Глава 5

С первыми лучами солнца они снова отправились в путь. Глаза у Марка были красными от недосыпа. После ночного переполоха он так и не уснул, хотя никаких таинственных звуков больше не раздавалось. Впрочем, он был готов поклясться, что явственно слышал первый звук.

– Там было что-то еще, помимо хруста веток, – заявил он. – Но я не могу сказать, что именно. Но на кабана это точно не было похоже.

Сказав это, центурион задумался. Между тем он и его товарищи медленно двигались вдоль тропы в сером утреннем свете. В конечном итоге он покачал головой и решил на время выбросить сомнения из головы. К тому моменту, когда солнце достигло зенита, они, по их прикидкам, покрыли расстояние в пять миль. Марк уже начал подумывать о том, чтобы сделать привал и подкрепиться, когда Араб нырнул под крону старого вяза и жестом поманил их к себе. Было понятно, что сделать это следовало бесшумно. Оставив недовольного Сила стеречь лошадей, центурионы молча приблизились к проводнику и, сев на корточки, подождали, когда тот заговорит. Подавшись вперед, Араб пальцем указал на тропу и прошептал:

– Я что-то слышал. Не громкий, но явно неестественный звук. Возможно, чей-то крик, но он донесся издалека, так что точно сказать не могу. Нам нужно оставить тропу и двинуться вперед лесом.

Юлий кивнул и шепотом отдал приказ:

– Всем обнажить мечи. Лес тут такой густой, что можно в два счета нарваться на неприятности. Марк, иди скажи Силу, чтобы тот отвел лошадей в укрытие и подождал нас там. Пусть паролем будем слово «Тунгрия». Если он услышит, что кто-то приближается к нему без пароля, он имеет полное право действовать по своему усмотрению. Если же мы сами попадем в беду, я бы предпочел, чтобы трибун узнал хотя бы что-нибудь, чем вообще ничего.

Трибул передал приказ Силу, и тот быстро увел лошадей и мула с тропы в лес. В самый последний момент он не удержался и прошептал на прощание:

– Не бойся, центурион, как только я услышу, как кто-то приближается ко мне без пароля, я не стану размышлять и секунды. А ты береги себя, приятель Корв, не давай себя в обиду всяким лесным свиньям, договорились?

Три центуриона и проводник двинулись рассредоточенной цепью вперед, стараясь не терять друг друга из виду, продираясь сквозь густой подлесок. Спустя несколько минут, когда первоначальный всплеск энергии начал иссякать, Марк поймал себя на том, что его бьет нервная дрожь. Осторожно двигаясь между деревьями и пробираясь через кустарник, он плотнее закутался в плащ. Тишину леса нарушили лишь шелест листьев и вздохи ветра.

Вскоре он потерял из вида Дубна, ближайшего к нему в их цепочке. В какой-то момент его друг бесшумно нырнул в лес. Сам же Трибул на миг задумался, глядя в сторону, а когда отвернулся от густого подлеска, оттуда выскочил кабан, который со всех ног бросился прочь по мягкой земле. В следующий миг вдогонку за кабаном выскочил человек с копьем в руке.

После часа дознания Сергий с кислым лицом докладывал обоим трибунам о результатах.

– Этот кинжал был украден вчера у легионера, чье имя на нем выгравировано, когда их контуберний был в наряде. Он доложил о пропаже еще вчера днем. Его центурион подтвердил. Судя по всему, кинжал был украден с некой целью, однако все это не дает возможности определить, кто же совершил это гнусное ночное нападение. Я взял на себя смелость пообещать, что того, кто поможет нам выйти на след преступников и схватить их, ждет вознаграждение. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что так случится. Вряд ли хотя бы один из солдат того контуберния нам что-то скажет. Если у них и есть какие-то соображения, сообщать их нам они вряд ли станут.

Рутилий Скавр отошел на другой конец комнаты. Дойдя до стены, он резко развернулся, а когда заговорил, голос его звучал сталью:

– Этого и следовало ожидать. Я лишен возможности установить личности преступников. Думаю, так и было задумано. Я не стану наказывать солдат, чья вина не доказана, но жажду возмездия буду носить в себе долго. Рано или поздно они допустят оплошность, которая выведет меня на них.

Префект Канин хмуро кивнул и, взяв кинжал со стола, пристально посмотрел на смертоносное лезвие.

– Полностью согласен с тобой, трибун. Так или иначе, но наказание найдет преступников.

Увидев перед собой римского офицера в полной боевой форме, человек с копьем остановился и в ужасе застыл на месте. Рот его раскрылся в крике – но крикнуть он так и не успел. Размахнувшись мечом, Марк одним аккуратным движением отсек его голову от тела, и та покатилась по земле. Обезглавленное тело пару секунд стояло, а затем, разбрызгивая фонтаном кровь, завалилось на бок. Где-то поблизости раздался крик на местном наречии. Трибул прижался к ближайшему дереву, и в следующий миг в лесу послышались мягкие шаги второго охотника. Когда этот второй, перекинув через плечо копье, показался из-за деревьев справа от него, Марк резко выбросил вперед правую ногу, сбивая его с ног. Охотник повалился на спину. Центурион прижал к его горлу меч и, глядя ему в глаза, приложил палец к губам. Ощущая холодное острие, готовое в любой момент впиться ему в горло, поверженный противник сглотнул комок и застыл недвижимо. Тем временем к Марку уже подошли Араб и два других центуриона.

– Убей его! – крикнул проводник.

Юлий выбросил вперед руку, даже не глядя на Араба, не обращая внимания на его длинный нож. Крепко схватив проводника за горло, он прошипел уголком рта:

– Убери нож, пока я не отнял его у тебя!

Араб пристально посмотрел на него. Его побелевшие пальцы по-прежнему сжимали рукоятку ножа. Впрочем, уже в следующий миг он понял, что острие меча Дубна нацелено в его обнаженную подмышку. Великан наклонился ниже и прижал острие к его телу. Крови не было, но было больно.

– Делай, как тебе велено, иначе закончишь свою жизнь в качестве угощения для кабанов, которых ты, похоже, так любишь.

Проводник медленно опустил нож и, нехотя сунув его назад в ножны, отступил от испуганного пленника. Лицо его было перекошено ненавистью и отвращением.

– Он один из них.

Юлий кровожадно усмехнулся:

– Ты хочешь сказать, что перед нами бандит?

Не сводя с пленника глаз, Араб кивнул. Когда же он заговорил, голос его был ледяным, как и его взгляд:

– Он один из тех, что убили мою жену и сына. Отдайте его мне!

Юлий покачал головой и предостерегающе посмотрел на проводника.

– Нет. По крайней мере, пока нет. Сначала я хочу знать, что он здесь делает, а уж потом ты можешь отомстить ему. И прежде чем мы начнем, я бы хотел знать еще одну вещь.

Вогнав меч в мягкую землю, Юлий наклонился, крепко взял пленника за рукав, а затем вытащил кинжал и одним отточенным движением разрезал грубую ткань. Посмотрев на обнажившуюся плоть, он медленно покачал головой.

– И что это у нас здесь, а? Кто этот проказник?

Острием кинжала Юлий постучал по плечу пленника, указывая на грубо сделанную татуировку – опознавательный номер подразделения, точно такой же, какой был на левой руке у него самого и у Дубна. Дубн нагнулся, пару секунд смотрел на татуировку и, наконец, осклабился.

– Что я вижу! Вторая когорта треверов! Выходит, ты говоришь на латыни! Так что хватит придуриваться и изображать из себя немого!

Бандит посмотрел на могучего центуриона со страхом, смешанным с ненавистью. Юлий снова кончиком кинжала потыкал в татуировку.

– Это также означает, что тебе отлично известно, какое наказание полагается за убийство префекта. Думаю, этого стоит взять вместе с нами в Тунгрорум. Пусть им займется трибунал, как вы на это смотрите? – Он повернулся к проводнику. – Префект сказал нам, что твоя семья пропала без вести около года назад. Это так?

Не сводя глаз с пленника, проводник нехотя кивнул.

– Эти парни подняли мятеж лишь прошлой осенью. Так что можешь отложить месть до лучших времен. Он не причастен к тому, что случилось с ними. Я по-прежнему хочу знать, где расположен лагерь, поэтому ты и мои товарищи, – Юлий указал на Дубна, – можете отправляться дальше на его поиски, а мы с Марком останемся здесь и мило побеседуем с нашим новым другом.

Дубн мощной ручищей обнял проводника за плечи и повел его прочь от пленника.

– Наверняка до лагеря уже недалеко. Мы с тобой прогуляемся до него, а эти двое тем временем постерегут пленника. Так ты идешь со мной или собрался и дальше глазеть на него?

Смерив пленного бандита на прощание полным ненависти взглядом, Араб зашагал прочь.

– Следуй за мной, – тихо сказал он Дубну, – я знаю эту местность так же хорошо, как знал тело мой жены, до того как они отняли ее у меня.

С этими словами он бесшумно исчез в лесной чаще.

Юлий подмигнул Марку, и они вместе проводили глазами Дубна – с боевым топором наготове тот двинулся следом за Арабом. Когда он исчез из вида, Юлий снова повернулся к поверженному бандиту.

– Итак, вторая когорта треверов. Теперь нам никто не мешает. Этот тощий недоросток больше не хватается за нож, мечтая вогнать его тебе в горло. Думаю, мы можем побеседовать, как цивилизованные люди. Только давай сразу договоримся. Или ты быстро и честно отвечаешь на мои вопросы – так, чтобы я не заподозрил, что ты пытаешься меня обмануть, или же я буду вынужден потихоньку срезать с тебя куски мяса. Начать можно вот с этого, – он быстрым движением схватил бандита за ухо и поднес к тому месту, где ухо соединялось с черепом, холодное, острое лезвие. – В свое время ты…

Бандит беспомощно закатил глаза.

– Что ты хочешь знать?

Марк опустился рядом с ним на корточки и с притворной грустью покачал головой.

– Что мы хотим знать? Разве это не понятно? Мы хотим знать все.

