Глава 14
«Западная часть лесов. Роща с молодым березняком. Свежая курятина. Ловушка с двойной петлей. Бежать к ближайшему ручью».
Я шла, мысленно повторяя все, что узнала от Ласэна. Выйдя из дома, я миновала сады, пересекла холмы, поросшие густыми травами, несколько ручьев с прозрачной водой и двинулась дальше, к кромке лесов. Никто не пытался меня задержать. Никто даже не видел, как я выходила из дому с луком и стрелами. Нож Ласэна я прицепила к поясу. На плече у меня висел мешок с двумя курами, которым недавно свернули шеи, – их я украла на кухне. Там же прихватила еще один нож и спрятала в голенище сапога.
Места, где я шла, были такими же пустынными, как само поместье. Правда, краешком глаза я улавливала какое-то мелькание. Но стоило обернуться, и оно превращалось в обыкновенные солнечные блики на водной глади пруда или в лучики солнца, пробивающиеся сквозь густую листву деревьев. У подножия довольно высокого холма блестел большой пруд. Проходя мимо, я увидела четыре сверкающие женские головы, высунувшиеся из воды. Мне не почудилось; головы внимательно наблюдали за мною. Я прибавила шагу.
Западный край леса приветствовал меня птичьим щебетанием. В кустах шуршали мелкие зверюшки. Вряд ли Ласэн ездил сюда верхом. Дорог и даже дорожек здесь не было. Дубы, вязы и буки стояли плотной стеной, их кроны сплетались в один плотный зеленый ковер, загораживая солнечный свет. Густой мох, покрывающий землю, гасил мои шаги.
Лес не просто старый, он – древний. И живой. Я чувствовала это всей душой, но не смогла бы объяснить словами. Целых пять столетий здесь не ступала нога человека. Наверное, я – первая, кто оказался под густым пологом этого леса. Пахло весенними листьями и влажным перегноем.
Березняк. Проточная вода. Я шла дальше, стараясь дышать бесшумно. Ночью в лесу очень опасно. В моем распоряжении всего несколько часов светлого времени, потом начнет темнеть.
Но богге подкрадывался к нам и при свете дня.
Богге больше нет. Тамлин его убил. Сам Тамлин промышлял сейчас совсем в других местах, и я старалась не думать, с кем или чем он там разбирался. Мне вспомнилась карта на фреске: эти земли относились к Двору весны. Подчинялся ли Тамлин верховному правителю Двора весны и в какой степени? И не правитель ли вырвал у Ласэна глаз? Может, не он, а его жена? «Она», о которой со страхом упомянул Ласэн. Возможно, эта особа умела нагнать страху даже на фэйскую знать. О подобных вещах лучше думать у себя в комнате, но никак не в лесу. Усилием воли я прогнала дурные мысли.
Я старалась ступать и дышать бесшумно, а глаза и уши держать предельно открытыми. Пусть у меня полно недостатков, охотиться я не разучилась. А ответы, которые я рассчитывала получить, стоили риска.
Мне встретилась рощица молодых тонких березок. Я кружила вокруг нее, пока не набрела на ручей. Неглубокий, но достаточно широкий – без разбега не перепрыгнешь. Все совпадало со словами Ласэна. Березы. Ручей поблизости, если понадобится улепетывать со всех ног. Будем надеяться, что не понадобится.
Я наметила несколько подходов к ручью, прошлась по ним и вернулась в рощу. После на всякий случай проложила несколько дополнительных тропок, если эти окажутся недосягаемыми. Через какое-то время я знала окрест каждое дерево, камень и ложбинку. Тогда я прошла к березкам и поставила ловушку.
