Альберто предупредил меня, что император выезжает из дворца Куба в девять утра. В восемь я оседлал коня и направился к дворцу. До него всего метров семьсот от моего дома, но прибыть нужно заранее. Около дворца уже был выстроен эскорт, были и придворные.

Какой может быть разговор наедине при таком количестве народа?

Ровно в девять император выехал верхом. Я удивился, думал, что он поедет в экипаже. Процессия была длинная. Впереди часть эскорта, потом император с двумя незнакомыми мне вельможами. Потом мы, все остальные – гурьбой, и снова часть эскорта. В таком порядке проехали несколько кварталов, сопровождаемые приветствиями жителей. Наконец выехали на дорогу, ведущую к Монреале.

Подумал было, что император забыл о своем намерении переговорить со мной, но внезапно оба вельможи начали отставать от императора, а он повернулся назад, как бы разглядывая нас остальных. Ко мне сразу же обратился один из его приближенных и шепнул, что нужно подъехать к императору.

Император был очень любезен. Он всмотрелся в моего коня, похвалил его стати и назвал ферму, на которой он куплен. Я удивился его осведомленности. Но он сказал, что ему тоже иногда приобретают лошадей на этой ферме. Потом император долго расспрашивал о Сирии и Египте. Оказывается, один из его секретарей уже давно ведет тайные переговоры с представителем султана. Переговорам мешала война в Египте, но теперь она закончилась. Императора очень интересовало, действительно ли противоречия между султаном и его братом эмиром Дамаска ал-Муаззамом такие серьезные. Он не мог поверить, что султан готов отдать Иерусалим и значительную часть территории бывшего Иерусалимского королевства за помощь в борьбе с ал-Муаззамом.

Я подтвердил, что они действительно ненавидят друг друга, к тому же их влиятельные матери всегда конфликтовали между собой. Но, по моему мнению, до открытой войны дело не дойдет еще долго. Ал-Муаззаму нужно больше опасаться войны со вторым братом – ал-Ашфаром. Султану много лет придется восстанавливать хозяйство и армию Египта, а войска ал-Ашфара вполне готовы к войне. Впрочем, у ал-Ашфара всегда имеется угроза с востока. Раньше это был хорезмшах Мухаммад, а теперь монголы и восстанавливающие свои силы сыновья хорезмшаха Мухаммада. Да и сельджуки Рума не оставляют его в покое и все время угрожают с севера. Спасает ал-Муаззама и то, что, в отличие от братьев, у него достаточно золота, чтобы быстро нанять большое количество тюрков.

Впрочем, от известий из Египта и Сирии мы перешли наконец к текущим делам.

– Барон, я хотел побеседовать не только о делах султана. Нам надоели бесконечные стычки с местными сарацинами, нужно эту проблему решить кардинально. К сожалению, все это началось после того, как папа потребовал ограничить права мусульман на острове. А теперь некоторые местные феодалы не прочь на фоне выступлений сарацинских эмиров выдвинуть свои претензия. Я хотел бы использовать ваш опыт для переговоров с эмирами, а если переговоры не дадут хорошего результата, для принятия жестких мер по отношению к ним.

– Ваше величество, что вы считаете хорошим результатом переговоров?

– Мы на совете пока это не решили. Подписывать с ними какие-то договоры бесполезно: они не задумываясь нарушат их при удобном случае. Добиться их возвращения в Африку или в Сирию вряд ли удастся. Они уже сотни лет живут здесь. Ваша задача на первом этапе – понять, что можно предложить им, чтобы они согласились уйти с наших земель. Военное решение мы пока не рассматриваем.

– Почему?

– Слишком большую армию пришлось бы держать здесь многие месяцы. Я не могу заставить моих вассалов воевать здесь бесплатно несколько месяцев. А на оплату пребывания большой армии нужны огромные деньги. Кроме того, я не могу оставить без охраны земли Ломбардии и Тосканы.

– Правильно ли я понял, ваше величество, что мне пока предстоит только познакомиться с местными эмирами и понять их настроение?

– Настроение и ожидания. Какие действия империи они ожидают. И выяснить, готовы ли они к длительным военным действиям.

– С кем я должен согласовывать свои действия?

– Если дело дойдет до военных действий, вы будете советником моего племянника Людвига Тюрингенского. Я назначу его командующим армией. Он молод, но пора ему принимать ответственные решения. И конечно, хороший совет ему не помешает. Тем более что он не сталкивался с сарацинами. Но пока договоритесь обо всем с графом Альберто Тедичи. Он всегда в курсе моих намерений. Да, и он согласует с казначейством ваше жалованье и решит все вопросы финансирования ваших действий в качестве моего посланника к эмирам. Надеюсь, вы согласны, барон, перейти ко мне на службу?

– Я рад служить вам, государь.

– С этого дня вы у меня на службе, барон.

После этого император милостиво отпустил меня, и мое место около его коня занял незнакомый придворный.

В Монреале я не пошел в новый собор. Предупредил графа Альберто, что использую время службы в соборе для прогулки в горы. Проехал около трех километров вдоль речки Орето. Собственно, здесь это не речка, а полноводный ручей. Но других нет. Нашел тропу и поднялся еще выше, на перевал. За ним маленькая долина и вдали – море. На мое появление сразу же отреагировали. Из небольшого селения выехали несколько всадников и поскакали ко мне. По внешнему виду и по посадке – мусульмане. Я не стал возвращаться и потихоньку ехал им навстречу. Возможно, мое спокойствие сыграло роль, всадники тоже умерили прыть своих коней. Уже минут через пять мы приветствовали друг друга.

