаривать было необязательно – мистер Уизли находился между жизнью и смертью. Мертвенно-бледный Рон неотрывно смотрел на письмо матери, словно оно могло как-то его утешить. Фред вынул пергамент из руки Джорджа и прочел его про себя, а потом поднял глаза на Гарри. Тот почувствовал, что рука с усладэлем опять затряслась, и, чтобы унять дрожь, крепко сжал бутылку.
В жизни Гарри еще не бывало ночи длиннее – по крайней мере, он не припоминал. Один раз Сириус довольно вяло предложил ребятам лечь спать, но ответом ему послужили возмущенные взгляды. Все молча сидели за столом, смотрели на свечу – фитилек опускался все ниже и ниже над лужей воска – и время от времени прихлебывали усладэль. Изредка кто-нибудь спрашивал, сколько времени, либо вслух гадал, что сейчас происходит в больнице св. Лоскута, либо заверял остальных, что плохое известие дошло бы сразу – ведь миссис Уизли, конечно, давно уже там.
Фред задремал, свесив голову на плечо. Джинни кошкой свернулась в кресле, но глаза ее были открыты – Гарри видел, как в них отражается огонь очага. Рон сидел, спрятав лицо в ладонях; не поймешь, спал он или нет. Гарри и Сириус поглядывали друг на друга, чувствуя себя так, словно не имеют права вторгаться в семейное горе, и ждали… ждали…
В десять минут шестого по часам Рона дверь распахнулась, и в кухню вошла необычайно бледная миссис Уизли. Все резко повернулись к ней, а Фред, Джордж и Гарри даже привстали с кресел. Миссис Уизли слабо улыбнулась.
– Папа поправится, – обессиленно сказала она. – Он спит. Попозже сможем его навестить. Сейчас с ним Билл, он взял отгул на первую половину дня.
Фред упал на стул и закрыл руками лицо. Джордж и Джинни ринулись к матери и порывисто ее обняли. Рон испустил дребезжащий смешок и одним глотком допил усладэль.
– Завтракать! – громко и радостно вскричал Сириус, вскакивая с места. – Где этот проклятущий домовый эльф? Шкверчок! ШКВЕРЧОК!
Но Шкверчок на зов не явился.
– Ну и пропади он, – пробормотал Сириус, пересчитывая сидящих за столом. – Так, значит, завтрак на… постойте-ка… семь персон… пожалуй, яичница с беконом, чай и гренки…
Гарри пошел к плите помогать Сириусу. Ему было неловко – все-таки это прежде всего семейная радость, – и он боялся, что миссис Уизли вот-вот попросит его опять пересказать видение. Он достал из шкафчика тарелки, но миссис Уизли тут же забрала их и крепко его обняла.
– Даже думать не хочу, что могло бы случиться, если бы не ты, – сказала она сдавленным голосом. – Артура могли не найти вовремя, и было бы слишком поздно! Но он жив, спасибо тебе, и к тому же Думбльдор успел придумать объяснение, почему Артур был… там, где он был. А иначе ты даже не представляешь, как он рисковал! Взять хоть бедного Стурджиса…
Гарри еле вытерпел ее теплые слова, но, к счастью, скоро она его отпустила, повернулась к Сириусу и принялась благодарить за то, что он присмотрел за детьми. Сириус сказал, что был рад оказаться полезен, и выразил надежду, что, пока мистер Уизли в больнице, все они поживут у него.
– Ой, Сириус, я так тебе признательна… Видимо, ему придется некоторое время полежать – было бы чудесно жить поближе… Что ж, значит, Рождество встречаем здесь.
– Вместе веселее! – воскликнул Сириус так искренне, что миссис Уизли просияла, надела фартук и принялась помогать с завтраком.
– Сириус, – тихонько сказал Гарри, не в силах больше терпеть. – Можно тебя на пару слов?.. Сейчас?
Гарри увел Сириуса в темную кладовую и там, без всяких преамбул, в подробностях поведал о видении – в частности о том, что змеей был он, Гарри.
Стоило ему на секунду замолчать, чтобы перевести дыхание, Сириус спросил:
– А Думбльдору ты рассказал?
– Да, – сердито бросил Гарри, – но он не объяснил, что все это значит. Впрочем, он теперь со мной вообще не разговаривает.
