17
Ну это ты сказал!

Ну, это же вспомогательное средство, Эми, а не требование, но давайте оставим это на минуту и попробуем сказать что-нибудь хорошее о сплетнях. Кто знает? Может быть, ослабнет наше чувство вины по поводу того, как мы ведем себя по отношению к друзьям, когда их нет рядом.

Робин Данбар – это британский профессор эволюционной психологии, и, согласно ему, язык – это «самый важный момент в истории нашей эволюции как вида» . Согласитесь вы или нет, естественно предположить, что язык был создан как способ распространения важной информации о нашем доисторическом окружении. Удивительно, но это вполне могло быть совсем не так.

Трудно узнать, о чем был вынужден говорить первобытный человек, что было для него так важно; разумно предположить, что он пользовался этой своей новой способностью не только по технологическим вопросам, но и для социальных нужд. (Ну сколько нужно времени, чтобы обозначить все нюансы вроде «мы охота сейчас», «ты бросать камень», «я чуять пантера»?) Данбар нашел похожее соотношение в современных речевых оборотах: он обнаружил, что мы посвящаем 60% нашего времени общению, чтобы обсудить темы, включающие взаимоотношения и личный опыт, а не физический мир .

В конце концов, мы приматы, а приматы – социальные существа. Они создают социальные группы и вовлекаются в долговременные ритуалы по уходу друг за другом, чтобы реализовать свою цель поддержания личного контакта. Когда первые человекообразные научились контролировать свое окружение (и самих себя) и социальные группы начали расти до непредсказуемых размеров, поддержание таких связей стало постоянным занятием. Возможно, что язык превратился в более эффективный способ изучать и распространять характеристики поведения по всей группе: так называемый уход на расстоянии.

Сплетни – это термин, который Данбар использует, чтобы обозначить этот социальный аспект языка. Неприятные коннотации этого слова могут заставить нас задуматься о том, что термин был выбран неудачно, но Данбар не использует его в уничижающем смысле. То, что мы обычно считаем сплетней, а именно пересказ негативных моментов о других людях с или без их разрешения (обливание грязью), занимает только 5% обычного времени разговора. В остальное время мы просто чешем языками .

Что заставляет отрастить ноги одним сплетням, а не другим, до сих пор неизвестно. Но это не оправдывает эксперимент Эми, который она предлагает Шелдону: проследить путь сплетни, распространив довольно безобидный, но заведомо ложный слух внутри их социальной группы. Она же должна знать, что она не может достоверно оценивать, контролировать или предотвращать психологический вред, который может быть нанесен отдельному человеку или взаимоотношениям, когда этот слух будет услышан или придет осознание, что он ложный. Как и во всех экспериментах с участием людей, нужно проявлять всяческую осторожность (см. главу 4).

Круг общения Эми, возможно, меньше, чем у других, но в любом случае социальные группы приматов не растут стихийно. Список тех, кто в группе, а кто нет, меняется со временем в каждой группе. Кроме того, индивидуум может одновременно быть членом нескольких групп (семьи, охотничьей группы и т. д.), но ни одна группа не принимает больше членов, чем она может себе позволить. Причина может крытся в нейробиологии. Оказывается, есть определенная пропорция между максимальным числом людей, с которыми индивидуум может взаимодействовать на постоянной основе, и объемом неокортекса (самого внешнего, «думающего», слоя мозга). Неокортекс, как предполагает Данбар, абсолютно необходим для поддержания отношений, а большое их количество может его просто перегрузить.

Единственный вид приматов, который не органичивает количество индивидуумов в группе, это человек. Более того, неизвестно, нужно ли подобное ограничение людям. Естественно, современные люди могут и взаимодействуют (по крайней мере на определенном уровне) с потенциально неограниченным количеством индивидуумов. Из-за того ли, что наше использование речи превращает неокортекс в более эффективную машину для поддержки отношений? Или мы просто развили пагубную привычку присоединяться все к новым группам независимо от того, справляемся ли мы с ними? Если это так, то, основываясь на человеческом неокортексе, социальный порядок должен разрушиться, когда группа разрастается до размеров более 150 человек (плюс-минус 50). Эта величина, известная под названием «число Данбара», дает максимальное количество людей, с которым индивидуум может теоретически оставаться в хороших отношениях (хотя Шелдон жалуется, что поддержание пяти дружеских отношений для него уже геркулесов труд ).

