Глава двенадцатая. Первобытная справедливость

Сборы карательного отряда вышли недолгими, едва Наталья смогла более-менее точно указать на карте расположение своих обидчиков, как Ждан выставил полусотню молодых дружинников с «ветеранами»-десятниками. На всякий случай прихватили пару пушек, очень не любят аборигены это изобретение человечества. Двигаться решили пешком, только пушки и снаряды навьючить на коней, по предгорьям Урала, заросшим лесами, так выходило быстрее.

Белов выдал Наташе пару револьверов, которые та освоила за день, сам взял неразлучный карабин с оптическим прицелом. Привычно два торговца загрузили вьюками с ножами и котелками четырёх коней, собственно и всё. Правда, разместились все лишь на двух пароходах, зато вверх по Каме проплыли с ветерком, за день. На восток пришлось идти по неглубокому руслу рек, где возможно, по берегам. Тут скорость заметно снизилась. За день проходили не больше двадцати вёрст. Поэтому в места проживания обидчиков Наташи добрались через две недели.

В селение угров входили утром, впереди шёл Белов в бронежилете и с карабином наперевес, рядом Наталья в блестящей кирасе и шлеме, с револьверами в обеих руках. За ними два отделения дружинников и пушкари, накатывающие заряженные картечью орудия на облегчённых лафетах. Ждан с тридцатью остальными дружинниками отправился в обход, требовалось окружить всё селение, торговцы ждали условного сигнала неподалёку. По мере движения уральцев к центру селения сбежавшиеся женщины и дети стали узнавать Наталью, дети показывали пальцами и хихикали, женщины молчали. А мужчины, предчувствуя беду, молчали, узнав недавнюю рабыню в сопровождении ставших широко известными уральцев, надо полагать, что угры узнали незваных гостей. Наконец, все подошли к жилищу шамана, тот не спешил выползать, наверняка подглядывал в щелку.

– Я Белов, князь уральцев, – негромко выговаривал угорские слова отставной подполковник, но в тишине его все слышали. – Вы обидели моего родича, Наташу. Требую справедливости и наказания виновников в насилии над ней.

Подождав ответа пять минут, уральцы ничего не услышали. Никто из угров не ответил, шаман или какой-либо старейшина не появился. Затягивать паузу и давать аборигенам время на раздумья отставной сыщик не собирался. Разбираться с уграми нужно быстро, пока они не одумались и не задавили уральцев своей массой. Всё-таки вместе с женщинами и детьми селение насчитывало до полутысячи жителей. Шансы на мирное решение вопроса падали с каждой секундой, однако в надежде решить всё без крови Белов продолжил:

– За насилие над женщиной моего рода требую выдать всех мужчин и детей старше пяти лет. Шаман, ты тоже выходи! Всех вас, виновных в насилии над Наташей, забираю в свой город, там будете работой искупать свою вину! Быстро!

Подростки не выдержали первыми: чего большому роду, способному выставить сотню охотников, бояться двадцати чужаков, даже в блестящих панцирях? Трое самых смелых выскочили из толпы, с криками оскорбления налетели на недавнюю пленницу. Наталья сработала, как Терминатор. Быстро подняла правую руку с зажатым револьвером, прозвучали ровно три выстрела, и все трое наглецов упали на землю с криками. Толпа с испугом глядела на стонущих окровавленных парней, те вскоре затихли, вытянувшись мёртвыми телами. Просвистели две стрелы, одна застряла в бронежилете, другая скользнула по кирасе Натальи. Пришли в движение дружинники, защёлкали выстрелы ружей, отстреливавшие всех лучников в селении.

Женщины, замершие от неожиданной стрельбы, спустя несколько мгновений увидели, как убивают их детей и мужей. С громкими криками собравшиеся угры бросились в стороны, кто спешил спрятаться от врагов, кто бежал к упавшему сыну или мужу, кто просто метался в панике, не понимая, куда бежать. Дети кричали, малыши плакали, угры бежали подальше от уральцев, но с противоположной стороны селения появились три десятка дружинников во главе со Жданом, редкой цепью сгонявших жителей к центру. Наталья не выдержала и бросилась в жилище шамана. Спустя пару секунд три выстрела из револьвера известили Белова о результатах встречи женщины со своим бывшим хозяином. Почти сразу Наталья с бледным лицом вышла наружу и спокойно стала перезаряжать барабан револьвера.