– Если бы было что-то серьезное, я уверен, он бы сказал, – размеренно проговорил Сириус.
– Но это еще не все, – еле слышно, почти шепотом, продолжил Гарри. – Сириус, я… По-моему, я схожу с ума. В кабинете Думбльдора, прямо перед тем, как мы улетели на портшлюсе, мне… пару секунд казалось, что я – змея. Я чувствовал себя как змея… я посмотрел на Думбльдора, и шрам очень сильно заболел… Сириус, я хотел броситься на него!
Гарри видел лишь кусочек Сириусова лица, остальное скрывалось в тени.
– Я думаю, это просто последствие сна, – проговорил Сириус. – Ты продолжал о нем думать, вот и…
– Нет, тут другое, – потряс головой Гарри, – во мне поднялось что-то такое страшное, как будто внутри меня змея!
– Тебе надо поспать, – решительно объявил Сириус. – Сейчас ты поешь, потом пойдешь наверх и ляжешь в постель, а после обеда вместе со всеми навестишь Артура. У тебя шок, Гарри; ты винишь себя за то, чему был всего лишь свидетелем, – и очень, кстати, хорошо, что был, иначе Артур мог бы погибнуть. Так что перестань нервничать.
Он хлопнул крестника по плечу и вышел из кладовой, оставив Гарри стоять в темноте.
Первую половину дня все, кроме Гарри, спали. Он вместе с Роном поднялся в ту комнату, где они жили летом, и Рон уснул, едва успев лечь. Гарри сидел одетый, привалясь к холодным металлическим прутьям изголовья. Он нарочно сел как можно неудобнее – перспектива задремать его ужасала. Вдруг он проснется, а выяснится, что он снова обернулся змеей и напал, например, на Рона? Или прополз по дому и атаковал еще кого-нибудь…
Наконец Рон проснулся. Гарри притворился бодрым, словно тоже поспал. Пока они обедали, из «Хогварца» доставили их сундуки, а с ними и мугловую одежду. Все, кроме Гарри, пребывали в радостном возбуждении и, переодеваясь в джинсы и толстовки, безудержно болтали. Скоро в доме появились Бомс и Шизоглаз, которым предстояло сопровождать детей и миссис Уизли в поездке. Их весело приветствовали, откровенно потешаясь над котелком Шизоглаза, надетым набекрень и скрывавшим волшебный глаз. Все дружно считали, что в метро котелок привлечет гораздо больше внимания, чем ярко-розовая стрижка Бомс.
В поезде, который, громыхая на ходу, вез всю компанию в центр Лондона, Бомс, сидевшая рядом с Гарри, чрезвычайно заинтересовалась его видением – хотя ему меньше всего на свете хотелось это обсуждать.
– У тебя в семье провидцев не было? – полюбопытствовала Бомс.
– Нет, – отозвался Гарри. Он сразу вспомнил Трелони и оскорбился.
– Нет, – задумчиво повторила Бомс, – нет. Я так понимаю, это же и не пророчество? Я хочу сказать, ты же видишь не будущее, а настоящее… странно, да? Зато полезно…
Гарри промолчал. К счастью, на следующей остановке они вышли, и, пользуясь толкотней, Гарри пропустил вперед близнецов, чтобы те оказались между ним и Бомс, которая шла первой. Следуя за ней, все шагнули на эскалатор. Хмури, замыкающий, клацал по полу деревянной ногой. Котелок был низко надвинут на глаза, а узловатая рука просунута между пуговицами плаща – Хмури крепко держался за волшебную палочку. Гарри чувствовал на себе взгляд волшебного глаза и в надежде избежать расспросов о видении поинтересовался у Шизоглаза, где находится больница св. Лоскута.
– Отсюда недалеко, – пророкотал Хмури. Они вышли из метро на широкую улицу, вдохнули морозный воздух. Кругом сплошные магазины, толпы людей сновали туда-сюда в поисках рождественских подарков. Шизоглаз чуть подтолкнул Гарри вперед и зашагал, едва не наступая ему на пятки; Гарри знал, что волшебный глаз под котелком бешено вертится во все стороны. – Не так-то легко было найти подходящее место для больницы. На Диагон-аллее нет больших участков под строительство, а под землю, как министерство, больницу не запихнешь – запрещено санитарными нормами. В конце концов удалось заполучить здание в этом районе. Вроде как здесь больным колдунам удобно незаметно приходить-уходить – смешался с толпой, и порядок.
