Глава 24
В самолете мы с Еллоу не разговариваем. Я занимаю место возле окна и весь полет смотрю в него. Мне не хочется думать об отце. Это слишком больно. Но в голове непрестанно крутится момент, когда он упомянул о десяти миллионах долларов. Когда я обнаружила, что он организовал убийство только для того, чтобы быть преданным и застреленным самому.
Сколько других заданий он выполнил до того, как… все так получилось?
Я знаю правду, но не хочу в нее верить. Это Альфа. Во всем виноват Альфа. Он заставил моего отца. Наверное, он шантажировал его. Мой отец никогда не стал бы этого делать по своей воле. Пожалуйста, пусть это будет так.
В крошечном, тесном туалете самолета меня тошнит.
Мы прибываем в международный аэропорт Логан и спускаемся по трапу самолета, когда я неожиданно наклоняюсь к Еллоу и спрашиваю:
— Что случилось с Бетой?
Еллоу поворачивает голову, и на ее лице появляется выражение боли.
— Не думаю, что ты хочешь знать ответ на этот вопрос.
— Расскажи мне.
— Он покончил с собой, — вздыхает она. — Много лет назад. Вскоре после… эээ…
— Покончил с собой или его убили, как моего отца?
Еллоу сжимает губы.
— Чьим отцом был Бета?
— Грина, — поколебавшись, все же отвечает она.
Я киваю. Мне никогда не нравился Грин, но теперь мы с ним навсегда связаны продажностью и убийством. Но я рада, что Бета получил по заслугам. Он убил моего отца.
Даже если тот заслуживал этого.
Может быть.
Скорее всего.
Я не знаю.
От Логана до МТИ на такси довольно близко, и в этот раз я точно знаю, куда идти. Еллоу оплачивает поездку, а я, склонив голову, направляюсь к стоящему передо мной зданию. Мне слышно, как Еллоу в несколько быстрых шагов догоняет меня. В кампусе, кроме нас, нет ни души.
— Ты уверена, что он будет здесь? — спрашивает Еллоу, посмотрев на часы Стража. Сейчас восемь часов вечера и канун Рождества.
— Этот мужчина практически живет на работе, — отвечаю я. — К тому же, Ариэль иудей, поэтому ему не нужно спешить домой, чтобы украсить елку. Он будет здесь.
— Но что если нет?
Я вздыхаю.
— На этот случай я знаю, где он живет. — Хотя мне хотелось бы избежать визита в его дом. Не знаю, хватит ли у меня силы воли, чтобы сдержаться и не захлебнуться в слезах в гостиной.
Мы заходим за угол. На улице уже темно, а в окне на пятом этаже горит свет.
— Спорим на что угодно, что это кабинет Ариэля?
Входная дверь заперта. Я несколько раз дергаю ручку, но она не поворачивается. Рождественские каникулы. Понятное дело, что она заперта. Не знаю, о чем я думала. Придется вламываться.
Я поворачиваюсь, чтобы сказать об этом Еллоу, но она уже стоит возле окна на первом этаже с упавшей толстой веткой в руке.
— Тут есть сигнализация?
Я пожимаю плечами. Откуда мне знать. Но, думаю, мы скоро это узнаем.
Еллоу с силой ударяет веткой по окну, но, кроме звука бьющегося стекла, других посторонних шумов нет. Мы отряхиваемся, а потом я подсаживаю Еллоу и помогаю ей пролезать в окно. Она перегибается через подоконник, и я подпрыгиваю, чтобы схватиться за ее руку.
Мы в здании.
В коридоре на пятом этаже темно, но из открытой двери кабинета Ариэля льется свет.
— Я же говорила тебе, — шепчу я Еллоу.
Ариэль сидит в углу спиной к двери и возится с маленьким металлическим предметом. Бумаги сложены в стопку и отодвинуты на край стола. Я прочищаю горло, и Ариэль сразу же поворачивается. Почему-то сейчас он выглядит старше, чем в последний раз, когда я его видела. Странно. Это было в одна тысяча девятьсот шестьдесят втором году. Всего один год назад. Тем не менее на лице того Ариэля, который смотрит на меня сейчас, больше морщин, а под глазами мешки.
— О, — произносит он, увидев меня. — Мисс Харт, я прав? А я все думал, когда мы снова с вами увидимся.
