Глава 23
Стук шагов по ступенькам практически выбивает ритм. Я закрываю глаза и пытаюсь определить, сколько человек поднимается по лестнице. Один. Всего один.
Я открываю глаза. Еллоу хватает меня за руку и шепчет одними губами:
— Крыша?
Я качаю головой и сбрасываю ее руку. Я не собираюсь никуда бежать. Мне нужно знать, что произойдёт.
Шаги становятся громче. Сейчас на лестничной площадке прямо под нами находится мужчина. Неожиданно с грохотом открывается дверь.
— Отбой! — командует спокойный и уверенный мужской голос. — Я его нашёл.
Раздаётся возня и ворчание.
— Я видел мужчину с оружием! — кричит кто-то еще. Полицейский?
— Я сказал отбой! Далласский полицейский департамент больше не имеет здесь полномочий. — Снова раздаётся какой-то шорох. — ФБР. Ситуация находится под контролем.
Мы с Еллоу обмениваемся взглядами. У нее такие большие и удивленные глаза, но я уверена, что мои дадут ей в этом фору. Здесь присутствует ФБР? Они схватили Освальда еще до того, как он начал стрелять?
— Вы в Далласе! Он находится под моей юрисдикцией. — Это точно говорит полицейский.
— Вы топчетесь на месте моего преступления. Ситуация находится под контролем. Спускайтесь и не говорите никому об этом ни слова. — Голос первого человека звучит спокойно и собранно.
— Но…
— Никаких «но». Внизу собралась целая толпа, и чем меньше они знают, тем лучше. Вы что, хотите устроить массовое столпотворение прямо перед появлением президентского кортежа?
— Нет, но…
— Ситуация находится под контролем. — Раздается шарканье ног и недовольное бормотание. Я закрываю глаза, не понимая, что происходит. — И помни — никому ни слова. Ко мне направляется подкрепление, и как только оно появится, я спущусь к твоей машине, чтобы забрать рапорт.
Раздается еще больше шарканья и ворчания, а я снова перевожу взгляд на Еллоу. Она качает головой и тревожно смотрит на меня. Ей, как и мне, ничего не понятно.
По лестнице опять кто-то идет, но в этот раз стук ботинок становится тише и тише. Далласский полицейский спускается. Я пытаюсь не дышать. ФБР находится на лестничном пролете ниже нас. Они уже обнаружили Освальда. Я не имею никакого понятия, что, черт возьми, происходит, и как мы будем отсюда выбираться.
Но потом… кто-то едва слышимо шепчет.
— Дельта, ты слишком сжал мою руку и перекрыл кровоснабжение.
Дельта. Мой папа.
— Прости, — смеется первый мужчина. Первый мужчина — это Дельта. Он не из ФБР. Он… притворяется.
— Чуть не попались, — говорит другой человек.
Я качаю головой, снова и снова, как будто так смогу вытрясти из нее правду и понять, что происходит. В рапорте Альфы не было ничего подобного. Совсем. Я продолжаю ждать. Ждать какого-нибудь сигнала или намека, что мой отец считает эту миссию санкционированной. Что президент Клинтон одобрил ее и что папа собирается остановить убийство. Правда может открыться в любую секунду.
Так оно и происходит.
— Ты слышишь это? — спрашивает отец. — Кортеж, должно быть, приближается к Дили.
Внизу раздаются аплодисменты и крики толпы.
— Освальд находится на позиции? — интересуется второй мужчина.
Подождите. Нет. Я… это неправильно…
— Должен, — произносит отец.
Еллоу хватает мою руку и сжимает ее. Я цепенею. И не могу даже пошевелиться. Ноги кажутся гранитными глыбами, приклеенными к полу.
В отдалении раздается выстрел. Я поворачиваю голову. Что это? Почему мой отец не пытается остановить происходящее?
— Слышал? — выкрикивает он. — Теперь Старому Крести придется раскошелиться на десять миллионов долларов!
У меня останавливается дыхание. Я нагибаюсь и обнимаю себя руками. Тело трясется и корчится в судорогах. ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ?
Над Дили-Плаза раздается второй выстрел, а потом наступает тишина.
— Ему конец, — говорит отец. — Далласский полицейский департамент может появиться здесь в любую минуту. Пора уходить, Бета. Нам еще нужно позаботиться о том настоящем полицейском.
Бета. Второй мужчина — Бета. Но это не имеет никакого смысла. Бета и мой отец — вместе на этой миссии.
— Ты прав. Пора уходить, — отвечает Бета, а потом, прочистив горло, продолжает: — Мне жаль, Митч. Ты мне всегда нравился.
В этот момент я резко вскакиваю. Потому что знаю, что сейчас произойдет. На этаже ниже раздается вскрик, который эхом доносится до нас. А потом — выстрел. В моей голове будто взрываются оглушительные фейерверки.
Я отступаю к стене. Еллоу хватает меня за плечо, но я сбрасываю ее руку и хватаюсь за подвеску. У меня подгибаются ноги, и я падаю на колени. Руки ужасно трясутся. Мне нужно переместиться подальше отсюда. Я завожу часы, не знаю на сколько оборотов. А потом начинаю закрывать их.