Он схватил Гарри за плечо, чтобы их не разделила кучка людей, которые шли, не видя перед собой ничего, кроме вожделенного магазина электротоваров.
– Вот мы и на месте, – минуту спустя объявил Хмури.
Они стояли перед большим старым зданием из красного кирпича, где располагался магазин под названием «Отто Драт & Заблес Тид Лтд». Был он унылый и заброшенный; в витринах кое-как расставлены несколько щербатых манекенов в перекошенных париках и одетых по моде десятилетней давности. На покрытых вековой пылью дверях висели одинаковые большие таблички: «РЕМОНТ». Гарри ясно услышал, как какая-то крупная дама, увешанная многочисленными пакетами, сказала подруге:
– Вечно он не работает, этот магазин…
– Так, – сказала Бомс и поманила своих подопечных к витрине, пустой, если не считать на редкость уродливого манекена в зеленом нейлоновом сарафане и с выпавшими ресницами. – Все готовы?
Все, сгрудившись около нее, кивнули. Хмури еще раз подтолкнул Гарри в спину между лопатками, а Бомс наклонилась очень близко к стеклу (оно запотело от дыхания), посмотрела на уродливый манекен и тихо обратилась к нему:
– Здорóво! Мы пришли навестить Артура Уизли.
Гарри удивился: неужели Бомс думает, что манекен услышит ее, когда на улице так шумно? Да к тому же сквозь стекло? Потом он напомнил себе, что манекены вообще ничего и никого не слышат, но секундой позже раскрыл рот от изумления: манекен еле заметно кивнул и поманил визитеров пальцем на шарнирах. Бомс подхватила под руки Джинни и миссис Уизли, шагнула сквозь стекло и исчезла.
Фред, Джордж и Рон вошли следом. Гарри оглянулся на кишащих людей: уродливые витрины «Отто Драт & Заблес Тид Лтд» никого не интересовали, и исчезновение целых шести человек прошло совершенно незамеченным.
– Вперед, – рыкнул Хмури, вновь пихая Гарри в спину. Они вместе шагнули в витрину и оказались словно под прохладным водопадом – но тут же вышли с другой стороны, нимало не промокнув.
Там, куда они попали, не было ни манекена, ни витрины. Перед ними простирался переполненный приемный покой больницы. Многочисленные колдуны и ведьмы сидели рядами на шатких деревянных стульчиках. Некоторые выглядели вполне нормально и лениво перелистывали старые номера «Ведьмополитена»; зато на других было страшно смотреть – слоновьи хоботы, лишние руки, торчащие из груди. В приемной было шумно, как на улице, – многие пациенты издавали весьма странные звуки. Изо рта какой-то дамы с потным лицом, которая непрестанно обмахивалась «Оракулом», то и дело с пронзительным свистом вырывалась струя пара, а в углу сидел неряшливый ведун, который при каждом движении звенел как колокольчик; при этом голова его так отчаянно вибрировала, что бедняге приходилось держать себя за уши, чтобы она не отвалилась.
Между рядами ходили колдуны и ведьмы в лаймовых мантиях. Они задавали вопросы и делали пометки в пергаментах, совсем как Кхембридж. На груди у каждого, заметил Гарри, была вышита эмблема: перекрещенные волшебная палочка и кость.
– Это врачи? – спросил он у Рона.
– Врачи? – испугался Рон. – Муглы-маньяки, которые режут людей? Ты что! Это знахари.
– Сюда! – позвала миссис Уизли, перекрикивая треньканье неряшливого ведуна, и ребята подошли к ней. Она стояла в очереди к стойке «Справочная», за которой сидела пухлая блондинка. Стена сзади была увешана плакатами: «Чистота котла – залог качественного зелья», «Противоядие, не одобренное квалифицированным знахарем, противно» и прочее в том же духе. Здесь же висел большой портрет ведьмы с серебристыми локонами, с табличкой на раме:
ДИЛИС ДЕРВЕНТ
Знахарка больницы св. Лоскута 1722–1741
Директор школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц» 1741–1768
Дилис внимательно, словно пересчитывая, посмотрела на семейство Уизли. Гарри поймал ее взгляд. Она чуть заметно подмигнула, бочком вышла с портрета и исчезла.
