Глава 13

Топор со свистом рассек сперва воздух, а потом и чурку. Готовые дровишки разлетелись по белу свету, но Алексей не пошел их собирать. Он поставил на попа полено, валяющееся под ногами, загнал в него топор. Потом капитан вытер пот со лба, почесал обнаженную грудь и исподлобья обозрел антураж, который не менялся уже три дня.

Захламленный двор заброшенного хутора, расположенного в двух верстах от села Гожище. Здесь уже сто лет не появлялись ни свои, ни чужие. Хата с продавленной крышей, с которой соплями свисала солома, развалившееся крыльцо, в окнах ни одного уцелевшего стеклышка. Двор окружали унылые сараи, пустой курятник, покосившаяся отхожая будка. Сразу за хутором во все концы простиралась дубрава.

Это жилье на одного хозяина пустовало уже давно. Стены хаты основательно проели жуки, дерево гнило, трескалось.

Он сидел здесь в одиночку уже три дня. Терпел, маялся бездельем. Временами брался за какую-то работу, чтобы время убить. Вот так и сегодня. На кой ляд ему сдались эти дрова?

Однако именно в эту минуту в нем вдруг проснулось шестое чувство. Нытье под лопаткой могло означать что угодно. Например, укусил лесной кровопийца. Или кто-то украдкой наблюдал за ним.

Алексей не подал вида. Он зевнул, почесал грудь, забрал ППШ, прислоненный к стене сарая, бросил на плечо кофту, побрел в дом, вытер ноги о драный коврик перед дверью. Трещали трухлявые половицы. Капитан миновал сени с тазами и баками, обросшими плесенью, вошел в комнату и мимолетом глянул в огрызок зеркала.

Ни на миг не выходить из образа! Грудь голая, штаны мешком, пятидневная щетина, синяк под глазом еще не рассосался. Голову он давно не мыл и даже не расчесывал. Дикарь какой-то, Робинзон Крузо.

В комнате продавленная тахта с подломившимися ножками, стол с остатками трапезы на одного. Ему приходилось самостоятельно варить на костре картошку! Кроме нее крупно насеченные огурцы, помидоры, тарелка с кусками копченого мяса. Центральное место занимали банка с ключевой водой и потертая офицерская фляжка.

Сердце Алексея стучало, но он прилежно играл свою роль. Его не покидало ощущение, что за ним кто-то подглядывал в окно. Он плеснул из фляжки в мутный стакан, выпил, срыгнул, откинулся на спинку кушетки.

За окном кто-то выразительно кашлянул. Заскрипело крыльцо, и в горницу вошел подтянутый, недавно побрившийся субъект лет тридцати пяти. На лоб его была надвинута немецкая кепка. Ушитый френч офицера гренадерской дивизии «Галичина» сидел на нем как влитой. На поясе кобура с «Вальтером», в руках «МР-40». Глаза этого человека внимательно скользили по комнате, задержались на мужике, развалившемся на кушетке.

– Да здесь, оказывается, люди есть, – вкрадчиво пробормотал он.

Алексей шумно выдохнул, молитвенно задрал глаза к потолку.

– Ну наконец-то. Хлопцы, вы охренели? Три дня сижу, дубы караулю, а вы вокруг да около кругами ходите! Сколько можно?

– А ты у нас, как я погляжу, торопливый, да, приятель? – Посетитель добрался до стола, придвинул колченогий табурет, сел и пристально воззрился на капитана контрразведки СМЕРШ.

– Уж какой есть, – заявил Алексей, схватился за фляжку, плеснул еще на полпальца и залпом выпил.

Пойло было что надо, дури после себя не оставляло.

– Ты кто? – спросил гость.

– Фрол Степовой. – Алексей протянул руку через стол.

Собеседник помедлил, но отозвался на рукопожатие.

– Стас Федорович Золотницкий лично меня прислал, – заявил Кравец. – Договариваться будем?

– Ты уверен?

– Но ты же пришел. Хлопцев привел, которые у тебя стеснительные больно, за порогом мнутся.

– Ты один?

