1
Как это называется

Ученые, наряду с юристами и кредитными инспекторами, считаются неисправимыми педантами. И не зря. Им по-другому и нельзя. Наука и так достаточно запутанна, зачем все еще усложнять небрежными выражениями. Если вы ученый, вы будете все называть своими именами:

«Отличные новости – мы обнаружили бозон Хиггза».

«Ну да: разве вы не знаете, это же доказательство ключевого компонента Стандартной модели физики элементарных частиц».

Если вы не ученый, то вы пробуете назвать все своими именами, а потом обычно что-нибудь добавляете со словом «или»:

«Я тут видел в новостях, что обнаружена штуковина под названием бозон Хиггза или как там его».

«А, это типа доказательство суперважного компонента Стандартной модели физики элементарных частиц или что-то вроде того?»

Используете ли вы точную терминологию или заявляете, что, возможно, вы в чем-то не очень разбираетесь, вы признаете, что очень важно называть вещи своими именами. Никто в «Теории Большого взрыва» не может перещеголять Шелдона в неукоснительном строгом соблюдении словесной точности. По словам Пенни, он обожает исправлять тех, кто говорит «чего» вместо «что» и считает Луну планетой . И поэтому его замечание по поводу Плутона является столь нехарактерно ненаучным. Если собеседники собираются разговаривать о планетах, им лучше иметь однозначное представление о том, что является планетой, особенно если они ученые. Никто не виноват (и это уж точно не вина доктора Тайсона) в том, что, когда был пересмотрен термин «планета», он перестал относиться к Плутону.

Что же такое планета? Большая штуковина, вращающаяся вокруг Солнца? К сожалению, такое определение можно потенциально отнести к миллионам объектов в зависимости от вашего понимания слова «большой».

Созданные и управляемые Калтехом телескопы находятся в числе самых огромных в мире. Сто лет назад главное зеркало самого большого телескопа было полтора метра в диаметре. Этот телескоп до сих пор используется, спроектированный соучредителем Калтеха, Джорджем Эллери Хейлом, и установленный на Маунт-Вильсон, возвышающейся над Пасаденой.

Хейл продолжил работу над телескопом с зеркалом почти в два с половиной метра, а затем создал еще один с зеркалом в два раза больше. Размером более пяти метров в диаметре, этот исполин (известный телескоп Хейла на горе Паломар недалеко от Сан-Диего) представляет возможности того, что можно построить из куска стекла.

В настоящее время зеркала телескопа создаются с помощью ряда отдельных подвижных сегментов, позволяя увеличивать его размеры. На сегодняшний день рекордсменами являются близнецы гавайской обсерватории Кека (совместный проект с Калтехом) с диаметром зеркал в 10 метров. А когда будет закончен следующий проект Калтеха, его зеркало будет величиной в 30 метров (его так и называют – Тридцатиметровый телескоп. Попробуйте спрятать от него какую-нибудь карликовую планету.

Человечество уже наступало на эти грабли. Когда астрономия только зарождалась, то, что люди называли «планетами», как раз и было «огромными штуковинами, вращающимися вокруг Солнца». Тысячелетиями считалось, что их всего-то пять или шесть. (Были разногласия даже по поводу того, вращается ли Земля, но Коперник их разрешил.)

Когда был изобретен телескоп, были обнаружены и названы другие огромные штуковины, вращающиеся вокруг Солнца. К середине XIX века количество объектов, называемых планетами, увеличилось почти до двух дюжин. Любопытно, что все новые объекты были сосредоточены в одном месте Солнечной системы: в кольце вокруг Солнца, которое сейчас называется поясом астероидов. В нем находится не несколько, а миллионы миллионов крутящихся и вертящихся фрагментов твердого космического мусора, кирпичиков планет. Половина его массы сконцентрирована в четырех крупных объектах, но самый крупный из них, Церера, едва дотягивает до 1% массы Луны.

Если склеить все компоненты пояса астероидов, то получится шар с диаметром всего лишь в 1600 километров. Шар этот совсем маленький – он легко поместится на территории Среднего Востока (но это не значит, что это следует делать), не заходя за его границы. Или если вы смогли бы размазать всю эту массу как сливочный сыр, у вас бы как раз получилось заполнить все океаны Земли по кромочку. Это очень много сыра, но мало планеты.

Если бы мы продолжили называть каждый новый объект, который вращается вокруг Солнца, планетой, то сам этот термин быстро бы обесценился. Поэтому астрономы остановили это сумасшествие, ограничив значение этого слова, охватывающего теперь только восемь наиболее массивных тел. Церера и ее остальные мелкие подружки были записаны под новым названием – «астероид» («звездоподобное тело»).

Разумно, не так ли?

Последние полтора века привели нас практически к идентичной проблеме. За орбитой Нептуна находится значительное количество объектов, гораздо меньше Луны, но больше, чем Церера, – размерчик, позволяющий называть их планетами по новой терминологии. Чтобы снова уберечь термин от обесценивания, нужно было еще больше его ограничить и ввести новый термин – карликовая планета.

Первым из обнаруженных подобных тел и был Плутон. Наряду с Церерой и другими астероидообразными планетами 1850-х он сыграл важную роль: его неправильная квалификация была использована для иллюстрации неточности терминологии. Тайсон и компания отстаивали новую классификацию тел Солнечной системы, утверждая, что она будет служить во благо науке и обществу, и в 2006 году голосованием Международного астрономического союза она была утверждена и стала официальной.

К сожалению, за семь десятилетий после обнаружения Плутона этот малыш Солнечной системы странным образом стал любимцем человечества. Многие протестуют по поводу его понижения в звании, больше основываясь на своих чувствах, а не на разумных умозаключениях. Согласитесь, это странная компания для Шелдона.

Майк Браун является профессором планетарной астрономии в Калтехе. Его открытие Эриды, которая оказалась больше Плутона, но походила больше на астероид, чем на планету, заставило Международный астрономический союз ввести термин «карликовая планета», в списке которых первым оказался Плутон.

Мемуары Брауна названы без тени смущения «Как я убил Плутон и почему это было неизбежно».

Вопрос: А почему вы, астрономы, так обошлись с Плутоном?

Майк Браун: Мы его не обижали. Как и Шелдон, большинство астрономической ассоциации симпатизирует Плутону. Может быть, Шелдону было бы легче это пережить, если бы он осознал, что не доктор Тайсон ответственен за понижение Плутона в звании, а астрономы 1930-х. Плутон был неправильно классифицирован потому, что в то время было просто недостаточно знаний о Солнечной системе. Сейчас мы знаем намного больше, и Плутон можно поместить в правильную категорию. Ему там гораздо комфортнее, я в этом уверен.