Тем временем в начале очереди некий молодой человек, исполняя на месте какую-то странную джигу и вскрикивая от боли, пытался в промежутках между воплями рассказать ведьме за столиком о своем недомогании.
– Это все – ОЙ! – ботинки, которые мне подарил брат – У-У-У! – они просто пожирают мои – А-А-А! – ноги – это какое-то проклятие – В-В-В-В! – никак не могу – АЙ! – их снять. – Он прыгал с ноги на ногу, будто танцуя на горячих углях.
– Но ведь читать они вам не мешают? – бросила пухлая блондинка, с раздражением тыча в большое объявление слева от стола. – Пятый этаж, отделение порчетерапии. В путеводителе по этажам все сказано. Следующий!
Молодой человек, гарцуя, бочком отбыл прочь от стола. Компания Гарри продвинулась на несколько шагов вперед, и ему стал виден путеводитель по этажам:
ТРАВМЫ НЕЖИВОТНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ
1 этаж
Взрывы котлов, разрывы волшебных палочек, падение с метел и т. п.
ТРАВМЫ ЖИВОТНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ
2 этаж
Укусы, ужаления, ожоги, застрявшие шипы и т. п.
МАГИЧЕСКИЕ ИНФЕКЦИИ
3 этаж
Инфекционные заболевания, в т. ч. драконья оспа, пропадки, золотуша и т. п.
ОТРАВЛЕНИЯ ЗЕЛЬЯМИ И РАСТЕНИЯМИ
4 этаж
Высыпания на коже, отрыжка, бесконтрольный смех и т. п.
ПОРЧЕТЕРАПИЯ
5 этаж
Неснимаемые заклятия, порча, некорректно наложенные заклятия и т. п.
КАФЕ ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ / БОЛЬНИЧНЫЙ КИОСК
6 этаж
Если вы не знаете, куда обратиться, не способны нормально говорить или не можете вспомнить, как сюда попали, обращайтесь к дежурной доброведьме, которая будет рада оказать вам помощь.
Подошла очередь согбенного престарелого колдуна со слуховым рожком. Он, шаркая, приблизился к столу и сипло объявил:
– Я пришел навестить Бродерика Дода!
– Палата сорок девять. Но, боюсь, вы зря потеряете время, – безапелляционно заявила белокурая ведьма. – Совершенно не в своем уме – до сих пор считает себя чайником. Следующий!
У стола оказался ошалевший от ужаса колдун. Он крепко держал за лодыжку маленькую девочку, а та парила у него над головой, хлопая огромными оперенными крыльями, которые росли прямо из комбинезона.
– Пятый этаж, – ни о чем не спрашивая, скучающе произнесла ведьма, и человек с девочкой, похожей на странный воздушный шарик, скрылся за двойными дверями позади стола. – Следующий!
Миссис Уизли придвинулась к столу.
– Здравствуйте, – сказала она. – Моего мужа, Артура Уизли, сегодня утром должны были перевести в другую палату, не могли бы вы…
– Артур Уизли? – Ведьма пробежала пальцем по длинному списку. – Так… второй этаж, вторая дверь справа, палата имени Дая Луэллина.
– Спасибо, – поблагодарила миссис Уизли. – Ребята, пойдемте.
Все следом за ней прошли сквозь двойные двери и зашагали по узкому коридору; по стенам сплошь висели портреты знаменитых знахарей, под потолком плавали хрустальные шары со свечами внутри, похожие на гигантские мыльные пузыри. Туда-сюда непрестанно сновали работники больницы в лаймовых мантиях. Из одной двери вырвался желтый вонючий газ, за другой отчетливо послышался жалобный стон. Миссис Уизли и все остальные поднялись по лестнице и вошли в отделение травм животного происхождения. Вывеска на второй двери справа гласила: «Палата имени Дая Луэллина Разбойника: тяжелые укусы». Под вывеской в медной рамке красовалась табличка, на которой от руки было написано: «Главный знахарь: Гиппократ Смешвик. Знахарь-ординатор: Огастэс Ой».
– Молли, мы подождем снаружи, – сказала Бомс. – Не идти же всей толпой… Сначала родные.