– Обыщи. – Алексей развел руками. – Можешь и лес заодно прочесать. Слушай, хлопец, я тут уже три дня от тоски вою. Ты кто такой? Я, знаешь ли, представился.

– Ульян Чумак, – неохотно проговорил бандеровец.

– Ни хрена себе, сам начальник штаба. Наслышан о тебе, Ульян.

Чумак брезгливо оглядел стол, поморщился, покосился на фляжку, лежавшую далеко от него, на собеседника, который пьяным не был, но явно неоднократно принимал на грудь.

– Плеснешь?

– Ладно. – Алексей вытряхнул из второй кружки луковицу, налил, подтолкнул посудину, заметил нерешительность дорогого гостя и сказал: – Да пей, не бойся, не отравленная.

Чумак не изменился в лице, взял кружку, начал медленно пить, не спуская глаз с Алексея.

В комнату без шума вошел еще один подтянутый субъект с окладистой бородой. За ним появился коротышка с настороженной физиономией. Споткнулся и глухо выругался рябой парень с вытянутым лицом. Последним возник и скрестил руки у порога кряжистый бородач с выпуклыми глазами.

Похоже, это все. На улице никого не осталось. Они осмотрели лес, обыскали хутор – почему бы на огонек не зайти?

Горилка оказалась неожиданно хороша. Чумак крякнул, взял луковицу, занюхал выпивку.

– Дрова рубишь, хлопец, зимовать собрался? – сказал бородач, торчавший у порога.

Алексей кивнул.

– Вас точно до зимы не дождешься. Хорошо, что хоть горилкой запасся, как чувствовал…

– Вот ты говоришь, что слышал обо мне, – кашлянув, начал Чумак. – А вот я о тебе, хлопец, ни разу. Фрол Степовой, значит?

– На понт берешь, Ульян? – подивился Алексей. – А я-то думал, что ты умный мужик. Ладно, не свисти, я уже несколько лет со Стасом, он доверяет мне, как себе. Не слышал обо мне, так это твои проблемы.

– Ладно, допустим. – Чумак сухо улыбнулся. – Ты пришел сюда, не побоялся, один три дня сидишь, кукуешь.

– Точно, – заявил Алексей. – Людей бояться – на хутор не ходить.

– И весельчак к тому же. Не боишься, что мы красные?

Алексей потянулся к мясу, застыл с протянутой рукой и сказал:

– Ну уж хрен, Ульян. Я за версту своих чую. Что ты несешь?

– Почему бы нет. – Чумак пожал плечами. – Чекист нынче грамотный пошел, под лешего может вырядиться, а то и под офицера СС.

– А скажи, мил человек, мы не должны бояться, что ты красный? – поинтересовался статный субъект с окладистой бородой.

– Вот как! – изумился Алексей. – И что же, братец мой, подвигло тебя на такое мнение? Я вроде оснований не давал.

– Говор у тебя не местный, – заявил коротышка.

– Так я с Чернигова. Какого шута он бы местный был? С немцами уходил, а вот в Польшу или Германию перебираться отказался. С нашего отряда многие туда ушли – Митрофан Крапивник, Наум Огирко. Но костяк остался вокруг Стаса. Да можете не верить. – Алексей обозлился. – Ведь Стас мне что про вас сказал? Мол, будет Бабула ерепениться, в позу вставать или еще что, так и хрен с ним. Пусть сидит в своей норе, дожидается, пока его красные уроют. А мы вперед пойдем, поднимемся. Нас теперь Англия с Америкой поддерживают, не дадут пропасть. С Гавриленко из Троеполья договоримся или с кем другим. Ты еще про синяк спроси, кто мне его поставил. Ага, в НКГБ на допросе, когда против вас вербовали.

– Ладно, не болтай. – Чумак поморщился. – Разговорился тут. К делу давай.