Дубн и Араб бесшумно двигались по лесу. Прокладывая себе путь среди солнечных лучей, пронзавших зеленый свод над его головой, центурион тихо выругался. Солнечный зайчик, отскочивший от металла, мог в два счета выдать их с головой. Проводник, похоже, успокоился и больше не злился за то, что ему не дали выместить свой гнев на пленнике. Он вел Дубна за собой, внимательно всматриваясь в лесную чащу, чтобы их передвижение по лесу осталось никем не замеченным.

Центурион улыбнулся себе, подумав о том, что Юлий наверняка производил бы вдвое больше шума, чем они с Арабом, вместе взятые. Впрочем, в следующий миг улыбка исчезла с его лица, а нос уловил гнилостный запашок. Он шепнул об этом своему спутнику и кивком указал в ту сторону, откуда исходил запах. Проводник осторожно приблизился к нему и еле слышно сказал ему на ухо:

– Думаю, до лагеря уже близко. У них есть привычка использовать клетки, чтобы отпугивать охотников, если те случайно забредут в их владения. Я как-то раз уже обнаружил их, после того как бандиты оставили лагерь.

Дубн покачал головой, плохо понимая, что тот хочет ему сказать. Но Араб лишь прижал палец к губам и, с предельной осторожностью передвигая ноги, двинулся дальше по густому подлеску. Время от времени он останавливался, проверяя, не наблюдает ли кто за ними, и лишь затем пересекал даже самый малый просвет в густой листве.

На вершине невысокого холма Дубн понял, что Араб имел в виду несколько минут назад, говоря о клетках. Посреди густой растительности его взгляду предстали мощные сучья, поставленные вертикально и переплетенные толстыми полосками коры, в просветы между которыми можно было и выглянуть, и заглянуть. Вся конструкция удерживалась вертикально за счет зарытых в землю колышков, каждый толщиной с большой палец руки. Дубн посмотрел на конструкцию. Он уже понял, что там внутри.

– Неужели и вправду…

Араб повернулся к своему спутнику и, увидев выражение ужаса на его лице, мрачно кивнул, после чего шепнул ему на ухо:

– А чего еще ты ожидал? Обдурон понимает силу страха, как для своих, так и для нас, коли на то пошло. А пока – вперед!

Проводник повел центуриона к клетке. С каждым шагом зловоние ощущалось все сильнее. Наконец они приблизились на расстояние, позволявшее заглянуть внутрь, и Дубн едва не задохнулся от омерзения, несмотря на весь свой боевой опыт, на виденные им раны и брошенные на поле боя тела.

Труп сидел, привалившись спиной к перекладинам. Его незрячие глаза были устремлены прямо на Дубна. В открытых частях тела копошились черви. При виде этого отвратительного зрелища центуриона едва не вырвало, а когда он усилием воли подавил позывы, Араб мрачно шепнул ему:

– Судьба этого человека – предостережение всем, и его соплеменникам, и чужакам. Если нас поймают на подступах к лагерю, нас обоих ждет то же самое.

Он внимательно посмотрел на Дубна, как будто ждал, что тот попятится назад. Но центурион лишь кивнул и жестом указал на землю у них под ногами.

Галл пожал плечами, отвернулся от клетки, низко пригнулся, сложившись едва ли не вдвое, и с предельной осторожностью снова двинулся вперед. Вскоре он поднес руку к уху.

– Слышишь?

Дубн прислушался, стараясь уловить какие-либо иные звуки, кроме шелеста листьев. Вскоре до него донеслись голоса. Слов было невозможно разобрать, зато тон голосов был вполне понятен. Центурион кивнул проводнику и жестом велел ему оставаться на месте. Затем сам он лег на живот и медленно пополз в сторону голосов, избегая производить даже малейший шорох, чтобы не выдать свое присутствие. Между тем голоса звучали все ближе – какие-то люди разговаривали, не опасаясь, что их услышат. Вскоре Дубн уже различал отдельные слова. Он снова остановился и прислушался. Похоже, теперь их разделяло шагов двадцать-тридцать, но понять, о чем они говорят, все равно было трудно. Поглубже вздохнув, римлянин снова пополз вперед – на этот раз так медленно, чтобы его совсем не было слышно. На какой-то миг ветер в кронах деревьев над его головой стих, и голоса зазвучали громко и отчетливо.

– …а я говорю вам, что им нас здесь никогда не поймать. Уж он об этом позаботится. Он поведет их окружным путем, и даже если они обнаружат переправу, на холме мы будем в безопасности. Ведь им потребуется время, чтобы переправиться через реку и приготовиться к схватке. Да и вообще, нет такой когорты, которая выбила бы нас с наших позиций, не имея поддержки со стороны артиллерии. У легиона же нет даже баллисты! Им явно не доверяют тяжелое снаряжение.

Собеседник говорившего усмехнулся:

– Тоже мне, нашелся знаток армейских порядков!

Дубн кивнул. Он уже догадался, что первый незнакомец – это еще один дезертир из когорты Треверов. Его ответ прозвучал спокойно, хотя Дубну показалось, будто он уловил в голосе мужчины резкие нотки, как будто комментарий второго пришелся ему не по душе.

– Может, да, а может, и нет – тебе виднее. Но он наверняка предупредит нас о возможной атаке. Им же никогда не догадаться, что он…

Ветер снова усилился, и окончание фразы, кроме отдельных слов, потонуло в шелесте листьев. Спустя мгновение остальные бандиты рассмеялись, и Дубн сообразил, что, судя по голосам, их, как минимум, два десятка. Центурион поморщился – оказывается, он был рядом с их лагерем – и, чтобы не быть обнаруженным, поспешил отползти назад. Преодолев ползком расстояние в пятьдесят шагов, он поднялся на ноги и вернулся к тому месту, где его поджидал Араб. Не останавливаясь, Дубн потянул его за плечо: мол, давай, приятель, пошевеливайся.

– Пора уносить ноги! – С этими словами он повел проводника назад, к прогалине, где их ждали товарищи, охранявшие пленника. Увидев, что они с проводником шагнули из зарослей, Юлий вопросительно посмотрел на них.

– Ну как, нашли?

Дубн хмуро кивнул.

– Да. И похоже, это не сулит ничего хорошего. Но сейчас не до этого, мы должны… – Он положил руку на пояс. – Проклятье. Я потерял кинжал! Не иначе как перетерся ремень. – Дубн выразительно посмотрел на Юлия и Марка. – Я уже давно жаловался, что он совсем износился, и вот теперь, как назло… Пойду поищу его, а вы пока все возвращайтесь к Силу. Ждите меня в том же самом месте, где мы ночевали. Я найду вас там.

Не дав своим спутникам вымолвить даже слово, Дубн пополз назад, ловко пробираясь между деревьями. Вскоре он нашел свой кинжал, который незаметно обронил, возвращаясь от бандитского лагеря. Выждав несколько мгновений, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, он свернул на север, к реке, и неслышно углубился в густой подлесок.

Вечером, когда зажглись факелы, а улицы Тунгрорума опустели, Марк Трибул Корв устало шагал по дороге, которая вела от казарм у восточных ворот. Вскоре он остановился у дома, где жили ловцы бандитов. Стоявший у дверей часовой с копьем, похоже, ничуть не удивился, увидев перед собой центуриона, как будто это был не Марк, а посыльный из мясницкой лавки. Отступив в сторону и отсалютовав, он указал на дверь.

– Префект у себя, центурион.

Трибул кивнул и шагнул мимо него в вестибюль, где огляделся по сторонам. Просторное помещение украшали статуи. Их тени как будто дергались и корчились в подрагивающем свете факелов. С одной стороны двери, которая, похоже, вела в главное помещение, гордо стоял внушительный бюст императора. С другой ее стороны на вздыбившемся диком звере восседала огромная женская фигура. В одной ее руке был зажат лук, в то время как второй она доставала из колчана на спине стрелу. Марк подошел ближе, любуясь мастерством скульптора, который столь правдоподобно, во всех деталях, высек из холодного мрамора и колчан, и оперение стрелы, и изгиб лука.

– Прекрасная работа, не правда ли? Порой, глядя на нее, задаешься вопросом, почему он не высек из мрамора тетиву, – услышал Марк чей-то голос и обернулся. Перед ним в дверях рабочей комнаты с легкой улыбкой на лице стоял Квинт Канин. – Все, кто впервые видят эту статую, делают одно и то же. Чтобы ее рассмотреть, они так близко наклоняются к ней, что едва не суют нос в колчан, а затем – с тем же выражением лица, что только что было и у тебя, – начинают рассматривать изгибы лука. Кто бы ни высек из камня эту статую, это, несомненно, был мастер. Она уже была здесь, когда я прибыл сюда. Я не стал ее убирать. Хотя лично я предпочитаю мистерии Господа нашего, я решил, что пусть она служит напоминанием о способности леса карать неосторожных. А заодно и предостережением моим врагам, которые не раз, прямо или косвенно, выражали желание лицезреть мою смерть на ее алтаре.

Марк снова посмотрел на статую, и до него дошло, что охотница восседает на диком вепре. Затем он взглянул ей в лицо – классическое лицо женского божества, в котором в равной мере сочетались и красота, и свирепость. Будучи не в силах оторвать от него взгляд, он заговорил:

– Сначала я принял ее за Диану, но теперь вижу, что ошибся. Она воистину прекрасна, префект, ей место в императорском дворце. – Центурион повернулся к Канину и учтиво поклонился, задержавшись в поклоне чуть дольше, чем это было необходимо, чтобы указать на цель своего визита. – Я пришел к тебе по сугубо личному делу, префект. Однако благодарность, которую я хочу выразить как от себя лично, так и от имени моей жены, ничуть не менее горячая при отсутствии официальных действий. Войдя сегодня в ворота города, я услышал о твоем благородстве, о том, как ты спас Фелицию от гнусного надругательства, и как только убедился, что с ней все в порядке, то сразу же поспешил сюда. Извини, я тороплюсь – скоро состоится совет центурионов, – но я никак не мог не зайти, чтобы выразить мою благодарность.

Канин отвесил легкий поклон.

– Не стоит благодарности, центурион Корв. На моем месте любой порядочный человек поступил бы точно так же. Не желаешь разделить со мной чашу вина?

Марк с улыбкой кивнул:

– После долгого дня, проведенного в пути, с удовольствием приму твое предложение.

Префект шагнул назад в ярко освещенную рабочую комнату и жестом пригласил за собой Трибула. Щедро налив в чашу вина, он протянул ее гостю, а затем налил вторую чашу себе и приветственно приподнял ее.