Подъехавшие всадники были несколько удивлены моему спокойствию и несоответствию европейского вида и правильной арабской речи. Молодой парень, представившийся внуком местного шейха, предложил мне проехать в качестве гостя к деду. Оказывается, дед послал его с несколькими всадниками выяснить, что за чужак появился на территории общины. Я не счел нужным отказываться и минут через десять уже сидел в тени большого дерева, рядом со старым шейхом. Мы с шейхом представились и обменялись любезностями: приличия не позволяют сразу расспрашивать гостя о цели визита. А я еще не знал, что хочу узнать в этом маленьком селении, но считал, что, если судьба занесла меня сюда, значит, так надо. Нам троим: мне, Юсуфу, так звали шейха, и мужчине средних лет, молчавшему все время, – почти сразу подали кофе в маленьких фарфоровых чашечках и два сосуда очень холодной воды. Пить кофе – ритуал, его нельзя нарушать. Только после второй чашечки хозяин расспросил меня о здоровье, пожелал мне благополучия и представил мужчину как своего старшего сына Ибрагима. Я тоже пожелал ему здоровья и жизни еще на многие годы на благо семьи. А семья у него большая, то тут, то там в щелях забора и в маленьких окошках жилища виднелись любопытные глаза.

К этому времени я уже решился представиться одним из советников императора. Рассказал, что только недавно приехал из Сирии, не знаком с местными делами и решил самостоятельно поговорить с уважаемыми местными жителями.

– И вы не побоялись в одиночку прийти в незнакомое селение?

– Именно в одиночку, не с отрядом же всадников мне приходить для разговора. В одиночку я – гость. Чего бояться гостю?

– Гостю мы всегда рады. Гостей мы уважаем. Но в последнее время слишком часто приходят отряды вооруженных людей, и совсем даже не в гости.

– Да, я уже слышал разные рассказы. И как в мусульманские селения приходят с оружием христиане, и как в христианские селения врываются мусульманские воины. Ведь раньше все жили рядом, не мешали друг другу. Что-то случилось?

– Все после недавних указов нашего императора. Может быть, они и не так стеснительны, но обидны. Например, не разрешено строить новые мечети. Христианские церкви можно строить, а мечети нельзя? Разве мы не такие же подданные его величества? И главное, на местах они странно толкуются. Епископ Керкента, или, как вы называете, Джирдженти, не только запрещает новое строительство, он разрушил несколько старых мечетей, убил двух уважаемых проповедников. А его отряды разграбили три селения в горах. Естественно, люди эмира взялись за оружие и разграбили христианские селения.

– И что теперь – война? Разве здесь сохранились независимые эмиры? Если император придет сюда со всей армией, будет большая беда. Вы же представляете, что будет, если император направит десять – двадцать тысяч солдат в горы?

– Да, вполне представляю. Но что делать? Мы мирные люди, но, если все эмиры объединятся, мы тоже выставим не меньше двадцати тысяч воинов. Не все эмиры этого хотят, но такие, как епископ Керкента, заставят нас всех взяться за оружие. Кроме того, здесь действуют и люди халифа Абу Якуба ал-Мустансира. А за ним сила.

Мы еще поговорили о неприятных событиях, отдали дань прощальным церемониям и распрощались. Юсуф отправил со мной своего внука с пятью всадниками, проводить по ближней дороге. Через полчаса я был уже в Монреале, служба кончилась, но император еще не отбыл в Палермо. Я нашел графа Альберто и рассказал ему о беседе с императором, в той части, которая касалась моей будущей службы. Граф уже был в курсе решения императора, договорились пойти в казначейство завтра утром.

На следующий день в казначействе выяснилось, что мне вместо феода императором назначено содержание, равнозначное девятистам динарам в год. Кроме того, выделены деньги, реально выделены, на первичные приобретения и переданы в подчинение сержант и два легковооруженных всадника. Пришлось еще раз ехать на конскую ферму, покупать трех коней, для себя, не для солдат. Хорошо, что у меня просторные конюшни и не слишком маленький дом. Разместились все. Вечером меня известили, что на следующее утро назначено совещание у Людвига Тюрингенского.

Ландграфу Тюрингии и пфальцграфу Саксонии Людвигу исполнилось двадцать лет, только недавно он женился на Елизавете, дочери короля Венгрии Андраша. Говорят, по молодости и пылкости характера он не оставляет без внимания придворных дам, и не только их. И пользуется успехом. Людвиг – верный вассал и друг императора, и Фридрих постарался придать ему на время кампании против восставших эмиров надежных советников.

На совете кроме ландграфа Людвига присутствовали только пять человек: барон Мюльштейн – командующий наемным немецким войском императора, адмирал Франческо Аппиано – пизанец, командующий флотом, граф Альберто Тедичи, как докладчик и доверенное лицо императора, Джакомо Лентини – в качестве секретаря и ваш покорный слуга – барон Роман Клопофф.

Граф Альберто расстелил на столе карту Сицилии.

– Если совет примет решение начать военную кампанию и император утвердит это решение, у нас имеется несколько возможностей. В связи с тем, что мятежные эмиры не объединили свои войска, мы можем выбрать любое направление действий. Наиболее простое решение – ударить по отрядам эмира Трапани. Извините, я использую его титул. Никакого реального отношения к Трапани он не имеет, разве что только то, что его отряды базируются в селениях в горах восточнее Трапани. Через Алькамо наша пехота может дойти до основных его селений за два-три дня. Не думаю, что разгром его отрядов потребует еще более трех-четырех дней. Рыцарская конница практически не потребуется, достаточно будет легкой кавалерии и немецкой пехоты, мы сможем не призывать наших вассалов. Но даст ли нам разгром этого одного эмира что-то стратегически? Не уверен. Эмиры Катаньи и Мессины даже не обратят на это внимания, сосредоточив свои усилия на грабеже наших прибрежных городов. Можно одновременно послать флот к восточным берегам острова, чтобы отбить у них охоту подходить слишком близко к Катанье и Мессине.