– Вот так бы сразу. В общем, англичанин у нас парится. Мистер Мастерсон, чтоб его. Послан заморской разведкой с мешком валюты. Денег у него тьма, и еще обещает подбросить, лишь бы дело делали. Раскручивает нас на пару крупных диверсий в Станиславе. Подрыв электростанции, питающей город, серия взрывов на железке, таких, чтобы движение на дороге парализовало. Есть еще одна задумка. – Алексей помедлил. – Городок Грухов, слышали о таком? Поляки в него вернулись, их там теперь тьма-тьмущая. Предлагается под видом сотрудников НКВД и ГБ проехать туда и устроить им веселую жизнь. Молва пойдет об истреблении Советами поляков, а мы эту волну раздуем. Москали не смогут доказать, что это не они. Вот, Ульян, настоящая работа. Это тебе не активистов по селам отстреливать.

Чумак задумался. Через минуту он обернулся, поманил к себе пальцем коротышку, а когда тот подошел, что-то зашептал ему на ухо. Боевик понятливо кивнул и покинул хату.

«Неплохой знак, – подумал Алексей. – В базовый лагерь подался с известием о том, что начинаются переговоры».

– Наливай, чего сидишь? – Чумак ткнул пальцем во фляжку. – Да не только мне, всем. Знатная у тебя горилка.

– Дерьма не держим. Хлопцы, доставайте плошки.

Сердце Алексея снова колотилось. Он обязан был им налить, но так, чтобы сами попросили, без нажима, не давая им повода для подозрения. Боевики оживились, вытащили из древнего буфета чашку с отколотой ручкой, липкий стакан. Капитан налил из фляжки им, потом себе и Чумаку.

– Осип, а ты чего? – Чумак повернулся к обладателю окладистой бороды. – В завязке, что ли?

– Ульян, я не пью, ты же знаешь. Забыл, как меня прихватило? – пробормотал Осип и отвернулся.

Наливал Алексей грамотно, было время потренироваться. Чокнулись всей компанией, выпили.

– Вот это да! – восхищенно пробормотал боевик с длинным лицом. – Что за пойло такое?

– Виски, – похвастался Алексей. – Англичанин привез. Он большой любитель этой штуки.

– Знакомься с хлопцами, – проворчал Чумак и кивнул на рябого: – Остап Юшко. Это Никодим Зозуля. – Бородач сдержанно покачал головой. – Вон тот непьющий – Осип Топильник. Ну а кто я, ты уже знаешь.

– Хлопцы, да вы ешьте. – Алексей указал на свои разносолы. – Я долго тут не задержусь, мне без надобности. Налетай, пока даром.

Бандиты проголодались. Они подтащили к столу стулья и табуретки, принялись за мясо.

Алексей мысленно отсчитывал минуты. Как же долго они, черт возьми, тянутся!

– А давай-ка еще вмажем, – предложил Чумак. – Ты сиди, хлопец, я сам налью. – Он потянулся через стол к фляжке.

Капитан не возражал. Пусть сам, теперь уже без разницы. Заветную кнопку он не нащупает, ее грамотно упрятали умельцы из оперативно-технического отдела.

Чумак разлил остатки. Все выпили, снова запихивали в рот куски мяса, хрустели овощами. Зозуля приложился к банке, лакал воду, запрокинув голову.

– Ладно, червячка заморили, приняли твоего заморского пойла, – сказал Чумак. – Теперь скажи, какие у тебя конкретные предложения?

В этот момент и началось! Не обманул Лева Березин. Психотропный препарат «Нептун-47» работал безотказно, по минутам.

Дрогнула банка в загребущих лапах Зозули. Он выронил ее. Она шлепнулась на пол и со звоном разбилась. Бандит тупо уставился на осколки и вдруг захихикал.

У остальных тоже стал туманиться рассудок. Чумак икнул и шумно выдохнул. Остап Юшко хотел подняться, но стул выскользнул из-под его задницы, и он повалился на пол.

Алексей перехватил пронзительный взгляд Топильника. Ох, не зря тот чуял каверзу. Капитан вскочил, схватил со стола нож и метнул его в прекрасную мишень. Лезвие вонзилось под горло, в район щитовидной железы. Топильник рухнул с табурета и раскинул руки.

Алексей схватил автомат, отошел в угол. Топильник вздрагивал, давился кровью. Остальные стремительно отключались. Чумак уже спал, уронив голову в тарелку. Бородатый Зозуля пытался сообразить, что за напасть с ним приключилась. Глаза его вращались, потом сбились в кучку, и он повалился на пол. Остап Юшко какое-то время шевелился, но тоже затих с распахнутым ртом и шишкой, зреющей на макушке.