– За благополучное возвращение!

Они выпили, и Квинт указал на нарисованную на стене карту.

– Теперь, когда ты сам побывал в Ардуине, надеюсь, ты лучше поймешь то уважение, с которым мы относимся к лесу.

Марк натянуто улыбнулся:

– Согласен. Тем более что твой Араб постоянно твердил об этом.

Ответная улыбка Канина была не менее ироничной.

– Я так и предполагал. Если честно, это одна из причин, почему я отправил его с вами. Он яро верит в Ардуину, и я подумал, что вам, господа, не помешает хотя бы немного понять фанатизм, который движет этими людьми. Это не просто бандиты, с которыми вам доводилось иметь дело раньше. Это – фанатичные последователи жестокой религии, которая не терпит никаких возражений и никакого вмешательства. И которая жестока даже к своим самым ревностным последователям.

Сделав глоток вина, Марк пристально посмотрел на собеседника поверх края чаши.

– И тем не менее ты готов открыто противостоять, несмотря на многочисленные угрозы?

Канин пожал плечами.

– Что еще мне остается? Если я сложу оружие, то тем самым признаю свое поражение. Тем самым я опозорю себя не только в глазах сослуживцев, но, что еще хуже, в своих собственных. Сомневаюсь, что я смог бы жить с этим позором дальше. Но давай пока не будем обсуждать эту тему, даже самую малую возможность такого. Как я понимаю, ваш поход в лес оказался удачным? – Он поднял руку, предвосхищая ответ. – Нет-нет, я понимаю, ты не имеешь права посвящать меня в подробности. Я просто хотел спросить, доволен ли ты вашим успехом? И оправдал ли Араб мое доверие?

Марк Трибул с улыбкой поднес чашу к губам.

– Еще как! У меня есть все основания быть благодарным ему за то, что он не выпустил в меня стрелу, когда я случайно оказался у него на пути, а он охотился за диким кабаном.

– Вот как? – удивился Квинт. – Считай, тебе повезло. Он не из тех, кто торопится выпустить стрелу, но уж если это делает, то всегда попадает в цель. Похоже, в тот момент Ардуина улыбнулась тебе.

На этот раз Марк не заметил на лице своего собеседника даже тени улыбки.

Оба трибуна прошествовали сквозь группу собравшихся в комнате центурионов с видом тех, кто давно утратил дружеские чувства, даже если таковые когда-то у них имелись. Скавр на минуту задержался в дверях с чашей вина в руке, прислушиваясь к разговорам.

– Приятно, однако, выпить приличного красного вина, а не той мерзкой кошачьей мочи, которой нас потчуют с тех пор, как мы…

– Я слышал, их было четверо и все как один разинули рты, как будто увидели толстый солдатский член…

– Он выложил сотню золотом за какой-то меч? Если хочешь знать мое мнение, этот молокосос…

Два примипила шагнули вперед и дружно рявкнули на своих офицеров, требуя тишины. Дождавшись, когда гул голосов стихнет, Рутилий Скавр произнес:

– Вольно!

Трибун Беллетор стоял рядом с ним, с трудом скрывая свое недовольство. Не обращая внимания на строгий взгляд примипила, Юлий наклонился к Марку и шепнул ему на ухо:

– Посмотреть на их примипила – так можно подумать, что он потерял золотой, а нашел медный четвертак. Я слышал, Скавр указал ему, где его место…

Между тем Рутилий обвел присутствующих решительным взглядом и заговорил снова:

– Центурионы, как хорошо, что вы все собрались в одном месте. Если мы хотим действовать сообща, то должны сломать кое-какие барьеры, какие обычно разделяют легионеров и ауксилариев. Я считаю, что эти барьеры ведут к взаимной неприязни и в результате к тому возмутительному поведению, какое мы имели накануне вечером. Поведению, хочу напомнить вам, которое – если бы не вмешательство префекта Канина – могло привести к надругательству над достойной беременной женщиной, после чего наши когорты вцепились бы друг другу в глотки.

Скавр на миг умолк и обвел пристальным взглядом лица присутствующих офицеров. Примерно то же самое он несколько минут назад сказал и Беллетору, выразив свое разочарование тем, что центурионы легионеров до сих так и не выявили виновных. Даже Секст Фронтиний, оказавшийся вместе с Сергием в непривычной для себя роли миротворца, в частном разговоре заметил, что сам он нашел бы зачинщиков менее чем за день.

– Мед и дерьмо, вот как надо действовать. Тут помягче, здесь пожестче, – сказал Фронтиний. – Награда тем, кто выдаст ублюдков, и наказание всей когорты, если они не образумятся.

Домиций Беллетор стоял рядом со Скавром в каменном молчании, пока его сослуживец объяснял центурионам, какие совместные действия он задумал. Рутилий указал на карту на стене главного зала базилики, которую он попросил специально для этого вечера, причем с такой подчеркнутой учтивостью, что прокуратору Альбану не осталось ничего другого, как согласиться. Представитель гражданской власти стоял чуть в стороне, явно недовольный тем, что в здание, где он привык быть полноправным хозяином, набилось сразу столько военных.

– Центурионы, мы здесь для того, чтобы обеспечить бесперебойное снабжение зерном легионов на Ренусе. Без этого зерна их пребывание там становится рискованным, что придает особую важность возложенной на нас задаче. Устранив угрозу со стороны бандитов в этой части провинции, мы тем самым защитим от них и местное население, но прежде всего обезопасим северо-западный фланг империи. Взгляните на карту. То, что мы уничтожили две банды, грабившие подводы с зерном на дороге, ведущей к городу, означает, что теперь угроза линиям снабжения и легионам исходит в основном отсюда. – Скавр указал на темно-зеленое пятно леса Ардуины. – В данный момент в этом лесу нашли убежище самые крупные банды. Бандитов там не менее пятисот человек, и они должны стать нашей главной целью. Когда мы наконец уничтожим их разбойничьи гнезда, перебьем их самих и обратим в бегство оставшихся в живых, когда голова их главаря окажется на острие копья… – он умолк и с кривой улыбкой посмотрел на офицеров, – будь то в его знаменитой маске или без нее, только тогда мы переломим хребет этой напасти! И прошу вас не заблуждаться. В этом человеке и его последователях нет ничего таинственного. Несмотря на его репутацию, это просто очередной головорез, а его банда – шайка разбойников. Не могу сказать про вас, но я по своему опыту знаю: стоит схватить главаря, как дух из остальных бандитов выходит быстро. Уверяю вас, когда они увидят нашу силу, то вскоре выберут жизнь, а не кошелек. Одно дело – запугивать местных жителей и нерешительные местные власти, и совсем другое – столкнуться лицом к лицу с двумя когортами закаленной в боях пехоты.

Скавр сделал глоток вина и, смочив пересохшее горло, заговорил снова:

– Итак, завтра на рассвете подъем – и в поход! Мы пойдем на запад. Утренний марш-бросок приведет нас к соединению с дорогой, которая ведет на юг, к поселению треверов. Затем мы свернем на юг и переправимся через Мозу. К концу дня я рассчитываю подойти почти к самому лесу. Там мы станем лагерем, на тот случай, если вдруг они заметят наше приближение и захотят напасть на нас. На следующий день начнем движение к логову. Благодаря нашему разведывательному отряду из первой тунгрийской когорты мы теперь знаем, где оно расположено. Вот здесь, недалеко от реки. – Скавр указал на карту. Быстро посмотрев на других центурионов, Марк поймал на себе выразительный взгляд Тита. Незадолго до начала тот подошел к Юлию с кривой улыбкой и, положив Трибулу на плечи огромную лапищу, буркнул:

– Однозубая шлюха, говоришь? Хитро придумано, брат!

Между тем Рутилий Скавр продолжил излагать свой план. В свете факелов в его лице было что-то ястребиное.

– Всегда было логично предположить, что Обдурон и его банда действуют откуда-то с края леса. Сделав свои черные делишки, они должны как можно скорее укрыться в его чаще. Но теперь мы знаем, где их искать. Вот здесь. – Он постучал указкой по карте. – Всего в нескольких сотнях шагов от реки, на главной лесной тропе, которая ведет на запад, пока не соединяется с дорогой южнее от столицы треверов. Но эта близость к дороге имеет и свою обратную сторону. В результате их логово легко отыскать и проще атаковать, чем если бы оно было в глубокой чаще. Это хорошие новости. Плохие же новости – то, что у них наверняка есть второй лагерь в глубине леса и на возвышенности, куда они могут отступить, если мы нападем на первый. Возможно, этот второй построен на холме и надежно укреплен. Более того, по всей вероятности, подходы к нему изобилуют ловушками. Предположу, что как только бандиты узнают о нашем приближении, они разбегутся во все стороны и отойдут на запасные позиции. И как только они это сделают, ловить станет все равно что пытаться загнать в бутылку дым. Из чего вытекает наша основная задача: мы должны постараться взять лагерь бандитов в плотное кольцо, прежде чем они успеют его покинуть, и не снимать осаду, пока они не сдадутся или не перемрут. Меня в равной мере устроит и то и другое. План предназначается лишь для ушей присутствующих в этой комнате и будет доведен до сведения остальных позже. У меня все, господа. Возвращайтесь в свои центурии и проследите за тем, чтобы, когда мы завтра выступим в поход, ваши солдаты были в боевой форме. А пока поднимем наши кубки! – Рутилий поднял чашу с вином. – За успех! За нашу победу!

Центурионы дружно поддержали его, подняв чаши, – каждый осушил свою до последней капли. В комнате на пару мгновений воцарилась тишина, которую потом нарушил один из армейских центурионов.

– Ты готов к завтрашнему сражению, трибун? Мне казалось, твоя цель – сразиться с бандитами послезавтра?

Скавр хмуро кивнул и с холодной улыбкой посмотрел на центуриона.

– Так и есть. Но наш военный опыт показывает, что независимо от того, кто твой враг, он обычно нападает в самое неподходящее время. Вполне может статься, что уже завтра, нравится нам это или нет, мы будем вынуждены пустить в ход оружие.