В его голосе чувствуется нерешительность. Я поворачиваюсь к Еллоу, чтобы посмотреть, заметила ли она ее, но та стоит и с открытым ртом смотрит на Ариэля.
По моим рукам пробегает озноб.
— Меня зовут не мисс Харт.
— Я в курсе, — произносит Ариэль. — Из какого вы времени?
— Я… — Подождите. Он сказал «из какого вы времени»?
— Вы… вы знаете, кто я? — Я снова поворачиваю голову в сторону Еллоу. Но она все так же потрясенно вглядывается в его лицо.
— Нет, не знаю, но, когда вы появились из ниоткуда и стали умолять меня изменить чертеж механизма, я готов был поспорить, что вы уже знали о нем и использовали его в будущем. Поэтому я и спрашиваю, из какого вы времени?
Еллоу хватает меня за руку.
— Не говори ему, — тихо произносит она.
Я поворачиваюсь к ней.
— Почему?
Еллоу начинает потихоньку пятиться из комнаты.
— Нам нужно уходить. Сейчас же.
— Еллоу, что…
— Это Сэвен, — шепчет она.
У меня пересохло во рту, когда я вспомнила о вводной лекции, которую мне прочитал Альфа о Страже времени. Первое поколение Стражей было известно под кодовыми именами-числами. И только один представитель того поколения до сих пор еще жив.
Сэвен.
Ариэль.
А значит… Эйб.
Я вскрикиваю. Нет! НЕТ! Только не Эйб. Не Эйб. НЕ ЭЙБ! Я резко поворачиваю голову в сторону Ариэля. Я не собираюсь никуда уходить.
— Вы лжец! Я знаю вас. Я знаю вас много лет, а значит, все это время вы были в курсе, кто я. Во время всех этих ужинов и праздничных обедов. И вы ни разу, черт возьми, даже не намекнули на это!
Ариэль поднимает руки и встает со стула.
— Сейчас же замолчи.
— Вы знаете о Страже времени? — спрашиваю я.
— Конечно знаю. Она существует уже более года. Мы проводили эксперименты, но нам нужен по крайней мере еще один год, чтобы начать перемещаться во времени стабильно. Мы уже очень близки к этому. Я Сэвен. — Он переводит взгляд на Еллоу. — Полагаю, ты уже догадалась об этом.
Еллоу не произносит ни слова, и Ариэль снова обращает свое внимание на меня.
— А теперь не могла бы ты сказать, кто вы, из какого времени и что вам нужно?
— Ирис, не надо, — восклицает Еллоу.
Я смотрю прямо ему в глаза.
— Я знаю вашего внука.
— Нет. — Ариэль поднимает руку, и на его лице появляется непреклонное выражение. — Я не хочу знать ничего конкретного. Ничего. Все, что вы расскажете мне, может совершенно изменить ход моей жизни, а мне этого не нужно. Я выбрал именно этот путь по определенной причине и пойду по нему до самого конца. Поэтому держите всю эту информацию при себе. Я только хочу узнать, кто вы, из какого времени и что вам нужно.
Но почему? Почему бы мне не рассказать ему обо всех мельчайших деталях жизни, которая его ждет?
Но в глубине души я понимаю почему. Эйб. Все, что я расскажу Ариэлю, повлияет на будущее Эйба.
Даже сейчас мое присутствие в этой комнате может изменить его. Так же, как и мой первый визит, когда я обратила внимание Ариэля на Мону. Что если благодаря мне это произошло слишком рано, и они с Ариэлем уже повстречались и расстались? Что если Ариэль женится на ком-то другом, а значит, Эйба никогда не будет?
Я открываю рот, но не могу ничего произнести. Я не знаю, смогу ли сделать это. Нет, я должна сделать это. Мы в тупике. Без помощи у нас ничего не получится. Дыши.
Я рассказываю Ариэлю, что я тоже Страж времени и треснутым голосом называю день, когда я сбежала.
— И чего ты хочешь?
Я открываю записную книжку и вырываю последнюю страницу. Страницу, на которой мы с Еллоу выписали данные о четырех крупных миссиях, заказанных КИ.
— Вот, — говорю я, вручаю ее ему. — Это четыре миссии, которые… — Я останавливаю себя, чтобы не рассказать ему о КИ. — Я просто хочу узнать, что это за миссии. Даты и места. Однажды в будущем вы будете иметь доступ к этой информации. Все, о чем я прошу — это поделиться ею со мной.