Я позволил себе вмешаться:

– Не думаю, что эмир Трапани примет прямой бой. Он прекрасно понимает, что у империи больше сил, чем у него. Скорее всего, он начнет тревожить наши войска отрядами легкой конницы, замедляя наше движение, заставляя разворачивать пехоту. И сразу же после нападения будет уходить в горы. Не станет защищать свои селения, забирая из них всех боеспособных мужчин. И отступать он будет, разумеется, не к Трапани, а к горным поселениям севернее Джирдженти, или Керкента, как они его называют. А там объединится с силами эмира Джирдженти. Общая беда заставит их забыть старые распри. И на его преследование мы потратим не менее двух недель. А это солидные деньги. Потратить в сумме три недели содержания войск и ничего за это время не добиться – не лучший вариант.

Граф Альберто помолчал и спокойно продолжил:

– Два других варианта, вероятно, потребуют привлечения войск из Италии. Минимум отозвать войска из Калабрии и Апулии. Перебросить, кроме того, наши войска морем на восточное побережье и начать наступление из Катаньи в горы, отрезая войска эмира Мессины. Впрочем, у эмира Мессины не так уж много всадников. Операция займет не менее полутора месяцев.

Все помолчали, представляя, какое количество денег потребуется на операцию. Первым нарушил молчание ландграф Людвиг:

– Так что вы предлагаете? Отменить операцию, дать мятежникам возможность беспрепятственно грабить наши городки, разрушать церкви? Император приказал нам решить проблему, а не указывать на невозможность действовать.

– Господин ландграф, я не говорил, что нам нужно сидеть сложа руки. У нас имеется еще одна возможность. Мы можем двинуть войска против эмира Джирдженти. Двинуться не спеша через Корлеоне к его горным селениям. Захват эмиром Джирдженти нашего Корлеоне, укрепленного когда-то императором Фридрихом I, – это не нападение шайки на селение. Это открытый вызов существующему порядку. Мы не можем не реагировать. А к Джирдженти выдвинуть флот с десантом. Он должен понять, что будет зажат в клещи.

– Но эмир Трапани сможет ударить нам в тыл и полностью перекрыть наши дороги снабжения, – возразил барон Мюльштейн.

– Я думаю, если мы пошлем к эмиру нашего дорогого барона Клопофф, он сможет убедить эмира не вмешиваться в эту локальную операцию.

– А с чем я поеду к эмиру? Что я ему могу предложить?

– Вы о золоте?

– Нет, предлагать сейчас деньги – расписываться в нашей слабости. Деньги возьмет, усилит на эти деньги свои отряды и нависнет угрозой на нашем фланге. У него наверняка собственные проблемы. Если муллы и шейхи возмущены уничтожением мечетей, даже если мечети уничтожены не в их поселениях, унять их непростая задача. У эмиров сейчас авторитет не тот, что раньше, когда они были настоящими владыками. Эмир должен будет представить им что-то существенное.

– Что именно, господин барон? – осведомился ландграф Людвиг.

– Мы должны показать, что император не одобряет действия епископа Джирдженти. Именно они стали тем поступком, после которого эмирам стало трудно удержать своих подданных от грабежей и разрушений.

– И в чем это должно выражаться, барон?

– Минимум: разрешить восстановление мечетей и официально осудить это зло. Максимум: арестовать епископа.

Сразу раздались голоса:

– Но это очередная ссора с его святейшеством папой Гонорием.

– Опять интердикт?

Но Джакомо Лентини медленно произнес:

– Если арестованного епископа почтительно проводят к его святейшеству с описанием нарушений указания папы и приказа императора, с просьбой принять по нему решение и, по возможности, назначить другого епископа, я не думаю, что у его святейшества будет большое желание ссориться дополнительно с императором. Он слишком заинтересован в отбытии императора на Восток. Такое описание прегрешений епископа и просьбу от имени императора наша канцелярия подготовит. И нужно предложить мусульманам переселение в Италию.

Мне только осталось добавить:

– Но флот должен обязательно предварительно показаться в Алькамо и в Трапани. Тогда я мог бы сказать эмиру, что вмешательство альмохадского халифа Абу Якуба ал-Мустансира исключено. Он не может и не захочет направлять весь флот к берегам Сицилии. У него своих забот хватает и в Африке и в Испании. А малыми силами он ничего не сможет сделать против нашего флота. Да и не захочет халиф отвлекаться от развлечений – слишком молод.

Ландграф Людвиг поднял руку, привлекая наше внимание:

– Мое решение. Адмирал, подготовьте предложения, в каком составе и в какие сроки вы можете выдвинуть флот к Трапани и Джирдженти. Это должна быть солидная эскадра. Барон Мюльштейн, сколько солдат реально мы можем в течение недели-двух выдвинуть в сторону Корлеоне? Сколько еще нужно нанять всадников, и сколько это будет стоить? Я проверю, сколько рыцарей мы сможем привлечь к кампании. Граф, подготовьте предложения императору по проведению кампании. Господин нотарий, будьте добры подготовить проект письма его святейшеству и депеши королю Германии. Подготовьте верительную грамоту для господина барона. Барон Клопофф, я надеюсь, наши предложения будут одобрены императором. Готовьтесь к отъезду сразу же после выхода в море эскадры. Договоритесь о приличествующем эскорте. Господа, я хотел бы иметь все ваши предложения послезавтра вечером, не позже.

Мы разошлись, думая каждый о своем. По крайней мере, я думал совсем не о предстоящей поездке, а о том, что нужно наладить отношения с переданными мне солдатами. Ведь от спутников многое зависит в дальних поездках. А в эту поездку я не собирался брать с собой большую свиту. Два всадника были простыми вояками-профессионалами из Северной Германии. Чувствовалось, что им безразлично, с кем и за что воевать. Лишь бы платили нормально. Но сержант оказался для меня очень полезным. Незаконнорожденный сын мелкого дворянина из окрестностей Перуджи, он твердо знал, что никогда не дослужится до посвящения в рыцари. Винченцо Карпаччи, так звали моего сержанта, служил в той же должности у рыцаря, погибшего совсем недавно в Апулии. Не только я присматривался к нему, он тоже присматривался ко мне. Пришлось провести с ним тренировочный бой на мечах, после которого я почувствовал, что сильно вырос в его глазах. Теперь решился попросить его потренировать меня работе с турнирным копьем.