Для порядка Алексей выждал еще пару минут. Потом он вышел во двор, сложил руки рупором и стал изображать пронзительное утиное кряканье.

Препарат «Нептун-47» сработал безупречно. Алексей надеялся, что «Нептун-80» подействует не хуже. Он тщательно пропитал им драный коврик, лежавший перед входной дверью. Коротышка, побежавший на базу, никак не мог через него перепрыгнуть.

Лева Березин ржал, как подорванный, когда ворвался на хутор в первых рядах войска. Он видел коротышку в бинокль. Тот бежал из хутора в лес примерно четверть часа назад.

Преследовать его было глупо. Леших в лесу не ловят. Все равно улизнет или подохнет смертью храбрых. Спешка была неуместна. Гонец еще недалеко ушел. Когда он добежит до базы, Бабула будет ждать, пока Чумак закончит переговоры и вернется.

Но нетерпение не давало офицерам покоя. Минут через сорок они начали будить бандитов, усыпленных препаратом. У этого вещества, разработанного изувером Майрановским, имелся примечательный побочный эффект. Какое-то время после пробуждения человек не контролирует свои поступки и правдиво отвечает на все вопросы, задаваемые ему.

Бандитов обливали водой, они ползали по полу, жалобно ныли.

Спрашивать о местонахождении базы вряд ли стоило. Лес есть лес. Тут не рассказывать, а показывать надо. Вопросы задавались другого плана. Сколько человек на базе, план бункера, вооружение, где и сколько рыл несут караульную службу?

Овчарка Лара облизала коврик. Она уже натягивала поводок и смотрела на людей удивленными глазами. Мол, что же вы? Да еще и намордник на меня натянули, чтобы я не лаяла.

Наконец-то прозвучала команда «След!» Собака рванулась вперед. Два взвода пехоты, усиленные оперативниками и милиционерами, пошли за ней через лес.

Не растягиваться! Строго в колонну по одному! Это было занятное зрелище.

Коротышка шел не по прямой, плутал, выписывал восьмерки и зигзаги. Теперь пятьдесят мужиков водили хороводы по лесу. Но мобильная группа, вооруженная тремя ручными пулеметами, все же продвигалась вперед.

Люди вспотели, с трудом переставляли ноги. Овчарка устала, уже не неслась по следу с прежним энтузиазмом, но не теряла его. Марш-бросок продолжался больше часа. Солдаты и офицеры пробежали километров восемь по сложной местности.

Ельник уплотнялся. Собака начинала скулить, выказывать признаки нетерпения. Цель была где-то рядом. По цепи передали приказ: ложись!

Вперед поползли специально обученные ребята с ножами в зубах. Дозорных в окопе, устланном мхом, они сняли без шума. У этих хлопцев имелась телефонная связь с базой.

По проводу, присыпанному жухлой листвой, все и пошли. Овчарка вилась юлой, жалобно скулила, потом бросилась к травянистому бугорку, на котором произрастала елочка. Алексей сразу понял, что это такое. Метрах в сорока располагался запасный выход, замаскированный точно так же.

Красноармейцы рассредоточивались вокруг входов, готовили гранаты, устанавливали пулеметы. Следопыты отыскали вентиляционные отдушины, заткнули их.

– Вы окружены! – заявил Алексей в мегафон. – Гражданин Бабула! Предлагаем сдаться и выйти с поднятыми руками! В противном случае вы все будете уничтожены! Время на размышление – пять минут! Выходите по одному, выбрасывайте оружие! Всем сдавшимся гарантируем жизнь и справедливый суд!

Капитан осознанно пошел на риск. Он сильно сомневался в том, что боевики покончат жизнь самоубийством. Бабула не такой, он будет цепляться за жизнь до последнего.

Использовать газ Алексею тоже не хотелось. Бандиты не первый день воюют, имеют противогазы. Если кто и пострадает от таких действий, то это сами красноармейцы. Ничего, бандеровцы скоро вылезут из-под земли. Без кислорода они долго не протянут.

