самораскрытие Божества и возвещение Им Своей воли человеку. По учению Церкви, Свящ. Писание в целом, как вдохновенное свыше, является письменной фиксацией О. (см. ст. Боговдохновенность). В то же время в рамках самой Библии описаны многообр. пути и средства, с помощью к–рых О. приходит к людям.

Т.н. «естественное» О. и библейское О. Библия не ограничивает О. пределами народа Божьего (Церкви). Божество и Его воля в известной степени открываются и язычникам (Числ 22; Дан 4; Рим 1:18–20). Поэтому, по словам архиеп. *Иннокентия (Борисова), всякая религия «есть уже откровение». Даже если принять во внимание, что религ. сознание язычества затемнено, «в умах некоторых людей оно может проясняться, очищаться и усовершаться до того, что сии люди в сравнении с другими могут почитаться светилами. Если сии люди в состоянии передать свою религию другим, то религия, сообщаемая ими, есть также откровение… Таким образом, учение философов о религии есть особенный вид откровения Божия». Тем не менее характер этого «естественного откровения» иной, нежели в религии библейской. Язычеству на высоких ступенях развития свойствен м о н и з м, в к–ром Божественное имманентно миру, неотделимо от него. Отсюда всякое О. мыслится внебибл. сознанием как м а н и ф е с т а ц и я Божества или обнаружение Его Бытия, разлитого в мире. Библейское же О. говорит о тайне трансцендентного, запредельного Бога, Который и н о п р и р о д е н твари. Внебиблейская мистика исходит из тождества мира и человека с Единым. В Библии открывается личностный Бог, абсолютно превышающий человека, никоим образом не тождественный ему. Опыт ветхозав. пророков показывает, что О. может противоречить мыслям и желаниям самого боговидца. Библ. О. не есть результат усилий человеческого духа постичь Реальность, а рождено опытом «вторжения» в тварный мир Бога, Который открывает Себя Сам. Почти всегда инициатива О. в Библии исходит от Бога.

Различные аспекты понятия О. в Библии. Как показал *Барр, в Свящ. Писании нет того отвлеченно–богосл. обобщающего понятия об О., какое позднее было выработано на его основе христианской мыслью. В Библии О. всегда конкретно. Оно касается конкретных деяний Божьих в мире. Именно в этом смысле прор. Амос утверждает, что Бог не делает ничего, «не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (3:7). Библейское О. подразумевает сокровенность Божества и Его замыслов, к–рые могут быть познаны только тогда, когда этого хочет Бог. В О. познаются: 1) веления Божьи, 2) грядущее, в плане воздаяния или в плане *сотериологии. Апокалиптич. библ. традиция сосредоточена на предвечном Божественном замысле, к–рый выявляется в О. Лишь в редких случаях О. ВЗ касается внутренней тайны Божества. Даже в перечислении свойств Господа (Исх 34:5–7) все они касаются отношения Творца к человеку. «Видение» Бога как такового людям недоступно, за редчайшими исключениями в форме *Теофаний, явлений *Славы (ср. Ис 6). Поэтому евангелист утверждает, что «Бога не видел никто никогда». Единственный, Кто явил Его — «Единородный сын, сущий в недре Отчем» (Ин 1:18). Когда Евангелие приоткрывает завесу внутрибожеств. бытия, это совершается для конкретной цели, для указания людям пути жизни (Ин 17:21).

Библейское О. характерно и тем, что его место и время четко определяются. Оно не есть некий перманентный процесс, а «вторжение» в мир Бога в переломные моменты истории. Таковы в ВЗ О. Аврааму, Моисею, пророкам. Те, кто жил после них, смотрели на данные им О. как на явления уникальные. Именно поэтому Закон и Пророки стали мерилом религ. жизни для последующих поколений. Сокровенный Бог г о в о р и л с людьми, но это не может повторяться слишком часто. Ездра в 5 в. до н.э. уже не внимает непосредственно Слову Божьему, а обретает его в писанном законе. Во 2 в. Иуда Маккавей сознает, что время пророков миновало, хотя и надеется на приход пророка в будущем (1 Макк 4:44–46). Если в 8 в. до н.э. пророческое О. было обычной частью храмового богослужения, то в еванг. времена миссия Крестителя как пророка у многих вызывала удивление и сомнение (Ин 4:19 сл.). Следовательно, появление пророка рассматривалось уже как факт чрезвычайный.