Ариэль вздыхает, но протягивает руку, чтобы взять страницу из записной книжки Альфы. Я колеблюсь, но все же отдаю ее ему. Существует столько много других вещей, о которых я могла бы попросить Ариэля. Я могла бы попросить его избавиться от Альфы в ту же секунду, когда его назначат на должность. Или не брать моего дедушку в первое поколение Стражей. Или спрятать меня так, чтобы ни один из Стражей никогда не нашел бы меня. Но я молчу. Мы находимся слишком близко к моему будущему, и я могу изменить его даже одним-единственным невинным комментарием.
— Зачем мне это делать? — интересуется Ариэль.
Я не знаю, как ответить на этот вопрос, не раскрывая слишком много информации.
— Мне хочется думать, что однажды я буду очень много значить для вас и что вы будете знать, что я всегда поступаю правильно. — Ариэль начинает хмуриться. — Вы не обязаны ничего решать прямо сейчас. Но если наступит день, когда вы поймете, что я права, то, прошу, помогите мне. Пожалуйста.
Ариэль опускается на стул, кладет локти на стол и, закрыв глаза, опускает голову на ладонь. Несколько секунд он молчит, а потом, наконец, произносит:
— Я не могу ничего обещать.
— Понимаю. Но надеюсь, вы все же выполните мою просьбу. — Это все, что я могу сказать.
Мы с Еллоу покидаем здание тем же путем, каким пришли. Через разбитое окно на первом этаже.
— И что нам сейчас делать? — спрашивает она.
— А сейчас мы будем проецироваться.
Еллоу удивленно поднимает бровь.
— Куда? Знаешь, я уже начинаю терять терпение.
— Я не знаю куда, и на самом деле это не имеет значения. Наше настоящее не будет изменено, пока мы не спроецируемся снова. А значит, для того, чтобы узнать, поможет ли нам Ариэль, мы должны покинуть время, в котором находимся сейчас. Ведь это работает именно так?
Еллоу кивает.
— Так что выбирай дату, и мы переместимся в этот день.
— Я не знаю, — со вздохом отвечает она. — Завтра. Канун Рождества одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года.
Я настраиваю часы. Один оборот головки, отвечающей за день перемещения.
— Это разумно.
Я наблюдаю за тем, как Еллоу делает то же самое, а потом мы одновременно закрываем крышки часов.
Перемещение длится всего лишь долю секунды, и я даже не чувствую его.
— Ну? — спрашивает Еллоу, глядя на меня широко раскрытыми глазами, в которых плещется нетерпение. — Ты уже каким-то волшебным образом знаешь ответ?
Я замираю и начинаю размышлять. Я не чувствую себя как-то иначе. Навряд ли Ариэль отвел меня в сторонку, когда мне исполнилось четырнадцать лет, и рассказал всю правду. Нет, если бы он собирался помочь нам, то сделал бы это более тонко и незаметно. Но как?
Я провожу руками по волосам и дергаю за концы прядей. Больно.
— Может, нам нужно спроецироваться еще раз. Может, нам нужно снова увидеть Ариэля в настоящем?
— В настоящем? — вторит мне Еллоу. — Ты хочешь прийти в дом члена Стражи времени в настоящем? Ты сошла с ума? Может быть, Ариэль — Сэвен — и не собирается выдавать нас, но я точно могу тебе сказать, что его дом находится под наблюдением, особенно из-за связи, которая существует между вами.
Она права. Конечно, она права. Я трясу головой.
— Тогда, может быть, нужно переместиться в дом моей мамы? Может, Ариэль что-нибудь отправил мне?
— А ты не думаешь, что дом твоей мамы тоже находится под наблюдением? Ирис, ты меня разочаровываешь.
— Тогда я не знаю, что делать! — Я поднимаю руки и прижимаю ладони ко лбу. Неожиданно меня осеняет.
— Боже мой, — восклицаю я. — Вот оно.
— Что? — интересуется Еллоу, но я уже поднимаю рукав серого платья, от которого хочется чесаться. Взявшись за браслет, я спускаю его на запястье, расстегиваю и показываю Еллоу.
— Его подарил мне Ариэль, — говорю я ей. — В первую Хануку, которую я провела с семьей Эйба.
— И ты думаешь, что в твоем браслете спрятана подсказка?