У меня впереди было несколько свободных дней, так как адмирал Аппиано обещал подготовить флот к выходу только через десять дней. К этому же сроку был приурочен выход армии. И целую неделю я мог упражняться с копьем. Винченцо приготовил несколько вариантов тренировок. Сначала я должен был попадать копьем по неподвижной мишени. Для этого использовали свисающую с толстого сука веревку с жестким кольцом на конце. После того как я через три дня стал регулярно попадать в кольцо, которое мы делали все более узким, Винченцо усложнил задачу. Теперь кольцо раскачивалось взад-вперед и немного изменяло свою высоту. Винченцо объяснил, что это больше похоже на движущегося всадника.

Не думайте, что это была легкая работа. Настоящее турнирное копье очень тяжелое. Винченцо предлагал сначала использовать легкое копье, но я настоял, что условия должны быть максимально приближенными к реальности. Мы должны были уже перейти к работе с настоящим ломающимся копьем и твердой мишенью, но граф Альберто предупредил, что император утвердил наши предложения и флот уже выходит в море. Я поинтересовался, действительно ли предполагается после усмирения восставших начать переселение. И куда хотят переселить арабов.

– Император предполагает переселить арабов с запада Сицилии в Лучера. Это на северо-востоке от Неаполя, километрах в восьмидесяти. А берберов в Джирифалко, это недалеко от Катандзаро.

– И там не будет конфликтов с местным населением?

– Нет, эти места не очень заселены, а земли там прекрасные. Есть и еще одно не очень заселенное сейчас место – Асеренца. Можно будет и там расселить желающих.

– Я имею право начать обговаривать это расселение?

– Да, я думаю, это будет уместно.

На следующий день после выхода флота я с сопровождающими меня тремя всадниками отправился утром знакомой уже дорогой к селению Юсуфа. Со мной были небольшие подарки Юсуфу и его семье, в основном женщинам. Юсуфу вез кинжал джанбия, изготовленный в Дамаске. Рукоятка кинжала с двух сторон украшена четырьмя вставленными в гнезда динарами с именем султана Салах ал-дина, широкое кривое лезвие укреплено мощным средним ребром. Кинжал утоплен в красивый кожаный чехол, украшенный вставленными в гнезда полированными камнями хорасанской бирюзы. Его я специально для этого случая купил в лавке торговца дорогим оружием. Дамам мы везли отрезы шелковой и льняной ткани, притирания, украшения. В общем, всякую ерунду, которую так любят женщины.

До селения Юсуфа добрались за полтора часа. Нас опять встретила группа всадников, напряженно всматривавшихся в моих спутников. Меня они сразу узнали. Я приветствовал внука Юсуфа и попросил разрешения быть представленным Юсуфу вместе со своими спутниками. Юсуф тоже настороженно оглядел моих спутников, но успокоился после моего пожелания мира его дому и всех благ, даримых нам Аллахом.

Старший сын Юсуфа Ибрагим занялся моими спутниками, а мы с Юсуфом сели, как и в прошлый раз, в тени и насладились маленькими порциями очень крепкого кофе с ледяной водой. Выждав некоторое время и завершив церемонный обмен вопросами о здоровье, я перешел к своему делу. Рассказал, что являюсь посланником императора к эмиру Трапани и хотел бы, чтобы Юсуф или Ибрагим провели наш маленький отряд к эмиру. На осторожные вопросы Юсуфа поделился заготовленными сведениями, что император, встревоженный захватом людьми эмира Джирдженти города Корлеоне, намерен примерно наказать его. Но император не хотел бы, чтобы его верный вассал эмир Трапани вмешался в действия императорской армии. Император предлагает ряд мер, которые, по мнению советников императора, должны содействовать укреплению доверия и любви христиан и мусульман Сицилии.

Потом попросил Винченцо принести подарки. Преподнес кинжал Юсуфу и указал на остальные подарки:

– Это женщинам твоего дома.

Юсуф позвал внука, передал ему подарки и приказал унести к бабушке.

Видно было, что джанбия произвела впечатление на Юсуфа. Он несколько раз вынимал кинжал из ножен, рассматривал лезвие, провел по нему ногтем. Украшения на кинжале и на ножнах тоже были внимательно рассмотрены. Потом он передал джанбию Ибрагиму, и тот в свою очередь внимательно рассмотрел ее, уважительно прочитал имя Салах ал-дина и сдержанно похвалил. После этого джанбия оказалась за поясом Юсуфа.

Юсуф встал и сказал, что он лично поведет наш отряд к эмиру. Через полчаса мы в сопровождении Юсуфа и шести всадников его селения отправились по горной тропе. Собственно, по тропе мы шли только полчаса и вышли на вполне приличную дорогу, вьющуюся по горному лесу, изобилуя спусками и подъемами. Еще час, и мы вышли на плато, с которого прекрасно было видно лежащее в пяти-шести километрах от нас море. Прошли мимо небольшого христианского селения Партинико и опять углубились в лес. Немного спустились вниз, к протекающему полноводному ручью. Юсуф показал слева довольно большое озеро.

– Озеро Помо. Хорошие земли, раньше они принадлежали нам, а теперь всем владеют христиане.

– Но, наверное, это произошло не при императоре Фридрихе? Он не допустил бы произвола по отношению к своим подданным.

– Да, землю отобрали еще норманны, после победы над предком нашего эмира. Но мой дед рассказывал, что раньше мы не разводили баранов и коз, у нас были сады, поля, виноградники.

– Император полагает, что такие земли он мог бы дать в Италии. Впрочем, об этом будет разговор с эмиром.

На берегу этого ручья мы остановились перекусить хлебом с сушеным мясом и овощами. После получасового отдыха отправились дальше и еще через полтора часа достигли поселения Фико, где в это время был двор эмира Трапани.