Селение продолжало бурлить, уральцы методично сгоняли всех жителей к центру, без всякой жалости пресекая выстрелами любые попытки сопротивления. Лишённые руководства угры так и не пытались организоваться в группу и дать отпор. Единичные попытки спастись скоро прекратились, и жители с потухшими взглядами двигались к месту общего сбора, понукаемые дружинниками. Видимо, многие понимали правоту уральцев, которые пришли заступиться за несправедливо обиженную женщину. Это понимание своей вины и присущий уграм фатализм привели к прекращению паники. Спустя четверть часа шум закончился, оставшиеся в живых жители селения сидели на корточках в центре, а дружинники прочёсывали их жилища. Ещё через час, окончательно убедившись в том, что никто не скрылся, Белов объявил племени своё решение:

– За насилие над женщиной моего рода я уничтожаю ваше селение. На каждого жителя старше пяти лет накладывается вира в пять гривен. Пока вы не отработаете виру на стройках Уральска, будете жить у нас. Собирайтесь. Я давал возможность всё решить миром, вы сами не захотели.

Наталья, после убийства шамана, уже ничего не хотела. Она молча смотрела, как дружинники связывают взрослых угров и выстраивают цепочку пленников в дорогу. Затем также молча стала поджигать немудрёные жилища своих мучителей, передвигаясь от землянки к землянке с факелом. К полудню селение уже догорало, а вереница пленников скрылась под конвоем тридцати дружинников. Торговцам нынче ничего не досталось, все собранные в землянках меха и ценное имущество Белов велел передать Наташе. Его торговцы и нагрузили на лошадок, не зря брали с собой пятёрку заводных коней. С пленниками отправились домой и пушкари, прихватив трофеи.

Белов уже дал соответствующие инструкции своим парням. Мужчин, крепких подростков и одиноких женщин дружинники довезут до Прииска. Там пленникам предстоит поработать на благо уральцев рудокопами, лесорубами, углежогами, возможно, даже золотодобытчиками. В общем, на тяжёлых, но важных работах, где уральцы испытывали недостаток рабочих рук. Там уже трудились булгарские пленники во главе с Зырятой, но растущее производство требовало своего, а местные жители панически боялись спускаться под землю, даже за хорошую плату. Да и просто рабочие руки не помешают Третьяку, в планах которого был запуск очередной домны, с усиленной подачей воздуха. И строительство нескольких печей для получения твёрдых сплавов на основе вольфрама.

Женщины с детьми поплывут в Уральск, где хватает работы по хозяйству, дети старше семи лет отправятся в Бражинск, в школу. Белов по опыту знал, что масса новых интересных впечатлений быстро вытеснят из детской памяти страшную картину расправы над селением. И через пять-семь лет к станкам и пушкам встанут молодые уральцы, искренне считающие Белова родным старейшиной, а Бражинск – своей любимой родиной. Старый опер насмотрелся в своём двадцатом веке на детей внешне благополучных семей, из которых вырастали бандиты и наркоманы. А родители искренне недоумевали, как так? Всё было у ребёнка, почему он грабить и воровать пошёл? Нет не всё, оказывается, было. Не было самого главного – родительского внимания, правильного воспитания, когда главным приоритетом для ребёнка и его близких действительно являются человеческие отношения, доброта, честность, порядочность, а не желание урвать побольше, да подешевле, обмануть ближнего, посмеяться над неудачником. Так что важность воспитания и обучения детей Белов понимал как никто другой в этом мире, пожалуй. За исключением Сурона, наверное.

Оставшимся двадцати дружинникам, торговцам, Ждану, Белову и Наталье предстояло искать заброшенный дом, простоявший без хозяйки четыре года. Женщина помнила, что два дня шла на юг из своего дома, пока набрела на проклятое селение. От этого и начали поиск, направившись на север. По карте Белов отметил место, где находилось Натальино село. Но за тысячу лет русла рек наверняка изменились, и поиск предстояло проводить в радиусе полусотни вёрст, как минимум. Так что поиски затянулись, вылившись в обычный туристский поход.

