Случай, о котором я хочу рассказать, произошел очень давно, и было мне тогда годочков семь или восемь. Стояла зимняя ночь. И наша семья как-то вдруг разом проснулась. А проснулись-то мы из-за гармошки. Где-то в ночи на подходе к деревне она не играла, а как-то странно то ли рыдала, то ли всхлипывала.

И все мы с тревогой подумали об одном: о Сашке. Сашка – мой старший брат. Он дружил с девушкой, которая жила в пяти километрах от нас. Сашки дома не оказалось. Он вечером ушел к невесте на посиделки. А уже поздняя ночь. Мы прильнули к окнам и стали гадать: Сашкина ли это гармонь «рыдает»? Вроде бы нет. Сашка никогда так не играл…

А ночь была лунная, и мы увидели брата издалека. Он шел по улице, играл на гармошке, а за ним след в след – два волка. И эти два волка, плетясь за братом, жутко подвывали.

Отец встрепенулся, схватил топор – и на улицу.

А я в окно видела, как отец распахнул перед Сашкой калитку и, едва тот оказался во дворе, захлопнул ее.

А потом я видела, что брат мой сделал еще два-три шага, выронил гармонику и, как подкошенный, повалился в снег.

Оказывается, Сашка потерял сознание.

А когда он пришел в себя, то вот что рассказал…

Волки его встретили, когда он возвращался домой. Они стояли у него на пути, будто заранее поджидая, и угрожающе скалили зубы.

Погибель была неминучая. И тогда мой братец схватился за свою хромку, заиграл что-то плясовое и пошел на зверей. Волки расступились и двинулись за ним. И тут Сашка услышал волчье подвывание, звери как бы подпевали гармошке. Так втроем они и шли целых два километра. Потом братец мой уж и мелодии-то все забыл, и просто дергал туда-сюда свою гармошку.

Вот такая история произошла с моим братом. И я до сих пор не пойму, почему волки не тронули Сашку. Неужели звуки гармоники их заворожили?

Вот слышала я, что медвежьими углами захолустные места называют. А мою родину можно было бы назвать углом волчьим.

Как-то родители сказали, чтоб я с детьми шла в лес за брусникой. Нас, детишек, было семеро, а я – старшая, девять лет. Дошли до леса, а брусники там видимо-невидимо. Берем, перекликаемся. И вдруг Катя кричит мне:

– Тая! Тут собачки маленькие бегают.

Я подошла, поглядела – верно. Только на собачонков-то щенки не похожие. Но я сразу-то не испугалась, пока, собирая ягоды, не натолкнулась на нору под корневищем большого дерева. Вход был широкий.

Вот тут-то и вспомнила, что отец говорил про логовище волков… И я стала скликать ребятишек. Когда мы уходили, волчата долго бежали за нами, играя. Я знала от отца, что волчица должна быть где-то рядом и следит за нами. Кричу на ребят:

– Не трогайте их! Нельзя! И не вздумайте в них чем-нибудь бросить…

Мы отбежали от этого места метров двести и услышали волчий вой. Это мать-волчица сзывала разбежавшихся волчат. А щенки, как только услышали мать, так все разом побежали назад.

Мы пришли домой во время обеда и рассказали все родителям. Мужчины пошли в лес с ружьем. Но логовище оказалось пустым. Волчица увела щенков в другое место.

Когда я стала подрастать, то о волках узнавала все больше и больше.

Оказывается, есть волки «наши» и «не наши». «Наши» – это те, что в нашем лесу живут, недалеко от деревни. И узнала я, что «наши» волки хорошие, а «не наши» – плохие.

Наши волки ходили на охоту километров за пять-шесть. И там ловили овец и телят. Знала я, что волки очень много мяса глотают, а придя в логовище, это мясо отрыгивают, чтоб накормить щенков. Носят волки свою добычу в зубах – сама видела.

В нашей деревне «наши» волки скот не трогали. Зимами в соседних деревнях всех собак переимают, а наши собаки – целы.

Был интересный случай: я пасла домашних коров с телятами. Коров было пятнадцать, а телят – пять.

Ну, пасла я, значит… Да и утомилась. Да и задремала. Знойно было очень. Коровы тоже все лежали. И вдруг слышу рев невообразимый.

Вскочила я на ноги, гляжу, а коровы-то кружком выстроились, а я и телята – в центре этого круга.