Когда-то дворец эмиров был в Трапани, потом, после завоеваний норманнов, эмиры перебрались в Алькамо, и вот теперь им приходится довольствоваться небольшим замком в Фико. Но несмотря на отсутствие армии, потерю богатств и земель, эмир Трапани, так же как и остальные эмиры Сицилии, пользуется авторитетом у своего народа. В районе между горами около Трапани, прибрежным Мазаро, горным районом южнее Монреале и вплоть до окрестностей Корлеоне и области северо-восточнее его, живут арабы, признающие за эмирами Трапани авторитет, зиждущийся на вековой традиции.

Эмир Джирдженти тоже пользуется авторитетом, но только у берберского населения южного побережья Сицилии. На самом деле он ничем не владеет в Джирдженти. Там хозяином является местный епископ, опирающийся на несколько монастырей и отряды наемников. Эмир живет со своим окружением в горном селении Кастельтермини, километрах в сорока севернее Джирдженти. Про остальных эмиров сведения у меня были скудные, знал, что их земли и селения ближе к юго-восточному и северо-восточному побережью Сицилии. Но пока тревогу императора вызывали только отряды берберов Джирдженти с примкнувшими к ним потомками обращенных в древности в мусульманство жителей южного побережья.

У замка эмира нас остановил стражник, которому Юсуф рассказал о посланнике императора. Потом нас провели к «министру» эмира, попытавшемуся выведать у меня цель приезда. Показал ему грамоту императора, но сказал, что о цели приезда буду говорить только с эмиром. «Министр», или скорее доверенный слуга, представившись как Вакиль бин Абдаллах, исчез на несколько минут, но потом, низко кланяясь, провел нас с Юсуфом в светлое помещение, где на невысоком сундуке восседал молодой, почти безбородый эмир. Он носил слишком звучное имя Мухаммад бин Ахмад амир ал-мусламин – что означает «повелитель мусульман», – более приличествующее независимому владыке империи. Позднее я узнал, что он сменил своего деда только два года тому назад.

Министр представил меня, только немного переврав мою фамилию. Я сказал, что от имени императора рад приветствовать высокочтимого эмира в его замке. Эмир предложил мне сесть на соседний сундук. С непривычки было неудобно на нем сидеть, тем более что крышка была немного изогнута. Потом мы с эмиром обменялись кучей любезных слов, и наконец я приступил к изложению целей своей миссии.

– Его величество император, – тут я не полностью перечислил его титулы, – недоволен действиями некоторых людей эмира Джирдженти. Он отправил войска и флот, дабы наказать их. Разрушение церквей, грабеж селений и, какая наглость, захват города Корлеоне не могут остаться безнаказанными. Министрам его величества известно, что небольшое количество ваших людей тоже присоединилось к мятежникам. Министры надеются, что вы предпримете меры, дабы мятеж не распространился на ваши земли. Мы знаем, что вы всегда были верным вассалом императора. Император ценит это.

Я увидел, что при этих словах министр эмира встрепенулся, надеясь, что за этим последует материальное воплощение, то есть золото. Но он ошибся. Эмир остался невозмутим, но вынужден был ответить на мои слова:

– Мой народ – верные подданные его величества. Но последние действия епископа Джирдженти вызывают возмущение у всех мусульман Сицилии. Мало того что он по указу императора запрещает строительство новых мечетей. Он разрушил две мечети, не разрешил ремонтировать еще одну мечеть. Он пытается заставить мусульман слушать проповеди своих монахов. Более того, его люди разграбили два селения, два ни в чем не повинных селения.

– Его величество знает о неподобающем поведении епископа. Его святейшество папа Гонорий тоже не давал таких указаний. После наказания мятежников епископ будет удален из этих мест. Императору не нужны возмутители спокойствия. Император жаждет, чтобы во всех его землях, от далекой Германии до Италии и Сицилии царствовали мир и спокойствие.

– Но нам нужен не только мир. Нас оттеснили в горы, где почти нет места ни для чего, кроме выпаса овец и коз. Население увеличивается, а хорошей земли нет.

– Император думает, что можно сделать, чтобы улучшить положение вашего народа. Министры предлагают выделить земли в Италии. После недавних волнений и войн там имеются почти не заселенные земли. И это прекрасные земли, земли садов, виноградников и пашен. Они могли бы быть безвозмездно переданы вам и вашему народу на условиях лена. Но вы должны были бы по призыву императора выставлять определенное количество воинов.

– Мы от рождения воины. Но так ли хороши эти земли? Вы понимаете, что поднимать людей с насиженных мест, отрывать от дедовских могил – очень тяжело.

– Вы могли бы послать своих людей осмотреть эти земли. Кроме того, император готов выделить лично вам средства на обустройство на новом месте. Ведь вы покинете в этом случае свой замок. Думаю, что на новых землях вы смогли бы построить новый или привести в порядок какой-то брошенный замок, более приличествующий вашему сану. И там имеется много брошенных жилищ, которые могли бы занять на первое время ваши люди.

– А как реально вы представляете переселение такого большого количества людей? Ведь это имущество, скот, боевые кони, – вмешался Вакиль бин Абдаллах.

– Пиза предоставит большие транспортные суда для перевозки имущества и скота. Император выделит флот для охраны. А в Италии придется совместно обеспечивать охрану переселения. Император тоже выделит для этого некоторое количество солдат.

– Имеются ли альтернативы?

– Да, имеются. Можно продолжать жить так, как и жили. Но это будут все учащающиеся стычки между мусульманами и христианами. Император часто отлучается в свои владения в Италии и Германии, а теперь планирует поход на Святую землю. Он не может все время уделять внимание только Сицилии. А среди мусульман и христиан много горячих голов, жаждущих новизны, жаждущих нарушить порядок. Кроме того, возможен и уход в Северную Африку. Альмохадский халиф ал-Мустансир с радостью примет ваш народ. Ведь это тысячи отличных воинов. И они нужны ему для войны в Испании.

