Глава десятая. Летнее солнцестояние

Маргарита выбежала из ванной комнаты и замерла. Полина встала со стула и тоже застыла.

– Какая ты красивая! – восхищенно воскликнула Водяная колдунья, глядя на подругу в новом платье.

– И ты тоже! – ответила Маргарита.

Тогда обе девочки поняли, что господин Ламанов был прав насчет того, что совершенно одинаковые платья им не нужны. Маргарита погладила рукой струящийся белый подол и приблизилась к зеркалу. Плечи были открыты, полупрозрачные длинные рукава делали ее похожей на восточную царевну, на талии блестел тонкий поясок, вышитый жар-птицами. Такими же жар-птицами был расшит лиф Полининого платья, рукава на котором тоже просвечивались и доходили до локтя, а сзади ее наряд украшала широкая лента, завязанная в бант.

– Впервые мне нравится такое нарядное длинное платье. В школе я это все терпеть не могла, – сказала Полина, разглядывая свое и Маргаритино отражения. – Кстати, нам уже пора выходить. Мы и так идем самыми последними.

У крылечка стояли Анисья и Василиса, обе в таких же светлых платьях. Роскошные кудри Анисьи были украшены тонкой диадемой с матовыми зелеными камнями, низ подола платья отделан вышивкой. У Василисы же, как и обещал Ламанов, главным акцентом в наряде было глубокое декольте, которое она осмотрительно прикрыла шелковой косынкой. Конечно же, ее платье немедленно стало предметом шуток среди подруг.

– Вася, сегодня все парни твои! – засмеялась Маргарита, и Василиса еще раз перевязала шейный платочек, чтобы наряд казался поскромнее.

Девочкам требовалось добраться до избушки Бабы-Яги. Деревня опустела, словно ее жители вымерли. На самом же деле почти все колдуны отправились на праздник Летнего солнцестояния, кто в качестве главных виновников торжества, прошедших Посвящение, а кто – просто гостей.

– Интересно, а как мы попадем в Росеник из дома Яги? Нам что, придется всем там лечь и уснуть? – спросила Маргарита, и девочки в ответ засмеялись.

У кособокого крыльца с висевшей над ним потертой табличкой уже стояло несколько девушек – все ожидали своей очереди попасть на праздник. Одеты они были в нарядные платья разных цветов и фасонов.

У дверей ждала Дарья Сергеевна, но Водяная колдунья не сразу узнала свою наставницу в коротком платье ярко-синего цвета и модных открытых туфлях. Сначала Полина подумала, что это кто-то из старших девушек, прошедших Посвящение и увлекавшихся модой потусторонних, но потом наконец пригляделась и узнала Лису. Та словно сошла со страниц журнала мод и никак не вязалась с окружающей обстановкой волшебной деревни, и уж тем более с тем обликом полулисы-получеловека, в котором ее последний раз видела Полина.

– Кажется, все в сборе, – объявила Дарья Сергеевна, и девочки обернулись. – Можем начать наш путь.

Из-за двери вынырнула Баба-Яга, звонко стукнув о крыльцо одной ногой, и Полина снова задумалась, как это у старой наставницы получается издавать такой громкий звук.

– Все возьмитесь за руки. Мы пойдем цепочкой. Руки не отпускать, если кто-то упадет или потеряется – его проблемы, ясно? – произнесла Яга своим скрипучим голосом и угрожающе поглядела на юных дев.

– Ясно, – пискнули хором те.

Яга ухватила за руку Маргариту и резко потащила за собой. Полина едва успела уцепиться за руку подруги и почувствовала, как за вторую ладонь ее взяла Василиса. Остальные девочки выстроились длинной цепочкой, приготовившись к переходу в Белую Усадьбу. Баба-Яга распахнула дверь и вошла в темное помещение. Полина, тоже оказавшись в неосвещенной комнате, старалась передвигаться очень осторожно, чтобы не задеть мебель, которой, как она помнила, тут было все заставлено. Но через несколько минут ей показалось странным то, что комната, если задуматься, совсем небольшая, никак не заканчивалась.

Десяток девушек продолжали идти вперед, а глаза их не могли привыкнуть к темноте, которая словно состояла из какого-то плотного материала. Полина испытывала странные чувства, ей мерещилось, что она движется в невесомости. Ноги касались чего-то твердого, но уже не верилось, что это пол.

Наконец послышался голос Яги:

– Мы почти на месте.