– Мы выходим, не стреляйте! – донеслось из-под земли.

Заскрипел механизм, стал вращаться земляной холм, оказавшийся банальным ящиком. Он отъехал, вздрогнул, застыл. Из схрона выскочили два героя с вытаращенными глазами, замахнулись гранатами.

Пулеметчик надавил на гашетку, щедро нашпиговал боевиков свинцом. Они повалились обратно вместе со своими гранатами. Взрывами разметало проем, расшвыряло землю. Елочка повалилась, превратилась из симпатичного дерева в ободранную палку.

Но бандеровцы валили наружу, перепрыгивали через мертвых товарищей, вопили лужеными глотками: «Слава Украине! Смерть врагам!» Бледные, страшные, они палили наобум.

Красноармейцы проявляли терпение, вжимались в землю. Когда практически вся банда высыпала наружу, пулеметчик открыл кинжальный огонь. Заговорили автоматы солдат.

Бандиты валились, как подпиленные деревья. Разбегаться им было некуда, их зажали с трех сторон. Они стреляли куда попало, рвали глотки, падали, срезанные пулями. В считаные мгновения два десятка боеспособных людей превратились в гору трупов.

Двое бросились обратно в схрон, но только одному удалось добежать. Подлетел красноармеец с гранатой, выдернул чеку, в три прыжка достиг норы, метнул ему вслед. Внутри сверкнуло, эхо взрыва покатилось по подземным лабиринтам, посыпалась земля.

Почин оказался заразительным, красноармейцы бросались вперед, выхватывали гранаты. Подземелье заволокло прогорклым дымом.

– Ребята, вперед! – выкрикнул командир взвода с воспаленными глазами. – Додавим врага в его логове!

Красноармейцы вбегали внутрь, стреляя из автоматов, растекались по подземелью.

Алексей прорвался вперед, запрыгал по лестнице. Дальше шел широкий земляной коридор. По такому можно на машине проехать. О фонаре капитан позаботился заранее, прикрепил его ремешком на лбу, чтобы высвободить руку. Он тоже запасся парой гранат, на груди у него подпрыгивал ППШ.

В подземелье еще оставались отдельные несознательные личности. Заполыхали вспышки выстрелов. Закричал раненый красноармеец.

Капитан швырнул перед собой гранату, после взрыва бросился дальше, перепрыгнул через труп. Где-то осыпалась земля, трещали распорки, подпирающие свод. Красноармейцы отстали. Алексей опередил их.

Он знал, куда бежать. Чумак доходчиво объяснил.

Вот и это помещение с дверью, обитой жестью. Она, естественно, закрыта. Никого нет дома?

Капитан даже пробовать не стал ее выбить. Он бросил гранату под дверь, повалился на пол, заткнул уши. Когда разлетелись осколки, Алексей обнаружил, что дверь скособочилась. Он ударил очередью в район замка, отпрянул. Дверь упала, взметнулась туча пыли.

Изнутри вылетел сперва истошный вопль, а потом и длинная очередь, выпущенная из «МР-40». При такой пальбе магазин опустошается за три секунды. Пока перезарядишь!..

Огонь оборвался. Капитан бросился через порог. Упырь с козлиной бородкой в темно-зеленом френче метался по замкнутому пространству. Фонарь освещал землистое лицо, перекошенное страхом. Вот мы и повстречались, господин хороший! Нестор щурился от яркого света, судорожно рвал кобуру.

– Ни с места! Капитан Кравец, СМЕРШ!

– Сука, это ты! – взревел Бабула.

Алексей сбил его с ног, треснул по челюсти. Он с удовольствием убил бы этого изверга, но такую зловещую фигуру надо брать живьем.

Нестор вывернулся, но и не успел дотянуться до пистолета. Два тела рухнули на земляной пол, бились головами, локтями, коленями. Кравец пропустил удар, но не остался в долгу, ответил достойно. Бабула вырвался, откатился.