– В этом вся гребаная армия. Сначала мы целую неделю надрываем яйца, строя казармы, чтобы укрыться от дождя, так как наши палатки все насквозь дырявые, но стоит закончить работу, как начальство решает, что нам неплохо провести несколько дней в походе на свежем воздухе. Не знаю, чья эта гениальная идея, но этому гению следует проверить у лекаря голову. Я считаю, что… – Меченый внезапно умолк, так как над его плечом склонилась чья-то высокая фигура. Он поспешил вытянуться в струнку, тем более что властный голос вкрадчиво шепнул ему на ухо:

– Я считаю, что будет лучше, если ты оставишь свое мнение при себе, солдат. У каждого воина есть право жаловаться – так часто и долго, как он того пожелает. Однако это право действует лишь в том случае, если его никто не слышит. Услышь я такую жалобу на самом деле, я бы тотчас применил к тебе соответствующее наказание.

Меченый залился краской и застыл в молчании, глядя на ряд новых казарм, перед которыми маршировала его когорта. Ни для кого не было секретом, что опцион девятой центурии Кадир был в то утро далеко не самым счастливым человеком, особенно если учесть пронизывающий ветер, который налетел на Тунгрорум накануне вечером. Однако на то он и ветеран, чтобы знать, когда с начальством лучше не спорить.

– Между прочим, солдат, несмотря на твою высокую обязанность защищать нашего центуриона от любого вреда, в этом крайне редком случае, мне известно чуть больше, нежели тебе, о причинах нашей вылазки на свежий воздух. Просветить тебя на этот счет? – спросил опцион.

Положив на широкое плечо жезл с бронзовым набалдашником, он прошел за спинами солдат вдоль всей их шеренги до самого конца, после чего, продолжая говорить, вернулся назад.

– Излагаю мнение трибуна Скавра: настало время разделаться с бандитами, окопавшимися в лесу Ардуины. Таково его решение. Его личное, не центурионов, не мое и, конечно же, не ваше. В самое ближайшее время центурион Корв проведет смотр и отдаст вам более точные распоряжения. После чего мы присоединимся к другим когортам за стенами города. Учитывая, солдат, что мы получили приказ быть готовыми к сражению, ты бы лучше спросил у себя, достаточно ли остр твой меч и насколько сильна твоя рука, ибо возможно, что до конца дня тебе понадобится и то и другое.

– Нахальный хамийский ублю… – Последнее слово Меченый не договорил. Жезл опциона с поразительной скоростью опустился ему на плечо, и он скривился от боли. Одновременно раздался лязг металла – это удар бронзовой шишки пришелся по железной пластине его шлема. Обычно жезлом пользовались для того, чтобы подгонять в бой последние ряды солдат, если было видно, что те не горят таким желанием. Однако Кадир нашел ему и другое применение, используя в качестве инструмента своей власти, что, впрочем, делали и опционы других когорт.

Он с бесстрастным выражением лица снова прошел вдоль шеренги. Впрочем, Меченый, хотя и делал вид, что во все глаза таращится на казарму, прекрасно знал, что взгляд хамийца сверкает гневом.

– Ладно, я притворюсь, будто ничего не слышал, ибо ты не рядовой солдат, – заявил опцион. – Однако если я в следующий раз услышу из твоих уст оскорбительную реплику – а слух у меня острый, – обещаю, что мы с тобой продолжим нашу малоприятную беседу позади казармы.

Меченый с удвоенным усердием впился взглядом в стену и поджал губы.

Несмотря на его собственное умение быстро и решительно в зародыше гасить казарменные потасовки – как правило, при помощи увесистых тумаков, – Кадир снискал себе славу умельца пускать в ход не только кулаки, но и сапоги. Если его разозлить, он делал это без малейших угрызений совести, чтобы осадить любого, кто с первого раза отказывался внимать его обманчиво кротким увещеваниям.

Не было никаких сомнений в том, что Меченый был бы достойным противником хамийцу. Впрочем, было очевидно и то, что в конечном итоге победа досталась бы отнюдь не ему. Опцион пару мгновений изучающе смотрел на него, а затем продолжил:

– Отлично. Порядок восстановлен. Поскольку солдату кажется, что он недостаточно хорошо уяснил для себя план наших сегодняшних действий, так и быть, проведу разъяснения. Иными словами – для тех из вас, чье образование свелось в первую очередь к вспарыванию варварских животов – объясню, что к чему.

Хамийец сурово посмотрел на солдат. Те застыли с каменными лицами.

– Говоря понятным вам языком: завтра мы идем маршем, чтобы атаковать бандитов, которые засели в большом лесу. В данный момент они живут в лагере недалеко от берега реки. Мы постараемся взять их в кольцо, чтобы они не успели сбежать в свою вторую крепость, в самой чаще леса. Потому что, если они туда сбегут, это не сулит нам ничего доброго. А все неприятности, как вам известно, имеют привычку передвигаться только в одном направлении. Поэтому я предлагаю вам делать то, что вам сказано, и без проволочек! И еще одна вещь, господа. Нам предстоит сражаться со стойким врагом на его земле, и это после того как мы несколько месяцев – в лучшем случае – несли караул. Если сложить все деньги, что пошли на ваше оружие и прочее снаряжение, и добавить к ним мелкий медяк – а это цена лично каждого из вас, – становится ясно, что трибун Скавр вряд ли захочет пускать их на ветер. Поэтому будьте бдительны и готовьтесь дать отпор врагу! А вот – во избежание любых дальнейших споров – и сам центурион. Обнажить оружие – посмотрим, готовы вы сражаться или нет. Мечи наголо!

Две тунгрийские когорты вышли из города через юго-западные ворота одной колонной – четырнадцать сотен суровых, закаленных в сражениях воинов. Царапины и вмятины на доспехах говорили об их предыдущих подвигах не хуже медалей. Бронзовая окантовка и шишки на их щитах блестели в холодном утреннем свете подобно золоту. Почти каждый из них нес на себе отметины мечей или боевых топоров. Изображения лавровых венков и полумесяцев, украшавшие внутреннюю, обшитую тканью деревянную поверхность, были едва различимы: они выцвели или в частых сражениях, или по причине мерзкой местной погоды. Железные шлемы, хоть и остались неподвластны ржавчине, были сплошь во вмятинах. Их забрала на своем веку не раз принимали на себя удар вражеского меча.

В центурии было немало солдат, чьи лица, прикрытые с обеих сторон нащечниками, украшали многочисленные шрамы – глубокие белесые полосы пересекали брови и губы, носы и скулы. Солдаты прошли строем мимо первой когорты Минервы чеканным парадным шагом. Подкованные подметки сапог в унисон выбивали четкий ритм по булыжной мостовой. Многие не удержались и украдкой удостоили ожидавших их новобранцев презрительными взглядами. В холодном воздухе дыхание вырывалось из губ легионеров облачками белого пара.

Позади первой тунгрийской шли вотадины Мартоса. Их длинные, густые волосы и яркие шерстяные одежды резко контрастировали с солдатской формой римлян. Некоторые воины для тепла закутались в мех. Вооружены они были кто чем – мечами, копьями, топорами, – на личное усмотрение. Если воины первой когорты шагали с бесстрастными лицами, лишь изредка позволяя себе покоситься в сторону, то это сборище оборванцев без всякого стеснения глазело на легионеров, не скрывая своей неприязни. У некоторых из них в руках были боевые молоты, в том числе и у великана по имени Луго, который возвышался даже над самыми рослыми из них. Тяжелый клюв его молота уравновешивал массивный полумесяц, чьими рогами удобно протыкать бегущего врага, а само лезвие было остро заточено, чтобы в бою кромсать неприятеля на куски.

За вотадинами, чтобы подчеркнуть, что он всецело доверяет тем людям, которые еще несколько месяцев назад были его заклятыми врагами, шагал трибун Скавр в сопровождении своего телохранителя, германца Арминия. За ними шли воины второй тунгрийской – с таким же бравым видом, как их собратья из первой. Замыкал колонну конный отряд из тридцати всадников. Пока они тоже шли пешком, ведя своих скакунов под уздцы. При этом были вынуждены крепко сжимать в руках уздечки – почувствовав свободу, лошади так и норовили взбрыкнуть или пуститься в галоп.

Как только мимо легиона прошествовал последний солдат второй когорты, примипил Секст Фронтиний встал перед своими воинами и, указав влево, проревел приказ:

– Равняйсь! Напра-во! Шагом марш!

Его приказ повторили центурионы каждой центурии. Солдаты обеих когорт сделали поворот на месте и, пройдя десять шагов, выстроились вдоль когорты легиона.

– Равняйсь! Кругом! Вольно!

Фронтиний посмотрел на дорогу – пройдя вслед марширующим колоннам, трибун Рутилий Скавр остановился, чтобы подождать их – и, отсалютовав, вернулся на свое место, туда, где соединились две его когорты. Скарв и стоявший рядом с ним Беллетор окинули взглядами притихший солдатский строй.

– Солдаты Первого легиона Минервы и тунгрийские когорты! – обратился к военным Рутилий. – Сегодня мы вышли в поход, чтобы дать отпор Обдурону и его банде. Совершив марш-бросок, мы займем позиции рядом с их лесным лагерем, а на следующий день атакуем его. Призываю вас быть начеку, ибо это необычный противник во всех смыслах этого слова. Их может быть всего несколько сотен, но они отлично знают местность, а многие имеют боевые навыки. Полагаю, они станут сражаться, как дикие звери, чтобы избежать плена и казни. Возможно, вам придется атаковать с не меньшей яростью, даже если численное преимущество не на нашей стороне. У меня все. Примипил?

Фронтиний снова вышел вперед и кивнул Сергию. Тот тоже сделал шаг из колонны легионеров.

– Вперед… шагом марш! – рявкнули они в один голос.

Три когорты тотчас пришли в движение. Когда же длинная колонна достигла дороги, прозвучала новая команда:

– Стой! Напра-во!

В считаные секунды три когорты выстроились вдоль дороги. Скавр, предусмотрительно отступивший к обочине, чтобы не быть смятым их массой, с сардонический улыбкой повернулся к сослуживцу.

– Готов пройти маршем, трибун?

Беллетор вопросительно выгнул бровь:

– Маршем? Маршем, Рутилий Скавр? С какой стати?