Полина только и успела, что моргнуть, как вдруг очутилась в огромном холле: вон гардероб со множеством потемневших вешалок, вон страшная медвежья голова, которая отбрасывает чересчур большую тень, а вон и парадный вход с цветным витражом. Впереди же, прямо напротив, вырисовывались двери, ведущие в Малахитовый зал. Что же это получалось? Она только что вышла из столовой? Колдунья обернулась и увидела, как оглядывались по сторонам ее спутницы – за ними и впрямь была лишь старая дверь, ведущая в короткий светлый коридор, соединяющий Белую Усадьбу с флигелем, в котором располагалась столовая. Баба-Яга куда-то пропала, словно испарилась, зато вместо нее вновь появилась Дарья Сергеевна в своем ярком платье, хотя Полина не помнила, чтобы та заходила вместе с девочками в избушку. Лиса обменялась парой фраз с Синеглазкой, одетой во все розовое, и шагнула ко входу в Малахитовый зал. Как только распахнулись двери, звенящую тишину холла нарушил шум голосов, смех и музыка. В зале было полно народу, все толпились и сновали туда-сюда.

– Официальная часть скоро начнется, – непонятно кому сказала Дарья Сергеевна.

Только сейчас Полина обратила внимание, что на потолке висели массивные люстры с кристаллами-светильниками вместо лампочек. Люстры были украшены цветами и зелеными лентами. Когда она была в этом зале в прошлый раз, то их не заметила. Сквозь окна, не прикрытые занавесями, виднелись высокие сосны парка. Внезапно Маргарита дернула Водяную колдунью за руку, издав при этом веселый смешок:

– Ты посмотри, во что одеты мальчики!

Полина взглянула на ближайшую группу юношей и сама прыснула. Наряда страннее она никогда не видела. На всех колдунах было надето нечто напоминающее длинный приталенный пиджак с яркой вышивкой. Эти одеяния были совершенно разных цветов: у кого серые, у кого зеленые, синие, фиолетовые, серебряные и даже золотые.

– А что смешного? – спросила Анисья. – Это парадные кафтаны!

– Похоже на одежду из старых русских сказок, ну, про Ивана-Дурака или Царевну-Лягушку… – кивнула Полина и вновь уставилась на молодых людей.

– А, вот и вы, – из толпы внезапно вынырнул Митя, и Полина с новым интересом стала рассматривать его. Почему-то казалось, что он вдруг исхудал. Красивое лицо его выглядело бледным. – Прекрасно выглядите. Хм, а вы специально оделись одинаково?

– Не одинаково! – возразила Анисья с тем выражением лица, с которым она обычно обвиняла окружающих в глупости. – Посмотри, наши платья скроены по-разному.

– Я в этом не очень разбираюсь. Но да… вроде так и есть.

На Мите был черный кафтан с золотой вышивкой на груди и спине, он очень шел к его светлым волосам. Полина вытянула руку и дотронулась до плотной гладкой ткани:

– Это шелк? Какой-нибудь очень волшебный и очень редкий? – спросила она, подняв взор на Митю, который, как ей показалось, глазел на Василисин вырез.

– А что ты еще ждала от Муромцев? – послышался насмешливый ответ, и Полина вздрогнула, отдернув руку: откуда ни возьмись рядом появился Сева.

Все взгляды тут же обратились к нему – одетому в ярко-красный кафтан. Это алое пятно можно было различить среди всех парадных одеяний даже издалека. Полина, уже привыкшая к его длинным рубашкам, потертым старым штанам и к потрепанному плащу с капюшоном, теперь никак не могла смотреть на Севу без легкого удивления. Он даже свои любимые ботинки сменил на красные сапоги! Держался он как всегда высокомерно, выглядел спокойным и безразличным, заставляя всех окружающих казаться более суетливыми и нервными, чем обычно. Полина тут же вспомнила обо всех несовершенствах своей собственной внешности, которые теперь вдруг начали казаться ей невообразимо ужасными – прямые, совсем обычные русые волосы не укладывались в прическу, болезненно-белая кожа не меняла свой оттенок даже на солнце, а отсутствие женственных форм не могло скрыть даже такое красивое платье. Правда, на этот раз и с Севиным лицом было что-то не так – он тоже был бледнее обычного (хотя это не делало его хуже), уголок нижней губы был разодран в кровь, вокруг глаз темнели голубоватые круги.

– Как ваше Посвящение? – спросила Маргарита. Молодые люди не ответили, только переглянулись с таким видом, будто их затошнило.

– Так-так, Сева, – вклинилась в разговор Лиса, но Полине в ее голосе почудились нотки иронии. – Я слышала, ты сегодня с дамой.

– Именно. Вы мне только что ее привели, – отозвался Сева и приобнял Анисью за плечо.