* * *
Я влезла на крепкий раскидистый дуб, листья которого полностью скрывали меня ото всех, кто окажется внизу, и повела наблюдение. Я терпеливо ждала. Послеполуденное солнце жгло даже через плотную листву, мне пришлось снять плащ и закатать рукава камзола. К тому же напомнил о себе урчащий желудок. Я полезла в мешок за куском сыра – его можно жевать почти бесшумно, чего не скажешь о яблоке. Яблоком я тоже запаслась все на той же кухне. Покончив с сыром, я промочила горло водой из фляги. Вода успела согреться. Я поморщилась, но стерпела. Не идти же к ручью за холодной водой.
Неужели Тамлин и Ласэн не устали от этой вечной весны? Не надоело им путешествовать в другие государства, чтобы сменить время года? С точки зрения охоты я бы не возражала против весны. Зима – тяжелое время. Каждый год перед нами вставала угроза голодной смерти. Но будь я бессмертной, вечная весна наскучила бы и мне. И сидеть в стенах громадного поместья мне бы тоже надоело. Что касается моей нынешней жизни, у меня не хватало смелости высказать просьбу, застрявшую в моей голове, с тех пор как я увидела фреску.
Сидя на ветке, я старалась шевелить руками и ногами, чтобы не затекли… Кажется, мои ожидания кончились: к рощице кто-то приближался. Я поняла это по внезапной тишине. Все белки, дрозды и бабочки затаились.
Я не знала, кто или что движется к березам, но приготовила лук, вложив стрелу. Рука сжала тетиву. Тишина становилась все пронзительнее. Мне показалось, что даже листья сомкнулись плотнее, оберегая мелких пташек и не давая им выпорхнуть навстречу неведомой опасности.
Может, я действительно безмозглая дура, которая поперлась, сама не зная куда? Ласэн переоценил мои способности. Или нашел удобный момент, чтобы послать меня навстречу погибели.
От долгого сидения на ветке у меня затекло все тело, но я стойко держалась и вслушивалась в тишину. Вскоре я услышал шорох. Казалось, пола чьей-то одежды волочится по земле, задевая камни и корни. Шорох сменился хрипловатым сопением: кто-то шумно принюхивался. В этих звуках было что-то жутковатое. Они казались мне такими же древними, как деревья.
Я соорудила довольно искусные ловушки. Куры выглядели так, словно заблудились и забрели сюда сами, где и нашли свой конец, запутавшись в ветвях. Я постаралась, чтобы на приманках не осталось моего запаха. И опять я рассуждала как человек, постоянно забывая, что чутье фэйри намного превосходит наше. Хотя я постаралась замести следы…
Внизу раздался хруст, свист ветра и пронзительный крик. Он сковал мне все тело.
Крик повторился, теперь уже сердитый. Мои ловушки скрипели, но держали. Держали крепко.
Я слезла с дерева и пошла к плененному суриелю.
* * *
Ласэн наверняка переоценил мои способности. Или хотел, чтобы я нашла смерть в этих местах. Такие мысли бродили у меня в голове, пока я неслышно подбиралась к плененному фэйри.
Я не знала, что меня ждет на полянке, окруженной белоствольными березами, однако никак не ожидала увидеть долговязую тощую фигуру в темных лохмотьях. Лица я пока не видела – только сгорбленную спину, усеянную не то буграми, не то шишками. Все они выпирали из-под тонкой ткани. Серые, тощие, покрытые коростой руки с пожелтевшими ногтями царапали ловушку, пытаясь ее сломать.
«Беги! – умоляюще шептал мой человеческий инстинкт, которому вторило чутье охотника. – Беги отсюда без оглядки».
Но я никуда не побежала.
– Ты – суриель? – спросила я, держа его на прицеле лука.
Фэйри замер, затем принюхался. Один раз. Второй. После чего медленно повернулся ко мне. Капюшон, накрывавший его лысую голову, качнулся от едва уловимого ветра.
Лицо фэйри казалось сделанным из высохшей кости, истрепанной природными стихиями. Кожу либо забыли натянуть, либо она облезла. Рот был безгубым. Из почерневших десен торчали длинные зубы. Носа тоже не наблюдалось, только щелки ноздрей. Его глаза… глаза фэйри походили на две белые ямки. Это была белизна смерти, болезни, обглоданных трупов.