Рутилий многозначительно улыбнулся:

– Некоторые старшие офицеры, трибун, любят ходить маршем, чтобы в своей физической форме не отстать от солдат. Им бывает интересно проверить, выдержат ли они дневной марш-бросок. Да и вообще, сегодня такой прекрасный день для пешей прогулки.

Домиций презрительно фыркнул, всем своим видом подчеркивая несуразность этого предложения.

– Прекрасный день для пешей прогулки? Лично я поеду верхом и предлагаю тебе сделать то же самое, если ты не хочешь, чтобы про тебя подумали, будто ты пытаешься добиться расположения солдат, всячески подражая им.

Скавр лишь рассмеялся в ответ и посмотрел в сторону.

– Тебе, трибун, не помешало бы немного пройтись, если ты не хочешь, чтобы про тебя подумали, что твои ноги слишком слабые и не выдержат марш-броска. Уверяю тебя, есть вещи гораздо хуже, чем прослыть офицером, уважающим своих солдат и готовым разделить с ними трудности солдатской жизни, – сказал он и повысил голос, чтобы его услышали и другие офицеры. – Ну как, вперед, господа? Этот Обдурон вряд ли будет ждать нас вечно!

Фронтиний вскинул над головой жезл и отступил чуть в сторону, чтобы его увидели все его солдаты.

– Первая когорта! Походным шагом… шагом марш!

Когда первые центурии вышли на дорогу, префект Канин повернулся к Скавру и указал на всадников, ждавших вместе со своими лошадьми.

– Желаю тебе удачной охоты, трибун, – проговорил он негромко, чтобы их никто не услышал. – Как мы договорились, своих людей я уведу на запад от дороги. Если в их ряды затесался предатель, он не сможет оповестить бандитов о вашем приближении.

Рутилий кивнул:

– Спасибо, префект. Мне действительно будет спокойнее на душе, если я буду знать, что предатель, которого Обдурон, возможно, внедрил в ваши ряды, обезврежен. Мой собственный конный отряд будет сопровождать вас до того места, где ответвляется дорога, ведущая на юг, в Августу Треверорум. Затем они доложат мне, что дорога свободна от бандитов Обдурона. Это будет хорошая разминка для лошадей, а для всадников – приятное разнообразие. Подозреваю, им до смерти надоело чистить животных и убирать конский навоз.

Понимающе кивнув, Квинт Канин отвернулся и отдал приказ своему отряду, а Скавр взмахнул рукой, давая сигнал декуриону Силу. Декурион отсалютовал и передал сигнал дальше, своим воинам. Те быстро сели в седло и рысью поскакали вдоль колонны. Канин со своим отрядом последовал за ними.

Рутилий снова посмотрел на Беллетора и указал на уходившую на запад дорогу.

– Твой последний шанс, трибун. Составишь мне компанию? Мы могли бы поговорить о Риме. Уверен, ты скучаешь по нему так же, как и я.

Но Домиций отрицательно покачал головой:

– Спасибо, но я поеду верхом. Однако я готов побеседовать с тобой, когда тебе надоест якшаться со своими солдатами.

Скавр покачал головой и посмотрел в сторону.

– Думаю, общество моих солдат будет мне приятно гораздо дольше, чем ты можешь предположить.

Догнав марширующих солдат девятой когорты, Сил на мгновение остановил лошадь и, глядя сверху вниз, улыбнулся Марку.

– Предложение остается в силе, центурион. Можешь в любой момент присоединиться к нам. Уверен, опцион отлично присмотрит за твоими солдатами.

Трибул отрицательно покачал головой:

– Боюсь, что не сегодня, Сил. Как бы ни хотелось мне ехать в седле рядом с тобой, мое место здесь, с моими солдатами. Да и вообще, лишить скакуна того, кто сегодня едет верхом на Упрямце, значит обречь его на стертые до крови ноги. Не говоря уже о том, что ему придется выслушать весь репертуар куплетов про кавалерию и ее тесное общение с местной живностью.

Юный солдатик, маршировавший рядом с Марком, не удержался и громко выкрикнул:

– Ты забыл про овец, центурион!

Отвечавший в центурии за порядок одноглазый ветеран по кличке Циклоп – вернее, так его называли за глаза – тотчас покинул строй и, склонившись над нарушителем дисциплины, зычным басом прорычал ему предупреждение:

– Не смей, сопляк, прерывать центуриона, когда он разговаривает с другим офицером! Не то будешь у меня целый месяц грести дерьмо в отхожем месте!

Солдатик испуганно втянул голову в плечи. Сил довольно улыбнулся, а Марк вопросительно посмотрел на декуриона и закатил глаза – столь гневная тирада слегка напугала даже его самого. Заметив это краем единственного глаза, Циклоп понял все по-своему и с удвоенной яростью набросился на бедолагу солдата.

– А теперь ты еще и расстроил своего офицера, ты, сопливая мелюзга! Теперь он думает, что ты болван. Но декурион лишь предполагает, что ты болван, я же в этом даже не сомневаюсь. Значит, кто ты у нас такой?

– Болван? – осторожно переспросил нарушитель порядка.

– Болван, начальник караула! Пойдем-ка со мной! – Вытащив несчастного солдата из строя, Циклоп поддал ему под зад сапогом. – Бегом вперед, молокосос! Посмотрим, угонишься ли ты за лошадьми!

– Как, однако, приятно увидеть профессионала в действии. Смотрю, дисциплина по-прежнему остается сильной стороной пехоты, – усмехнулся Сил.

Марк сокрушенно покачал головой и жестом велел ему заняться своим делом:

– Я бы советовал тебе проверить, что нас ждет за следующим холмом. Я же попытаюсь спасти бедного солдата, прежде чем начальник караула насадит его голову на копье в назидание всем остальным. Желаю тебе приятно провести день в разведке!

Декурион шутливо отдал салют и поспешил вдогонку за своими всадниками. Отдав отряду приказ, он перешел на быструю рысь. Конный отряд устремился вперед, а Трибул снова переключил внимание на бедного солдата – преследуемый Циклопом, тот уже отбежал шагов на пятьдесят.

– Подержи минуту. Хочу вытащить проклятый плащ и надеть его на себя.

Передав знамя шагавшему рядом с ним горнисту, Морбан вытащил тяжелый шерстяной прямоугольник и мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Перед тем как выйти в поход, он скатал плащ и обернул его вокруг ремня. Горнист с улыбкой наблюдал за тем, как Морбан, довольно фыркнув, обернул шерстяной тканью свое бочкообразное тело.

– Неужели озяб? – спросил горнист.

Упорно сражаясь с упрямой фибулой, знаменосец громко ответил, перекрывая топот подкованных железом подметок:

– Проклятая штуковина отказывается застегиваться. Как же я этого не заметил еще в казарме! Булавка слишком коротка, а сама эта дрянь согнута посередине! – Одарив горниста колючим взглядом, он обернулся на шагавших сзади солдат. – Совсем как чей-то огурец, судя по тому скотству, которое я застал вчера вечером, когда без стука забрел в вашу казарму, а хозяин не успел его спрятать. Хватило? Или нужен еще один крошечный кривой член? – Морбан выждал момент, желая убедиться, что пристыженный горнист не успел придумать достойный ответ на его обвинения, после чего в неподдельном отвращении покачал головой. – Солдат, не отслуживший десяти лет, должен быть нем как рыба!

Шагавший позади него ветеран кивнул в знак согласия и грубым, хриплым голосом подыграл Морбану.

– Это точно, брат. Дай им несколько месяцев – и они уже норовят играть в свои игры со старшими. Но стоит дать им хороший пинок, как они тотчас становятся тише воды ниже травы и спешат унести ноги. По-моему, этой мелюзге, пока они не отпахали свой десяток лет, вообще нельзя разрешать никакие игры – до тех пор, пока они не научатся стоять за себя. И за свое пиво…

Ветеран подмигнул знаменосцу, тот, в свою очередь, многозначительно посмотрел на горниста, который было запротестовал, однако увидев, как Морбан выразительно посмотрел на него, поспешил закрыть рот.

– На твоем месте я бы не стал этого делать. Если хочешь что-то сказать, скажи такое, что невозможно повернуть против тебя, – посоветовал ему знаменосец.

– Например?

– Например, что-нибудь про погоду. Взгляни сам. Когда мы утром вышли в поход, было солнечно, и мы все решили, что лучший день для марш-броска невозможно придумать. А теперь небо цвета…

Горнист открыл было рот, чтобы предложить свой эпитет для серого неба, но не успел. Его опередил шагавший позади него солдат.

– Его физиономии, когда он на днях облевал свои сапоги.

– Ты прав! Точно такого цвета! – Морбан с довольной ухмылкой покосился на несчастного горниста, но, увидев обиженное выражение его лица, решил пожалеть беднягу. – Ладно, не бери в голову. Лучше посмотри вон на те деревья на горизонте. Это лес, который мы должны покорить!

– Ты хочешь сказать, это та самая Ардуина, которой поклоняются местные жители? – еще больше нахмурился горнист.

Трибун Скавр окинул взглядом поля, тянувшиеся до поросших лесом холмов на горизонте, чьи темные склоны сливались с затянутым тучами небом.

Рядом с ним, чуть прихрамывая, шагал Секст Фронтиний. Эту легкую хромоту подарила ему варварская стрела, в прошлом году впившаяся в ногу во время битвы Потерянного Орла. Не замедляя шага, Фронтиний кивнул:

– Да, трибун, это та самая Ардуина. По картам до края леса остается лишь пара миль, хотя на самом деле этих миль может оказаться двадцать, если принять во внимание реку, что протекает между этим местом, где мы сейчас, и холмами. Сто шагов, если не больше, в ширину и, возможно, слишком глубокая, чтобы перейти ее вброд. Разве что по отмелям у переправы Моза. Если Дубн ошибся, нам придется идти на запад до самого моста на дороге, которая ведет в столицу треверов, а затем столько же назад на восток вдоль другого берега.

Секст умолк и вопросительно посмотрел на трибуна. Тот покачал головой:

– Будем надеяться, что глаза твоего центуриона не обманули его. Ага, вот и наши конные разведчики! Останови колонну на отдых, примипил. Интересно, что скажет нам твой Сил.

Подъехав к ним, декурион спешился и отсалютовал трибуну и обоим примипилам, которые собрались, чтобы послушать его донесение.