А коровы ревут по-страшному, головы – до земли, рога свои, как вилы, выставили. А еще вижу, что за этим живым коровьим кругом пляшет, мечется волк, к телятам прорваться норовит.

Ну, я и закричала.

И на мой крик и на рев коров прибежал дед Анисим. Волк и отступил, ушел к лесу.

Вот ведь в военных книжках писали про круговую оборону. В самом деле, «кругом»-то обороняться легче, когда повсюду враги. Только откуда коровы-то про это знают? А может, это военные люди тактику обороны у коров переняли?..

Ох уж эти волки! Вспомнить страшно.

Училась я в восьмом классе в районном центре. А до райцентра было 25 километров. От родной деревни мне приходилось идти до деревни Валовая шесть километров, где меня дожидалась одноклассница Шура, и дальше мы уже шли ночью вдвоем, чтоб успеть к десяти утра в школу.

Конечно же, приходилось принимать меры предосторожности от волков. В дорогу мне давали два снопа тресты льна. Это если повстречаются волки, то я должна буду жечь снопы, которые были очень плотно увязаны, чтоб дольше горели.

И такой путь я проделывала раз в неделю. А там, в райцентре, я жила у бабы Луши. Мои родители ей платили за это.

Так вот, на этот раз до одноклассницы Шуры я добралась без приключений. А дальше мы вместе пошли. И снопов у нас стало уже четыре. Мать Шуры что-то нас не отпускала, все плакала. Но мы все-таки ушли.

Шли лесом, как вдруг видим, две собаки идут навстречу. На волков мы не подумали. От нас до них оставалось метров пятьдесят, когда я все поняла и закричала:

– Зажигай!

Снопы не сразу, но загорелись.

Обратно идти – далеко, вперед – два километра.

Стали махать горящими снопами, волки нас пропустили, но пошли за нами. Шли мы медленно, взад пятками. Это от страха: снопы горели, а идти еще далеко. У нас с собой было мясо, сало, хлеб. Бросали зверям, и, пока они ели, мы принимались бежать. Скормили волкам все, что было. И уж деревню видно. Но до нее еще надо дойти. А как? И стали мы жечь книги, тетради, рукавички…

Едва дотянули до крайнего дома. А там еще и не открывают. Уж больно дед подозрительный попался. Открыл, увидел наших провожатых и опешил. А мы все еще отбиваемся от волков горящими рукавичками…

Утром нас увезла в школу попутная машина. Пришли мы на третий урок обгоревшие, грязные. Галина Петровна, учительница, даже испугалась. Сообщила обо всем родителям. После этого наши отцы провожали нас до школы по очереди. Было это в 1948 году.

Много раз удавалось от волков уходить, но вот однажды мне показалось, что пришел мой конец.

Было мне восемнадцать, когда я стала работать заведующей столовой на лесоучастке. И вся финансовая ответственность была на мне. Я даже с отдельных общепитовских точек должна была деньги собирать.

Однажды я поехала верхом на коне за выручкой на отдаленный участок. В ту-то сторону доехала хорошо, а вот обратно… Дело было к вечеру, и меня стали уговаривать, чтоб я не ехала, а подождала до утра, потому что егерь видел большую стаю волков.

Но я поехала. Правда, дед Матвей, конюх лесоучастка, дал мне плетку. Сказал, что в конец ее вплетена свинцовая проволока. Но я этому не придала значения. Для меня все плетки одинаковые.

Еду, значит. До лесопункта оставалось два километра, как вдруг конь подо мной осел на задние ноги. Всхрапнул, взвился на дыбы и – понес. Я оглянулась – волки.

Много волков! И все за мной гонятся. А впереди – вожак. Он быстро настигал нас. Нагнал и стал то слева заходить, то справа. Куда уж он метил – не знаю. Но когда он в очередной раз зашел справа от лошади и, как мне показалось, намеревался сделать прыжок, я совершенно неосознанно взмахнула плеткой и ударила зверя. Волк взвизгнул и стал отставать. А вскоре я на коне в поселок вылетела.

А назавтра дед Матвей приехал. Рассказывал, что видел много крови на дороге и решил, что это со мной приключилась беда. Когда я ему рассказала все в подробностях, он заключение сделал:

– Выходит, ты, девка, застегнула волка-то… Выходит, моя плеточка со свинчаточкой спасла тебя.