– Нет, нравы альмохадов нам не подходят. Воевать в Испании – тоже не вариант. Я готов послать несколько человек для осмотра земель в Италии, но мне нужно посоветоваться с главами родов. Такие решения не принимаются без учета мнения народа.

– Безусловно. Но прошу вас одновременно донести до глав родов, что недопустимо выделять молодежь на помощь восставшим.

Мы обменялись положенными в этих случаях любезностями, договорились, что Юсуф известит меня о результатах совещания глав родов. Я хотел тут же отправиться назад, но эмир уговорил остаться на ужин и переночевать в его замке. Ужин был простой, но сытный. Возможно, моим солдатам не хватало доброй порции вина, но что поделаешь, вино здесь не пьют. И эмир и его министр тоже сидели с нами за столом, атмосфера была доброжелательной, потом мы пошли спать, а утром отправились в обратный путь.

Уже вечером я рассказывал о своем походе графу Альберто. Он только поморщился, когда услышал о моем обещании выделения средств эмиру, но я уверил его, что императору выгоднее иметь дело с одним вассалом, чем назначать чиновников для разбора дел с многочисленными главами родов. На следующий день нас с графом выслушал ландграф Людвиг. Он без замечаний одобрил результаты моей экспедиции и предложил нам сопровождать его завтра с утра в поездке к армии, уже подходящей к Корлеоне.

Расстояние по прямой – примерно тридцать километров. Но ведет туда горная дорога, совсем даже не хорошая, армия двигалась медленно, обозы с продовольствием замедляли темп движения. Хорошо хоть, что отряды восставших еще не дошли до этих мест. Впрочем, не доходя десятка полтора километров до Корлеоне, сразу же после селения Фикуцца, авангарду пришлось сбивать с дороги небольшой отряд всадников, все время пытавшийся замедлить движение армии.

Мы догнали армию в километре от Корлеоне, там, где две дороги, ведущие от побережья, почти сходятся. Как раз между ними и был раскинут лагерь, и в нем просторная палатка для ландграфа Людвига. Я смотрел на расположившийся чуть ниже, на пологих склонах городок. Ничего похожего на то, что я видел в фильме «Крестный отец». Впрочем, я и фильм-то плохо помню. Слишком много чего произошло с тех пор, как я студентом, в Твери, вместе с друзьями смотрел эти кадры. Корлеоне там показывали два раза в первой серии. То был типичный пронизанный солнцем городок с беленькими старинными домами. Старинными? Вероятно, двух-трехсотлетними. Когда-то они еще будут построены.

Граф Альберто объяснил мне, что, по мнению многих, название городка происходит от словосочетания «куоре ди леоне» – «львиное сердце». Впрочем, городок возник значительно раньше, еще в византийский период, так что происхождение его названия от греческого или от арабского тоже возможно.

Осадой города руководил барон Мюльштейн. Постепенно войска перекрыли все дороги, ведущие к городу, начали строительство укреплений. Восставшие пока не мешали. Мы не знали, в чем причина, но наши лазутчики предполагали, что осажденные ожидают серьезной помощи из города Энтелла. По имеющимся сведениям, там сосредоточилась вокруг женщины-проповедницы наиболее агрессивная часть восставших. Мне это показалось странным. Женщина во главе? Необычно для Востока. Одна дорога, вернее, тропа, идущая на запад почти по вершинам горных хребтов, тоже была перекрыта, но две дороги, подходящие к городу с юга, оставались вне досягаемости наших войск.

Барон медленно передвигал отряды, обходя город с запада. Легче было бы обойти город с востока, но нам важно было обезопасить именно юго-западные и южные подходы. Правда, здесь мешал глубокий овраг, по которому протекал ручей. Пришлось инженерному отряду возводить временный мост, чтобы войска не тратили слишком много времени на передвижение. За три дня работы были закончены, и мы охватили город большой подковой. Оставались не перекрыты только выходы на северо-восток, но оттуда мы не ждали никаких неприятностей. На северо-востоке леса и горы. Если мятежники попробуют уйти в этом направлении, оставив нам город, у них будут большие трудности. Они не смогут уйти с повозками, значит, не смогут увести женщин и детей, забрать с собой много продовольствия. Несколько тысяч людей в горах без продовольствия – легкая добыча для голода, болезней.

Инженерные отряды уже стали строить укрепления около ворот городка, когда мы получили известие о выходе основного отряда мятежников из Энтелла. Стало ясно, что после Кампофиорито они пошли по основной дороге. От Кампофиорито до Корлеоне, даже с учетом не слишком хорошей дороги, всего лишь три часа ходу, но мятежники не торопились. Возможно, ждали подкрепления со стороны Прицци от селений берберов южного берега. Мы не стали терять время. Барон Мюльштейн перебросил свою немецкую пехоту еще на два километра на юго-восток, заняв позиции на левом берегу ручья, как раз у перекрестка дорог, идущих к Корлеоне из Кампофиорито и Прицци.

Мне не очень понравилось, что мы можем оказаться в случае неудачи прижатыми к ручью, с его не слишком твердыми берегами, заросшими непроходимыми зарослями кустарников. Но, видимо, барон твердо надеялся на стойкость своей пехоты. В это время подошла рыцарская конница северного и северо-западного побережья Сицилии, собранная по приказу императора на две недели. Командование конницей принял на себя ландграф Людвиг. Мюльштейн разместил ее в роще, позади своих пехотинцев, начавших активно перекрывать обе дороги небольшими рвами.

И наконец, на обеих дорогах появились одновременно отряды мятежников. И это не плохо вооруженные оборванцы. Это нормальные отряды, вооруженные почти так же, как и наши войска, подчиняющиеся дисциплине. Хорошо хоть, что они, как мы сразу увидели, не объединены общим командованием. Первыми через прорытый ров полезли отряды, пришедшие из Прицци. Кстати, я смутно помню, что был такой фильм «Честь семейства Прицци» или что-то в этом роде.