Алексей извернулся на полу и бедрами поймал главаря банды за шею. Тот вился ужом, вставал на мостик, чтобы вырваться из этой странной удавки, тянулся трясущимися пальцами к кобуре. У Алексея темнело в глазах, кончались силы, но он держал захват, сжимал горло врага. Бабула хрипел.

– Ты хотел меня увидеть? – выдавил из себя Алексей. – Конечно же, тебе показывали мое фото, и ты узнал меня.

– Тварь, я бы на куски тебя порвал, – прохрипел главарь банды. – Из-за тебя я год назад потерял столько людей!..

– И кучу дорогущих побрякушек, на которые собирался жить после побега за границу. Ты и сегодня из-за меня потерял кучу людей. Хотя я не собираюсь присуждать себе все лавры. Тут много людей работало.

Бабула дотянулся до кобуры, вытащил «Парабеллум». Рука его тряслась, ствол дергался. Алексей ничего не мог с этим поделать. Он не должен был ослабить зажим, давил из последних сил, ревел от натуги. Бабула задыхался, но ствол пистолета медленно клонился, оборачивался к капитану СМЕРШа.

Выстрел! Мимо. Второй. Снова промах. Бабула в третий раз нажал на спуск. Пуля сорвала клок кожи с плеча Алексея. Он вытерпел резкую боль и решил, что четвертого он не допустит. Кравец давил как только мог. «Парабеллум» дрогнул и свалился на пол. Глаза Бабулы стекленели, хрип застрял в горле. Руки дергались, ноги затряслись. Потом его движения стали слабеть и прекратились.

– Леха, вот ты где! – В подземелье влетел возбужденный Березин.

Свет фонаря запрыгал по сплетенным телам.

– Бабула, что ли? – Лева оторопел. – Слушай, я хренею с вашей скульптурной композиции. Он жив?

– Не знаю, – пробормотал Алексей, поднимаясь с пола. – Разберись с ним, Лева. Я пойду, мне на свежий воздух надо.

– Ты ранен? – с тревогой спросил Березин.

– Ерунда, царапина.

Капитан отыскал свой автомат, вышел, покачиваясь, из склепа. По подземелью бегали солдаты, вытаскивали тела, какие-то ящики, автоматы, пулеметы, фаустпатроны.

– Товарищ капитан! – К нему подлетел командир взвода. – Операция проведена успешно, у нас двое раненых.

– С чем и поздравляю, лейтенант, – пробормотал Кравец. – Слушай, не маячь на дороге.

Он выбрался на свежий воздух и побрел к ближайшей поляне, зажимая рану на плече. Действительно царапина, клок кожи выдрало. Чего же так кровоточит? Алексей сел в траву, перевел дыхание.

К нему подбежал ефрейтор с санитарной сумкой, опустился на колени, закатал рукав, плеснул из флакончика, быстро перевязал.

– Ранение смертельное? – осведомился Алексей.

– Конечно, товарищ капитан, – поддержал шутку боец. – До ужина вряд ли доживете. Куда там оторванные руки и головы. – Санинструктор убежал.

Он должен был оказывать помощь тем, кто действительно в ней нуждался.

«Вот мы и уничтожили банду, державшую в страхе большой район, – подумал капитан с каким-то странным равнодушием. – Но это не конец. Остались еще мелкие группы боевиков, антисоветские элементы в городах и селах».

Алексей порылся в пачке, отыскал сломанную сигарету, насилу прикурил.

Местечко было красивое, зеленое, насыщенное ароматом сочной хвои. Даже трупы двух десятков врагов его не портили.

У входа в схрон суетились красноармейцы.

Сотрудники НКГБ Окульченко и Григорьев под чутким руководством Березина вытащили из бункера Бабулу, бросили в траву. Тот шевелился, чмокал окровавленным ртом.

Из подземелья вышли Волков с Газаряном, увидели командира, заулыбались, поволоклись к нему.

«Сейчас курить будут стрелять, – догадался Алексей. – Снайперы, блин».

Он выбросил окурок и лег на спину. Кроны деревьев метнулись в глаза, завертелись в бесшабашном хороводе.

«Вот что интересно, – подумал капитан контрразведки СМЕРШ. – Мои лучшие годы уже прошли? Или еще не начались?»