Число Данбара – это не просто регистрация количества знакомств, оно отмечает стабильные взаимоотношения. Есть доказательства того, что в течение последней четверти миллиона лет или вроде того количество людей в социальной группе оставалось значительно меньше 150 человек. Но сейчас это не так. Наш переполненный, гиперсвязанный, постмодернистский мир порой заставляет нас идти на контакт с гораздо бо́льшим количеством людей, и наш бедный неокортекс, должно быть, в полной панике.

Эми Алкон, ведущая научной колонки советов во многих изданиях и автор книг «Я вижу грубиянов» и «Хорошие манеры для хороших людей, которые могут ругнуться при случае», считает, что дисбаланс кроется в удивительной грубости, царящей в современном обществе. По словам Алкон, поскольку мы эволюционировали не проводить слишком много времени среди незнакомцев, мы не сдерживаем свое плохое поведение по отношению к ним своей встроенной системой саморегуляции, которой мы пользуемся по отношению к знакомым людям. (Алкон живет в Лос-Анджелесе, трижды провозглашенном самым грубым городом Америки читателями журнала Travel + Leisure. Нью-Йорк требует пересчета голосов.)

Карточка тщеславия Чака Лорри #210, которую можно увидеть в самом конце предпоследнего эпизода первого сезона, заявляет, что взаимную поддержку трудно найти теперь, когда мы живем в больших городах вместо маленьких племен . И это кажется неизбежным явлением, по словам писателя Дэвида Вонга, который называет его «обезьяносферой» . Телефонный агент, прерывающий ваш ужин, водитель, подрезающий вас на дороге, тролль, критикующий ваш блог, – все они напрямую влияют на ваше счастье и благосостояние, но, поскольку они существуют за вашей личной обезьяносферой, их счастье и благосостояние не имеют никакого значения для вас. И с какой стати? Мы, люди, не обладаем достаточном объемом мозга для этого.

Как же быть с виртуальными отношениями: они существуют только в онлайн-мире, который сам по себе (само собой) является животным? Без фокусированного внимания, времязатратных вмешательств и ритуалов приветствия и прощания, так обязательных при личном общении, число Данбара кажется слишком консервативным. С другой стороны, качество виртуальных отношений страдает без оттенков тональных намеков, визуального контакта и мгновенного реагирования, и это плодит недопонимание, грубость и жестокость. В любом случае, вполне возможно, что наш бедный доисторический неокортекс просто не способен справляться со всеми этими многочисленными одновременными взаимодействиями, независимо от того, происходят ли они в киберпространстве или вживую, – возможно, именно поэтому двоюродная сестра вашего бывшего университетского соседа по комнате удалила вас из своего списка друзей на «Фейсбуке» на прошлой неделе.

Ну и ладно, вы и так имени ее толком и не знали.

Школы бы не смогли работать без формирования социальных связей; без школ же невозможно общество. Высшие учебные заведения очень заинтересованы в программах начальной и средней школы, которые обеспечивают подготовку к дальнейшему обучению. Это все звенья одной цепочки.

Это объясняет серьезные намерения Калтеха по образовательной деятельности вне своих стен с уклоном в науку, технологию, инженерию и математику. Центр Калтеха по обучению и распространению знаний координирует деятельность местных образовательных фондов и школ. Центр также играет активную роль в повышении квалификации учителей и предлагает онлайн-курсы, «перевернутые аудитории» и другие образовательные инновации. Его директор Кассандра Волпе Хорайи, защитившая докторскую в области атмосферной химии, является экспертом в области инноваций в сфере обучения с акцентом на обучаемом.