По утрам отряд разбивался на пары, отправлявшиеся по своему маршруту, а вечером все сходились в условленном месте. Белов, конечно, шёл с Наташей. После расправы над обидчиками девушка оттаивала на глазах. Она остригла волосы, закрасила седину прихваченной предусмотрительным сыщиком хной. Он понимал, что для психологического комфорта каждая женщина хочет выглядеть красиво, а молодая – тем более. Теперь в красивой тридцатилетней женщине, упруго вышагивающей рядом с отставным подполковником, никто не узнал бы измученную беглянку. Мужчина с удовольствием делал комплименты спутнице, улыбаясь в ответ на её благодарные робкие улыбки.

С каждым днём, с каждым часом женщина оживала, теряла свои страхи, почти все, кроме одного. Она по-прежнему не могла отойти от своего земляка, расставаясь только на краткие минуты личной гигиены. Что характерно, в этой боязни потерять спасителя Белов не смог разглядеть ни капли наигранности. Девушка действительно паниковала, оставшись одна, даже в кругу дружинников, в полной безопасности. Пришлось Белову делить палатку с Натальей, та часто просыпалась ночью и в панике прикасалась к мужчине, проверяя реальность своего спасения. В результате, под утро Белов просыпался в объятиях женщины, боящейся расстаться со своим счастьем даже во сне.

На третий день прочёсывания дружинники обнаружили бывшее жилище сельской учительницы. Дом стоял заброшенным, но всё имущество сохранилось. Особенно интересовали Белова книги – большое собрание классики, учебники русского языка и литературы, методическая литература для учителей русского языка, словари. Как раз то, чего не хватало для грамотной организации изучения русского языка школьниками Бражинска. Пока дружинники паковали и навьючивали отобранные книги, отставной сыщик разговорился на эту тему с Натальей.

– Ну, что, красавица? С этаким богатством ты точно не сможешь отказаться от моего предложения. Придётся тебе стать первым директором нашей школы, да по совместительству учителем русского языка. Даже не думай спорить, ты единственный грамотный педагог в этом мире. Выучишь ребят, а через пару лет и педучилище, глядишь, организуем. Будут у тебя помощники, развернём ликвидацию неграмотности, как в советское время, в двадцатые годы. Там и до министра образования рукой подать. Как? – улыбающийся мужчина рассматривал смущённую неожиданным предложением трудоустройства женщину.

– Но… – только и смогла выдавить из себя ошарашенная такими перспективами Наташа.

– Никаких но, как только приедем, пойдёшь работать. Хватит по лесу шастать, у нас с тобой непочатый край работы, красавица! – Белов с удовольствием наблюдал, как рдеют щёки женщины от очередного комплимента. Сам же уральский старейшина уже подумывал, какие ещё обязанности можно будет скинуть на Наталью. Он уже убедился, что она умеет работать и не боится трудностей. Да и характер проявила весьма убедительно, хладнокровно расстреливая своих обидчиков. Отличной помощницей станет в воспитании и обучении уральской молодёжи.

Вернулись в Бражинск туристы через две недели. За это время Наташа окрепла, поправилась, пришла в себя. В пути они много разговаривали, обсуждали вопросы обучения уральцев, организационные проблемы. Женщина сразу бросилась в работу, едва вернулась в город. Всё хорошо, но! Она по-прежнему жила у Белова в доме, а ночью приходила к нему в спальню. Даже пришлось поставить ей вторую кровать у дверей, но, чёрт возьми! В первую же ночь женщина невозмутимо перебралась в постель к Белову и смогла уснуть только обняв его. Были надежды у отставного подполковника, что его жёны как-то повлияют на Наташу, но увы. Обе угорки приняли поведение женщины как вполне нормальные отношения.

По их понятиям она из одного рода с Беловым, значит, стоит так же высоко в социальной иерархии, как и сам глава уральцев. Более того, с появлением Наташи обе жены перестали приходить к мужу ночью. Пришлось ему самому улучать минутки, когда заснёт незваная гостья в его постели, чтобы сбежать к женам.

