(англ. Realized Eschatology), одна из совр. экзегетич. теорий, относящаяся к истолкованию новозав. *эсхатологии. Впервые была сформулирована *Доддом в его книге «Притчи о Царстве» (1935), хотя его идеи частично предвосхищали др.

экзегеты (напр., *Трубецкой и *Оулдам). Согласно концепции Додда, приход Царства Божьего в мир в учении Христа Спасителя связывался не только с будущим, но осуществился уже в самом служении Христа, в Его проповеди, смерти и Воскресении. Свое обоснование теория «О.э.» находит в Ев. от Иоанна, где сказано: «Ныне суд миру сему» (12:31), «суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет» (3:19). Иными словами, эсхатология Суда Божьего в Ин распространяется и на сами события еванг. истории.

Либеральная критика, отвергнув историч. достоверность Ин, изучала эсхатологию Евангелия только на основе *синоптиков. Сравнение эсхатологич. речений Христа с *апокалиптической лит–рой *междузаветного времени привело ряд экзегетов (*Вайсса И., *Швейцера А.) к утверждению, будто Христос предсказывал скорый, в пределах одного поколения, конец мира (см. ст. Эсхатологич. школа). В противовес этой позиции Додд выдвинул идею «О.э.». Он проанализировал те места у синоптиков (в частн., притчи), к–рые принято считать наиболее древними. Он показал, что многие из этих притч подразумевают жизнь человека в обычных условиях, а не перед лицом наступающего конца света. Даже из эсхатологич. речи на горе Елеонской (см. ст. Малый Апокалипсис) явствует, что конец мира не наступит в момент разорения Иерусалима (повеление бежать в горы). До завершения истории Евангелие должно быть проповедано «во всех народах», что, естественно, потребует немалого времени (Мк 13:10). Особо останавливается Додд на притчах, где присутствуют образы роста, созревания (зерно, дерево, закваска). Все это связано с длительным временем, а не с внезапной катастрофой. Но, с другой стороны, в синоптич. традиции явно присутствует мотив неожиданности, кризиса, эсхатологич. суда. «Мы стоим, — пишет Додд, — перед лицом двух аспектов в учении Иисусовом, один из которых рассматривает долгое существование человека в условиях истории, а другой предполагает скорое окончание этих условий. Радикальный критицизм волен исключить тот или иной аспект, но оба они глубоко укоренены в

древнейшей известной нам форме традиции». Разрешение этой *антиномии экзегет видит в осмыслении земного служения Христа. Именно Его приход положил начало мессианской эсхатологич. эре, именно в Его лице Бог и Царство Божье вошли в недра истории. Эсхатологич. речи Христа, используя традиционную символику апокалипсисов, не отодвигали Суд только в конец истории, а провозглашали его сегодняшней и вечной реальностью. Христос не только предсказывал наступление Царства, Он я в и л его и призвал в это Царство людей. Как Учитель и как страждущий *Служитель Господень, Он открыл миру Бога в Себе и в событиях Своей жизни. «Притчи о Царстве, — пишет Додд, — используют все средства драматической иллюстрации, чтобы помочь людям увидеть в этих событиях, происходящих у них на глазах: чудесах Иисусовых, Его призыве к людям и, в результате этого, в святости, осеняющей тех, кто идет за Ним, и ожесточении отвергших Его, в трагическом конфликте Креста и в бедствиях учеников, в роковом выборе иудейского народа и в грозящих катастрофах — увидеть, что Бог явлен им в Своем Царстве, в Своей силе и славе. Этот мир превратился в арену божественной драмы, в которой обнажены вечные вопросы. Это час решения. Это — осуществленная эсхатология». Концепция «О.э.» не игнорирует футурологич. аспект Евангелия, а подчеркивает актуальность Суда Божьего, к–рая возвещена в Ев. от Иоанна. Развитие идеи «О.э.» нашло место и у ряда нем. богословов (*Отто, *Бультман).

 *B u l t m a n n R., History and Eschatology, N.Y., 1957; *D o d d C.H., The Apostolic Preaching and Its Developments, L., 1936.