Шизоглаз согласно зарычал и привалился спиной к стене. Волшебный глаз яростно вращался во все стороны. Гарри тоже попятился, но миссис Уизли подтолкнула его к двери со словами:
– Не глупи, Гарри, Артур хочет сказать тебе спасибо.
Палата была маленькая и довольно темная – единственное узкое оконце располагалось напротив двери высоко под потолком. Свет испускали в основном хрустальные шары, сбившиеся в кучу посреди потолка. На одной из обшитых дубовыми панелями стен висел портрет колдуна со зверским лицом. Подпись гласила: «Уркахарт Терзль, 1612–1697, изобретатель кишкодрального проклятия».
В палате было всего три пациента. Мистер Уизли занимал койку в дальнем конце комнаты, под крохотным окном. Он лежал, опираясь на подушки, и в свете одинокого солнечного лучика читал «Оракул». Гарри, ожидавший худшего, страшно обрадовался. Мистер Уизли поднял глаза и, увидев, кто пришел, просиял.
– Привет! – закричал он, отбрасывая газету. – Молли, Билл только-только уехал, ему пора было на работу, но он сказал, что попозже обязательно к тебе заскочит.
– Артур, как ты себя чувствуешь? – взволнованно спросила миссис Уизли, наклонилась поцеловать мужа в щеку и озабоченно вгляделась в его лицо. – Ты так осунулся.
– Я себя чувствую прекрасно, – бодро ответил мистер Уизли и здоровой рукой потянулся обнять Джинни. – Если бы не повязки, меня можно было бы выписывать.
– А почему нельзя их снять, пап? – спросил Фред.
– Кровотечение начинается, очень сильное, – радостно сообщил мистер Уизли, взял с тумбочки палочку и создал шесть стульев. – Видимо, у этой змеи какой-то особенный яд – не дает ранам затянуться. Но знахари обещают найти противоядие; они говорят, бывали случаи и похуже. А пока мне нужно каждый час принимать крововосстанавливающее зелье, вот и все. Другое дело вон тот парень. – Мистер Уизли понизил голос и кивнул на койку напротив, где, уставившись в потолок, лежал зеленоватый, явно очень больной человек. – Бедняга. Его покусал оборотень. Это же вообще не лечится.
– Оборотень? – тревожным шепотом переспросила миссис Уизли. – Что же его держат в общей палате? Разве не нужно перевести в отдельную?
– До полнолуния еще целых две недели, – тихо напомнил ей мистер Уизли. – Сегодня утром знахари долго с ним разговаривали, пытались убедить, что он сможет вести почти нормальный образ жизни. Я тоже сказал – не называя имен, конечно, – что лично знаком с одним оборотнем и это очень милый человек, который находит свое положение вполне приемлемым.
– А больной что сказал? – поинтересовался Джордж.
– Что, если я не заткнусь, он мне добавит укусов, – печально ответил мистер Уизли. – А женщина вот там, – он показал на постель у двери, – не признается, кто ее укусил. Подозревают, что она держала у себя какое-то запрещенное существо. И оно выхватило у нее из ноги огромный кус мяса… запах, когда снимают повязки, немыслимый.
– Пап, а расскажи, что с тобой случилось, – попросил Фред, придвигая стул ближе к койке.
– Да вы уже и так все знаете. – Мистер Уизли со значением улыбнулся Гарри. – Все очень просто – у меня был трудный день, я задремал, змея незаметно подобралась и напала.
– Про это написали в «Оракуле», да? – Фред показал на газету, которую отбросил мистер Уизли.
– Ну конечно нет, – с легкой горечью усмехнулся мистер Уизли. – Зачем министерству обнародовать, что огромная змеюка хотела добраться до…
– Артур! – предостерегла миссис Уизли.
– До… э-э… меня, – скомкал фразу мистер Уизли. Но Гарри было ясно: он хотел сказать что-то совсем другое.
– А где это было, пап? – спросил Джордж.
– Где было, там нету, – ответил мистер Уизли, слабо улыбнувшись. Он схватил «Оракул», встряхнул: – Когда вы пришли, я читал про арест Уилли Уиздесуйерса. Оказывается, срыгивающие унитазы – летом, помните? – его рук дело! Так вот, в один прекрасный день проклятие случайно отрикошетило, унитаз взорвался, и Уилли нашли среди обломков без сознания, с ног до головы в…
– Говорят, ты был «на дежурстве», – понизив голос, перебил Фред. – Что именно ты делал?