– Мы доскакали до самого моста, трибун, и ничего не заметили. Лишь пару телег в нескольких милях отсюда – и больше ничего. Префект Канин, как ему было велено, повел свой отряд на запад.

Рутилий Скавр кивнул Фронтинию. Тот, в свою очередь, испытующе посмотрел на него.

– Как мы и предполагали, трибун?

Скавр открыл было рот, чтобы подтвердить приказ, но раздавшийся сзади голос не дал ему этого сделать.

– Что именно вы предполагали?

Рутилий резко обернулся. За его спиной оказался все еще сидящий верхом Беллетор. С натянутой улыбкой посмотрев на озадаченного сослуживца, Скавр указал в направлении реки.

– Мы уходим с дороги и движемся маршем на юг, к Мозе. Как только мы сойдем с дороги, то для удобства перестроимся. Твои солдаты могут пойти замыкающими.

Домиций Беллетор нахмурился:

– Но я думал…

– Что мы направляемся к мосту через Мозу, который в десяти милях к западу отсюда? Впрочем, подозреваю, что так думал не ты один, но и все остальные жители Тунгрорума. Но один мой центурион раскрыл один маленький секрет, раздобыв сведения, которые для нас дороже золота. Поэтому мы предпримем кое-что другое, о чем не знает даже Канин с его отрядом. – Отвернувшись от озадаченного трибуна, Рутилий поманил к себе Фронтиния.

– Как только ты будешь готов, Секст.

Примипил Фронтиний заковылял прочь, подзывая к себе центурионов. Вскоре те сгрудились вокруг него, ожидая дальнейших приказаний. На ходу отсалютовав Беллетору, примипил Сергий поспешил присоединиться к ним. Со всех сторон солдаты наблюдали за происходящим, не скрывая своего любопытства. Бросив взгляд в сторону офицеров, Меченый отвернулся и, покачав головой, потянулся за щитом и шлемом.

– Советую вам приготовиться заранее, братцы. Последний раз я видел дядюшку Секста таким серьезным перед той битвой, в которой шестой легион потерял своего орла, а я до самого вечера был вынужден отбивать натиск проклятых дикарей. Мне тогда до кости рассекли руку, и я потерял двух своих лучших товарищей. Один умер еще до того, как рухнул на землю. А второй еще полдня харкал кровью, прежде чем его глаза закрылись навсегда. Если мое чутье не изменяет мне, дело закончится тем, что мы первыми примем удар. К тому же сейчас, пожалуй, хлынет дождь.

Фронтиний обвел глазами собравшихся вокруг него офицеров и кивнул, подтверждая их догадку.

– Как я вижу, вы уже догадались. Нам известен прямой путь к вражескому лагерю, и мы им воспользуемся. Во время разведывательной вылазки с центурионами Юлием и Корвом Дубн обнаружил что-то похожее на переправу. Поэтому мы быстрым шагом движемся к Мозе. Мы должны переправиться через реку по возможности быстро и бесшумно, после чего взять в кольцо лагерь мятежников, прежде чем те догадаются, что на них кто-то напал. И неважно, кто. Если мы сумеем это сделать, то наша задача, считайте, выполнена. Мы сможем насладиться заслуженным отдыхом и покоем. Как только мы покинем этот привал, мы перестроимся и двинем вперед походной формацией… – Секст обвел глазами центурионов. – Первой до самой реки быстро и налегке пойдет девятая центурия. Ей поручается следить за дорогой. Центурион Корв, постарайся, чтобы со стороны это смотрелось не слишком подозрительно. Бандиты не должны знать о нашем приближении до того момента, пока мы не переправимся через реку, а лучше, пока не возьмем в кольцо их лагерь, имея при этом столько копий, сколько требуется для того, чтобы они сразу поняли, что к чему, и без боя побросали оружие. Ну как, сможешь?

Марк молча кивнул. Мысленно он уже проговаривал приказы, которые отдаст своим солдатам. Посмотрев на него, Фронтиний догадался, чем заняты его мысли, и продолжил:

– Отлично. Дубн, ты тоже пойдешь впереди вместе с девятой. Ты должен привести нас к тому самому месту, но только чтобы это не превратилось в бесцельную прогулку по живописным местам. В твое отсутствие за солдатами присмотрит опцион. За разведчиками пойдут три центурии, при необходимости одной сплошной стеной щитов. Старайтесь держаться ближе друг к другу. Центурионы Клодий, Целий и Отон, думаю, это придется по вкусу вашим солдатам.

Центурионы молчали. Юлий же прыснул со смеху.

– Барсук, Еж и Кастет в одном ряду. Да, похоже, дело серьезное!

Марк подмигнул Целию, видя, как тот машинально пригладил торчащие волосы, благодаря которым он и получил свое прозвище, и, гордый похвалой Юлия, улыбнулся. Клодий и Отон были резки и подчас даже жестоки, вечно подначивая своих солдат соревноваться за неофициальное звание самой опасной центурии их когорты, а Целий по сравнению с ними был мягок и снисходителен – до того момента, пока враг не оказывался на расстоянии полета копья. В такие мгновения он как будто раздувался сверх своих обычных размеров, становясь вожаком, чей личный пример вдохновлял солдат на подвиги куда лучше любых слов.

Фронтиний с серьезным лицом кивнул Юлию:

– Если вдруг мы втянемся в схватку прежде, чем дойдем до реки, я хочу, чтобы мы были готовы дать бандитам отпор еще до того, как они высунут носы из кустов. Так что будьте готовы ко всему.

Юлий понимающе кивнул:

– Поскольку девятая, по всей видимости, будет либо целиком мертва, либо корчиться в предсмертных судорогах, я хочу, чтобы эти три центурии заодно спасли тот красивый меч. Что скажешь, примипил?

Его начальник мрачно улыбнулся:

– В любом случае тебе это не светит, Юлий, потому что ты возглавишь один фланг. На твоем фланге у нас будет три центурии, которые должны осуществить маневр окружения, пока передние три будут удерживать бандитов на месте, в случае, если мы на них нарвемся. Тебя, Юлий, я ставлю во главе левого фланга. Под твоим личным началом будет пятая. Восьмая и вторая будут прикрывать вас сзади, а правый фланг будет состоять из первой и десятой под общим командованием Тита.

Высокий, мускулистый командир десятой центурии ткнул в Юлия пальцем и пророкотал мощным басом:

– Если вдруг мы возьмем на себя удар, пусть твои бабы мигом бегут нам на помощь, договорились, малыш? Вряд ли двум центуриям удастся сдержать натиск пятисот мятежников, даже если эти две центурии – лучшие в когорте.

Юлий, сам обладавший великанским ростом, хотя и был на голову ниже товарища, ответил ему волчьей ухмылкой, после чего повернулся к своему старому другу Фронтинию.

– Ну а ты, примипил, где будешь ты, когда твои парни будут сражаться бок о бок с моими?

– Я? Я буду сопровождать центуриона Целия. Мы с ним будем двигаться сразу позади девятой центурии, насколько это будет возможно. А теперь, вторая когорта…

Центурионы второй выступили вперед – лица их были так же хмуры, как и у центурионов первой.

– Не секрет, что когорта легионеров недостаточно опытна, чтобы в одиночку противостоять врагу. Говорю это безо всякой задней мысли, – сказал Секст, и Сергий кивнул, давая понять, что не обиделся. – Поэтому вы пойдете за нами в качестве подкрепления.

– Ты уверен, что знаешь, где искать переправу?

В ответ на вопрос Арминия Дубн хмуро кивнул и тотчас откинул голову назад, жадно втягивая в себя холодный воздух. Они двигались вслед за девятой центурией, скорее трусцой, нежели маршевым шагом.

– Уверен, насколько это возможно, если учесть, что я видел это место с противоположного берега, а моя голова при этом была лишь в шести дюймах от земли. Как я уже сказал твоим ребятам, которые побежали вперед прочесывать берег, единственная примета, насколько мне помнится, это огромное дерево на этой стороне реки, согнутое едва ли не вдвое, отчего его ветки свисают до самой воды. Как только мы его найдем, считайте, что мы нашли и переправу.

Марк и Кадир решили добавить скорости, выслав вперед с полдесятка самых быстроногих солдат их центурии. Побросав щиты и копья на попечение товарищей, эти бегуны устремились вперед, получив от Дубна задание высматривать склонившееся над водой дерево. Вскоре они оставили позади себя девятую, хотя та двигалась в хорошем темпе по открытому пространству между дорогой и рекой. Оглянувшись, Марк увидел позади щиты центурий, шагавших за ними на расстоянии как минимум полумили.

– Ну и холодрыга. Того и гляди, у меня отмерзнут пальцы, – пробормотал Дубн, сжимая и разжимая кулаки, чтобы согреть онемевшие пальцы, и настороженно втянул носом воздух. – Не будь сейчас середина апреля, я бы сказал, что надо ждать снега.

Оба хмуро посмотрели на плотную серую завесу, нависшую на западном небосклоне. Марк Трибул покачал головой. Если честно, его мучили дурные предчувствия.

– Чем бы ни разразилась эта туча, это в любом случае будет что-то холодное.

Арминий посмотрел на Марка. Тот застыл на месте, с сомнением глядя на огромную серую тучу, застилавшую полнеба.

– В моей родной деревне такое случается часто. Мы всегда знали, где можно укрыться, и не высовывали носа, пока буря не стихала. В ливень порой невозможно даже увидеть кончики собственных пальцев.

Дубн пожал плечами:

– Никто не заставлял тебя идти с нами. Мог бы неторопливо плестись себе в хвосте вместе с трибунами. Но тебе непременно захотелось составить нам компанию.

Лицо германца на миг осветила улыбка, но затем он покачал головой и взмахом руки указал на Марка.

– Я здесь не ради тебя, Дубн, даже если и люблю время от времени сойтись с тобой в кулачном поединке. Здесь я ради него. Я все еще обязан центуриону Корву жизнью, и коль трибун счел нужным отправить нас прямо в пасть весенней буре, чтобы мы ловили армию дезертиров, думаю, это мой шанс вернуть ему долг.

Остроглазый хамийец, шагавший впереди Марка, указал куда-то вперед и крикнул Кадиру на своем наречии. Опцион посмотрел в ту сторону, куда указывал солдат, а затем повернулся к Марку.