– Ах, вон оно что, – интересно, Дарья Сергеевна и впрямь не знала, что Сева выбрал Анисью в качестве своей пары, или же она просто сделала вид, что удивилась?

Наставница взяла Анисью под руку:

– Да тебе повезло, я даже немного завидую: ты сегодня в обществе таких шикарных мужчин! – Лиса с усмешкой покосилась на Севу с Митей, и Полине вдруг захотелось улыбнуться. – Ну, а родители где? Пойдем, мне тоже следует с ними поздороваться.

И она повела Анисью куда-то сквозь толпу. Сева, наклонившись к Мите, что-то тихо произнес, и молодые люди тоже неторопливо двинулись к центру зала.

– Прекращай пялиться.

– Что? – Митя оторвал взгляд от платья Василисы.

– Все уже заметили, куда ты смотришь.

– Я никуда не смотрю!

– Ты идиот, Муромец, честное слово.

А Василиса тем временем отвернулась и залилась краской, и впрямь обратив внимание на то, что Митя не сводил с нее глаз.

– Ты ее смутил! – сказал Сева другу и потащил его за Лисой и Анисьей.

– Она такая хорошенькая… – пробормотал Митя.

Он стал пробираться навстречу матери, а Севу внезапно остановил Арсений. Он стоял в компании Аленки и ее родителей.

– Это Сева, – представил друга Арсений, и Сева с натянутой улыбкой пожал руку колдуну.

– О, вы сын Даниила Георгиевича, – добродушно отозвался отец Алены. – Я немного знаком с ним лично. Ну что, вы собираетесь продолжать семейное дело?

Сева кивнул, помрачнев. Напоминание об отце вызвало в его душе новый прилив негодования. Где он пропадал сейчас? Ко всем Севиным знакомым приехали родители, и только целитель был, как всегда, настолько занят, что даже не смог вовремя прийти на праздник сына.

– Замечательно, – встряла в разговор мама Аленки. – Какие у вас успехи? Наверное, вы лучший во всем?

– Нет, – ответил Сева, – с чего бы это? Вот Муромец – да.

– Но не Целительство же у вас хромает?

– Гадания, – сказал Сева, – и Физимагия.

– Так ты мог даже не ходить к этим наставникам! – расстроено протянул Арсений, голос у него был слабый, охрипший. – Ну что за несправедливость! А мне еще Нестор пригрозил, что я не получу руну отличия.

– Брось, это неважно, – равнодушно отозвался Сева, глядя по сторонам: но нет, его отца нигде не было видно.

– Конечно, главное, что вы прошли Посвящение!

– Да, мама, – Аленка позеленела так же сильно, как и мальчики.

– Признаюсь, я такого не ожидал… – сказал Арсений.

– Ну ничего-ничего. Так нужно, – отец Аленки потрепал его по плечу.

– О, какие милые девочки! – мать Аленки, мудро решив сменить тему, указала на Василису, Полину и Маргариту, пробиравшихся сквозь толпу. – Какие прелестные платья!

– Это Водяная колдунья, – ответила ей Аленка. – Видишь? Вон та, у которой волосы чуть ниже плеч. Правда, сегодня она выглядит неплохо. Обычно же похожа на лягушонка.

– Извините, мне надо кое-кого найти, – отрезал Сева и скрылся в толпе вслед за девочками.

Маргарита, Полина и Василиса тем временем пытались протиснуться ближе к невысокому помосту в самом дальнем конце зала, который был оформлен под сцену: посередине стоял красивый темный рояль, рядом с ним возвышалось несколько стульев и лежали музыкальные инструменты.

– Все официальные праздники начинаются с гимна. Здесь это называется «Белый гимн», по названию Усадьбы, – объяснила Василиса, заметив вопросительный взгляд Маргариты.

– Гимн? – жалобно протянула Огненная колдунья. – А раньше нельзя было предупредить, я бы хоть слова почитала.

– Но в нем нет слов! – возразила Василиса. – Это просто музыка.

– Медленная? – спросила Полина, вспомнив спор старших девочек о первом танце с Севой.

– Каждый раз разная, – пожала плечами Василиса.

– Разная? – Маргарита с Полиной переглянулись. – Но как такое может быть? Ты же сказала, что это гимн.

– Ну да, – Василиса непонимающе моргнула. – Гимн. И каждый год он разный.