— Да. — Как только я произношу это, то сразу понимаю, что права. Ариэль спрятал необходимую нам информацию в этом браслете. Мой Ариэль. Дедушка Эйба. Мужчина, который открыл для меня свое сердце и распахнул объятия, даже зная, кто я такая, хотя и понимал, что мне об этом ничего не известно. Он бы помог мне. И ответ находится в этом браслете.
Я подношу его к глазам и прищуриваюсь: серебряный браслет с подвесками. Вот мини-версия Эйфелевой башни — не то чтобы я когда-нибудь была в Париже — рядом с ней мини-пудель — не то чтобы у меня когда-нибудь была породистая собака — серебряный ключик, птичья клетка и…
Подождите. Я прищуриваюсь еще сильнее и практически закрываю глаза, а потом вскрикиваю.
— Это здесь! Прямо здесь!
— Где здесь?
Я показываю ей птичью клетку, чуть более сантиметра высотой.
— Смотри! — Внутри крошечной клетки, за тонкими металлическими решетками лежит маленький скрученный клочок пожелтевшей бумаги.
Еллоу всматривается в подвеску.
— А ты уверена, что его до этого там не было?
— Если и был, я никогда не замечала его. Мне нужно как-то открыть клетку. — Подвеска — это всего лишь декоративное украшение, поэтому в клетке нет дверцы, а решетки находятся в нескольких миллиметрах друг от друга. Мне придется сломать ее. — Мне нужна твоя сумка! — говорю я Еллоу. — Скальпель все еще у тебя?
— Тот, которым ты искромсала мою руку?
— Эй, ты сама сказала мне…
— Шучу. — Еллоу копается в сумке и вытаскивает из нее скальпель. Я беру его, просовываю между прутьев решетки и поворачиваю. Два из них сразу же отламываются. Браслет симпатичный, но не очень качественно сделан. Через несколько секунд все прутья валяются на земле, а я держу в руках крошечный клочок бумаги. Если я говорю крошечный, то, значит, так оно и есть. Я раскручиваю его, а потом разворачиваю, и оказывается, что все его размеры — пять на пять сантиметров.
На листке написано четыре предложения. Четыре предложения. Четыре миссии КИ.
— Он сделал это, — шепчу я. — Ариэль сделал то, о чем я его просила.
Еллоу смотрит через мое плечо на записи. Я поднимаю листок повыше, чтобы мы обе смогли разобрать крошечные буквы.
280 Фенвэй, Бостон, МА, 18 марта 1990., 1:24.
Дворец Тюильри, Париж, Франция, 30 апреля 1803 г., 16:21.
100 Буреау-драйв, Гейтерсберг, Мэриленд, 21 октября 1939 г., 8:00.
1100 Вестерн-авеню, Линн, Массачусетс, 2 июня 1890 г., 9:12.
— Что это? — спрашивает Еллоу.
— Мне кажется, это адрес и время, когда были проведены остальные четыре крупные миссии.
— И что нам теперь делать? — Еллоу наклоняется ниже. — Садиться на следующий самолет в Париж и отправляться в… — Она хватает листок и продолжает, — во дворец? У нас нет для этого денег, и мне больше нечего продавать. И это не считая того, что мы даже не знаем, сможем ли пробраться во дворец.
— Послушай, — говорю я, показывая на первую запись. — Это миссия в музее. Мы знаем о ней и можем вычеркнуть ее, так же как и миссию в Париже, потому что… ну, ты сама понимаешь. Но, — показываю я на последнюю запись, — Линн находится всего в шестнадцати километрах отсюда. Мэриленд дальше, но все равно в пределах доступности. Мы сосредоточимся на этих двух миссиях и посмотрим, что сможем узнать.
Еллоу качает головой.
— Но я даже не понимаю, что нам делать.
— Я тоже. — И это правда. Я не имею никакого представления, что нам искать, но собираюсь довериться Ариэлю. Мне следовало сделать это с самого начала. — Именно это мы и собираемся узнать. Думаю, нам стоит разделиться. Что выбираешь: Линн или Мэриленд?
— Ни то, ни другое, — отвечает Еллоу.
Я удивленно поднимаю бровь.
— Послушай, — с ноткой раздражения в голосе произносит Еллоу. — Что если… — Она делает глубокий вдох и продолжает: — Что если вся организация продажная? И каждый ее член? Что если мое отец заодно с Альфой? Не знаю, смогу ли я принять то, что мой отец может быть… — У нее округляются глаза, когда она осознает, что собирается сказать.