Студенческие дома Калтеха открыты круглый год для того, чтобы поддерживать летние программы для учеников старших классов и детей из малоимущих семей. Школьники Пасадены приглашаются в университетский городок на ежегодный конкурс робототехники (см. главу 19) и другие мероприятия. А подготовительная программа по естественным наукам Калтеха, совместный проект по созданию научных и инженерных программ для средней школы, объединяет лучших специалистов в образовании и промышленных специалистов на планете.

В то же время целая армия волонтеров из числа студентов поддерживает программы по всей округе Лос-Анджелеса. Калтеховская программа по работе со школой постоянно направляет классных помощников в средние школы. Волонтеры получают практику преподавания, а дети имеют редкий доступ к новым знаниям, поскольку, по словам Эми, «обучение – это искусство. Парадигма класса гласит, что именно учитель обязан поддерживать общение и одновременно развлекать и вдохновлять аудиторию» .

The Caltech Y, студенческая организация, предлагает волонтерские услуги. Одним из примеров является визит ее членов в некоммерческое предприятие «Мусор для обучения» (см. «Об авторе»), где они провели целый день, превращая чистые материальные отходы производства в наборы для уроков естественных наук.

На верхушке награды Леонарда за победу в Кубке игр по физике находится шар летающих электронов, напоминующий «Эмми», Зак принимает атом на обложке журнала «Наука» за планету, а если бы Шелдон увидел логотип «Теории Большого взрыва» или заставку между сценами, его хватил бы удар. Маленькие сверкающие шарики, вертящиеся вокруг сверкающего шарика побольше по сверкающим круглым дорожкам? Это точная картина того, как НЕ выглядят электроны атома .

Дело даже не в сверкании, и не в видимых дорожках, и не в заведомо неправильных пропорциях. Просто представление атомов как «маленьких солнечных систем» в корне неверно. В какой-то мере оно дает определенную умственную картинку, но уж очень она неаккуратна. Электрон не носится вокруг своего атома, как маленькая планетка, у него нет своей определенной позиции или скорости в какой-то момент. Более того, если с ним ничего не взаимодействует напрямую, бесполезно говорить о том, что у него есть определенное место или что он движется в определенном направлении.

Когда вы были в нежном возрасте, опыт дал вам знание о перманентности предметов: предметы продолжают существовать со своими неизменными качествами независимо от того, наблюдаете ли вы за ними или нет. С элементарными (неделимыми) частицами, как электрон, дела обстоят немного иначе. Электрон в атоме живет в неком размытом расплывчатом облаке, растянутом вокруг всего ядра. Это облако – не облако электронов. Оно похоже на облако не потому, что в нем что-то движется слишком быстро, чтобы разглядеть, как, например, лопасти вентилятора. Это облако чего-то, что мы называем «вероятность» (потому что мы не знаем, как еще его назвать), что приобретает форму электрона, только когда с ним что-то взаимодействует. В остальное время оно занимается неизвестно чем.

Обычно, если рассмотреть какую-нибудь область облака, вы увидите электрон. Он будет где-то там и будет направляться куда-то (см. главу 25), но предсказать, где он будет и куда направляется, невозможно, можно только предложить вероятности. И то, что вы обнаружите, не дает вам абсолютно никакой информации о том, что вы найдете при следующем рассмотрении. Между исследованиями, в отсутствие наблюдения, у вас не только нет никакой информации об электроне, но и самого электрона тоже нет. Есть только то, что способно создать электрон в следующий раз, когда вы решите с ним взаимодействовать.

Фотон же, в отличие от электрона, никогда не ограничен облаком вокруг атома, но он тоже ведет похожую размытую двойную жизнь. Как он себя ведет и где появляется, зависит от того, взаимодействует ли с ним (и как) что-то еще. Вообще всем элементарным частицам свойственна такая дуальность. Они не маленькие твердые камешки; они размытое нечто, которое ведет себя как волны, когда мы позволяем им распространяться как волнам, и как частицы, когда мы относимся к ним как к частицам (например, когда мы ловим их в определенном месте). А когда мы за ними не наблюдаем, они вообще как будто переходят в другое измерение (см. главу 10).

Да, это все очень странно. А почему должно быть по-другому?