«Нож вонзился в тело»
Энтони Дэниелс много лет проработал психиатром в тюрьме Winson Green, расположенной в Англии, в Бирмингеме. Одной из его главных задач было организовывать работу метадоновой клиники, помогающей некоторым заключенным вылечиться от наркотической зависимости. Во время работы Энтони встречался со многими из самых опасных преступников, содержавшихся в тюрьме. Однажды в офис его клиники за метадоновой дозой пришел убийца и во время встречи сказал: «А я ведь здесь по чистой случайности…» Смущенный этим комментарием, Дэниелс подумал:
По чистой случайности? Этот человек уже отсидел чуть ли не дюжину тюремных сроков, многие из которых – за нападение на людей. В ту ночь у него был с собой нож, и он, вероятно, по опыту уже знал, что выхватит его. Но убийцей его сделало появление жертвы – без нее преступления бы не было. Мой убийца не единственный, кто объясняет свой поступок неконтролируемыми обстоятельствами. В тюрьме есть трое осужденных за нанесение ножевых ранений (двое из них зарезали своих жертв), которые, рассказывая мне о случившемся, использовали одно и то же выражение. «Нож вонзился в тело», – говорили они, когда им приходилось возвращаться к якобы утраченным воспоминаниям о преступлении.
«Нож вонзился в тело». Существует разительный контраст между этим утверждением и другой формулировкой, которую мог бы использовать убийца: «Я его зарезал». Второе заявление подразумевает наличие волевого контроля за действием, а первое – пассивность, словно действие произошло само собой, независимо от намерений убийцы. Его слова как бы оправдывали преступление. Он намекал, что убил не по своей воле, а потому, что так сложились обстоятельства. Внешние силы спровоцировали преступление; так вышло, что нож оказался у него в руке.
Упоминая об убийствах, произошедших в Копенгагене в 1951 году и о вероятности того, что Нильсен гипнозом превратил Хардрупа в убийцу, мы рассмотрели крайний пример того, как можно с помощью внешних сил заставить человека совершать кошмарные поступки. Но мы не завершили историю. Датские власти в итоге вызвали Нильсена на допрос. Следователи общались то с Нильсеном, то с Хардрупом и все пытались разобраться в жутких событиях и их подробностях. Полиция допрашивала подозреваемых и вместе, и по отдельности. Следователи проанализировали не только детали произошедшего, но и поведение, язык тела и нюансы взаимодействия Нильсена и Хардрупа. По мере продвижения расследования стало понятно, что характер у Нильсена был совсем не как у криминального гения. В действительности он оказался удивительно глупым. А вот Хардруп, как выяснилось, был гораздо умнее, чем пытался казаться.
Следователи пришли к выводу, что Нильсен не гипнотизировал Хардрупа. Они действительно экспериментировали с гипнозом в свое время, но Хардруп ворвался в банк с оружием не поэтому. Просто он сам очень хотел ограбить банк. А история с гипнозом? Что ж, она была нужна для убедительности. Она на время отвлекла следствие и помогла ненадолго отвести подозрение от Хардрупа. Подобно заключенному, который сказал, что «нож вонзился», Хардруп хотел выставить все таким образом, будто обстоятельства и подсознательные факторы стали причиной его действий (что было совершенно не так). Но на самом деле он осознавал, что делал, и ответственность за содеянное лежала исключительно на нем.
Гипноз – это состояние сильнейшей концентрации на определенных идеях. Загипнотизированный человек так сосредоточен на фантазии, созданной гипнотизером, что не анализирует идеи, которые ему внушают. Почему бы тогда не скомандовать ему убить кого-нибудь? Ответ вновь возвращает нас к эффекту коктейльной вечеринки. На коктейльной вечеринке, сосредотачиваясь на одном из разговоров, вы игнорируете остальные беседы, пусть их и ведут в непосредственной близости от вас. Однако, когда вы слышите свое имя, даже произнесенное в отдалении, вы тут же выходите из сосредоточенности. Как мы говорили, то же самое происходит, когда вы слышите фразу «…и потом она побежала в лифт совершенно голой». Когда мы сосредоточены на одном разговоре, мозг все равно продолжает обрабатывать остальную поступающую информацию и предупреждает нас обо всем важном или необычном. Если стимул достаточно резок, то он может, даже оказавшись на периферии сознания, выбить нас из состояния сосредоточенности, и тогда мы все здраво обдумаем.
То же относится и к гипнозу. Загипнотизированный человек способен так увлечься фантазией, что ему начнет казаться, будто в комнату и правда залетел сокол. Но вряд ли все будет так же, если человеку прикажут найти пистолет, положить его в портфель, отправиться в банк, угрожать кассирам, набить портфель деньгами и поубивать всех на своем пути. Даже очень внушаемого человека подобные команды насторожат. Они выведут его из состояния сосредоточенности. Подсознание предупреждает нас, когда надо переключить внимание на нечто важное, подобно тому, как ситуация, при которой чудом удается избежать аварии, выбивает занятого своими мыслями водителя из размышлений и заставляет нажать на тормоза. Так мозг заботится о нас, пробуждая нашу бдительность.
Даже если мы не осознаем всех своих ощущений, мозг продолжает усердно их обрабатывать. Гипноз может влиять на активность передней поясной коры, но работу лобной доли он не останавливает. Загипнотизированный человек остается в сознании и до некоторой степени обдумывает свои действия. Если подсознание обнаружит важный раздражитель, оно тут же сосредоточит на нем наше внимание и обратится за помощью к сознанию.
Пора развеять сомнения и ответить на вопрос, может ли умственно здоровый человек без психозов и других нейропсихологических отклонений под гипнозом стать убийцей. Скорее, нет – если только он сам не планирует никого убивать и если его не смущает команда «найти оружие, убить кассиров и ограбить банк». Здесь понадобился бы человек с серьезным криминальным опытом, человек, который много не думает об этом и которого реально склонить к преступлению и без всякого гипноза. Но того, кто считает предложение ограбить или убить совершенно неприемлемым, невозможно переубедить даже под гипнозом.