– Нам машет один из бегунов. Они видят дерево!

Двигаясь вниз по пологому склону, Трибул вел девятую центурию к извилистой реке. Когда до Мозы оставалось примерно двести шагов, он жестом приказал солдатам укрыться за редкими кустами и высокой травой, а сам с Дубном и Арминием двинулся дальше, к согнутому дереву, и вскоре нашел спасение от пронизывающего ветра под его стволом. Первым заметил дерево один из хамийских лучников. Теперь он сидел рядом с ними, завернувшись в плащ и с тревогой в глазах глядя на холодные воды реки.

– Ты уверен, что это здесь? – спросил Марк.

Дубн кивком ответил на его вопрос, после чего расшнуровал сапоги, размотал портянки, согревавшие икры, и закатал грубые шерстяные штаны. Перекинув связанные сапоги через плечо, он повернулся к хамийцу.

– Дай мне твое копье!

Тот с вопросительным взглядом – который Дубн оставил без внимания – протянул ему свое оружие. Дубн отвернулся и с прищуром посмотрел на реку.

– Смотри!

Он осторожно вышел из-под дерева и, не обращая внимания на полужидкую грязь под ногами, потыкал копьем в мелкую воду, плескавшуюся о мягкий глинистый берег. Каждый раз копье погружалось в воду. Сам того не замечая, хамийец нахмурился, подумав о том, как долго и с каким усердием ему придется чистить оружие, чтобы оно соответствовало жестким требованиям Кадира к солдатскому снаряжению. Неожиданно безо всяких видимых причин острие копья во что-то уперлось, погрузившись в воду лишь на половину своей длины. Дубн повернулся к ним с торжествующей улыбкой, а затем шагнул в ледяную воду. Та не доходила ему даже до щиколоток.

Хамийец разинул рот, в изумлении глядя на это зрелище.

– Центурион, ты только взгляни! Он идет по воде!

Марк с улыбкой покачал головой.

– Нет, по воде он не идет. Но под водой точно есть нечто такое, что способно выдержать его вес, – сказал он и жестом отправил солдата к поджидавшей в кустах центурии. – Приведи сюда примипила. Скажи ему, что мы нашли мост. Пусть придет сюда.

К тому моменту, когда Фронтиний, хромая, подошел к ним, а вслед за ним приблизились и несколько центурионов, Дубн уже перешел реку и теперь зашнуровывал на другом берегу сапоги. С трудом веря собственным глазам, примипил покачал головой и тихо обратился к Марку:

– Такого не может быть, но Дубн прав. Под водой действительно спрятан каменный мост.

Он вновь окинул взглядом дальний берег, но не заметил среди деревьев, которыми тот порос, никакого движения. На берегу стоял только Дубн.

– Переведи своих людей на тот берег, центурион Корв, построй периметр в пятьдесят шагов и во имя святого Коцидия, сидите тихо, – велел Секст Фронтиний. – Но, главное, первым делом вышли вперед лазутчиков. Только осторожно. Не хватало нам, чтобы бандиты заметили наше присутствие, пока половина из нас еще на этом берегу. Иначе дело может кончиться тем, что бандиты перережут тех, кто уже перешел реку. Ну а сейчас – вперед!

Марк отвернулся и поманил к себе Кадира и Арминия. Фронтиний вернулся к центурионам первой когорты.

– Ну что ж. Тем же боевым порядком, что и до этого, двигайтесь к реке. Когда вы подойдете сюда, первые три центурии пойдут следом за девятой на тот берег. Фланги останутся на этом берегу, обеспечивать прикрытие переправы. Если сразу после этого мы перебросим туда вторую когорту, на том берегу у нас будет четырнадцать сотен солдат. Что скажешь, примипил Сергий?

– Что я скажу, дружище? – Сергий отделился от группы офицеров. Помня слова Скавра о том, что Сергий чересчур охоч до крови, Секст смерил его задумчивым взглядом. Примипил когорты легиона ответил ему легкой улыбкой, которую портил пролегавший через все лицо шрам. – Тебе интересно знать, каков общий настрой?

Фронтиний кивнул, предпочтя откровенность.

– Да. Если я переброшу твоих солдат на другой берег и им придется отражать контратаку бандитов, не случится ли так, что они дрогнут и разбегутся по лесам? Согласись, начальство вряд ли погладит меня по головке за то, что я потеряю целую когорту легионеров.

– Согласен. И все же, должны же они где-то учиться? Может, оставим их здесь со мной, чтобы они защищали мост? Если вдруг вам придется отступить от бандитского лагеря, переправа будет под нашей защитой и разбойники не смогут помешать вашему отступлению. Если ты все хорошенько взвесишь, увидишь, что для моих солдат это простая, но полезная роль.

Сергий пристально посмотрел на Фронтиния, и что-то в его лице подкупило Секста.

– Уговорил. Я постараюсь, чтобы оба наших трибуна оценили эту идею. Думаю, нам всем пора вести себя как взрослым людям.

Кивнув, Сергий отвернулся. Было видно, как ветер играет плюмажем его шлема. Фронтиний же снова обратился к своим центурионам:

– Хорошо, тогда вперед. Пусть ведущие центурии переправятся через реку и образуют периметр. Давайте, пошевеливайтесь!

Осторожно нащупывая голыми ногами камни подводного моста, девятая центурия двинулась на тот берег, по щиколотку в быстрой ледяной воде Мозы. Впрочем, с каждым новым солдатом, успешно преодолевшим водную преграду, уверенность остальных росла буквально на глазах. Когда же почти вся центурия была уже на том берегу, оставшиеся солдаты стали уверенно шагать по каменным плитам, уложенным под водой на мощные каменные опоры.

Ожидая остальных, Марк и Дубн устроились под высоким кустом. Пригнувшись как можно ниже к земле, они вновь обмотали ноги толстыми шерстяными портянками и натянули носки и сапоги.

– Думаю, мост построили в середине прошлого лета, когда река обмелела.

Марк рассеянно кивнул в ответ на его слова. Сначала взгляд его был прикован к другому берегу Мозы, а затем скользнул к деревьям, росшим почти у самой воды.

– Если хорошенько подумать, все очень просто. Обдурон нашел в реке отмель. Не настолько мелкую, чтобы по ней можно было вброд перейти реку, как, например, по той, что рядом с мостом у переправы Мозы, но такую, которой все же можно воспользоваться. Из местного камня он построил подводный мост. До этого места вверх по течению не дойдет никакая лодка, слишком много на реке отмелей, а кроме того, мост есть у переправы. Так что риск, что их мост будет обнаружен, чрезвычайно мал. Не подслушай ты тогда их разговор, мы бы никогда о нем не узнали. Дядюшка Секст потребовал вынести периметр вперед, чтобы было место для остальной части когорты. Мне же хочется знать, что нас ждет там, среди деревьев.

Трибул поманил к себе Кадира. Сложившись едва ли не вдвое, хамийец пригнулся к земле и крадучись направился в его сторону.

– Да, центурион.

– Веди центурию вперед, но тихо и медленно, и не далее чем на сто шагов, – распорядился Марк. – Я же поручу Меченому и его отряду совершить небольшую разведывательную вылазку.

Хамийец отсалютовал и посмотрел вверх. Свистевший в кронах деревьев ветер усилился, осыпая застывших в ожидании солдат мелкими ветками.

– Слушаюсь, центурион. А если на нас нападут?

– Если на вас нападут, свистите в свистки. Мы быстро подтянем остальную когорту. Не хотелось бы терять еще одну центурию, повторив горький опыт шестой, которая в битве у Варварского лагеря была порублена в куски. У меня не слишком много опытных центурионов, чтобы рисковать сразу двумя, а также лучшим моим опционом.

Все трое дружно подняли глаза. У края воды, шнуруя сапоги, стоял примипил Фронтиний. С выражением наигранной досады на лице он махнул Марку и Дубну рукой.

– Хватит таращиться на меня, лучше высылайте вперед лазутчиков. Можете не волноваться: прикрывать вас сзади, как только я переброшу их на этот берег, будут три центурии, а позади них еще две полных когорты. За девятой присмотрю я сам.

Марк и Кадир быстро переглянулись. Хамийец легким кивком показал, что приказ ему понятен. Трибул поманил к себе Меченого, который, как обычно, болтался рядом со своим офицером.

– Солдат, бери свой отряд и следуй за мной!

Ветеран покосился на Кадира. Тот кивнул – не то подтверждая приказ, не то предупреждая, что лучше не спорить. Затем Меченый повернулся и хрипло скомандовал своим товарищам:

– Пошли, ребята!

Подняв с земли щиты, солдаты подождали Марка и, встав плотным строем по обе стороны от своего офицера, зашагали к деревьям. Видя их желание защитить молодого центуриона, Дубн и Арминий обменялись кривыми улыбками и с мечами наголо тоже двинулись следом. Осторожно пробираясь между деревьями, Трибул поразился тому, как быстро потускнел под их кронами дневной свет, превратившись в бледную, размытую зелень. Он прищурился, вглядываясь в лесную чащу. Однако вскоре понял, насколько это бесполезное занятие. Ветер играл листвой, отчего отдельные деревья сливались в сплошную зеленую стену. Увидеть что-то сквозь нее был бы бессилен даже самый острый глаз. Шедшие рядом солдаты медленно продвигались вперед, следом за двумя опытными хамийскими охотниками из их же центурии. Марк повернулся к Дубну. Когда тот вопросительно посмотрел на него, Трибул наклонился и шепнул ему на ухо:

– Как ты вообще здесь что-то видишь?

Дубн кивнул и пробормотал в ответ, но так тихо, что голос его был едва различим среди завываний ветра в верхушках деревьев:

– Не пытайся различать отдельные деревья, воспринимай лес целиком.

Марк озадаченно нахмурился такому совету. Заметив его растерянность, в разговор вступил Арминий.

– Охотник учится этому многие годы, мой друг, ты же пытаешься овладеть этим искусством, не пройдя и двухсот шагов. Доверься своим хамийцам. В таком месте, как это, они способны уловить даже малейшее движение.