Неужели наименование каждого древнего городишки Сицилии связано с какой-то семьей мафиози, вышедшей из этого городишки?

Но бой разворачивался. Первые ряды мятежников были сметены лучниками барона, дно рва усеяно трупами и ранеными солдатами. Впереди была пехота, слабо защищенная кожаными доспехами. Луки легко пробивали их. Следующие ряды мятежников по-прежнему лезли через наш неглубокий ров. Но одновременно справа по равнине, в обход нашего рва, появилась конница. Не меньше тысячи всадников устремились вперед, угрожая смять и растоптать нашу пехоту.

И в это время, не дожидаясь указаний барона, ландграф Людвиг повел за собой рыцарскую конницу. Рыцарей, несущихся почти клином, имеющим впереди только шесть всадников, было не больше восьмидесяти, но за ними следовали оруженосцы, простые солдаты и прочие всадники, сопровождающие своих господ в бою. Рыцарский клин на тяжелых лошадях невозможно остановить. Он прошел сквозь толпу всадников мятежников, рассекая их и уничтожая все на своем пути. Резко развернувшись, рыцари снова, на этот раз развернутым строем прошли через отряд всадников. И те не выдержали, повернули назад. Ландграф удержал своих всадников от преследования, понимая, что разрозненные рыцари, пытающиеся догнать своих более быстрых противников, могут стать добычей лучников мятежников, пока никак не проявивших себя.

Можно считать, что первый раунд сражения мы выиграли. До конца дня больше ничего не произошло. Вечером солдаты спустились в ров за добычей. Некоторые раненые успели уйти или уползти, но убитых полностью ограбили. Никто этому не мешал. Тяжелораненых просто добивали из жалости на месте. Лечить их некому.

На следующий день ситуация немного изменилась. Отряды, пришедшие из Прицци, переместились по полям и через лесок к расположению мятежников, пришедших из Кампофиорито. Теперь это единая грозная толпа. Мятежники расположились на большом открытом поле, справа от дороги из Кампофиорито. Неясно, почему они не разместились чуть левее, на пятьсот метров ближе к Корлеоне. Там тоже прекрасное ровное поле. Наверное, их притягивал перекресток дорог. Может быть, ждали дополнительных подкреплений? Между лагерем мятежников и нашими передовыми позициями, куда мы отступили после вчерашнего боя, тоже достаточно открытое пространство, но и слева и справа густые заросли.

Ландграф и барон не решились нападать на их лагерь, немного защищенный повозками. Ведь часть наших войск растянута около городских ворот. Да и в основном лагере пришлось оставить немало солдат. Хорошо хоть, что осажденные пока не предпринимают никаких действий, ожидая результатов наших боев с наступающими мятежниками.

Утро началось несколько необычно. Между лагерем мятежников и нашими позициями у дороги появилась группа пехотинцев. Они подошли на двести метров к нашим позициям, не проявляя открытой враждебности. Потом от них отделился парламентер. А в это время за ними из лагеря высыпала толпа солдат, не приближающаяся к нам. Барон Мюльштейн тоже выслал своего офицера навстречу парламентеру. Они переговорили между собой, и оба вернулись к своим. Оказывается, мятежники предлагают начать бой с единоборства. Вперед вышел мужчина, вооруженный мечом. Я пригляделся к нему. Он показался очень большим рядом с остальными мятежниками. И он был черный. Не такой, как весьма смуглые берберы, а абсолютно черный, как негры Западной Африки.

Негр подошел поближе к нашим рядам. Теперь и наши солдаты сгрудились посмотреть на приближающееся представление. Однако среди солдат и офицеров императора что-то не видно было желающих сразиться с этим негром. Подошли и барон Мюльштейн с графом Альберто, и вдруг я понял, что они оба смотрят на меня. Граф любезно спросил, не хочу ли я размяться с этим мятежником. Коварный вопрос, я такого не ожидал от него.

Или он слишком уж уверен в моих способностях? Я предпочел бы в данный момент быть скромным.

Но репутацию нужно поддерживать. Пришлось нахмуриться и произнести:

– Если это нужно для дела императора – я готов.

После этого от меня уже ничего не зависело. Снова появились перед нами по человеку с каждой стороны, обговаривающие условия поединка. В приличных условиях этому поединку невозможно было бы состояться. У нас разное социальное положение. Но здесь, на поле сражения – все равны. И барон, и, возможно, бывший раб. Впрочем, я ведь тоже бывший раб. Может быть, никакого неравного социального положения и нет? Но об этом некогда раздумывать. Нам объявили условия: сражаться мечами, без щитов, до момента, пока один из нас упадет на землю и не сможет или не захочет встать. Добивать противника, лежащего на земле, не разрешается. Все понятно.

На негре нет металлических доспехов, даже кольчуги. Только одежда из толстой кожи, густо покрытая металлическими бляшками. Голова совершенно открытая и полностью бритая. Видно, что он надеется на свою силу и ловкость. Вблизи он не показался мне таким уж высоким, каким выглядел рядом с низкорослыми солдатами. Только чуть выше меня. Пока он шел ко мне навстречу, я пригляделся к его рукам. Не очень длинные, но мощные. В целом впечатление, что он килограммов на двадцать пять тяжелее меня. Если бы мы дрались или боролись, лишний вес мог дать ему преимущество, но здесь, пожалуй, это недостаток. Впрочем, у него в основном мышцы, а не жир. А на мне моя кольчуга с надежными двойными кольцами. На голове шлем, всяческие наколенники и налокотники я никогда не надеваю. Что ж, поединок покажет, кто есть кто.