Шея напоминала зубцы пилы и представляла собой сплетение костей и жил, таких же высохших и жутких, как само лицо. Фэйри перестал царапать ловушку. Теперь он щелкал длиннющими пальцами и внимательно разглядывал меня.
– Человек женского пола, – произнес он.
Мне было трудно подыскать определение его голосу, одновременно старому и молодому, красивому и скрипучему.
– Неужто ты сама сделала такую хитроумную ловушку?
– Ты – из породы суриелей? – спросила я.
В отличие от его голоса, мой сейчас вообще никуда не годился.
– Он самый, – ответил фэйри, прищелкивая пальцами на каждом слове.
– В таком случае знай: ловушка предназначалась для тебя.
«Беги! Беги! Беги!» – требовал здравый смысл.
Суриель продолжал сидеть. Его босые ноги, больше похожие на кривые корни, запутались в петлях ловушки.
– Я целую вечность не видел человеческих женщин. Подойди ближе, я хоть посмотрю, кто меня пленил.
Еще чего! Я не двинулась с места.
Суриель рассмеялся. Вороны и те каркают приятнее.
– Кто ж из моих собратьев разболтал тебе мои тайны? – спросил он.
– Никто. Мне еще мать рассказывала истории про вашу породу.
– Врешь. В твоем дыхании полным-полно вранья.
Суриель принюхался и опять защелкал пальцами. Его голова дергалась, а вместе с нею дергался капюшон истрепанного плаща.
– Что же человеческой женщине понадобилось от суриеля?
– Вот ты мне и расскажешь, – тихо ответила я.
Он снова закаркал.
– Проверка? Дурацкая и бесполезная проверка. Если уж ты решилась поймать меня в ловушку, тебе позарез нужны знания.
Я промолчала. Суриель улыбнулся безгубым ртом. Его серые зубы были пугающе большими.
– Задавай свои вопросы, человеческая женщина, а потом не забудь меня выпустить.
Я проглотила комок слюны и спросила:
– Неужели для меня нет совсем никакой возможности вернуться домой?
– Нет, если не хочешь, чтобы тебя убили, а с тобою и всех твоих близких. Тебе придется остаться здесь.
Последний кусочек надежды, за который я цеплялась, по-глупому веря в чудо, съежился и исчез. Это ничего не меняло. Перед моей стычкой с Тамлином я даже не думала о возвращении домой. И в этот лес пришла назло ему. Прекрасно. Если уж я здесь оказалась и рискую жизнью, надо узнать хоть что-то полезное.
– Что тебе известно про Тамлина?
– Выражайся яснее, человеческая женщина. Я много чего знаю про верховного правителя Двора весны.
Мне показалось, что земля уходит из-под ног.
– Тамлин… Тамлин – верховный правитель?
Щелк-щелк-щелк.
– А ты не знала? Надо же!
Значит, Тамлин – не мелкий фэйский аристократ, а правитель одного из семи государств Притиании. Верховный правитель. Можно сказать, король.
– Может, ты не знала и то, что находишься на земле Двора весны?
– Это я узнала. Недавно.
Суриель уселся поудобнее.
– Нашу часть острова занимают семь Дворов: весны, лета, осени, зимы, зари, дня и ночи, – забубнил он, хотя названия я знала и без него. – У каждого есть верховный правитель. Каждый Двор очень опасен в том или ином смысле. Они не просто могущественны. Они – само могущество.
Теперь понятно, почему Тамлин сумел убить богге и остаться в живых. Могущество верховного правителя.
Отогнав страх, я задала новый вопрос:
– При Дворе весны все ходят в масках, а у тебя ее нет, – издалека начала я. – Разве ты не являешься подданным Двора?
– Я не являюсь подданным никакого Двора. Я старше любого верховного правителя, старше Притиании и старше костей этого мира.
Ласэн слишком переоценил мои способности.