– Ты же слышал, что сказал папа, – зашептала миссис Уизли, – здесь мы это не обсуждаем! И что дальше было с Уилли Уиздесуйерсом, Артур?
– Не спрашивайте, каким образом, но ему удалось отвертеться, – мрачно изрек мистер Уизли. – Могу лишь предположить, что без взятки не обошлось…
– Ты его охранял, да, пап? – еле слышно спросил Джордж. – Оружие? За которым охотится Сам-Знаешь-Кто?
– Джордж, тише! – цыкнула миссис Уизли.
– Как бы там ни было, – сильно повысив голос, продолжил мистер Уизли, – теперь Уилл попался на продаже муглам кусачих дверных ручек. Вряд ли ему и на этот раз удастся выкрутиться – если верить статье, двое муглов лишились пальцев и сейчас здесь, в больнице. Им срочно выращивают кости, а потом подвергнут модификации памяти. Представляете, муглы в Лоскуте! Интересно, в какой палате?
И он огляделся, словно надеясь увидеть указатель.
– Гарри, ты, кажется, говорил, что у Сам-Знаешь-Кого есть змея? – спросил Фред, наблюдая между тем за реакцией отца. – Огромная? Ты вроде ее видел в ту ночь, когда он возродился?
– Ну все, довольно, – сердито перебила миссис Уизли. – Артур, там, снаружи, Шизоглаз и Бомс, они тоже хотят тебя повидать. А вы подождите за дверью, – сказала она остальным. – Потом зайдете попрощаться. Идите, идите.
Ребята толпой вышли в коридор. Шизоглаз и Бомс скрылись в палате. Фред поднял брови.
– Ну и пожалуйста, – холодно бросил он и полез в карман. – Сколько угодно. Можете ничего не говорить.
– Ты, часом, не это ищешь? – И Джордж протянул своему близнецу нечто похожее на моток веревок телесного цвета.
– Ты просто читаешь мои мысли, – усмехнулся Фред. – Давайте-ка проверим, защищают ли в Лоскуте двери непроницаемым заклятием.
Они с Джорджем распутали моток, разделили его на пять подслушей, раздали остальным. Гарри замялся.
– Давай, бери! Ты спас папе жизнь. Кому, как не тебе, его подслушивать?
Гарри невольно улыбнулся, взял веревку и, подражая близнецам, вставил ее одним концом в ухо.
– Вперед! – шепотом приказал Фред.
Веревка, извиваясь, как длинный тощий червяк, заползла под дверь. Вначале Гарри ничего не слышал, но потом подскочил: ему в ухо ударил шепот Бомс – да так отчетливо, будто она стояла совсем рядом.
– …они все обыскали, но змеи не нашли. Такое впечатление, Артур, что она напала на тебя, а потом взяла и растворилась в воздухе… Но вряд ли Сам-Знаешь-Кто рассчитывал, что змее удастся пробраться внутрь?
– Небось послал ее на разведку, – пророкотал голос Хмури, – сам-то он пока не преуспел. Видно, пытается разузнать, с чем ему предстоит иметь дело. Если бы не Артур, тварь пробыла бы там гораздо дольше… Стало быть, Поттер утверждает, что все видел?
– Да, – довольно напряженно сказала миссис Уизли. – Такое впечатление, будто Думбльдор давно ждал, что с Гарри случится нечто подобное.
– Да уж, – отозвался Хмури, – но мы всегда знали, что паренек-то непростой.
– Утром я говорила с Думбльдором, – прошептала миссис Уизли. – По-моему, он беспокоится за Гарри.
– Конечно, беспокоится, а как иначе, – проворчал Хмури, – если мальчишка видит всякое глазами змеи Сами-Знаете-Кого. Поттер-то, ясное дело, не понимает, что это значит, но если Сами-Знаете-Кто им завладел…
Гарри выдернул подслуши из уха. Сердце колотилось как бешеное, кровь бросилась в лицо. Он поглядел на остальных. Все они, с веревками в ушах, смотрели на него в страхе.