Абсурдность ситуации даже веселила отставного сыщика, добавляя изюминку к его спокойной жизни. Перебегая из одной постели в другую, чтобы через полчаса вернуться обратно, он впервые почувствовал себя этаким героем-любовником, меняющим женщин каждую ночь. Дикость! Однако Алину и Ларису вполне устраивало такое положение, а он всё жалел Наталью, вместо того чтобы отругать и выгнать её раз и навсегда. Даже не жалел, а видел, что её фобия не наигранная, женщина по-прежнему боялась спать одна, боялась возвращения прошлого. Характерно, что днём Наталья пыталась как-то бороться со своим страхом. Она уже научилась обходиться без Белова, забывая страхи за своими школьными заботами.

Но каждую ночь она упорно приходила в постель к своему спасителю. Кончилось это тем, что в одну из своих отлучек к Алине в спальне Белова раздался сумасшедший вопль.

– Белов! Где ты!!!! – буквально выла проснувшаяся в одиночестве Наташа.

Больше часа пришлось успокаивать женщину хозяину дома и его напуганным жёнам. После такого стресса Наташа стала спать очень чутко, просыпаясь при любой его попытке выскользнуть из постели. Белов оказался вынужден воздерживаться от тесного общения с жёнами. Учитывая, что он не жаловался на потенцию и раньше, а после лечения Леем все функции организма работали, как у двадцатилетнего парня, и лучше, случилось неизбежное. Что может произойти между молодым мужчиной и молодой женщиной, спящими в одной постели…

– Наконец-то, – прошептала женщина и крепче прижалась к нему…

Скрыть изменившуюся ситуацию было невозможно, Лариса и Алина сразу поняли это. И Лариса, как старшая жена, спросила мужа за завтраком:

– Когда свадьбу будем делать?

– Думаю, через неделю, – невозмутимо ответил Белов, наблюдая, как ярко краснеет Наташа, едва не подавившаяся омлетом. И обратился к ней: – С предложением руки и сердца я опоздал, Наташа. Но раз старшая жена согласна, будем регистрировать наш брак. Выбери себе платье или сшей, время есть. В следующее воскресенье проведём венчание и зарегистрируем наш брак.

Да, к этому времени в Бражинске появилась первая регистрационная контора. Там работала одна из выпускниц школы, регистрировавшая всё. Первым делом Кайна провела перепись всего уральского населения, в сопровождении отделения дружинников, чтобы избежать конфликтов. Заняла такая процедура два месяца, но результат стоил того. Белов с интересом читал переписные листы, где указывались национальность, возраст, пол, вероисповедание и занятие. Он сам сводил всю статистику, не смог удержаться. Хотя результаты переписи были ожидаемыми, но на бумаге всё смотрелось как-то иначе. Исторически, что ли. Хотя общая численность уральцев оказалась невелика, всего девять с половиной тысяч человек, из них в Уральске и Бражинске почти тысяча жителей. В перепись не вошли закамские племена угров, принявшие уральское подданство, не считали соликамских жителей, зауральские племена, не записали жителей выстроенного Златоуста, где командовала Зозуля, и Самары, так назвал возведённый Киселём городок Белов. Хотя обо всех этих селениях Кайна написала в предыстории переписи, сосчитаны были только ближайшие селения да городки вдоль Камы.

Ещё Кайна вела своеобразную летопись уральцев, учитывала всех приезжающих и отъезжающих, даже родственников молодых уральцев. Силя, комендант городка, после прошлогодних сражений, строго следил за каждым посторонним, тем более что Бражинск стал закрытым городом. Регистрацию браков, рождений и смертей тоже вела Кайна. Вообще, регистрировала всё, что могла, от количества проживающих в домах до результатов соревнований и имён победителей. Зарегистрировала она и брак уральского старейшины, или вождя, как нравилось многим называть Белова. Правом называть его учителем обладали немногие и, что характерно, гордились этим, пресекая всякую попытку молодых уральцев назвать Белова так же.

Сурон не упустил возможности устроить пышное венчание главы уральцев с женщиной из его старого племени. На такое событие съехались любопытные уральцы со всех ближайших селений – человек пятьсот только взрослых набралось, не считая детей. Пришлось Белову раскошелиться, организовать угощение, а праздничное гулянье бражинцы устроили сами. Именно тогда Сурон впервые назвал во всеуслышание Белова князем уральским, когда новобрачные вышли из храма и остановились на его высоком крыльце:

– Слава князю уральскому Белову! Слава! – крикнул Сурон, осеняя молодожёнов и всех собравшихся большим серебряным солярным знаком.