— Предателем? — заканчиваю я за Еллоу. — Каким был мой отец?
— Я не хотела…
— Все нормально, — прерываю я ее. Но ничего из того, что сделал мой папа, никогда не будет нормальным. — Если на то пошло, не думаю, что твой отец как-то с этим связан. Смотри сама: сначала у Альфы был мой отец, потом Бета, но их обоих… устранили… ему нужен был новый человек. — Я стучу пальцем по последним двум адресам в списке. — Я не знаю, что произошло с ним, но по какой-то причине Альфа внезапно начал искать способ, чтобы обрести способность перемещаться во времени самому. Вот почему он отправил меня в прошлое, вот почему хотел, чтобы Ариэль изменил чертеж механизма. Все это было устроено ради одной цели — чтобы Альфа получил способность. Если бы у него был исполнитель, он не был бы в таком отчаянии.
— Эта или Гамма, — произносит Еллоу.
— Что? — Я знаю, что она говорит о двух членах второго поколения Стражи, но не имею понятия, кто они такие.
— Эта или Гамма. Они обе скончались несколько лет назад. Гамма была матерью Блу. Не думаю, что это она. Гамма учувствовала во многих миссиях и очень часто перемещалась еще до того, как была изобретена гравитационная капсула.
— Ты имеешь в виду, она делала то же, что и мы.
Еллоу не обращает на меня внимания.
— У нее отказало тело. Оно просто прекратило функционировать. Сначала она потеряла способность ходить, потом стоять. У нее атрофировались мышцы. Она…
Я вытянула руку, чтобы остановить ее. Не хочу больше слушать этого. Я представляю себе Ипсилон, такую, какой я ее увидела в первый раз: с покореженным и переломанным благодаря незащищенным проецированиям телом. Сколько вреда я причиню своему собственному телу, пытаясь разоблачить Альфу? Сейчас я молода и здорова, но через сколько лет меня постигнет такая же судьба? Не хочу думать об этом.
— Эта? — подталкиваю я ее к продолжению.
Еллоу кивает.
— Эта кажется наиболее вероятным кандидатом. Мне неприятно это говорить, потому что она… она была матерью Вайолет, а мы с ней уже очень давно дружим. Но именно Эта могла соблазниться деньгами и ухватиться за мысль о власти.
— Что с ней произошло?
— Она погибла, — отвечает Еллоу, глядя в пол. — Во время миссии.
— Или ее устранил Альфа, потому что она слишком много знала.
Еллоу резко вскидывает голову и открывает рот.
— Ты думаешь? Боже, он и правда мог это сделать?
Я пожимаю плечами. Сейчас, когда эти слова произнесены вслух, я могу думать только об отце. Может, Альфа подстроил так, чтобы Бета убил моего отца во время миссии. Чтобы ему не пришлось делиться с ним деньгами. Может, отец был всего лишь пешкой в этой игре. Или оказался вовлеченным в то, чего не понимал, и слишком далеко зашел. Или он притворялся во время миссии Кеннеди. А может, это была операция по разоблачению Альфы и Беты, но Бета добрался до отца первым.
Или одна девушка просто выдает желаемое за действительное, потому что не хочет верить в правду о мужчине, который был ее отцом.
Я снова опускаю взгляд на клочок бумаги, который Ариэль засунул в мой браслет.
— Хорошо, значит, мы возвращаемся в прошлое и находим Эту, — бурчу я. — Линн или Мэриленд?
— Я возьму Мэриленд, — отвечает Еллоу.
Я с облегчением киваю. До Линна добираться куда легче. И быстрее.
Мы договариваемся встретиться возле сциентистского зеркального пруда в Бостоне двадцать пятого декабря одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года.
Из-за того, как мы одеты, нам безопаснее держаться подальше от настоящего, особенно в Бостоне. Кто знает, какой размах принял сейчас розыск.
Мы с Еллоу вместе подходим к автобусной остановке. Через двадцать минут отправляется автобус в Линн, рейс в столицу будет только через три часа.
— Удачи, — говорю я Еллоу, взбираясь по ступенькам серебристого автобуса с округлой крышей. Она протягивает руку и сжимает мою ладонь.
— И тебе тоже.
За моей спиной закрываются двери, и я занимаю свое место. Посмотрим, что из этого выйдет.