Не доходя до меня пяти шагов, негр остановился, выставив чуть впереди себя меч. Я тоже не торопился вступать в бой. Внезапно он бросился вперед, пытаясь смять меня первым же натиском. Но его меч наткнулся на мой меч. Я почувствовал силу удара. Видно, что он очень мощный боец. Не зря он так уверен в своих силах. Еще и еще нападения, но безрезультатно. И я не вижу, чтобы такие яростные наскоки как-то влияли на него. Дыхание ровное, сила ударов не ослабевает. Но и я успокоился. Появилась возможность присмотреться к его тактике. Чрезвычайно простая и, можно сказать, примитивная. Два сильных удара справа, более слабый удар слева и мощный удар справа. И снова повторение. Теперь этим нужно воспользоваться. Хорошо бы сбить у него дыхание.

Я заметил, что между слабым ударом слева и ударом справа имеется мгновение, в котором, поднимая руку с мечом для удара, он оставляет левый бок практически незащищенным. И почти сразу воспользовался этим, нанеся быстрый режущий удар по его левому боку и сразу же отскочив назад. Гигант остановился на мгновение, глядя на свою располосованную кожаную рубаху, но тут же бросился вперед, чтобы завершить мощный удар справа. Но меня уже не было непосредственно перед ним, и удар пришелся впустую. Не встретив сопротивления моего меча, негр пошатнулся и чуть не потерял равновесие. Я тут же воспользовался этим, нанеся резкий удар по правому плечу, разрубивший одну или две бляшки на его рубахе и полностью прорезав ее до тела. Вероятно, бляшки ослабили удар и негр получил не очень глубокий порез, но кровь выступила, и в дальнейшем небольшое кровотечение не останавливалось. Однако он не выпустил меча из правой руки. Но видно было, что дальнейшие удары уже не такие мощные. Вероятно, боль, когда он размахивал мечом, была сильной, так как он плотно сжал губы и временами на лице появлялись жуткие гримасы.

Теперь остальное было только вопросом времени. Видно было, что он теряет силы, движения замедляются. И я воспользовался очередным моментом незащищенности левого бока и просто ткнул его острием меча в этот бок. Удар не пришелся на важные органы, даже не задел ребра, просто через рубаху я глубоко прорезал его кожу, но появилось сильное кровотечение. Я понял, что еще пять-десять минут, и он ослабнет. Мой противник тоже понял это. Из последних сил он бросился на меня, чтобы одним ударом сверху решить бой в свою пользу. Но скорость была уже не та. Я сильно ударил его мечом в незащищенную грудь и отскочил на три шага назад. Он остановился, видно было, что задет один из важных органов, потому что меч проник довольно глубоко. Негр постоял несколько секунд и рухнул на землю. Бой окончен.

Я не знаю, что было с ним дальше, так как его утащили товарищи, а я пошел в наши ряды, не обратив внимания на его меч, оставшийся на месте схватки. По условиям поединка я должен был получить оружие врага, но зачем мне нужен этот меч. Мне не до него. У меня после этого напряжения слабость во всем теле, очень болят руки, которым пришлось выдержать страшные удары гиганта в начале поединка. И вообще, как всегда, когда мне приходилось убивать врагов, настроение сразу же испортилось. Меня окружили офицеры, поздравляя со счастливым окончанием поединка. Поздравил и барон Мюльштейн, произнесший по случаю витиеватую высокопарную речь о преимуществах верных сынов христианства над неверными.

Знал бы он, какой я веры. Впрочем, какой же на самом деле я веры? Кто его знает, по крайней мере, не я.

Но ко мне протиснулся граф Альберто:

– Дорогой барон, вам нужно ехать в лагерь. Считаю, что вам нужно обязательно отдохнуть.

Полностью согласен с ним, я выжатый лимон. Сейчас ни на что не пригоден, а битва, кажется, только начинает разворачиваться. К нам подвели коней, и мы с Альберто и сопровождающими нас солдатами отправились в лагерь. В лагере пришлось выдержать поздравления ландграфа Людвига, которому уже, оказывается, доложили о состоявшемся поединке. Он торжественно пожал мне руку, пообещал лично рассказать императору о поединке. Мне понравилось, что он все это говорил без пафоса, простыми теплыми словами. Молодой правитель не успел еще набраться так называемой «мудрости». Меня удивило, что он попросил подумать, чем мог бы меня вознаградить император за то, что я не позволил мятежнику осмеять императорскую армию. Я спросил потом графа Альберто, что кроется за этими словами. Он довольно осторожно ответил:

– Дорогой друг, я знаю, что все ваши документы сгорели в огне, когда враги подожгли ваш деревянный замок. Ни меня, ни императора это нисколько не смущает. Но если вы будете в Италии или в Германии пытаться выступать на турнире, у вас могут быть неприятности. Ведь вы не можете представить свидетельство того, что ваши предки в трех поколениях были дворянами. Вас могут просто не допустить на турнир. Кроме того, это может быть причиной некоторых насмешек. Я понимаю, что вы не боитесь насмешек, более того, любой, кто знаком с вами, не осмелится смеяться над вами. Но ведь есть много людей, особенно в дальних краях, которые не знакомы ни с вашей судьбой, ни с вашей славой как бойца на поле боя и в поединках. А каждого глупого человека не станешь же убивать ради чести. Поэтому, думаю, вам нужно и можно просить императора выдать вам грамоту, подтверждающую ваши дворянские корни. Такой грамоты, подписанной императором и снабженной его печатью, вполне достаточно, чтобы у вас не было неприятных инцидентов. Я уже говорил об этом с ландграфом, и он меня полностью поддержал.

В последующих сражениях с сарацинами я не участвовал, так как пришла бумага из императорской канцелярии о необходимости графу Альберто и мне вернуться в Палермо. Да, такой грамотой, о которой говорил мне Альберто, император действительно наградил меня через две недели. И я берегу ее как зеницу ока. Вместе с грамотой о моих дворянских корнях император утвердил и мой герб: пятиугольный щит, на нем в центре черный рыцарь с поднятым мечом на голубом фоне.