Полина решила больше не задавать вопросов, чтобы окончательно не запутаться, и принялась искать глазами Анисью. Немного поодаль от всей толпы расположилась небольшая группка людей, и девочка наконец заметила свою подругу среди них. Анисья стояла в обществе брата и родителей. Отец ее, Василий Ильич Муромец, был крупным высоким мужчиной. Двое его детей унаследовали от него светлую шевелюру и смуглую кожу. Всем своим видом он напомнил Полине могучего сказочного богатыря, на которого нередко походил и его сын. Лицо у него было широкое и дружелюбное, а в густых светлых усах пряталась улыбка. Буйные кудри его были хоть и намного короче, чем у сына, вились так же непослушно и делали его похожим на большой одуванчик.

Мама Анисьи – Полина не запомнила ее имени – тоже была внушительной и высокой. Девочка мигом узнала в ней ту красивую и чем-то недовольную колдунью, которую видела во время Шабаша. Рубиновая брошь, парча, меха и требовательный тон до сих пор иногда всплывали в ее памяти. Улыбалась она сухо и сдержанно, оценивающе разглядывая своими раскосыми зелеными глазами зал. Митя с Анисьей, казалось, только из вежливости стояли рядом с ней: они нетерпеливо вертели головами, а их мать вела в это время чинную беседу с низкорослым пожилым магом, одетым не в кафтан, а в английский костюм-тройку. Полина взглянула на его пенсне и поняла, что это Звягинов. За его спиной Вера Николаевна общалась с Дарьей Сергеевной, где-то подальше маячил Эбонит Павлович. Но внезапно спокойствие их тесного кружка нарушилось – к ним приблизилась еще одна фигура. Это был Ирвинг в своем неизменном синем плаще поверх темного парадного кафтана и с короткой бородой, которая либо была прорежена сединой, либо была такой светлой от природы. У Ирвинга были зоркие голубые глаза, похожие на кусочки льда. Но стоило посмотреть на его умное приятное лицо, и тут же появлялась уверенность, что никогда и ни с кем не случится ничего плохого – оно словно поселяло в душу человека гармонию и надежду.

Итак, наставники встрепенулись, и Водяная колдунья в который раз подумала, что ошиблась насчет того, был ли предводитель Светлого сообщества каким-то образом связан с Лисой. Ирвинг поцеловал руку молодой наставницы, но та отреагировала на его жест с полнейшим спокойствием и вежливой улыбкой и тут же вернулась к разговору с Велес. Мать Анисьи с присущей ей суровостью вновь оглядела зал, словно он находился в ее владениях, и обратилась к Ирвингу, указав на что-то. Митя тут же воспользовался ее невнимательностью и улизнул в толпу.

– Музыканты, – позвала Лиса, но что она сказала потом, Полина не услышала, потому что к ней неожиданно наклонилась Василиса:

– Смотри, там профессор Звягинов! Я вот что вспомнила! Твой гороскоп для Велес.

– О, не может быть, – откликнулась пораженная Маргарита, которая все это время переговаривалась со старшим Огненным колдуном Славой. – Муж обманул Велес, но этот обман не мог не порадовать Веру Николаевну, ведь все так хорошо обернулось!

– Хм, – Полина улыбнулась, наблюдая за тем, как высокая девушка, ровесница Мити, прошествовала к роялю и опустилась на мягкий пуфик. За ней последовал юноша, которого Полина тоже не раз замечала в обществе Муромца, у него был большой орлиный нос и длинные волосы. Молодой человек занял свое место за виолончелью. Затем еще несколько ребят поднялись на сцену, и гул голосов в зале начал постепенно стихать. Варвару – темноволосую симпатичную девушку с печальными глазами – Полина узнала сразу, та подошла к краю сцены, но не поднялась на помост. Она держала в руках скрипку.

Теперь сцена была заполнена колдунами с музыкальными инструментами, зал окончательно умолк (слышались лишь приглушенные перешептывания), но музыка все не начиналась.

– А сейчас, девушки, все дружно падаем в обморок от восхищения, – негромко произнес со злой иронией незнакомый голос.

Полина украдкой обернулась и увидела парня, который исподлобья смотрел вперед на группу музыкантов. Он не обратил внимания, что несколько стоящих рядом девушек услышали его реплику, сказанную больше себе под нос, чем кому-либо конкретно. Полина вернулась к изучению ребят с музыкальными инструментами и тут же поняла причину негодования незнакомца, расположившегося за ее спиной: последний, недостающий музыкант, которого, как выяснилось, все ждали, спокойно прошел к невысокому помосту, на который, как и Варвара, подниматься не стал, и повернулся к зрителям. Им оказался Сева, и лицо его вновь ничего не выражало: ни волнения, ни страха, ни радости, в конце концов. Стоял он почти с самого края, но взоры были все равно прикованы к нему. Остальные ребята тревожно переглядывались и шептались, а он оставался непоколебимым и серьезным, держа в руках серебристую флейту.