О. во Христе знаменует начало новых О. В христианской среде вновь появляются пророки. Ап. Павел не только получает высшее О. о Христе и Его воле, но сверяет свои миссионерские пути с велениями Духа Божьего. Апокалипсис Иоанна, подобно ветхозав. апокалиптике, открывает смысл историч. событий, в к–рых действует Господь.

Герменевтический аспект проблемы О. Говоря о своем О., прор. Иезекииль ясно дает понять, что зримые образы, к–рые использованы им в описании Славы Божьей, есть лишь «подобия». Небесный Ковчег овит «как бы светом пламени», и сам престол, стоящий на Ковчеге, также есть «подобие» (1:5–26). Антропоморфные и натуроморфные образы Писания указывают на кенотический характер Теофании и самого О. Толкуя Библию, св. отцы постоянно подчеркивали, что условный язык Писания не притязает на абсолютно точное изображение Божеств. реальности. «Домостроитель нашего спасения, — пишет свт.*Василий Великий, — подобно глазу человека, выросшего во тьме, вводит нас в великий свет истины после постепенного к нему приобучения, потому что щадит нашу немощь» (О Св. Духе, 14). свт.*Иоанн Златоуст подчеркивает, что «Дух Святой, двигавший устами пророка, говорит нам обо всем приспособительно к слабости слушающих» (Беседы на Быт, III). Сама *богочеловеческая природа Свящ. Писания обуславливает участие человеч. творчества в *передаче О. «Представить себе, что пророки бездумно повторяли то, что Бог им диктовал, так же невозможно, как представить себе, что писатели священных книг были простыми стенографистами» (*Маккензи). Сущность О. — в содержании провозвестия, а не в лит. средствах, с помощью к–рых оно возвещалось. Поэтому *экзегеза Библии должна учитывать эпоху, литературные *жанры, особенности автора и обстоятельства написания свящ. книг, чтобы адекватнее постигать сущность О. библейского. Избегая крайностей *вербализма, православное толкование Слова Божьего отклоняет и подход к нему с исключительно историко–литературной т. зр., ибо «в его исторически данной и временно обусловленной оболочке содержатся глаголы жизни вечной» (*Булгаков). Только двуединый метод, включающий историко–литературное и религ. — богосл. толкование, соответствует двуединому характеру Библии — Слова Божьего, облеченного в слово человеческое.

 *А в е р и н ц е в С.С., О., ФЭ, т.4; *Б е р д я е в Н.А., Философия свободного духа, Париж, 1927, ч.1; прот.*Б у т к е в и ч Т., Религия, ее сущность и происхождение, т. 1–2, Харьков, 1902–04; *Г л а г о л е в С.С., Сверхъестеств. О. и естеств. Богопознание вне истинной Церкви, Харьков, 1900; З а у э р Э., На заре искупления мира, Корнталь, 1988; архиеп.И н н о к е н т и й (Борисов), О религии откровенной, Соч., СПб. — М., 1877, т.11; *К у д р я в ц е в — П л а т о н о в В.Д., Религия, ее сущность и происхождение, Соч., Серг. Пос., 1892, т.2, вып.3; Л о с с к и й Вл.Н., Догматич. богословие, БТ, 1972, сб.8; *Л ю т а р д т Х., Апология христианства, пер. с нем., Пг., 19152; прот. М е н ь А., Истоки религии, Брюссель, 19812; еп. *М и х а и л (Грибановский), Истина бытия Божия, вып.1, СПб., 1888; О., ЕЭ, т.12; О с т р о у м о в М.А., История философии в отношении к О., Харьков, 1886; *П а с к а л ь Б., Мысли о религии, М., 19022; *Р и г о Б., *Г р е л о П., О., СББ; *С о л о в ь е в Вл., О., НЭС, т.29; *С о л ь с к и й С., Сверхъестеств. элемент в новозав. Откровении по свидетельству Евангелий и Посл. св. ап. Павла, К., 1877; Ш е с т о в Л., Умозрение и О., Париж, 1964; иностр. библиогр. см. в HTG, Bd.3, S.253; NCE, v.12, p.436; ODCC, p.1182.