– Скажи, можно что-то сделать с болезнью, которая обрушилась на Притианию и подорвала магические силы фэйри? Откуда она появилась?
– Держись верховного правителя, человеческая женщина, – сказал мне суриель. – Это все, что ты можешь. Тогда уцелеешь. Не вмешивайся. Больше не пытайся искать ответы, иначе тебя поглотит тень, нависшая над Притианией. Тамлин защитит тебя от нее. Так что держись к нему поближе – и все в твоей жизни устроится.
– Я тебя спрашивала, откуда появилась болезнь.
Молочно-белые глаза суриеля подозрительно сощурились.
– Верховный правитель, надо понимать, не знает, что ты отправилась сюда? Не знает, что его человеческая женщина поймала в ловушку суриеля, поскольку сам верховный правитель не в состоянии ответить на ее вопросы. Увы, человеческая женщина, теперь слишком поздно. Для верховного правителя, для тебя и, быть может, для вашего мира…
Итак, мне велели больше не доискиваться ответов и держаться поближе к Тамлину. Но почему-то меня сильнее всего зацепили слова «его человеческая женщина». Они звенели в моей голове. Я стиснула зубы.
Меж тем суриель продолжил рассказ:
– По другую сторону бурного западного моря есть еще одно государство фэйри – Сонное королевство. Им правит коварный, могущественный король. Да, король, – повторил суриель, заметив мой удивленный взгляд. – Не верховный правитель. Его остров не поделен на Дворы. Он сам устанавливает законы. Людей в тех местах давно уже нет, хотя его трон сделан из человеческих костей.
Остров, о котором говорил суриель, я тоже видела на карте. Сонное королевство не выполнило условий Соглашения и не захотело отдать людям часть своих земель. Трон из человеческих костей. Съеденный сыр превратился в кусок свинца.
– Король Сонного королевства тяготится Соглашением, которое мы заключили с людьми пятьсот лет назад. Он не может себе простить, что был вынужден подписать Соглашение, дававшее свободу всем его смертным рабам. Король ограничил себя пределами болотистого зеленого острова на краю света. Но такая жизнь была ему не по нраву, и потому сто лет назад он собрал самых верных и преданных своих командиров, самых свирепых воинов, некогда воевавших против людей. Все они были под стать королю: такие же жестокие и ненасытные. Он велел им проникнуть в другие фэйские дворы. Обличия у них были разные: от придворных до пылких любовников. Целых пятьдесят лет его шпионы собирали сведения. Когда сведений набралось достаточно, повелитель Сонного королевства составил замысел. Но незадолго до этого один из его посланников вышел из повиновения и обманул короля. И тогда…
Суриель вдруг умолк и напрягся.
– А мы здесь не одни.
Моя рука натянула тетиву, однако стрела глядела в землю. Напрасно я всматривалась в окрестные деревья. Вся лесная жизнь давно замерла, испуганная присутствием суриеля.
– Человеческая женщина, ты должна выпустить меня, а сама бежать отсюда, – сказал суриель, его белесые глаза были полны ужаса. – Беги в дом верховного правителя. Помни, что я тебе говорил: держись поближе к верховному правителю. Тогда доживешь до лучших времен.
– Кто здесь, кроме нас?
Я спрашивала не из праздного любопытства. Суриель знал, кто к нам пожаловал, а я нет.
– Это наги – фэйри, созданные из тени, ненависти и гнили. Они слышали мой крик и, само собой, почуяли тебя. Освобождай меня, человеческая женщина. Если они меня поймают, я окажусь в клетке. Выпутывай меня из своей ловушки и поскорее возвращайся к верховному правителю.
Я узнала много полезного, но эти знания могли остаться на поляне вместе с моим трупом. Отложив лук, я выхватила нож и подбежала к ловушке.
В это время из-за берез неслышно выскользнули четыре фигуры. Мне показалось, что они сотканы не из теней, а из темноты беззвездной ночи.