— Ирис! — шипит Еллоу. Она бросается ко мне, но я уже закрыла крышку.
Я перемещаюсь, но в этот раз не чувствуя боли. По крайней мере, физической. Я приземляюсь, а несколько секунд спустя рядом со мной появляется Еллоу.
— Не смей! — кричит она. — Не смей проецироваться без меня. Ты поняла? Никогда, никогда не проецируйся без меня. Слава богу, я видела, сколько ты сделала оборотов.
Я опускаюсь на колени и прижимаю к груди руки. Такое ощущение, что у меня сердечный приступ. Грудь прознает сильная, острая боль, растекающаяся по всей левой половине тела. Но это никак не связано с проецированием. Мое сердце разбивается на миллион кусочков. Я умираю.
Мой отец не был морским котиком. Он не был героем войны. Он был предателем. Альфа не подставлял его.
Мой отец убил президента.
Я не понимаю. Мой отец — хладнокровный убийца. Я больше ничего не понимаю.
Я вдыхаю боль, отказываясь выдыхать ее обратно. Позволяю ей наполнить меня и сокрушить. Я ложусь на пол. Это ложь. Все, что я знала, было одной большой ложью.
— Вставай, — говорит Еллоу.
Я не обращаю на нее внимание.
— Я сказала, вставай.
— Уходи, Еллоу.
— Я тебе последний раз говорю: вставай! Иначе я сама нагнусь и подниму тебя.
В Пиле мы изучали физические последствия эмоциональных травм. Умом я понимаю, что у меня шок, но ничего не могу с собой поделать. Все классически: оцепенение, головокружение, слабость, тошнота, непонимание. Я не могу осознать свои мысли. Слишком быстро. Они слишком быстро мелькают.
Еллоу наклоняется и, просунув локти мне под мышки, поднимает меня.
— Посмотри мне сейчас в глаза и поклянись, что никогда не станешь снова проецироваться без меня.
О чем она говорит? В голове вновь и вновь проигрывается недавняя сцена. Мой отец не дал полицейскому предотвратить убийство. Тот коп знал о снайпере, а отец заставил его уйти, чтобы Кеннеди точно был застрелен.
— Ирис!
Мой отец изменил историю так, чтобы Кеннеди был убит? Кеннеди целым и невредимым проезжал по Дили, пока не вмешался мой отец?
— Ирис! — Еллоу хватает меня за плечи и трясет.
— Что? — шепчу я.
— Пообещай, что не станешь проецироваться без меня.
Я отталкиваю ее.
— Ты что, издеваешься? Какая теперь разница? Сейчас уже ничего не имеет значения.
— Ничего не имеет значения? — выпучив глаза, произносит Еллоу. — Значит, твой план по раскрытию личности КИ, которого, как мы узнали, зовут Крести Какой-то, больше не важен?
— Ты видела, что там произошло, Еллоу? Мой отец… — Я замолкаю, не в силах закончить предложение.
— Наемный убийца.
Ее слова повисают в воздухе, отказываясь рассеиваться. Так и есть. Мой отец — убийца. Он не нажимал на курок, но это и не важно. До его вмешательства тот полицейский, должно быть, арестовывал Освальда и предотвращал убийство. А мой отец все это изменил.
Я не хочу, чтобы это было правдой. Это не может быть правдой. Мне нужно знать. Я вытаскиваю часы.
— Нам нужно вернуться обратно, — говорю я Еллоу.
— Обратно куда?
— Во время до того, как была проведена эта миссия. До того, как умер мой отец. Мне нужно изучить исторические книги и понять, убили бы президента Кеннеди, если бы не вмешался мой отец.
— Так нельзя, — произносит Еллоу.
— В какой год ты хочешь переместиться? — спрашиваю я, поворачивая головку.
— Ирис, я же сказала, что так нельзя. Разве тебе не объяснили основы процесса Хронометрической аугментации?
Это звучит как-то зловеще.
— Нет.
Еллоу вздыхает.
— Сейчас мы находимся в параллельном будущем. В новом будущем. Вот что происходит, когда мы меняем прошлое. Появляется параллельная вселенная, в которую мы все перемещаемся. Ты не можешь вернуться в старую вселенную, чтобы изучить исторические книги, которые существовали до изменения прошлого, потому что в будущем их больше нет. Есть только новые книги, которые отражают изменения, которые мы сделали.
Ее слова крутятся у меня в голове. Мозг пытается осознать их, но сердце не хочет в это верить.
— Ты хочешь сказать, что я не смогу узнать, что там произошло?
Еллоу медленно выдыхает, будто не зная, стоит ли отвечать на мой вопрос.
— Но ты знаешь, что там произошло.
Я знаю.
Я знаю.
Я знаю.
Я наклоняюсь и опускаю лоб на прохладные металлические перила.
— Он убил Кеннеди. Мой отец убил президента. Это все меняет.
— Да, это так. Но как это связано с твоим желанием разоблачить Альфу?
— Мой отец был плохим человеком! — вскакивая, кричу я. — Я просто не могу в это поверить!