– Как здорово, – тихо восхитилась Маргарита. – Он будет играть!

– Гимн играют те, кто прошел Посвящение и кто умеет играть хоть на чем-то, – пояснила Василиса, тоже не сводя глаз с Воздушного колдуна.

– Значит, Митя не умеет ни на чем играть? – осведомилась Полина.

– Нет, он точно этому учился, – сказала Василиса. – Но вроде бы он не любит играть, мне Анисья говорила. Зато он потрясающе рисует!

– Правда?

– Да, я видела одну его картину.

По спине Полины пробежали мурашки, потому что послышались первые звуки завораживающей волшебной мелодии. Зазвучал низкий бас барабана, совпадая с ударами Полининого сердца, смело вступили клавиши рояля, виолончель, затем еще какой-то струнный инструмент, названия которого Полина не знала. И только два музыканта – скрипачка и флейтист – стояли, опустив свои инструменты. Варя повернулась к Севе и посмотрела на него в упор, а он внимательно вглядывался в толпу, будто ища в ней кого-то…

Внезапно скрипка грустно запела, вторя небыстрой, но ритмичной музыке гимна, уносящей слушателей в круговорот фантазий. Варя все еще смотрела на Севу и, казалось, играла для него – чувственно и очень красиво.

И вдруг Сева ответил ей решительным взглядом, поднес флейту к губам и заиграл.

Полина закрыла глаза – это казалось единственным спасением. Внутри словно взорвалась атомная бомба, горячей волной накрыло обжигающее чувство, укрыться от которого было негде. Она не хотела смотреть на Севу, не хотела знать, что эту колдовскую музыку исполняет он, не хотела чувствовать того, что почувствовала только что. Вопреки всем ее протестам и сопротивлениям… он был прекрасен. Сейчас, в эту минуту, когда в ее ушах не звучал звук его равнодушного голоса, когда разум выбрасывал из памяти все его поступки, он был прекрасен. Почему вдруг магия Сирен стала действовать на нее? Что произошло? Что с ней не так? И что там предлагал тот недовольный ворчун: упасть в обморок от восхищения? О, теперь Полина стояла в очереди первой, чтобы сделать это!

Сева играл машинально, и когда отворачивался от Варвары, все искал среди гостей отца. Но целитель так и не появился, а сын задавался вопросом, почему именно сегодня ему было так важно его присутствие. Ни о чем другом он думать не мог. Не замечал восхищенных, влюбленных, радостных взглядов, не знал, что, возможно, еще одно сердце растаяло сейчас и болезненно пульсировало при звуках флейты. Сейчас его это не интересовало. Его волновало лишь то, что отец не пришел. Сева вдруг начал чувствовать себя одиноким и брошенным.

Музыка кончилась, и слушатели разразились аплодисментами. Музыканты начали медленно стекаться обратно в зал, и Сева счел своим долгом подойти к Муромцам и принять их похвалы. Так он хотя бы мог отделаться от Варвары, которая проводила его унылым взглядом.

– Божественно! Просто божественно! – воскликнула Евдокия Рюриковна. – И почему наш Митя не играет, глупый ребенок?

– Зато он получил все руны отличия, – ответил Сева, обрадовавшись, что друг не слышал реплики своей матери.

Анисья будто бы невзначай взяла его под руку, и Сева теперь никак не мог отвертеться от нее. Чтобы не быть втянутым в разговор, он решил вновь вернуться к рассматриванию гостей: вдруг да и промелькнет где-нибудь отцовское лицо! Но едва он повернул голову, случилось что-то необъяснимое. Время словно замедлило свой ход, и его внимательный взгляд выхватил среди сотен взглядов, среди десятков мелькающих лиц, среди урагана разноцветных платьев один единственный взор широко распахнутых серых глаз. Глаз, в которых вдруг отразился ужас и страх, отчаянье и боль. И теперь Сева уже знал, что должно произойти. Он не успел и вздохнуть, как оглушительный крик прорезал монотонный гул голосов. Сева сделал было шаг навстречу Полине, хотя понимал, что помочь уже не в силах, но тут же остановился: головы присутствующих в зале магов еще не успели повернуться на леденящий кровь вопль, как отворились тяжелые створки входной двери, и Даниил Георгиевич, Севин отец, бросился сквозь толпу к упавшей на пол Водяной колдунье.

«Целитель всегда должен появляться вовремя», – вспомнил Сева любимые слова отца.