Трибул пожал плечами и, так и не услышав того, что надеялся услышать, вновь повернулся к солдатам, спиной ощущая пристальные взгляды обоих друзей. Отряд Меченого шаг за шагом продвигался вперед. При этом солдаты все чаще и чаще задирали головы, глядя на верхушки деревьев, которые раскачивал ветер. Внезапно один из солдат, шедших справа от него, взмахнул рукой и нырнул в укрытие. Шепотом по цепочке предупредив друг друга, его примеру последовали все остальные. Марк быстро шагнул вперед и, положив руку на рукоятку спаты, опустился на колено рядом с хамийцем.

– Что ты увидел?

– Лагерь, центурион.

Чуть приподняв голову, Марк посмотрел поверх кустов. Его взгляду предстала обширная поляна примерно в сто шагов в поперечнике, а на ней – укрепленный лагерь. По периметру круглой поляны тянулся ряд бревенчатых хижин, и в воздух поднимался тонкий дымок недавно потушенных костров. Трибул нахмурился, а затем медленно повернул голову, пытаясь обнаружить следы присутствия в лагере самих бандитов.

– Ничего?

Не сводя глаз с поляны, Марк чуть повернул голову в другую сторону.

– Ничего. Но они были здесь еще недавно. Иначе откуда здесь взяться кострам. Я…

Он не договорил. Мимо его лица пролетела одна-единственная крупная снежинка. Трибул проводил ее глазами. Упав на землю, она тотчас растаяла, как будто ее и не было. Оба – Марк и хамийец – посмотрели вверх. Откуда-то от верхушек деревьев на них начинал падать снег. Но было гораздо хуже, что неожиданный снегопад сопровождали порывы ледяного ветра. Меченый поднял вверх недовольный взгляд и покачал головой.

– Вот такая херня. – Он вопросительно посмотрел на Марка и плотнее закутался в плащ. – И что теперь, центурион?

Трибул растерянно посмотрел на падающий с небес снег и повернулся к Дубну. Увы, на лице его друга читалась точно такая же растерянность.

– Мы могли бы отойти назад к мосту.

Представив себе реакцию примипила на их отступление, Марк покачал головой.

– Нет, мы не станем обращать внимание на снег и медленно и осторожно пойдем вперед. Будем надеяться, что он скоро прекратится.

Меченый поджал губы, кивнул и, повернувшись к своим солдатам, жестом велел идти дальше.

– Вперед, ребятки! Главное, смотрите в оба! – прошептал он.

Когда они почти дошли до поляны, Марк вышел вперед, чтобы первым шагнуть на нее из-за деревьев. В правой руке он сжимал меч. В эти мгновения ощущение резной рукоятки в сжатых пальцах придавало ему уверенности. Между тем снег пошел сильнее, и дальний конец поляны уже скрылся за его белой пеленой, падавшей с неба с силой и скоростью дождевых капель. Земля покрылась слоем снежинок, скрипевшим под подбитыми сапогами. С упавшим сердцем Трибул понял, что в ближайшее время снегопад вряд ли прекратится. Порывы ветра гнали снег в лицо, мешая смотреть и идти вперед. Обернувшись, он увидел позади себя Дубна. Лицо его было хмурым. Поймав на себе взгляд друга, Дубн покачал головой. Чтобы Марк услышал его, он был вынужден повысить голос, перекрикивая завывания ветра. Впрочем, взгляд его был куда более красноречив.

– Придется повернуть назад! Это не короткий шквал, это настоящая метель, я бы даже сказал, пурга!

– Но бандиты… – попытался возразить Трибул.

Дубн покачал головой и указал в дальний конец поляны. Его теперь было невозможно рассмотреть за стеной падающего снега.

– Их там нет. Или их кто-то предупредил, или они, заметив приближение метели, отошли в лес. Так или иначе, но я бы советовал тебе, Марк, вернуться назад. Потому что дальше будет только хуже. Мы должны вернуться назад прежде, чем…

Внезапно за плотной стеной снегопада глаз Дубна уловил какое-то движение. Он прищурился, вглядываясь в белую снежную завесу, как вдруг из-за едва различимых деревьев вылетела стрела. Один из солдат рухнул на колени – из пронзенного горла фонтаном брызнула кровь. Руки судорожно ухватились за древко, но уже в следующий миг в растекающейся луже крови лежало его бездыханное тело. Шагавший ближе всех к Марку солдат по имени Санга тотчас сделал шаг вперед и прикрыл их обоих щитом. Надо сказать, он успел вовремя, так как вслед за первым последовал второй залп. В щит с пронзительным пением впились две стрелы, проткнув дерево на толщину пальца. Растерянно посмотрев на Трибула, Санга выронил щит и со стоном медленно опустился на колено. Из его ноги чуть повыше колена торчала еще одна стрела. Марк мысленно оценил обстановку.

– Дубн, уводи их отсюда!

Схватив с земли брошенный Сангой щит с торчащими из него стрелами, Трибул, петляя то влево, то вправо, бегом бросился через поляну. С обеих его сторон воздух со свистом пронзали стрелы бандитов. Единственным спасением была плотная снежная пелена, скрывавшая от лучников. Внезапно порыв ветра взметнул ее, и перед ним внезапно выросла фигура с луком в руках. Не останавливаясь, Марк налетел на бандита и ударил его шишкой щита в лицо. Посреди воя ветра послышался хруст переломанной кости, и лучник рухнул на землю. Резко отвернувшись от поверженного врага, Трибул увидел слева от себя линию лучников. Впрочем, на его счастье, не заметив его, они вслепую выпустили в снежную мглу очередной залп.

Понимая, что в данный момент щит скорее будет ему помехой, чем защитой, Марк бросил его, а сам, вытащив меч, выскочил из-за деревьев и бросился на разбойников. Занеся меч над головой, он обрушил удар на ближайшего из них в тот момент, когда тот окоченевшими пальцами пытался вставить в лук очередную стрелу. Бандит лишь тогда заметил Трибула, когда тот вогнал длинное лезвие ему в горло.

Услышав предсмертный хрип, стоявший рядом разбойник обернулся и бросил лук. Схватив с земли щит и выхватив меч, он занял оборонительную позицию. Марк, не останавливаясь, приподнял меч и горизонтальным ударом откинул щит противника в сторону. Лезвие бандитского меча слегка царапнуло его кольчугу, но он не стал обращать на это внимание, уверенный в том, что кольца невозможно проткнуть. Зато сам он с силой вогнал свой гладий бандиту в грудь. Удар пришелся прямо в сердце.

Издав что-то похожее на всхлип, разбойник мертвым рухнул в объятия центуриона. Не обращая внимания на то, что горячая кровь хлестала ему на сапоги, Трибул какое-то время держал его, глядя из-за его плеча на других бандитов. Те тотчас же выпустили в спину мертвому товарищу целый залп стрел, в надежде поразить прикрывшегося его телом противника. Трижды тело убитого дергалось, когда в него впивался железный наконечник, трижды Марк грудью ощущал стук, когда бандитские стрелы, пронзив мертвое тело, ударялись о кольца его кольчуги.

Затем, оттолкнув влево мертвого разбойника, центурион резко прыгнул вправо, считая про себя мгновения растерянности, прежде чем бандиты сообразят, кто из них станет следующим. Обежав дерево, он набросился на ближайшего, на бегу ранив его мечом в бедро. Разбойник покачнулся и взвыл от боли, а Марк тут же атаковал следующего. Увернувшись от последней, выпущенной наугад стрелы, он слегка опустил одно плечо и налетел на лучника, выбив из его легких воздух. Затем Трибул резко развернулся и занес свой меч над последним бандитом, который присел, уворачиваясь от вражеского клинка. В несколько прыжков преодолев разделявшее их расстояние, Марк опустил смертоносное лезвие на голую шею.

Клинок легко прошел сквозь плоть и кость, как если бы он резал дым. Голова лучника слетела с плеч и покатилась по заснеженной земле. Фонтанируя кровью, тело рухнуло на землю, словно марионетка, у которой перерезали нити.

Центурион оглянулся назад и, приставив острие меча к горлу оглушенного бандита, жестом велел ему бросить лук, который он по-прежнему сжимал в правой руке. Бандит беспрекословно подчинился и под свирепым взглядом римлянина убрал руки от ножа на поясе, поднял их и попятился назад.

Трибул на миг обернулся, нащупал меч и вернул его в ножны.

– Марк!

Приглушенный снегом, крик прозвучал как будто издалека, и у ценуриона тотчас похолодело внутри. Он сам не заметил, как быстро и как далеко забежал в лес, и теперь не был уверен в том, в каком направлении ему искать своих солдат. Он уже было открыл рот, чтобы крикнуть в ответ, когда из-за снежной пелены шагнули несколько человек, все как один вооруженные армейскими щитами и длинными копьями. Вот только наконечники их копий были нацелены прямо на него.

Марк, качаясь, готовился ринуться на них с мечом. Но не успел. Внезапно за его спиной раздался голос, и из-за взвихренной стены снега вышел человек, а с ним еще несколько копейщиков. Снежные хлопья, падавшие на закрытое металлической маской лицо, были настолько густыми, что маска казалась такой же белой, как и сама метель. Казалось, перед Марком стоит не человек, а призрак. Однако в следующую секунду призрак заговорил:

– Убери меч, центурион, и я сохраню тебе жизнь. Мне нужен вестовой, который передаст мои слова в Тунгрорум. Ты прекрасно подходишь для этой цели, при условии, что больше не убьешь никого из моих людей. В противном случае мы насадим тебя на копья, после чего бросим здесь в качестве подношения Ардуине, чтобы ее ублажить. Ты сам видишь, она в гневе от того, что вы вторглись в ее священные пределы.

Трибул несколько мгновений смотрел на говорящего, а затем вытянул руки вперед. Меч выскользнул из его открытой ладони и с тихим звоном упал на землю. Когда к нему шагнул копейщик, чтобы разоружить, Марк вновь услышал свое имя. На этот раз оно прозвучало еще дальше и глуше, хотя он не мог сказать, что было тому причиной – расстояние или снег.

– Мудрый поступок, центурион, очень даже мудрый, – заявил человек в маске. – Сегодня, пока богиня не умерит свой гнев и снегопад не стихнет, ты мой гость. Отведите его.

В спину Марка уперлись два копья. Сквозь кольца кольчуги он почувствовав их острые железные наконечники и внезапно осознал: выбора нет.

Он попал в плен к Обдурону.