На лестнице раздаются громкие голоса и шаги. Неожиданно перед нами появляются трое мужчин в костюмах с узкими черными галстуками и в очках в роговой оправе. На них будто написано — ФБР. Мы с Еллоу обмениваемся обеспокоенными взглядами. Внезапно мы оказываемся окруженными.
— Кто вы? — спрашивает один из мужчин.
— Как вы сюда попали?
Черт. В каком мы времени? В какой год я спроецировалась?
Еллоу падает на колени и поднимает руки.
— Простите, господа, — довольно убедительно всхлипывает она. — Я просто… просто я фанатка президента… Я должна была увидеть. И притащила с собой подругу.
— Встаньте! — произносит мужчина в центре. — Вас обеих следовало бы арестовать. Вы находитесь на месте преступления.
— Мне так жаль, — причитает Еллоу.
Мужчина слева хватает ее, разворачивает к стене и обыскивает. Тот, что стоял справа, подходит ко мне, и я поднимаю руки. Он также обыскивает меня.
— Чисто, — говорит он.
— Я нашел это, — произносит тот, который держит Еллоу, и передает третьему мужчине записную книжку Альфы. Еллоу с ужасом смотрит на меня.
— Что это? — листая записи, спрашивает он.
— Мои конспекты по экономике, — не моргнув глазом, отвечает Еллоу.
Мужчина поднимает бровь.
— Вот тут написано 17 июня, 1998. HY. 8.5. Что общего это имеет с экономикой, юная мисс?
Еллоу прочищает горло.
— Это факультатив по урокам шитья. Мы берем за основу тренды прошлых лет и пытаемся предсказать, какой будет мода будущего. HY — означает Хиро Ю. Это японский дизайнер, который создает самую авангардную на данный момент одежду. Я собираюсь взять за основу его разработки. 8.5 — это диаметр необходимой шпульки. Это просто краткая запись.
Я моргаю. У меня не слов. Она только что придумала это, а объяснила так, как будто в сказанном ею есть смысл. Еллоу, несомненно, самая лучшая лгунья из всех, кого я знаю.
— По-моему, это просто трата времени, — говорит мужчина. — Лучше бы вы, девочки, учились готовить, убираться и, может быть, печатать.
Еллоу опускает голову.
— Извините, сэр.
— Вы поступили глупо. Проводите их на выход, — кивает он мужчинам, которые держат нас. Потом он смотрит на Еллоу и вручает ей записную книжку. — Не смейте больше никогда заходить в это здание.
Спуск с шестого этажа на первый кажется очень долгим и напряженным. Нас еще раз предупреждают держаться подальше от здания и выпроваживают на улицу. Перед книгохранилищем лежат кучи цветов: некоторые уже давно завяли, а некоторые совсем свежие. Тут же стоит по крайней мере дюжина людей: кто-то из них плачет, кто-то молится, а кто-то просто смотрит.
— Черт возьми, — выдыхает Еллоу, когда перед нашими лицами захлопывается дверь. — Чуть не попались.
Ничто так не приводит тебя в чувство, как перспектива ареста. Неужели всего лишь несколько минут назад я лежала на лестнице, свернувшись в клубок?
— 8.5 — это диаметр необходимой шпульки? — спрашиваю я. — Что это вообще такое?
— Не имею понятия, — пожимает плечами Еллоу.
— В какому мы году?
Она смотрит на людей, толпящихся перед зданием, а потом хватает меня за руку и тащит за собой.
— Сейчас двадцать третье декабря одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года. Ты повернула головку, которая настраивает месяц, всего один раз. Слава богу, что я заметила это. А теперь пообещай, что никогда не станешь проецироваться без меня.
— Еллоу, я…
— Обещай!
— Я не стану проецироваться без тебя, — отвечаю я сквозь сжатые зубы.
— Скажи, как все изменилось…
— Что? — спрашиваю я, отступая от нее.
— Убийство, Ирис. Заказное убийство. Все еще хуже, чем мы думали. Тебе не пришло в голову, что коррумпирован может быть не только Альфа, но и вся организация? Включая моего отца?
Я… нет. Не пришло.
Она фыркает.
— Мне жаль, что все так получилось с твоим отцом. Правда, жаль. Но это означает, что нам нужно приложить еще больше усилий, чтобы остановить это. Ты понимаешь? Мы должны остановить это. А я даже не понимаю, откуда начать. Есть только мы с тобой, забравшиеся в одна тысяча девятьсот шестьдесят третий год. Нам нужна помощь, но я не знаю, от кого мы можем ее получить.
Я закрываю глаза. Мне нужно сосредоточиться. Но я не хочу. Мне надоело быть сильной. Я была такой всю свою жизнь. Сейчас мне хочется просто лечь, свернуться в клубок и поплакать. Но я смогу сделать это, только если мы доведем задуманное до конца. Если.
— Я знаю, — шепчу я.
Еллоу поворачивает голову.
— Что?
— Я знаю, где можно получить помощь. Нам нужно вернуться в Массачусетс. Кембридж. МТИ.