– Слава! – радостно кричали большие и малые, горожане и любопытные селяне. – Слава!

– Жаль, фотографа нет, – шепнула мужчине на ухо молодая жена. – Ты бы художника придворного завёл, что ли, князь?

– Сделаем, княгиня, обязательно сделаем, – ухмыльнулся молодожён. Приятно, чёрт возьми, знать, что жена понимает всё.

Впрочем, за семейными проблемами, новоиспечённый князь не забывал о делах. Бражинск расставался с литейным производством, город превращался в прототип будущего (или прошлого) уральского города-завода. Мощности нескольких водяных колёс не хватало для растущего станочного парка. Зная, как всё было в будущем, Белов начал подготовку к строительству большой плотины и организации пруда, того самого, на берегах которого провёл детство. Рабочих рук уже хватало на такой масштабный проект, да и приезжие мастера-строители помогут.

Уральск рос, недавно выстроенная крепость уже не вмещала все постройки. Не только мастерские и склады строили за стенами крепости. Там же рубили свои избы новые жители столицы. Причём сразу в рамках общего городского плана, с широкими улицами и стандартным участком. Требований к избам было два – русская печь и черепичная крыша, то и другое ставили княжеские мастера в рассрочку, на два года. Остальное, даже количество окон и этажей, на усмотрение хозяина. О таких мелочах, как отдельная уборная, помойная яма, дощатые тротуары на улицах, палисадник с цветами и прочие новшества, князь уже не беспокоился. Этим занимались уличкомы, старые добрые уличкомы.

Прииск рос, как на дрожжах, Третьяк снизил себестоимость выплавляемого чугуна и стали ещё вдвое. Сам металлург-самоучка вышел на финишную прямую по изготовлению амосовского булата. Белов не сомневался, что не пройдёт и года, как булатные клинки станут важной составляющей уральского экспорта. Пока растущее княжество потребляло всё, что удавалось заработать продажей своей продукции. Ни единого рубля не скапливалось в княжеской казне. Кроме небольшого запаса, в сотню килограммов золотых рублей. Всё остальное – стальные изделия, железные плуги и бороны, меха, драгоценности и многое другое – шло на продажу, а на вырученные средства тут же закупалась одежда, продукты, обувь, хлопок и нефть.

Белов теперь содержал не двадцать подростков, как четыре года назад, а почти пятьсот будущих уральцев. Те, что характерно, росли и хотели кушать, бегали и рвали одежду, изнашивали обувь.

Кроме того, подростки нуждались в бумаге, футбольных мячах и других предметах. Тех же ложках и чашках, например. Нужно было платить учителям, мастерам, содержать несколько сотен пленников. Те, правда, работали. Но работали на будущее: валили лес, строили дома и мастерские, добывали руду и уголь. Однако тоже неплохо кушали, как и прибывшие к ним жёны с детьми. Бросать людей без средств к существованию Белов не хотел, знал, чем это заканчивается. Он и его помощники находили работу для всех, кто мог работать. Однако вся полученная за год прибыль уходила. Мысленно князь настроился на три-четыре таких убыточных года, пока подрастут новые уральцы. Поэтому отчёты его кладовщиков и торговцев не пугали, заниматься накопительством никто не собирался.

Он спешно планировал обновление станочного парка, чтобы выпускать недорогое и точное оружие. Обучал молодых химиков, чтобы добиться чистого качественного пороха и получить новые виды взрывчатки. Под его руководством группа из двух химиков и одного механика, все не старше восемнадцати лет, разрабатывала взрыватели для снарядов и гранат. А сам князь крутился как белка в колесе, работал по двадцать часов в сутки. Даже в постели, глядя на спящую Наташу, писал в тетрадях планы опытов и рисовал эскизы мастерских. В отличие от своих подданных, отставной подполковник не верил в долгий мир с булгарами: дай бог, пару лет продержаться. Он знал, что скоро уральцам придётся воевать, и воевать серьёзно. С настоящими воинами, а не с дикими угорскими охотниками. Знал и спешил подготовить своих подопечных к неизбежной войне.